***
Настроение было ужасным. Раздражительность, нервозность, апатия, злость. Однако она скрыла все это под маской благодушия, когда присела к костру своих друзей. Она чувствовала себя странно, оглядывая их всех и замечая, что сегодня они снова такие же, как прежде: веселые, открытые, с искоркой в глазах. Но воля их вновь была подавлена. Вчера они были настоящими, необузданными, дикими, они любили, и смело кричали об этом на весь пир. А сейчас вновь возник непробиваемый панцирь. Кларк так больше не могла. Она обратила внимание на одного новенького за костром. Это был Лиан, возлюбленный Онтари. С него Кларк и начала. — Здравствуй, Лиан, мы почти не знакомы, хотелось бы это исправить. Кларк говорила это сквозь всех, будто и не замечала остальных. Ее взгляд был прикован лишь к нему. — Да, нам еще не довелось познакомиться, Кларк, — он, конечно же, ее знал. — Хотя, знаешь, я о тебе много слышала. Парень насторожился. — Странно, я не успел прославиться в боях, да и живу просто и непримечательно, — неуверенно отозвался он. — Я не об этом. Твоя подруга Онтари рассказала мне о тебе, — парировала Кларк, прекрасно видя, как окружающие сомнительно смотрят на нее. Кларк нагло, беспардонно лезла не в свое дело. Говорить о столь личных вещах прилюдно не стоило. — Что ж, тогда мне понятна твоя осведомленность. Может, тогда ты расскажешь о себе, — неуверенно произносилось каждое слово, он старался перевести неудобную тему. Но Кларк была беспощадна. Она хотела вывести на чистую воду их всех, в частности, его. Она хотела говорить о любви. — В другой раз. А вы вчера выглядели очень счастливыми. Скажи, у вас с ней все хорошо? Парень замешкал. Его глаза пробежали по ребятам. — Кларк, наверное, не стоит задавать такие вопросы, — вмешался Финн, пытаясь разбавить напряжение, возникшее в воздухе. — Не вмешивайся, Финн, я говорю не с тобой. Голубые глаза искрометно пытали Лиана, который жарко дышал и виновато отводил взгляд. — Лиан, просто знай, что она ждет тебя не только ночью, она хочет быть с тобой всегда. Я увидела это в тот момент, когда она с трепетом о тебе говорила. После этих слов Лиан вовсе прекратил движение. Он открыто посмотрел на Кларк, а в его огромных глазах застыли осколки чувств. Они оба знали, что значит любить, и оба друг друга понимали. По крайней мере, парня больше ничего не стесняло. Он перевел взгляд на шатры, туда, где, по всей видимости, был шатер Онтари. И Кларк отчетливо видела его тоску. Влюбленные не властны над своей любовью. Кларк улыбнулась. Она достигла цели, которой желала, и пусть хоть немного, но пошатнула многолетний айсберг лжи. Друзья мешкали. Они переглядывались, то смотря на Лиана, то на Кларк, то в пол, понимая, что затронута запретная тема. — Хочешь, я позову ее? — вдруг окончательно сразила всех Кларк. Лиан со страхом обернулся. — Нет, не надо, мы… — он подбирал слова охрипшим голосом. — Видитесь только ночью, — завершила грустно блондинка, — но при свете дня она тоже твоя, Лиан. Кларк встала и уверенно направилась к шатрам. Компания со страхом смотрела ей вслед. И уже через несколько минут она вела под руку Онтари, которая послушно и недоуменно следовала за ней. А когда они оказались возле костра, темноглазая шатенка испуганно остановилась взглядом на Лиане. — Довольно, Кларк, разве ты не видишь, что делаешь им больно, — резко встав на ноги, проговорила Луна. — Что за игры ты здесь затеяла?! Огромные черные глаза с претензией уставились на Гриффин, но ей было плевать. — Это не игры, это любовь. И не я делаю им больно, а вы! Каждый раз заставляя их скрывать свои чувства, бежать от них, лишь потому что ваше сердце забрала война. А у них оно еще бьется. — Но ты не вправе вмешиваться в чужую жизнь! Они не просили тебя об этом, — Луна приблизилась ближе к Гриффин, испепеляя ее яростью в глазах. — Хватит! — вдруг громко сказал Лиан, не сводя глаз с Онтари, которая побледнела. — Кларк права, мы слишком долго играем в бесчувствие, а чувства у нас у всех есть! Я просто хочу, чтоб ты знала, Онтари, я правда тебя люблю. И днем, и ночью, ты всегда моя. Он подошел к ней вплотную и взял дрожащие руки в свои, бесконечно утопая в глазах девушки, в которых показалась слеза. Кларк улыбалась. Ей, как никому другому, была знакома эта смелость, это счастье, эта любовь, о которых хотелось кричать на весь мир и века. Кларк посмотрела на Луну и на остальных, замечая на лицах тихую грусть. Они ведь все отчетливо понимали, что так должно быть всегда. Лиан и Онтари, держась за руки, сели вместе к костру. В воздухе витали дым и молчание. О чем-то было недоговорено. И снова Кларк Гриффин взяла ветвь первенства в свои руки. — Скажите, проводились ли у вас обряды бракосочетания? То есть, было ли что-то, что клятвенно связывает влюбленных вместе? На загорелых лицах сложилось недоумение. — Ты говоришь о свадьбе? — спросила Эко. Кларк выдохнула, понимая, что здесь это слово тоже имеет место быть. — Да, я говорю о свадьбе. — Когда-то давно мы проводили такие церемонии в Полисе, — сказал Финн. — Мы можем снова возродить эту традицию, — торжественно выпалила Кларк. Она с головой ушла в эту историю. — Ну, уж нет. Теперь ты точно перегибаешь палку, — высказалась Эко. — Лекса не допустит этого. Кларк сглотнула. Ей не хотелось сейчас ничего слышать о Командующей, а тем более знать, как она яростно оберегает лагерь от любых проявлений чувств. — Вы же не заключенные, вы не в яме, вы можете напомнить себе, что такое жизнь, — Кларк обратилась к Лиану и Онтари, которые по-прежнему не расцепляли рук. — Скажите, вы бы хотели обручиться, дать клятву богам в своей любви друг к другу. — Кларк… мы бы хотели этого, но не стоит сейчас, не нужно злить Лексу, — с придыханием ответила Онтари. Кларк грустно улыбнулась, понимая, что девушка права. Кларк слишком многое представила в голове, и, наверное, нужно остановиться. — А я думаю, Белок дело говорит! — неожиданно сказал Мерфи, все это время он молчал и не вмешивался в происходящее. Его звонкий, бодрый голос заставил обратить на себя любопытные взгляды. — Когда еще мы сможем хорошенько надраться, как на свадьбе? Когда в следующий раз мы увидим двух чмокающихся сумасшедших, дающих клятву в вечной любви и жарком сексе?! Когда? Каждый день для нас как последний. Да простит меня Лекса, но свадьба должна состояться, ибо в этом мире мы, и правда, забыли о любви. Он встал, подошел к Гриффин и похлопал ее по плечу. — Договоришься, чтобы твои подружки-кухарки пожарили поросенка на вертеле? Все это время Кларк изумленно следила за каждым словом парня и восхищенно смотрела на него. Мерфи был тем, кого можно назвать другом. — Будет сделано, глазастик. Они приготовят два! Кларк все еще не до конца верила в происходящее. Все оживились. Даже Луна улыбнулась на речь Мерфи и взяла на себя ответственность — помочь со свадебным платьем невесты. Каждый принялся готовиться к празднику, который должен был состояться завтра вечером, когда луна коснется звезд. Вот только никто не решался отправиться на переговоры к Лексе, и Кларк на это не пошла. Она вообще не хотела больше с ней разговаривать, чтобы не тревожить печаль в своем сердце. И после долгих пререканий, Лиан сам направился к Командующей. Остальные занялись приготовлениями.***
На долю Кларк выпала чертова японская икебана. Точнее, она сидела под палящим солнцем в кругу тысячи разноцветных трав и цветов, с которыми нужно было сотворить нечто волшебное. Нужно было составить композиции, украсить ими лагерь, сопоставить по цветам все эти лепестки. Кларк была в ярости, потому что никогда не любила возиться с цветами, а Мерфи чуть ли не силой впихнул ей это занятие. «У тебя есть чувство прекрасного, ты ромашка среди диких лесов, так возьми и сделай альпийский лужок из нашего лагеря» — с этими словами, он позвал двух мужчин, которые притащили и высыпали возле Кларк «букеты». И Кларк смирилась с участью садовника, чертыхаясь на Мерфи каждые пять минут. Она нашла укромный уголок в лагере, прямо за клеткой спящего волка, и уже второй час пыталась как-то совместить цветы. Ничего не получалось. Она злилась и ругалась, а в клетку животного периодически залетали оборванные стебельки. Кларк вспотела и выдохлась, ее мучила жажда, она убрала волосы в высокий хвост, завязала майку на животе, подвернула штаны, и все равно было невыносимо жарко. По лбу бежали холодные капли. А еще она абсолютно не знала об успехах Лиана, который должен был уже поговорить с Лексой. Никто ей не докладывал об этом, отчего нервозность только усиливалась. — Какого хрена вы такие пыльные! — выругалась она на букет белоснежных лилий, которые держала в руке, не понимая, что с ними делать. Она была на пределе и собиралась бросить это дело, но седьмым чутьем поняла, что за спиной кто-то есть. И даже точно знала, кто это. Она затихла и медленно обернулась. Бывает, смотришь на человека, и перед тобой целый мир. Лекса всегда вызывала в Кларк эти ощущения. Даже когда она была такой: с искоркой гнева в глазах. Гриффин поняла, что не о цветах они будут разговаривать. Лекса начала прямо и без колебаний. — Зачем ты вмешиваешься в наши традиции? Здесь больше не проводятся свадебные церемонии. Мы должны быть осторожны. — Но ты не можешь запретить им любить. Лиан и Онтари вместе, хочешь ты этого или нет. Твои люди просто желают вспомнить, что значит жить. Каждое слово тяжело давалось Кларк, потому что она видела неприступность в зеленых глазах, там было и непринятие. Лекса ничего не хотела слышать о любви. — Это ведь твоя идея? — Да, — Кларк приподняла подбородок, стараясь заглушить досаду и печаль. Командующая прошла к цветам, осмотрела их несчетное количество и глубоко вдохнула, прикрыв глаза. Видимо, она с трудом сдерживала претензию. А Кларк хотела, чтобы она была честна. — Ты должна позволить состояться этой церемонии, Лекса. Ты бы видела их лица… — Кларк отвернулась, потому что на глазах появилась влажная пелена. В груди горестно что-то давило. Шатенка взглянула на нее, замечая эту перемену. Она подошла ближе, но оставила большое расстояние между ними. — Ты снова борешься за жизнь, Кларк, ты и мне показала, что она бесценна. Но в следующий раз постарайся не спешить. Голос ее был обволакивающим и нежным. Она смягчила тон, чего не скажешь о Кларк, которая вновь закипела. Она взвесила каждое слово, сказанное Лексой, и больше сдержаться не могла. — И все же ты отказываешься жить! — выплеснула она. — Прошу прощения? — зеленые глаза сузились в недоумении. — Командующая, воин, правитель, но никогда просто женщина! — Кларк… — Лекса пыталась остановить плавучую лаву, прекрасно видя, что взорвался вулкан. — Ты посвящаешь свое время битвам, ты закрываешь в шатре, ты никого к себе не допускаешь. Ты себя обманываешь, Лекса! Так что не надо учить меня жить, потому что эта жизнь для тебя не важна. Ты давно перестала с ней считаться. Желваки на скулах Командующей нервно заиграли. Она стояла без движения, без права на эмоцию, но Кларк все видела. Она хотела вызвать реакцию и донести хоть каплю значения своих слов, она этого достигла. Лекса ничего не говорила, а ее подбородок приподнялся, именно так она скрывала свой страх. Страх перед истиной, перед простым и единственным словом — «люблю». Которое и направляло пламенной речью Гриффин. Но Лекса была крепче гор, острее стали, глубже грунтового дна. От нее одной исходил целый свет Урана, а в глазах зарождалась луна. Она видела больше, чем Кларк понимала. — Скажи, Кларк, ты здесь уже долгое время, ты была с кем-то... близка? Взгляд все так же надменно снисходил до блондинки. — Что ты имеешь в виду? — Гриффин медленно осознавала вопрос, ощущая, как по сердцу скользнула острая сталь. — Ты прекрасно меня поняла. Не отказывай себе в удовольствии. У нас много достойных мужчин и женщин. Тебе нравятся наши края, тебе понравятся наши люди. Это поможет усмирить пыл. — Ты предлагаешь мне пойти и… — Кларк хотела выпалить какое-нибудь грязное слово, пошлое, недостойное быть произнесенным, но глядя на Лексу, не смогла. — Ты считаешь, в этом моя проблема? И кто мне подойдет? Мерфи, Финн? Эко? А может, Костия захочет мне помочь? Кларк жадно глотала воздух, будто задыхалась в океане зеленого зла. Лекса была беспощадна, пряма, убийственно категорична. — Насмешка — не признак большого ума, Кларк. Разберись со своими желаниями, может, тогда ты поймешь, что здесь идет война. И ты невольный ее участник. — Я не твоя война, Лекса. И я хочу, чтобы ты ушла. Мне нужно разобраться с цветами, — безразлично произнесла Гриффин, смотря на клетку волка, игнорируя Командующую всем существом. А Лекса и не настаивала. Она развернулась и бесшумно ушла. После чего к ногам Кларк упал букет белых лилий, стебель которых был сжат до кашицы в ее руках. Она впитала в него всю боль от этого разговора. Кларк даже злиться на нее не могла, да и не хотела. Ее голову поглотила одна мысль, щедро и беспощадно подаренная Лексой. «Может, это вправду поможет мне? Может, тогда ты перестанешь так много значить для меня?» «Я закаляю меч в кузне твоей души…»***
Кларк закончила с цветами. Правда все цветное разнотравье виделось ей теперь черно-белым, а жаркий солнечный день и вовсе превратился в тень. Но «Там, где конец пути — начало всех начал, там есть куда идти…» И Кларк пошла. Она притупила крайне уязвленные чувства, заковала пылкие эмоции по цепям и думала лишь о том, как выжечь дотла это больное притяжение. Она вышла из шатра, день уже был окончен, и новый сумрак окутал мир. А свадьба все же должна состояться, Лекса не запретила этому быть. Кларк оглядела лагерь. В нем многое изменилось и преобразилось, повсюду были цветы, которые казались девушке черными розами. Пылали огни, но будто из адского пламени. Пели кухарки, а музыка не касалась души. Ничего не имело значения. Кларк знала, чего хотела. Она посмотрела в сторону кузницы, там еще сидели несколько мужчин, оттачивая мечи и пошло болтая. Среди них была примечена пара молодых парней с соблазнительными телами и грудой накачанных мышц. Но Кларк незамедлительно отвела глаза, почувствовав, что это никак ее не волнует. Нужно что-то поострей. Тогда она посмотрела в сторону девушек — молодых и прекрасных, мило беседующих возле общего костра. Их волосы обдували ветры, их щечки горели от жара огня. Оценивающие голубые глаза обвили каждую из девиц, но снова ничего не привлекало. Кларк обреченно вздохнула, понимая, что эта затея заранее обречена на крах. Но в этот самый момент вдалеке она заметила один образ. Это была Найла. Она сидела возле своего шатра, а ее тонкие пальцы ловко скользили по лезвию ножа, проверяя его прочность. Кларк задумалась. Эта девушка никогда не выделялась из общей компании, но она всегда стояла особняком. Было в ней что-то, что привлекало Гриффин. Ее отчужденность, молчаливость, доброта. Эко была веселой, Финн обладал незаурядным умом, Луна — слегка стервозна, Мерфи был Мерфи, а Найлу Кларк не могла охарактеризовать. Она еще не открылась и не показала особых черт, что и вызывало интерес в Гриффин. Кларк, наблюдая издалека, отметила ее привлекательность и даже красоту. И поняла, что поиск закончен. Она направилась прямиком к девушке, прекрасно осознавая свою цель. Ей нужно что-то, что перебьет все. Лекса сама ее к этому подтолкнула. И Кларк охотно принимает совет. — Красивый нож, — проговорила Гриффин, присаживаясь напротив блондинки. Но как только они встретились глазами, Кларк вздрогнула, потому цвет этих глаз был зеленый. Раньше она этого не замечала. — Я забрала его в бою, — гордо произнесла девушка и улыбнулась. Кларк не отвечала, смело разглядывая собеседницу, отмечая ее острые черты лица, тонкость губ, густые брови, выпирающие скулы и светлые волосы, в которые вплетены несколько кос. Гриффин сглотнула, потому что она напомнила ей о другой, похожей… И все же это была Найла, которая была открыта и дружелюбна, и сидела сейчас рядом с ней. Не было препятствий, поэтому Кларк не хотела медлить. — Ты… я могу пригласить тебя на берег? — Сейчас? — удивленная дикарка вскинула бровь. — Да, вечер прекрасен, и мне бы хотелось провести его в хорошей компании. С тобой... Кларк была смелой и определенной, она ясно дала понять свои намерения. — Это свидание, Кларк? — улыбка возникла в уголках ее губ. — Если хочешь, то да, это свидание. — Я почему-то не удивлена. Ведь это благодаря тебе в лагере всё благоухает, и мы вновь слышим запах цветов. — Так что ты ответишь? — Кларк была откровенна и пряма, она даже давила. — Идем. Найла стала серьезной. Она встала и протянула руку Гриффин. И они обе направились по знакомой тропе. И обе отдавали себе отчет, куда ведет эта дорога. Но Кларк не хотела просто секса. Первого секса с женщиной. Она хотела любви. И Найла не была лишь той, кто мог удовлетворить эту потребность. Кларк видела в ней друга. Поэтому, когда они пришли на берег, звездное небо и шумный прибой сделали свое дело. Обстановка была романтичной, и Кларк отчего-то замешкалась, когда Найла подошла ближе и как-то странно, по-новому посмотрела на нее. В зеленых глазах отражались нежность и забота. Внимательная спутница не давила. Она сразу же заметила нерешительность Гриффин и перевела свои действия в другое русло. На что Кларк облегченно вздохнула. Найла прошла вдоль берега, собирая ветки и все, что можно было разжечь. — Ты не против костра, Кларк? — Нет, это было бы в самый раз, — Гриффин внимательно за ней наблюдала, отмечая, как ловко она управляется. И вскоре появились первые искорки огня. Найла была полностью приспособлена для этой жизни, умело придавая обычному вечеру особенный смысл. Костер был чем-то объединяющим, уютным, домашним. От него не пахло гарью и копченостью. У него был запах любви, от чего сердце Кларк приходило в волнение. Найла пригласила ее присесть рядом с ним. И с собой. Кларк повиновалась приглашению. И когда она села возле нее, то была поражена, как прекрасна эта девушка в свете пламени. В глазах сиял блеск, на губах играли огненные блики, нежность излучало каждое движение рук. Где-то за спиной шумно играли волны, а запах морского побережья перебивал запах костра. Ее запах. Кларк всем нутром ощущала ее рядом и думала лишь о том, что могло бы случиться. Найла не торопилась. А лишь аккуратно поинтересовалась происходящим. — Ведь у тебя еще не было женщин? Дыхание Кларк участилось. — Нет… — неуверенно протянула она. Найла слегка кивнула, а потом приблизилась ближе и убрала выбившуюся прядь волос Кларк. Ее невесомое прикосновение пролилось по телу блондинки. Найла заметно сокращала расстояние между ними. Ее губы были приоткрыты. — Тогда просто расслабься, — прошептала она Кларк на ухо, а затем коснулась ее сжатых губ. Кларк повиновалась поцелую, отвечая на нежную ласку рук, которые скользнули по талии и медленно опускались вниз. Кларк выгнулась, встречаясь с языком той, что уже не была исключительно нежной. Ее направляла страсть. Какое-то мгновение Кларк забыла обо всем и жадно утопала в пламенном поцелуе, позволяя нежным рукам блуждать по своему телу. Но так продолжалось недолго. Когда приливы волн стали отчетливо слышны, а ветерок колыхнул огненное пламя, в нос Кларк ударил запах. И это была тонкая струйка смолы и еловых ветвей, которые в этот момент догорали в пепелище. Снова этот запах лесов... присутствия Лексы. Кларк резко отстранилась от Найлы, которая едва совладала с собой. Ее затуманенные страстью глаза постепенно приобретали обычный вид. — Все хорошо? — неуверенно спросила она. — Прости, я не могу, — отрезала Гриффин, и встала на ноги, отрясая песок. — Я тебя напугала? — Найла тоже встала и с заботой посмотрела в голубые глаза. Кларк чувствовала себя виноватой. Она подошла ближе к блондинке и коснулась ее запястья. — Нет, ты здесь ни при чем, Найла. Ты была прекрасна. Просто… — Твое сердце занято кем-то другим, — завершила проницательная девушка, ее взгляд отражал понимание. Кларк опустила глаза, напрочь покрытые грустью. — Это сложно объяснить, — Гриффин снова ощущала свою тоску. Лишь на мгновение она была приглушена поцелуем, но сейчас с новой силой заливала пространство в груди. — Я пойду, мне нужно побыть одной. Прости за этот вечер. — Позволь дать лишь один совет: ни за что не гаси в себе этот свет, дай огню любви сиять. И Кларк ушла, потрясенная тем, как похожи две эти женщины, встреченные на краю земли. Они обе твердили о свете, о том, чем была для них Кларк. Но только Лекса, в отличие от Найлы, была другой. Несгибаемой, твердой, упрямой и бесконечно желанной. Кларк уходила с берега моря и быстрее стремилась туда, где хоть немного будет ближе к ней. И в тоже время, она не хотела ее видеть. Кларк уже достаточно приняла в свое сердце ножи, которые Лекса щедро ей посылает. Очередной клинок отныне не будет принят. Кларк поняла лишь одно — обманывать себя она больше не будет. Ей не нужен в целом мире никто. Ее привлекает лишь одна женщина. И с этим убеждением она вернулась назад, на секунду взглянув туда, где виднелись шатры. В одном из них проживала Лекса. А потом она рухнула на кровать и заснула. Ее губы не помнили поцелуя.***
Следующий день она провела с Онтари и друзьями, помогая готовиться к вечерней церемонии. С Найлой она не говорила о вчерашнем, они лишь одарили друг друга приветственными улыбками. Кларк не чувствовала никакого напряжения между ними, будто и не было берега и костра. Однако случившееся имело большое значение для Гриффин. Ей стало абсолютно очевидно, что пока где-то здесь, в нескольких шагах и метрах есть Лекса, она не сможет дышать в полную силу. И все же, жизнь продолжалась, сердце билось, а женская гордость постоянно напоминала о себе. Кларк и не думала приносить себя в жертву, падать на колени, выбивать клин клином, вырывать эти чувства изнутри. Она решила тихо, смиренно жить и была рада, что Лекса живет под тем же солнцем. Может, когда-нибудь время расставит все по местам. Но сегодня их не связывает даже дружба. Кларк разорвала и эту связь. А тем временем все было готово к празднику. И Кларк решила провести остаток дня с собой наедине. Подобрать наряд, привести волосы в порядок и просто помолчать. День был насыщенный делами. Но как только она вошла в свои покои, разум вновь затуманился. Кларк хотела дать себе волю, она горела страстью, желала любви. Ее тело отчетливо требовало наступления ночи. Но проблема в том, что она хотела лишь Лексу. И сердцем, и плотью. И пусть сейчас чувства приглушены земным вожделением, она плохо отдавала себе отчет, как долго сможет сдерживать эти порывы. Она присела на кровать, но сидеть не смогла. Тогда она прошлась по шатру, нервно отсчитывая круги шагами. Она села за стол, отбивая ритм пальцами по его поверхности. И взгляд устремился на выход из шатра. Она боялась не сдержаться и устремиться туда, куда рвалась ее предательская страсть. «Я буду ждать, пока твой мир растает. Я буду ждать тебя» Кларк налила стакан воды и залпом его осушила. Но хотелось не воды, а вина. Хотелось ее поцелуев. С огромным трудом взяв себя в руки, Кларк начала приготовления к вечеру. И следующие полчаса была занята ими. Она открыла сундук с вещами и начала перебирать наряды. Она сняла с себя всю одежду, не опасаясь, что кто-то может войти. Ей было все равно. Стоя полностью обнаженной, примеряя одну вещь за другой, она их отшвыривала в стороны, потому что все раздражало и не подходило. «Боже, одни лохмотья. Где нормальные платья? Здесь есть хоть что-то без дыр? И когда она развернулась, чтобы выбросить очередную тряпку, она окаменела и замерла. В двух метрах, у самого входа стояла Лекса и без церемоний смотрела на нее. Голую, злую, раздраженную до предела. «Дай огню любви сиять!» — Ты!!! — выпалила Кларк и схватила ближайшее платье из сундука. Она прижала его к себе, чтобы хоть немного прикрыть нагое тело, и хищно сцепилась с Лексой глазами. На ней была мантия червонного цвета, покоящаяся на ровных плечах. А подбородок все так же гордо приподнят. Превосходный знак! В такие моменты Лекса была слишком бескомпромиссна. Но сейчас было все по-другому. «Передо мною — живой пожар. Горит все, горит —вся… И взгляд из этого пожара — такое восхищение, такое отчаяние, такое: боюсь! такое: люблю!» Кларк вмиг переменилась. Не искры гнева и отторжения, не оскал, ничего. Внутри, будто все рухнуло. В глазах запылали страстные огни. Кларк, не думая, без сомнений, отбрасывает платье в сторону, оставаясь в природном виде перед той, что выдержанно за всем следила. Лекса окинула ее всю взглядом. Зеленый цвет менялся на глазах. Она приоткрыла розовые пухлые губы, вдыхая воздух ртом. Но не делала больше ничего. Кларк ждала, хотела, желала почувствовать ее рядом. Тела коснулся теплый ветерок. Или это было возбуждение. Все переворачивалось вверх дном. Найдя в себе последние силы, чтобы самой не броситься в объятья той, кто пытал ее магическим взглядом, Кларк прошептала: — Тебе не обязательно стоять там. И наблюдала за тем, как Лекса медленно начала приближаться. Она не открывала изумрудных глаз, не сводила их даже на секунду, а Кларк дрожала вся, как листок, испытывая жажду возле источника, не смея из него напиться. Тела будто коснулись тысячи ласк. Но это были глаза Лексы, которые смело блуждали по молочной коже, и она остановилась вблизи. И не понятно, кто испытывал больше сомнений. Кларк, которая боялась спугнуть это мгновение и боялась его конца, или Лекса, впервые так смотревшая на нее. Зеленые глаза искрились страстными огнями. А когда она была так близко к Гриффин, что пространство уже не имело значения, то нежно, лаская дыханием, произнесла: — Я не хочу причинить тебе вред, Кларк. — Ты не причинишь мне вред поцелуем. Кларк хотела броситься к ней в объятья, прижаться, срастись с ней телами, но покорно ждала. Лекса молчала. А потом сделала жест еще ближе и легкой хваткой обхватила подбородок Кларк. И была готова. — Пожалуйста… — шепнула блондинка и облизала губы, желая и дрожа. Хотелось этого больше жизни. Зеленые глаза помутнели. И в следующий миг она была готова, наклоняясь, чтобы поцеловать. Морозное дыхание коснулось оболочки жаждущих губ. Но… она остановилась, будто вспомнив себя. И отвернулась в сторону, туда, где была глухая стена. — Кларк, я же говорила, мой мир не для чувств, — цыганская хрипотца ударила в область шеи. Голос был строгим. Но сожалеющим. Кларк горько усмехнулась, вполне ожидая подобный итог, почти убежденно осознавая, что Лекса так и не решится переступить черту. Они так часто по ней ходили. Лекса все еще была непозволительно рядом. Кларк поспешила взглянуть в ее вновь посветлевшие глаза. И стало до боли тоскливо это видеть. — А кто говорит о чувствах? Вы же так обманываетесь по ночам? Так почему мы не может этого сделать? Ты сама сказала, что мне нужно кем-то себя занять. Вот, смотри, я выбираю тебя. — Но я тебя об этом не просила. Лекса отступила назад. Больше не обращая внимания на наготу молочного тела. Ее отрезвленный взгляд был направлен только в голубые глаза. Кларк, напротив, сделала шаг ближе, а потом невесомо, не касаясь, провела возле лица Командующей рукой. Так и не решив коснуться. Лекса вздрогнула от этого жеста, а Кларк еле слышно произнесла: — Ты, правда, хочешь, видеть меня с другими? Глаза Лексы блестели, сияли, искрились, но внешне она была спокойна и строга. Она расстегнула свою мантию на шее, а потом накинула ее на плечи Кларк, закрывая откровение, которое навсегда останется между ними. — Вечер будет прохладным, надень что-нибудь потеплей. Ровный тон Командующей был отрезвляюще острым. И ничего более не выражая, она направилась к выходу из шатра. Кларк смотрела ей вслед, крепче прижимая мантию к себе. А когда Лекса исчезла, Кларк обреченно прикрыла глаза. Сердце даже не отбивало ритм.***
С трудом, но после этого Гриффин все же сумела привести себя в порядок и подобрать наряд. Ситуация с Лексой окончательно вышла из-под контроля. Ничего не хотелось менять. Все это между ними уже случилось, поэтому Кларк не могла одна за все отвечать. Теперь они вместе должны из этого выбираться. Миллионы нежнейших, желающих взглядов Лексы разбивались об один единственный взгляд «стоп», которым она умело и безжалостно отрезвляла Гриффин. Кларк направлялась на праздник, который должен был начаться вот-вот. Но когда она проходила мимо шатров, среди которых был шатер Лексы, она остановилась, потому что заметила там ее. И в очередной раз эти взгляды были острыми и стальными, вырезающими на сердце холодный узор. Титус стоял рядом с Командующей. Они оба смотрели на Кларк. Не желая им обоим дарить власть над собой, Гриффин резко отвернулась и продолжила путь. — Она здесь чужая, Командующая, — сказал мужчина, обеспокоенно наблюдая за тем, какими глазами Лекса провожает ее вслед. — Знаю. Но она останется с нами. И после этих слов Командующая последовала за Гриффин на свадьбу, которая уже начиналась. Церемонии бракосочетания давно не проводились в этих землях. Поэтому многие поначалу сконфуженно сидели возле костра, не давая себе волю. А когда пришла Лекса и села на трон, люди перестали даже переговариваться. Атмосфера была отнюдь не праздничной. Кларк взглянула на двух влюбленных, которые скромно сидели поодаль от всех, и сердце пронзила жалость. Чувствуя свою ответственность за эту затею, она встала, чтобы обратиться ко всем. Очевидно, нужно было как-то начать церемонию. Тем более, Мерфи и Эко где-то пропадали. А ведущими должны были быть они. — Мы собрались сегодня здесь, чтобы возобновить древние традиции, вспомнить о том, что боги благословляли в самые давние времена. Я говорю о любви. Кларк взглянула на Лексу, которая величественно восседала на троне и царственно смотрела на нее. И снова этот прямой, горделивый взгляд. Кларк опустила глаза, и с трудом продолжила. — Я знаю, что в период войн, битв и трагедий — сложно думать о чем-то другом. Забываются многие прекрасные вещи. Но сегодня мы собрались здесь вновь, чтобы напомнить себе о важных чувствах. Онтари и Лиан обратятся к богам и поклянутся в вечной любви. И пусть пир начнется! После этих слов поднялись кубки, и под ликующие крики толпы пара молодоженов вышла в круг, принимая поздравления и хвалу. В это же время появились Мерфи и Эко, перехватив на себя бразды правления. Довольная Кларк присела на свое место. Церемония началась. Зазвучала музыка, заиграли барабаны, поросята на вертеле пошли в ход. А Титус на странном языке читал обрядовое заклинание и обручал влюбленных. Они вспоминали три божества: Фрейра, Фрейю и Вара. Кларк многое не понимала из этих обычаев, но полностью была поглощена процессом. Она много пила вина. А когда Мерфи обратился к Лексе с просьбой благословить новобрачных, все вдруг замолчали, и музыка перестала звучать. Кларк устремила взгляд к трону. Лекса немного молчала, а потом встала, ей налили полный кубок вина, и она подошла к паре. Гриффин вся замерла. Она хотела услышать ее речи. — Один человек мне сказал, что жизнь — это больше, чем просто выживание. В сердце блондинки больно кольнуло. Она прекрасно помнила эти слова. А Лекса продолжала. — И глядя на вас, я в этом точно убеждена. Если вы полюбили друг друга, то пусть новый рассвет обернется для вас новой жизнью. А я благословляю вас и передаю на милость богам. Кларк ощутила, как по щеке скатилась тонкая влажная струйка, и она быстро смахнула ее рукой, чтобы скрыть это даже от себя. Речь Лексы была безнадежно скупа, и от этого становилось больно. Кларк делала все в этот вечер, чтобы выглядеть радостной и веселой, дарила улыбки и цветы. А когда они все привычной компанией сидели возле костра рядом с Онтари и Лианом, то вовсе забылась и погрузилась в праздные разговоры. Они много пили, смеялись, шутили и говорили обо всем. — Скоро с неба упадет холод! — поежилась Эко, глотнув из кружки напиток. — Что это значит? — не поняла Гриффин. — Перья белого полотна застелят долины. Кларк улыбнулась, догадавшись, о чем идет речь — так здесь называют зиму. И действительно, каждый день становился холоднее. — Скоро мы вообще будем жить в снегах, мы же движемся на Север, — сказал Финн. Кларк уже объяснила ему, что не будет давить на Лексу по поводу Нии. И долгий путь в Трансильванию по-прежнему имел место быть. — Когда вы отправляетесь? — тревожно спросила Кларк. — Вы? Ты же тоже должна идти с нами. Разве отныне ты не в числе нас? — спросила Эко. Кларк погрустнела. Она вспомнила, что Лекса назвала ее «гостьей», да и ни разу не приглашала с собой. Она посмотрела в сторону трона, и сразу же тело окатил жар. Возле Командующей сидела Костия, и они разговаривали между собой. А еще там было несколько женщин. Лекса определенно не давала себе заскучать. Кларк резко отвернулась, не в силах за этим наблюдать. Взгляд стал рассеянным, руки нервно потянулись к кубку вина. — О, может тебе уже хватит, красавица? — обратилась Найла, которая сегодня разливала напитки друзьям. Кларк на нее посмотрела. Она по-прежнему казалась ей привлекательной и симпатичной, только вот сердце бешено гремело из-за другой. — Просто налей мне еще! — Гриффин подставила кубок. А потом залпом осушила его до дна. Чувствовалась легкая слабость. Но голова еще была трезва. Пока ребята продолжали болтовню, Кларк снова посмотрела в сторону трона. Снова получая удар и удар. В груди что-то сильно зажгло, какое-то пламя, потому что в этот момент она видела, как Костия взяла руку Лексы в свою. Кларк резко встала на ноги, устремляя свой взгляд прямо туда. — Ты чего, Белок? — удивленно спросил Мерфи. Но от объяснений ее спас, как ни странно, Титус. Он вообще своим появлением прекратил все, что лицезрела Гриффин. Все устремились на него. Даже Костия «отпустила» из своей власти шатенку. — О, сейчас он будет гадать на своих побрякушках, — закатил глаза Мерфи. Кларк его не поняла, да и не особо интересовалась действиями друида, потому что все еще боролась с жаром в груди. Так она еще никогда себя не ощущала. Мерзко и отвратительно. Будто съела тонну жуков, ее даже тошнило. Но повернуться в сторону Лексы она больше не решалась, понимая, что может не справиться со своей сутью. Титус выборочно подходил к людям, позволяя им вытягивать какой-то значок из мешочка. Это были руны, значение которых он во всеуслышание пояснял. А когда он подошел к их компании, то попросил вытянуть руну Мерфи, и потом объявил результат. Все бы закончилось хорошо для Кларк, только Титус обратился и к ней, не скрывая своей презрительности во взгляде. Он так же надменно, как Лекса, держал подбородок вверху. — Задайте в голове вопрос, Кларк Гриффин, и боги дадут вам ответ, — после этого он предложил вытянуть символ. Кларк не сводила с него взгляд. Она приняла предложение. И может, боги посмеялись над ней, но когда деревянная пластинка была вытянута, Титус обеспокоенно спросил: — Вы спрашивали богов о…? — он не закончил. Кларк замешкала. — Эта руна называется Гебо. Она всегда связывает два «конца», указывает на процесс создания нового, а также говорит об истинном предназначении. Вы свое предназначение знаете, Кларк. Гебо — символ большой и сильной любви. Вечной. И эта любовь теперь рядом с вами. Кларк с силой сжала в руке маленькую дощечку, разогнавшую ритм сердца до предела, а потом посмотрела на Лексу. Она тоже не сводила с нее глаз. Между ними будто и не было расстояния. Кларк могла бы стоять так вечность, лишь бы не терять это внимание никогда. Но Титус извлек ее из этого транса. Он тихо, слышно лишь ей, проговорил: — Но вы застряли во времени, Кларк. Ваше предназначение не в этих краях. Кларк перевела на него испуганный взгляд. У нее и земля ушла под ногами. — Я дома, Титус. И никогда этот мир не покину. Ответ ее был сильным, категоричным, однозначным. Будто она посылала свою волю в небеса. — Что ж, ваше право. Только не морочьте голову Лексы Нией. Полис не вернуть никогда. — Лекса сама в состоянии принимать решения. Она никого не будет слушать, ни вас, ни меня. — Как знать. Она позволяет вам многое. Эти праздники, пиры, опрометчивые жесты с казнью юноши… Лекса перестает быть осторожной, и началось это все с появления вас. Кларк сузила глаза. Он был ей неприятен, и в тоже время, она видела правду в его словах. — А она знает, что вы сомневаетесь в ней, Титус? Это ли не предательство? Я думаю, Лекса охотно возобновит обряды казни, если поймет, что чья-то вера в ее действия поколебалась сполна. Он сглотнул ком, образовавшийся в горле. Кларк уже охмелела и была пряма. Титус ей не нравился, она чувствовала угрозу от него с самого начала. А его вмешательство в их отношения с Лексой и вовсе выводило из себя. Да и что он мог знать? Ведь эти отношения летели к чертям день ото дня. После явной угрозы в его адрес мужчина быстро покинул место беседы. А Кларк снова была грустна. Ребята, давно переставшие следить за их диалогом, по-прежнему пьянствовали, здравили молодоженов и весело смеялись до самого утра. Только утро Кларк не застала, потому что вскоре была увлечена в другие события, произошедшие в ту же ночь.***
Гриффин выпила еще немного вина, чтобы смыть осадок после разговора с Титусом, но поняла, что была уже порядком пьяна. И чтобы хоть немного взбодриться, направилась туда, где музыка гремела барабанами, а люди танцевали с яростью льва. Кларк танцевала вместе с ними. А потом, не понимая как, оказалась в чужих объятиях. Это была Найла. Она заметила ее в толпе и присоединилась к танцам. Они обе растворились в безумстве под барабанную дробь. Только вот Кларк не была расслаблена, потому что сквозь одичалые движения тел, поднятые руки, распущенные волосы, она видела, как Лекса следила за ней. И Кларк не сводила с нее глаз. Она по-прежнему видела там Костию, девушек, разных мужчин. Все были с ней рядом, только Кларк не была там. Хотелось забрать ее оттуда, украсть, увезти на край земли, но они и так уже на этом краю. Вдвоем. Кларк танцевала под чарующим взглядом, возбужденно и плавно изгибаясь в спине. Внизу живота все сильнее тянуло, жесты становились откровеннее и быстрей, глаза излучали вожделение. И Кларк уже отчетливо наблюдала, как усилилось дыхание зеленоглазой, а грудь вздымалась от напора чувств. Кларк и сама пылала изнутри. Горячая дикая музыка и огромные страстные огни в глазах Лексы — все это окончательно вскружило голову. Хотелось ее безрассудно. И Кларк коснулась своей груди и сжала ее рьяно в руках под тем же напором зеленых. Лекса резко встала. И Кларк улыбнулась этому пылу, продолжая безумный экстаз. Но случилось неожиданное. Найла, тоже изрядно возбужденная алкоголем, замечая откровенные движения Кларк, обхватила ее лицо руками и жадно и страстно прильнула к губам. Ее язык был требовательным и настойчивым. У Кларк помутился рассудок. А когда поцелуй завершился, и воздух снова вернулся в легкие, она снова встретила зеленые глаза. Лекса безотрывно смотрела на нее. Там что-то было во взгляде. Не ревность, не гнев, не презрение. Но Кларк впервые себя так отвратительно чувствовала. Будто это она целовала хмельным поцелуем Найлу и изменяла у целого мира на глазах. «Ты тоже виновата в этом…» — прозвучали в мыслях слова, адресованные шатенке. «Тебя нет со мной рядом. Почему ты все еще там?» Лекса отвела взгляд в сторону. И от этого внутри жалостно заныло. Кларк злилась на Найлу, так некстати опьянённую страстью. И злилась на себя за то, что позволила этому поцелую быть. А потом она тоскливо смотрела, как Лекса наскоро покидает пиршество и уходит в сторону своего шатра. «Что она теперь обо мне думает?» — Кларк усмехнулась, принимая вторую жестокую мысль — Лекса вовсе не станет о ней думать. Ей все равно, и она всегда безупречно это демонстрирует. Но как же устала Кларк видеть равнодушие в хвойных глазах вперемешку со страстным блеском. Если ей все равно на чувства Кларк, и она ничего не испытывает в ответ, то почему бы не последовать первобытному зову, не воспользоваться захмелённым рассудком и просто истребовать с нее эту ночь? Блондинка подумала об этом потому, что вспомнила слова Лексы, которая просила когда-то помочь Костии, спасти ее от ран, и Кларк могла за это просить о чем угодно. Время пришло для этой просьбы. Вернее, для требования, уговора и даже мольбы. Кларк посмотрела на небо, и миллионы мерцающих точек вскружили ей голову. Она переполнена любовью и страстью, она жить не могла больше дня, пока не ощутит на губах ее поцелуи. Она направилась в ее шатер, игнорируя костры и мелодии пира. А когда беспрепятственно прошла сквозь охрану, проникнув внутрь палат, она устремилась туда, где находилось спальное ложе Лексы. Кларк нутром ощущала ее здесь. «Я больше не позволю тебе отвергнуть меня. И ты не сможешь меня прогнать. Я буду требовать твоей любви. Всего одну ночь я хочу, чтобы ты смотрела на меня так, будто желаешь». Кларк говорила это как мантру, когда шла к той, кому хотела принадлежать и отдаться. «И пусть это случится лишь однажды и больше не повторится вновь, но я готова к этой жертве». Она клялась себе, что потом, позднее, не будет ничего требовать от Лексы. Отпустит ее. А пока она неистово ее желает, и любит, и будет любить. Всегда. Занавески одна за другой отклонялись. В свечах трепетали огни. Сердце напряжённо стучало. И вот она стоит перед целью, залпом глотая странный воздух шатра. Последняя занавеска, и препятствий больше не осталось. Кларк вошла в ее спальню. «I never wanna lose this feeling. I can and want this». Я хочу тебя