SUNLIGHT TWINS

      — Мальчики, сегодня всё по плану? — Тётушка Мэй деловито оглядела переполненный зал кафе. Пятницы в TWINS всегда проходили напряжённо.       — Да. Завершаем текущие заказы, и можно будет кухню закрывать, — Сянкон глянул на часы над барной стойкой.       — Вам ведь надо освободиться к пяти вечера? — Ибо выставил на стол два стакана с горячим шоколадом. Чёрный кофе их клиентки пили редко.       — Спасибо, что помните, — Тётушка Мэй расплылась в широкой улыбке. — У внуков сегодня праздник.       — Юй Ся тоже стоит уйти раньше. Сладкого в витрине на вечер хватит, — Сянкон уважительно кивнул на стеклянную горку, пестревшую привлекательными угощениями.       — Мгм. Заберу девочку с собой, — Тётушка Мэй гордо улыбнулась, словно хвалили её дочь. — Вы тут точно справитесь одни?       — Конечно. Не переживайте за нас. Лучше позаботьтесь о семье! — Сянкон тепло улыбнулся женщине, подхватил поднос с готовым заказом.       — Так и сделаю! — Тётушка Мэй отсалютовала близнецам и вернулась в кухню с великолепием императрицы. Проще входят в тронный зал.       — Как думаешь, он придёт сегодня? — Сянкон отвернулся от клиентов, чтобы скрыть тяжёлый вздох и серьёзное лицо. Он так вздыхал целый день, улыбался клиентам, пока обслуживал столики, а после забивался поближе к брату, чтобы снять ненадолго надоевшую маску с лица.       — Не знаю. Может быть, — Ибо тоже особенно бодрым не выглядел, хотя для него каменное выражение лица считалось нормой.       Вчера в кафе заявилась бывшая девушка Сяо Чжаня, просила уделить ей внимание. Близнецы едва ли сумели пережить тот вечер. Пока Сяо Чжань и Цао Синь «беседовали о важном», Сянкон и Ибо пустыми взглядами изучали потолок собственной гостиной. Они никак не могли взять в толк, как заставить себя смириться с жизнью без любимого. Бар вчера братья открывать не стали. Всё буквально валилось из рук. Их безрадостные размышления несколько смягчились поздним сообщением от Сяо Чжаня в WeChat-е. Примерно в полночь тот прислал фотографию ночного неба Чунцина с пожеланиями спокойной ночи. Близнецы ночью до кровати не дошли: опять заснули на диване с телефонами в руках. На душе было гадко.       Сяо Чжань убеждал их открыто признаться в чувствах, не скрываться. Тем не менее даже возможности для этого не оставил. Сегодня утром в кафе он не появился, только написал, что занят в студии. Приготовленная для него порция обеда тоже осталась нетронутой. В этот раз он даже не ответил на вопрос в WeChat-е. Близнецы быстро распробовали сладость времени, проведённого рядом с любимым человеком, потому даже небольшая разлука воспринималась трагедией. Тем более о причинах этой разлуки гадать не приходилось. Цао Синь пришла не просто так: от таких, как Сяо Чжань, не отказывались. Достаточно красивая девушка явно обладала решительным нравом: её желания были понятны, мотивы — очевидны.       Тёмным пятном в сердцах близнецов расползалась уверенность в ответных чувствах Сяо Чжаня к Цао Синь. Хотя тот казался беззаботным, братья нередко замечали его задумчивые взгляды и печальные вздохи. Больше всего на свете братья хотели крепко обнять любимого человека и стереть из его сердца следы присутствия кого-то другого. Однако это желание невозможно было исполнить, пока Сяо Чжань был вдали от них.       — Бо, даже если мы заявимся в студию, нашим он не станет, — Сянкон покачал головой на беспокойное ерзание Ибо. — Кроме того, вряд ли он сейчас на работе.       «Вполне возможно Чжань-гэ сейчас со своей девушкой…» — Сянкон не смог себя заставить выговорить эту фразу.       — Тогда что же нам делать? Сидеть и смиренно ждать, когда он сам придёт? — Ибо недовольно рыкнул на часы.       Сегодня стрелки двигались излишне быстро. Близнецы совсем недавно проводили Тётушку Мэй и Юй Ся, а безобразники-часы показывали уже половину двенадцатого ночи! Если так пойдёт и дальше, они не дождутся Сяо Чжаня даже вечером!       — Завтра днём позовём его погулять, — Сянкон утомлённо прикрыл глаза. За этот день он безумно устал. Сил и желания что-либо делать не было совершенно.       — Предлагаешь признаться? — Ибо поставил перед братом безалкогольный ананасовый коктейль. — Даже если он вернулся к Цао Синь?       — Да, — Сянкон благодарно кивнул. — Если у нас есть хотя бы малый шанс, надо попробовать.       — Согласен. Вполне возможно он сразу нас не отвергнет, позволит быть рядом, — Ибо взялся за новый заказ.       «Пина Коладу» для постоянной клиентки он смешивал сегодня уже в третий раз. Женщина попросила не жалеть рома в напиток. В зале бара было немного клиентов. Большая часть — постоянные посетители из близлежащих домов.       — Как будто ты сможешь спокойно смотреть, как он обнимает другую?! — хмыкнул Сянкон.       — Не смогу, — лукавить не имело смысла. — Однако не видеть его труднее, чем мириться с соперниками. Когда-нибудь, верю, он откликнется на наши чувства.       — Мгм. Всё может быть… — Сянкон задумчиво повертел соломинку в бокале. — Но что же нам делать, когда мы вернёмся в Пекин? Чжань-гэ с нами ведь не поедет…       С некоторых пор вопрос об их скором возвращении на танцевальную сцену считался решённым. Близнецы понимали, что подпишут злополучный контракт от YNT, только оттягивали этот знаменательный момент как можно дальше. Это казалось закономерным: пока в сердцах их царило смятение, ни о каких танцах речи не могло быть. Прежде остального Сянкон и Ибо должны были либо смириться с неизбежным расставанием с любимым человеком, либо каким-нибудь образом заставить того ехать с ними.       Оба варианта казались невозможными.       Безвыходная ситуация.       Внезапно под фонарями у входа остановился ярко-красный Mini, а следом дверь кафе шумно ударилась о раму. Пышнотелая женщина появилась на пороге. Позади неё послышались торопливые, неровные шаги. Женщина внимательным взглядом окинула помещение кафе и, едва заметила близнецов, целенаправленно устремилась к барной стойке.       — Вы братья Ван, так? Сянкон и Ибо? — спросила требовательно, но без нажима или злости.       — Госпожа Чон, постойте! Нельзя же так! — белый как полотно Сяо Чжань в измазанной алыми и бордовыми красками рубашке навыпуск и не менее живописных матерчатых брюках в кафе почти ввалился. — Я ведь даже не… ох!..       Он ладонями сжал виски и с глухим стоном облокотился о ближайшую стену. Цвет лица из белого перекрасился в пунцовый.       — ЧЖАНЬ-ГЭ! — близнецы сорвались с места в ту же секунду. Подхватили под руки слабое тело, бережно придержали. — Что с тобой? Тебе плохо?       — Нет. Ему хорошо, — жёстко отчеканила Госпожа Чон.       — Что произошло? — Сянкон кивнул брату на свободный диван в зале кондитерской.       Сяо Чжань тихонько постанывал в их руках и безостановочно кусал губы.       — Чжань-гэ, я сейчас воды принесу, погоди немного, — Ибо беспокойно заглянул в подёрнутые поволокой дурноты глаза.       — Мгм, — в ответ то ли простонали, то ли промычали.       — Это я тоже очень хочу знать! — Госпожа Чон строго смотрела на собственного «непутёвого» босса. — Я нашла его рано утром в студии. Сказал, что пришёл ещё ночью, хотел поработать. До обеда заперся в своём кабинете, даже не поел нисколько, только кофе вылакал наверняка не меньше пяти литров! — возмущение женщины очень походило на искреннюю заботу о ребёнке. — Всё ничего, ведь работу выполнил исправно, даже занятия провёл.       — Чжань-гэ, вот. Это вода. Возьми, — Ибо поднёс стакан почти к самым губам Сяо Чжаня.       Тот с трудом сфокусировал взгляд, а затем крепко схватил ладони Ибо вместе со стаканом и жадно припал к воде.       Ибо от неожиданного прикосновения вздрогнул. В нос ударил терпкий аромат дорогого коньяка, смешанный с острыми запахами масляных красок.       — Ты пьян? — Ибо недоверчиво уставился на мужчину.       Тот ничего не сказал, только отнял от губ пустой стакан и прижался лбом к его пальцам. Дыхание из его горла вырывалось с хрипом, будто он долго кричал или плакал.       — Конечно пьян! Только полюбуйтесь! Совершенно распустился в последнее время! — Госпожа Чон разве что ногой не топнула от досады. — Вечером уверил меня, что всё в порядке, а полчаса назад я его в таком виде застала! Если бы не моё доброе сердце (ведь я вернулась ночью в студию из-за беспокойства о нём!), он бы опять остался ночевать в кабинете!       — Что-то случилось? — Сянкон до сих пор обнимал Сяо Чжаня за талию, поддерживал на сидении. Отчего-то казалось: отпусти он — тот немедленно завалится навзничь. — Почему Чжань-гэ должен быть в «порядке»?       Братья переводили непонимающие взгляды с женщины на Сяо Чжаня и выглядели при этом презабавно. Видимо по этой причине Госпожа Чон решила сжалиться над ними. С глубоким вздохом она грациозно уселась на диван напротив троицы и принялась рассказывать, вернее, откровенно жаловаться на безответственность босса. Создавалось впечатление, что только её непосильным трудом студия «SUNLIGHT» держалась на плаву и приносила доход.       Эту последнюю неделю, когда Сяо Чжань «переживал тяжёлое расставание» с Цао Синь, его рабочий график совершенно сбился. От многих привлекательных заказов пришлось отказаться, а несколько учебных групп по рисованию Госпожа Чон взяла на себя, хотя «видит Бог, забот у неё и без того хватало». До поры всё было под контролем и катастрофой не угрожало. Они справлялись, пока вновь не появилась Цао Синь. Девушка пришла с повинной и почти умоляла помочь ей отыскать Сяо Чжаня. Госпожа Чон понадеялась, что пара воссоединится, ведь «они прекрасны вместе», потому направила Цао Синь прямиком в TWINS, где Сяо Чжань «прятался». Однако надежды женщины не оправдались. Сяо Чжань с Цао Синь не только не помирился, но «разругался совершенно». Разъярённая отказом на предложение «начать всё заново» девушка несколько часов назад появилась в студии.       — Ни разу не видела, чтобы Цао Синь злилась, а тут она явилась словно фурия какая, — Госпожа Чон вчетверо свернула алую салфетку, а потом нервно скомкала её и отбросила от себя подальше. — Я едва успела выпроводить вечернюю группу по домам, иначе нашей репутации пришёл бы конец! Цао Синь устроила грандиозный скандал Сяо Чжаню, предметом которой, очевидно, стал портрет близнецов.       — Портрет? — аккуратно спросил Сянкон, стараясь не прерывать жизненно важный для их растревоженных сердец рассказ.       — Тот, что в студии на семинаре рисовали, — Госпожа Чон от вопроса отмахнулась. — Господин Сяо его только вчера ночью закончил. Хороший очень получился. Да только теперь он совершенно испорчен!       Разгневанная Цао Синь так неудачно швырнула его об пол, что холст порвался. Починить его не представлялось возможным.       — А что Чжань-гэ? — Сяо Чжань задремал, обнявшись с его ладонями, потому Ибо понизил голос.       — Ну, он… — Госпожа Чон неуютно поёжилась. — Я его таким злым впервые в жизни видела…       Женщина продолжила после недолгой паузы:       — В общем, Господин Сяо сказал, что решения своего не изменит и попросил Цао Синь не появляться до тех пор, пока она не успокоится.       — Что за решение? — близнецы в один голос не спросили — выдохнули вопрос.       Госпожа Чон бросила на них острый взгляд и тут же отвела глаза в сторону, недовольно буркнула:       — Как будто вы не знаете…       — А должны? — Ибо нахмурился. Ответ гостьи ему не понравился. Загадки он никогда не любил и не понимал.       — Ну, раз не знаете, значит, так и надо! — Госпожа Чон типичным для поклонниц LIGHT-а трепетом не прониклась, наоборот, недобро сверкнула глазами на братьев и решительно поднялась с места. — Что же, моя работа на сегодня закончена и, так и знайте, за сверхурочные я с Господина Сяо взыщу по полной!       У Ибо с наскока не получилось, поэтому Сянкон применил другую тактику. Парень мило улыбнулся и мягко поинтересовался:       — Так зачем же вы привезли Чжань-гэ в TWINS, Госпожа Чон?       — Вот у него и спросите! — Женщина недовольно кивнула на вялого Сяо Чжаня в руках близнецов и прошагала к двери кафе. Лишь на пороге она обернулась. Видимо, добрая частичка в её сердце всё-таки значилась. — Он наотрез отказывался ехать домой, а в студии я оставить его не могла. Не хватало, чтобы мне опять из службы охраны здания названивали.       Сказала и ушла. Сквозь окна близнецы следили за уверенной походкой женщины и будто бы слышали её недовольное ворчание: поминались «несуразные чувства» и убеждённое «пусть сам разбирается в каше, что заварил».       Некоторое время братья сидели ровно, не в состоянии поверить в случившееся и в то, что они обнимали любимого человека. На самом деле появление Госпожи Чон парни восприняли почти подарком судьбы, ведь она привела к ним Сяо Чжаня.       — Бо, давай сегодня закроемся раньше? — Сянкон на клиентов бара не смотрел, но чувствовал на себе их любопытные пьяные взгляды.       — Я перевернул табличку на двери некоторое время назад, — Ибо медленно приблизился к лицу Сяо Чжаня, оставил лёгкий поцелуй на виске. Ему, как и брату, было совершенно всё равно, что подумают окружающие.       — Мгм. Правильно. Тогда побудь с Чжань-гэ. Я закончу обслуживание столиков, — Сянкон последовал примеру брата — вот уже второй поцелуй оказался на линии волос Сяо Чжаня.       — Унесу его наверх? — Ибо вопросительно глянул на брата.       — Да, так будет… — фразу Сянкон не закончил.       Внезапно раздался тихий, но твёрдый голос:       — Нет. Я подожду вас.       — Чжань-гэ?! — близнецы одновременно вздрогнули, Сянкон словно окаменел, а Ибо попытался отдёрнуть свои руки — не получилось. Сяо Чжань держал крепко.       — Ты не спишь? — Сянкон прикусил дрожащие губы.       Если Сяо Чжань всё это время был в сознании, значит, понимал вольности близнецов — поцелуи и крепкие объятия. Страх сковал сердце — страх быть отвергнутым.       — Сплю, — прозвучало лаконичное.       — Чжань-гэ, может, ты чего-нибудь хочешь? — Ибо побелел. Острое желание провалиться сквозь землю читалась на его лице.       — Выпить, — Сяо Чжань длинно выдохнул и потёрся щекой о руку Ибо. В этот момент его желудок напомнил о себе звучным урчанием.       — Тогда принесём тебе что-нибудь поесть и коктейль, — Ибо совершенно опешил от такого поведения Сяо Чжаня, потому за брата ответил Сянкон. Он пришёл в себя чуть раньше. Раз любимый человек от него не отстранялся, значит, принимал объятия нормально.       — Мгм. И поесть, — Сяо Чжань оторвался, наконец, от рук Ибо, откинулся назад, притиснулся на мгновение к плечу Сянкона и буквально растёкся по дивану, всем своим видом показывая, что он намеревается дождаться близнецов.       — Мы быстро, Чжань-гэ, — недавно удивлённо расширенные, сейчас глаза Ибо наполнились теплотой и нежностью.       В ответ вновь прозвучало нечто невразумительное, а после послышалось мерное спящее дыхание.       Близнецы осторожно поднялись на ноги, но идти работать никак не могли себя заставить. То, что вчера казалось невозможным, мечтой, сегодня происходило наяву. Или они все спали и видели один сон на троих. Иного было не дано.       Поставить перед Сяо Чжанем сильно разбавленный «Хай-Вэй» (алкоголь лучше не смешивать), растормошить его и заставить поесть немного, закончить обслуживание клиентов и выдержать их любопытные взгляды — на всё это ушло непозволительно много времени. А часы, как назло, решили упущенные раньше скорости компенсировать именно сейчас. Стрелки отмерили начало второго часа ночи, когда Сянкон закрыл двери за последней парой клиентов.       — Уборку оставим на утро, — Ибо опрокинул на сушилку вымытый шейкер. С остальной посудой и столами можно было немного подождать.       — Мгм, — Сянкон заблокировал кассовый аппарат и убрал в сейф выручку. В этот момент любые обязательные дела в кафе казались неважными, ведь их ждал любимый человек.       Внезапно со стороны его столика раздался грохот и сдавленный болезненный стон. Сяо Чжань попытался подняться сам, но пьяное тело слушалось плохо. С высоты собственного роста он упал на колени и весьма чувствительно приложился спиной о ребро стола.       — ЧЖАНЬ-ГЭ!!! — не помня себя от беспокойства, братья кинулись на выручку. — Зачем ты встал?!       Ибо и Сянкон приземлились рядом с ним на полу:       — Покажи, где ударился?       Сяо Чжань не ответил, только тихонько всхлипнул и потёр ушибленные колени. Сквозь тонкую ткань брюк проступили красные капли.       — Ты сильно ушибся! — собственные ссадины близнецов обыкновенно не беспокоили, а ведь в танцах они случались часто. Совершенно иначе воспринимались раны на теле любимого человека.       Краска покинула лицо Ибо, пока он закатывал штанины Сяо Чжаня. Покраснение на светлой, гладкой коже колен смотрелось противоестественно, несколько выступивших капель крови в небольших фрикционных порезах воспринимались преступниками.       — Больно… — пожаловался Сяо Чжань. В краешках его глаз выступили слёзы.       — Падать на каменный пол всегда больно, Чжань-гэ, — Сянкон ласково протёр мокроту. — Особенно с непривычки.       — Ничего, это просто ссадины, Чжань-гэ. Всё заживёт скоро. Я сейчас обработаю, — Ибо облегчённо выдохнул: травмы оказались не настолько серьёзными, как рисовало его воображение.       Он собрался подняться, но внезапно почувствовал на своей руке прохладную ладонь. Сяо Чжань крепко вцепился в него.       — Куда ты? — в хриплом голосе послышалось требование. Сяо Чжань поднял на него осоловевший взгляд.       — Чжань-гэ, я за аптечкой, — Ибо судорожно выдохнул. Очень хотелось прижаться поцелуем к этим подрагивающим губам и наплевать на весь мир вокруг, но было нельзя. Время признаний ещё не наступило.       — Не уходи, — простонал Сяо Чжань и уронил голову на грудь. Его тело покачнулось. Сянкон немедленно поддержал, уложил голову себе на плечо.       «Отрубился?» — Ибо нервно глянул на брата, а тот ответил ему ровно таким же смятением. Они совершенно не понимали, как реагировать на такого Сяо Чжаня.       Повисшая тишина давила на сознание множеством вопросов, задать которые было некому. Сянкон тесно прижимал к себе расслабленное тело любимого человека и не сумел бы отпустить, даже заставь его кто. Ибо понимал, что должен был обработать ссадины на коленях Сяо Чжаня и проверить вероятный синяк на его спине, однако не решался отнять собственную руку из чужих ладоней. Вот так, втроём, они готовы были сидеть на холодном полу вечность, и другого им было не надо.       Всё же неуловимо прекрасный момент разрушился сдавленным всхлипом и едва различимым шёпотом. Сяо Чжань глаз своих не открывал, зато в голосе его звучала тоска, доведённая до безысходности, и отчаянная мольба. Предельные чувства скрутили сердца близнецов тугим жгутом, увлажнили глаза слезами, высушили горло.       — Пожалуйста, не оставляйте. Позвольте быть рядом с вами, — слова звучали с надрывом, но достаточно ровно. Смысл сказанного был очевиден.       — Бо, Кон, знаю, вы влюблены, — судорожный вздох Сяо Чжаня больше напоминал стон. С подрагивающих ресниц сорвалась слеза. — Ваши девушки –настоящие счастливицы. Но я прошу вас, пожалуйста, не бросайте меня. Пусть другом, братом… Я согласен на любую роль. Мне достаточно видеть вас… каждый день… пожалуйста.       Он прикусил губы, проглотил ком в горле:       — Я не могу без вас. Когда вы поедете в Пекин, возьмите меня с собой. А если не сможете забрать, то…       Голос сорвался.       — …скажите, как вас найти. Я поеду сам и мешать не буду.       — Чжань-гэ… — у Ибо дыхание перехватило.       — …ты действительно так думаешь? — Сянкон продолжил мысль за братом, но сформулировать правильно не сумел. Сказанное звучало по-глупому. Неудивительно, ведь близнецы ушам своим не верили.       — Я хочу быть с вами, парни. Хочу быть в вашем мире не чужим, — Сяо Чжань, наконец, открыл глаза. Его взгляд был размыт опьянением, а бушующие в нём эмоции сжигали яркостью. — Время, проведённое с вами, — лучшее в моей жизни. Без вас я уже не знаю, как быть.       — Но ведь мы тоже… — Ибо скомкал рубашку на груди. Ему показалось, что его сердце собралось проломить грудную клетку. Внутри было больно.       — Я уже не помню, как быть без вас, — Сяо Чжань его словно не слышал. Слова лились потоком, неумолимым, как вода, но нерешительным, как ручеёк среди высоких валунов. — Если вы уедете, к себе прошлому я уже не смогу вернуться.       Он откинул голову назад на плечо Сянкона и невидящим взглядом уставился в потолок:       — Любимые девушки на ваши чувства непременно ответят согласием. Полюбят в ответ. Но не переживайте, я противиться не стану, порадуюсь за вас, прослежу, чтобы не возникало препятствий вашему счастью.       — Чжань-гэ, нет ник… — Сянкон в откровенном возмущении тряхнул Сяо Чжаня, пытаясь привлечь его внимание к себе, но добился лишь того, что мужчина застонал, болезненно зажмурился и прикусил губу.       — Кон, аккуратнее! Он выпил немало! — Ибо сверкнул глазами на брата и ласково отвёл в сторону упавшую на глаза Сяо Чжаня прядь волос. — Он сейчас едва ли осознаёт, что с ним происходит. Коньяк туманит голову сильно.       — …я не помешаю, даю слово, — Сяо Чжань откровенно плакал. Солёные капли проложили мокрые тропинки по его щекам. — Всё, что мне надо, — это видеть и чувствовать вас вот так, как сейчас. Я хочу ваш свет, ваше тепло, близость. Хочу целовать вас, — он прикусил губы. — Простите меня, парни. Простите, что я настолько эгоистичен…       Ибо и Сянкона уже откровенно трясло от переполнявших их чувств. И если бы не состояние любимого человека, они бы не медлили ни минуты. Всё же накинуться на пьяного, едва ли осознающего происходящее Сяо Чжаня они не могли.       — Чжань-гэ, мы любим тебя не меньше. Ты понимаешь это? — Сянкон поймал на его щеке тёплую каплю. — Любим безумно. Не знаю, что тебе привиделось, но нет никаких девушек.       — Для нас есть только ты, Чжань-гэ, — Ибо поднёс к губам ладонь Сяо Чжаня, жарко выдохнул. — Если позволишь нам любить, больше от себя мы тебя никогда не отпустим.       Но пылкие признания остались без ответа. Слёзы некоторое время ещё струились по щекам Сяо Чжаня, а после высохли. Им на смену пришла слабая дрожь.       — Он замёрз. Сидеть на полу — не лучшая идея, — Сянкон попытался пересадить любимого человека себе на колени. Не вышло. Его собственные ноги от длительного нахождения в одной позе совершенно затекли.       — Давай отнесём его в постель. Мы поговорим завтра… — Ибо произнёс разумные мысли с сожалением.       Каждая минута промедления казалась пыткой. Он хотел целовать и ласкать любимого, хотел забыться в удовольствии и точно такое же наслаждение дарить в ответ. Тем не менее, важным был отклик, согласие Сяо Чжаня, его ответное желание.       — Да. Чжань-гэ должен повторить сказанное на трезвую голову. Он должен признать свои чувства, — Сянкон дышал отрывисто и тяжело. Он зарылся лицом в волосы любимого человека. Слепое счастье распирало изнутри и грозило спалить дотла, если не найдёт выход. — Мы не должны доверять пьяным словам, Бо. Мы не должны…       — …но мы верим, — Ибо подтянулся выше, уткнулся носом в шею Сяо Чжаня, глубоко вдохнул аромат качественного парфюма, красок и коньяка. Эти запахи пьянили сильнее самого крепкого алкоголя.       Близнецы понимали, что легко могут совратить, соблазнить Сяо Чжаня. Однако случись что-то настолько важное в пьяном угаре, как тогда они будут уверены в искренности проявленных чувств. Ведь пьяная дымка склонна преувеличивать, раздувать, искажать действительное.       — Чжань-гэ любит нас. Мы верим в это, — Сянкон произнёс с отчаянной надеждой.       Если любовь — это сон, то как вновь заснуть после пробуждения?       Если страсть — это иллюзия, то как раствориться в ней без остатка?       Если нежность — это утопия, то как утонуть в ней без возможности выплыть на поверхность?       В момент, когда сдерживать чувства уже невозможно, помочь может только стойкость и терпение, иначе случится непоправимое.       — Мы не позволим ему забыть сказанное! — Ибо прижался губами к пульсирующей жилке на шее Сяо Чжаня, блаженно вздохнул.       «Завтра» они станут единым целым с любимым человеком.       «Завтра» прозвучат признания.       Надо только пережить «сегодня».       — Мы не позволим Чжань-гэ покинуть нас, — Сянкон мягко коснулся волос брата, привлёк его внимание к себе. — Просто он должен сам произнести важное и выслушать наше «люблю».       — Мгм, — Ибо отразил светлую улыбку брата.       В этот раз на общий душ близнецы не решились. Молодые тела поминутно простреливало страстной истомой, словно током. Потому Сяо Чжаня уложили в постель первым и плотно подоткнули одеяло со всех сторон, точно защитную стену от самих себя вокруг любимого человека выстроили. Однако оставить его одного в комнате сил у них уже не нашлось. Сянкон и Ибо примостились в ногах кровати. Хотя места для двух парней по краям матраца оказалось маловато, от этого дискомфорта они не собирались отказываться. Расстаться сейчас с любимым человеком их бы никто заставить не смог.                            ***              «Боже, ну почему именно сегодня я опять вижу этот потолок?!» — Сяо Чжань мучительно покраснел и натянул одеяло на глаза.       Неудачное решение. Стало хуже. События последних дней, до сих пор маячившие на границе сознания, пёстрой россыпью брызг встали перед глазами. Вчера он надеялся напиться, чтобы хоть немного убавить яркость образов, однако даже алкоголь не помог. Дорогой коньяк, подаренный полгода назад благодарным клиентом, оказался слишком хорошим. Он отлично пьянил, но голову не туманил, а мысли не путал. Потому Цао Синь в его воспоминаниях по-прежнему метала громы и молнии.       «Гнев ей к лицу», — губы Сяо Чжаня скривились саркастической ухмылкой. Для обстоятельств истекших суток очень подходило определение «катастрофа».       «Стихийное бедствие!» — он бы засмеялся, если бы не было так горько. Ссориться с кем-либо, и тем более скандалить, он не выносил. Хотя и особенно уступчивым себя не считал. Всегда как-то получалось мирно договориться с противоположной стороной, сойтись на компромиссе. Нынешняя ситуация с Цао Синь, он полагал, ничем от других не отличалась. Ошибся. Девушка не только не поняла его намерений, но даже довела положение дел до абсурда. А ведь он ничего дурного не хотел, просто честно открылся.       В тот момент, когда Цао Синь предложила начать всё сначала, сердце в его груди устроило самый настоящий бунт. Оно замерло на месте и отказывалось биться без регулярной подпитки улыбками Сянкона и пылкими взглядами Ибо. Не помогли даже разумные доводы о том, что воссоединение с бывшей возлюбленной не исключает из его существования братьев Ван. Убеждённая в своей правоте упрямая мышца отказывалась гонять кровь. Сяо Чжань в одно мгновение промёрз до костей, будто не сидел в удобном кресле ресторана, а стоял под проливным осенним дождём. И тут в нём включился естественный инстинкт самосохранения. С каждым произнесённым словом он чувствовал, как в него по каплям возвращается жизнь, и даже ошеломлённое лицо Цао Синь не играло особенной роли. Сяо Чжань рассказывал о близнецах Ван — причине, почему не мог быть больше с девушкой, — и понимал себя совершенно счастливым.       Цао Синь на его признания сперва отреагировала ровно. Более того казалась не особенно удивлённой, скорее печальной и самую малость обиженной, а ещё уверяла, что испытываемые им симпатии к братьям Ван не более, чем восхищение потрясающей красотой и харизмой парней. Сяо Чжань спорить не стал, только однозначно заявил, что хотел бы всю жизнь провести с Ибо и Сянконом. Это утверждение вызвало целую лавину претензий Цао Синь, требований и даже угроз испортить жизнь не только ему, но и близнецам. Подобного Сяо Чжань просто не мог стерпеть. Он молча покинул ресторан и сел за руль автомобиля. Куда поедет и что будет делать, Сяо Чжань не понимал, просто вжал педаль газа и умчался в надвигающуюся на Чунцин ночь. Он бесцельно наматывал круги по городу, пока не осознал себя припаркованным у тёмных окон кафе TWINS. Бар не работал, а на дверях красовалась бело-оранжевая табличка с надписью «CLOSED». Даже наверху, в квартире близнецов, отсутствие света надеждой его не порадовало. В тот момент Сяо Чжань почему-то почувствовал себя преданным. Он понимал, что близнецы не обязаны были быть дома и, тем более, ждать его. Всё-таки он надеялся с ними увидеться хотя бы на пару мгновений.       Сяо Чжань с почти надрывным отчаянием гипнотизировал кнопку звонка в квартиру близнецов, но нажимать её смысла не видел. Дома Сянкона и Ибо не было. Парни (с вероятностью) проводили вечер со своими девушками. Встреться они сейчас, Сяо Чжань едва ли сумел бы удержать на лице подобающее ситуации благодушное выражение. Сейчас, впервые в своей жизни, Сяо Чжаню стало жаль самого себя, а ночное небо над его головой ярко переливалось звёздами и оптимизма ситуации не добавляло. Наоборот, оно будто издевалось над его мечущимся сердцем.       Пойти в подобном состоянии домой он просто не смог себя заставить. Но даже привычный уют студии в эту ночь покоем его не порадовал. С незавершённого портрета на него глядели чистые глаза Сянкона и Ибо.       Ночь за рисованием пролетела незаметно, точно так же начался день. Сяо Чжань был безмерно благодарен помощнице, что не дала погрязнуть в самоедстве и скинула на него ворох рабочих документов. Появиться в настолько расстроенных чувствах перед близнецами он даже не думал. Как им смотреть в глаза, Сяо Чжань не понимал, однако каждая проведённая вдали от парней минута растягивалась, словно резиновая.       Всё изменило появление Цао Синь. Пристыженная, она появилась на пороге студии с намерением поговорить и извиниться за собственное поведение. Не вышло. Благие намерения девушки разрушились при одном взгляде на свежий портрет близнецов. Цао Синь будто с цепи сорвалась, разворотила половину кабинета Сяо Чжаня и едва не разбила дорогое оборудование, а после удалилась с гордо поднятой головой, точно одержала великую победу. Виноватой она себя явно не чувствовала, а его резкость приняла весьма спокойно. О причинах подобной реакции Сяо Чжань думать не стал — заперся ото всех и откупорил подарочный коньяк. Хотелось самого простого — «напиться и забыться», но даже в этом ему отказали.       Следующие события прошли мимо выразительным калейдоскопом. Он что-то рисовал и почти ослеп от ярко-красных оттенков на листе бумаги, а затем появилась возмущённая Госпожа Чон. Ещё через некоторое время он осознал себя в объятиях близнецов Ван. В этот момент тугая пружина внутри него не просто выстрелила — взорвалась невразумительным потоком жалобных стонов и с корнем выдрала листы с надписью «Гордость Сяо Чжаня» из его самосознания. Он навзрыд рыдал на руках Сянкона и Ибо, но ничуть не стыдился, ведь сердце в его груди счастливо трепетало. Пусть бы даже близнецы не видели в нём возлюбленного, его собственных чувств с лихвой хватило бы на троих. Страх морозным обручем сдавливал виски, тем не менее Сяо Чжань решительно был настроен признаться и услышать ответ.       Однако это всё было вчера, сегодня же он никак не мог заставить себя посмотреть на злополучный потолок над кроватью.       «Я сейчас закрою глаза и вновь засну, — Сяо Чжань длинно выдохнул и попытался сконцентрироваться на подсчёте воображаемых кроликов, — а когда проснусь, будет уже завтра, а ещё лучше — понедельник…»       Но «завтра» и даже «понедельник» не случились, потому что в ногах внезапно показалась неподъёмная тяжесть, а в сердце — откровенная паника. Удивлённый возглас растаял в горле, так и не появившись, ему на смену пришёл судорожный восхищённый вздох. Сянкон и Ибо спали у его ног, трепетно прижавшись друг к другу. Как два здоровых парня умудрились уместиться в настолько ограниченном пространстве, оставалось загадкой, но выглядели братья удивительно счастливыми. Чистая кожа их лиц светилась изнутри, а слабые улыбки на губах указывали на радостные сновидения. Наблюдая за мерным дыханием близнецов, Сяо Чжань почувствовал, как сомнения и опасения покидают его. Этих парней он любил намного сильнее, чем сам понимал или мог представить, намного ярче, чем мог себе позволить. И даже безрассудство глубокой, слепой эмоции его больше не пугало.       Пугало другое — безобразно грязная рабочая одежда и острое желание прополоскать рот от коньячного послевкусия.       «Да уж, хорош герой-любовник! — Сяо Чжань вознёс молитву на небеса за то, что встал раньше своих зазноб, и тихонько выполз из кровати. — Сперва душ, остальное потом!»       Греясь под тёплыми струями воды, он поэтапно запланировал процесс «признания», приготовил прочувствованную речь и даже продумал убедительные аргументы на возможные сомнения близнецов в его кандидатуре. Однако осуществить тактический маневр не получилось. План рассыпался раньше, чем начался. Сяо Чжань задумал покорить сердца близнецов вкуснейшим завтраком в постель и так расположить к откровенности, однако парней на мягких простынях не обнаружилось. Зато из кухни доносились приглушённый разговор и звяканье посуды.       «Ну, и что мне делать?» — настолько беспомощным Сяо Чжань себя не чувствовал никогда в жизни. Словно неуверенный школьник, он апатично уставился в стену комнаты в надежде найти начертанные там ответы. Ошибся — ни единого слова на гладкой выбеленной поверхности не проявилось. Зато появился силуэт Ибо в дверях спальни:       — Чжань-гэ, доброе утро. Ты освежился?       — Мгм. Доброе, — он ответил машинально, ведь залип на светлой улыбке парня. Даже ласковые лучи утреннего солнца меркли по сравнению с совершенством этого лица.       — Пойдём кушать. Завтрак на столе, — Ибо шагнул ближе к нему и протянул ладонь.       Сяо Чжань медленным взглядом скользнул вдоль стройного стана парня к этой руке и почувствовал острое желание немедленно прикоснуться. Лучше всего губами в поцелуе, а после обвести языком каждую фалангу длинных пальцев и выпить пульсацию сердца из фактурного рисунка вен под кожей. Однако сознательность в нём, видимо, всё-таки где-то ещё осталась. Собственные желания задавить было сложно, но он справился. Его рука как влитая уместилась в широкую ладонь Ибо.       — Я жутко голодный, — сказал чистую правду.       — Тогда давай тебя досыта накормим, — улыбка Ибо неуловимо изменилась.       Сяо Чжань мог поклясться, что в ответном взгляде разглядел отражение собственной страсти.       — Чжань-гэ, прежде кофе выпьешь апельсинового сока? — Сянкон расцвёл широкой улыбкой, поймав его смущённый взгляд.       — С удовольствием, — вот о таком утре Сяо Чжань мечтал множество раз, даже видел во сне. Только надо было срочно что-то делать с судорожной дрожью в теле.       Сказать самое важное было необходимо, и лучше всего не медлить, ведь дальше непременно случится начало рабочего дня у близнецов, и тогда выделить возможность для признания уже не получится. Но прежде остального предстояло извиниться за безобразную сцену со слезами. Он всё-таки взрослый мужчина!       — Парни, вчера я… — он отвёл взгляд в сторону и потёр кончик носа.       «Почему в такие моменты нос всегда начинает чесаться?!» — реакции собственного тела рядом с близнецами не поддавались анализу.       — Вчера ты сказал очень важные вещи, Чжань-гэ, — улыбка сошла с лица Сянкона, слова прозвучали твёрдо.       — От этих слов ты не сможешь отказаться, — Ибо поддержал интонации брата.       — Что?! — от такой решительности Сяо Чжань опешил, удивлённо моргнул. Все извинения из головы мгновенно выветрились, а паника усилилась. — НЕТ! Нет!.. Я не о том!.. Мне надо… я хотел…       Он задохнулся, речь сорвалась. Сяо Чжань бессильно опустился на стул, закрыл пылающее лицо ладонями, застонал:       — А-а-а, дайте мне немного времени, парни! Я ни от чего не собираюсь отказываться!       Он услышал сдавленное хмыканье над головой, а после волос ласково коснулись, с другой стороны тёплая ладонь скользнула вдоль линии шеи.       — Мы поняли, Чжань-гэ, — шепнули у самого уха. — Мы подождём.       — Подождут они, как же… а мне что делать прикажете? Как решиться? — Сяо Чжань вынырнул из своего укрытия только когда услышал звук отодвигаемых стульев. Близнецы уселись за стол.       — Для начала давай позавтракаем? — Сянкон с улыбкой придвинул ему тарелку с поджаренным беконом и оладьями.       — Поговорим после, — Ибо поставил перед ним стакан с апельсиновым соком.       — Кофе… — Сяо Чжань чувствовал, как сердце в его груди проламывает рёбра, но стоически терпел все муки.       — Непременно сделаю, как только что-нибудь покушаешь, — Ибо ласково убрал с его глаз упавшую прядь волос. И тут Сяо Чжаня осенило. Внезапно. Словно молнией в темечко ударило понимание сути этой нежности.       — То есть вы тоже?.. — «любите меня?..». — Значит, ваш любимый человек?.. — «это я?..»       Закончить фразы он не сумел: голос подводил раз за разом.       — Даже не сомневайся! — Сянкон через стол дотянулся до его ладони, легко коснулся самыми кончиками пальцев и руку тут же убрал, будто обжёгся, зажмурился, судорожно вздохнул.       — Тогда почему?.. — «молчали?..»       Внезапно стало до ужаса обидно за потерянное время. Прямо до слёз жаль. Сяо Чжань вновь почувствовал неприятный зуд в глазах. Пришлось поджать губы и глубоко выдохнуть. Вздох вышел рваным.       — Уже не важно, что было, Чжань-гэ. Главное, что есть сейчас, — Ибо многозначительно воздел глаза к потолку, но, похоже, чувствовал себя не лучше, чем Сяо Чжань.       — Ешь, Чжань-гэ, — Сянкон почти простонал. — Сейчас сдерживаться очень сложно, пойми…        «Верно», — Сяо Чжань оглядел близнецов. С ярким румянцем на щеках и побелевшими от напряжения губами братья выглядели потрясающе, а лучистое счастье в их глазах просто ослепляло. Разумные мысли Сяо Чжаня растворились в теплоте и нежности к этим потрясающим созданиям. Даже досадливо пробурчавший с голоду желудок не прибавил ему сознательности.       — Бо, Кон, — братья вздрогнули, а Сяо Чжань порадовался их мечущимся голодным взглядам, — вы — лучшее, что случилось со мной в жизни. Никогда не думал, что подобные чувства существуют, тем более не предполагал, что попадусь в их сети сам.       Он говорил и чувствовал, как лёгкие наполняются воздухом, а тело напитывается сиянием близнецов:       — Я влюблён в каждое ваше слово, каждый образ. Люблю даже то, как вы стоите или молчите. Не знаю, когда и как это произошло, но вы настолько плотно поселились в моем сердце, что без вас я уже не смогу. Вы вынудили меня поверить в существование чуда, в возможность реализовать мечту. Рядом с вами я оказался бессилен… и утонул в своих фантазиях.       — Чжань-гэ… — выражение лиц близнецов было презанятным, но Сяо Чжань старался не отвлекаться. Он ещё не сказал самое главное.       — Я не знаю, что будет с нами дальше и получится ли у нас «любовь». Я даже не уверен в глубине собственных чувств и в решимости идти до конца, несмотря на все сложности. Однако совершенно точно не хочу отпускать вас от себя, — Сяо Чжань с удивлением посмотрел на собственные руки. От леденящего холода он их совершенно не чувствовал.       «Нервничаю… — улыбка у него вышла неровной. — Потрясающе!..»       — Спасибо, что подарили мне эти чувства, — Сяо Чжань вдохнул глубже дрожь собственного тела, проникся моментом. Табун мурашек прошелся вдоль его позвоночника. — Спасибо, что дали возможность высказаться. Спасибо, что вы есть.       Внутреннее смятение улеглось, сменилось яркой улыбкой:       — Я люблю вас обоих. Очень люблю.       «Вот так. Без остатка. Целиком», — Сяо Чжань позволил себе расслабиться. Он высказался максимально чётко и ясно, без увёрток и множественных значений и совершенно точно знал (теперь знал), что услышит в ответ.       «Как же я раньше просмотрел их чувства?» — вроде бы взрослый человек, сознательный и в достаточной степени серьёзный, почему же он не сумел разглядеть во внимательности близнецов искреннюю влюблённость? Он ведь видел особенное к себе отношение!..       — Вот только я не совсем понимаю, как нам… — фразу он не закончил.       Сильные руки резко выдернули его из-за стола. Жёсткие пальцы вцепились в тело почти до боли. Тело оказалось в плену двух колец рук.       — К чёрту завтрак! — Ибо вжался грудью в его спину, впился губами в шею.       — Чжань-гэ, прости, больше не можем сдерживаться! — на Сянкона было жалко смотреть, казалось, ещё мгновение, и он взорвётся от переполнявших его эмоций.       Сяо Чжань чувствовал дрожь Ибо, ощущал судорожное дыхание Сянкона и глобальное «а как втроём?» из его сознания немедленно испарилось. С этими двумя ему было не страшно, им и себе он мог позволить всё, ведь там, где отдают, забирают не меньше.       — Тогда не будем медлить? — чувственная улыбка коснулась не только его губ, но глаз и пронзила тело сладкой истомой. — Хочу вас.       Он аккуратно коснулся поцелуем губ Сянкона и потянул ближе к себе Ибо. Сянкон вздрогнул всем телом и со стоном углубил поцелуй.       — Ты только наш! — Ибо нетерпеливо рыкнул и весьма чувствительно укусил его за сгиб шеи. — Никому не отдадим и не позволим уйти.       — Мы оба твои, Чжань-гэ, — Сянкон с явным усилием заставил себя оторваться от него. — Сейчас и всегда будем твоими. Никто не сможет заменить тебя.       — У меня то же самое… — Сяо Чжань хотел согласиться с заявленными чувствами, но Ибо не позволил его губам сотрясать воздух попусту.       Новый поцелуй оказался ещё ярче предыдущего. Близнецы явно сорвали тормоза, а у него голова закружилась от переживаемых фееричных ощущений. Подобного напора и страсти он ни разу в жизни не испытывал. От каждого прикосновения по телу электрический ток пробегал, от каждого поцелуя на коже непременно должен был остаться ожог.       «Ещё! Хочу больше!» — Сяо Чжань мял, оглаживал, царапал, прищипывал молодые тела и совершенно не задавался вопросом, кого из близнецов целует, кого ласкает. Они оба принадлежали ему, а своим он хотел владеть целиком, без остатка.       — Хочу… коснуться вас… — дыхание, тем более связная речь давалась с трудом. Его губы начало весьма чувствительно саднить.       Близнецы в унисон застонали и потянули его в гостиную, а в следующее мгновение на нём уже не было рубашки. Ласковые ладони ласкали его везде, где могли дотянуться. Он тоже не отставал. Прежний Сяо Чжань удивился бы той жадности и пылу, с которыми припадал к губам близнецов в поцелуе, и почти жестокости, с которой касался поджарых тел. Женской мягкости под пальцами он не чувствовал, зато с ума сходил от бархатисто гладкой кожи и упругой твёрдости тренированных мышц.       «Мои. Вы только мои… — он наслаждался стонами и сорванными вздохами близнецов под его ласками, но одних прикосновений казалось непозволительно мало. — Хочу ближе!»       До сих пор все трое избегали касаться друг друга в самом жаждущем, трепетном месте. Неудивительно, ведь накал страстей зашкаливал: чуть дотронься — и тут же произойдёт взрыв. Всё же Сяо Чжань жаждал увидеть экстаз Сянкона и Ибо. Он столько выражений их лиц видел, однако до самого сладкого так и не добрался.       — Вы будете… м-м-м… первыми, мои хорошие… — Сяо Чжань облизал дрожащие губы, прочувствовал пьянящую истому в собственном паху, развёл ноги шире и привлёк к себе близнецов — упёрся коленями в их промежности.       Хриплые вскрики Ибо и Сянкона не смогли погасить даже прикушенные губы.       — Чжань-гэ! М-м-м! Не смей, я так кончу! — однако расстроенным Сянкон совершенно не выглядел. Он широко облизнул ключицу Сяо Чжаня и удобнее примостился в предложенном седле.       — Я с ума по тебе схожу, Чжань-гэ! — Ибо примеру брата в этот раз не последовал — приподнялся выше, чтобы дотянуться до любимых губ, но не слез.       — Как и я, Бо, — Сяо Чжань поглотил поцелуем предложенное лакомство, а ладони запустил под резинки свободных шорт братьев. Кому, как не ему, знать, где мужчине было приятнее всего? Пусть в деталях секса с мужчинами он не разбирался, доставить удовольствие своим обожаемым близнецам был способен.       — Так нечестно, Чжань-гэ, — Сянкон прильнул к его груди и толкнулся в подставленную ладонь. — Ты тоже должен…       Его голос сорвался, но брат помог:       — …кончить с нами.       Широкие сильные ладони накрыли его собственное возбуждение, сжали основание и навершие, прошлись лаской вдоль всего паха к ягодицам. Его резкий вскрик близнецы выпили прямо с губ, а следующий протяжный стон слизали дочиста собственными языками.       — Вот так… — Ибо прижал пальцы Сяо Чжаня к своей плоти. — Сделай мне тоже хорошо, Чжань-гэ.       — Такой красивый! — Сянкон стиснул в ладони его мошонку, отчего Сяо Чжань едва чувств не лишился. — Ещё… покажи нам больше своего удовольствия, любимый…       — Парни, не могу… Я не… — с чего он вообще решил, что выиграет в этом поединке у близнецов? Это было невозможно. Сянкон и Ибо не просто стирали его прежние достижения на интимном поприще из памяти и заменяли новыми воспоминаниями, они буквально выжигали собственные образы в каждой клеточке его тела. Ни с кем больше он не сможет почувствовать подобного, никому другому не позволит прикоснуться к себе.       — Давай же, родной, мы тоже скоро!.. — Ибо ритмично скользил пальцами по его плоти, в то время как свою почти до боли сжимал. Казалось, он чувствовал наслаждение любовника и пил его экстаз, будто собственный.       — Чжань-гэ, можно мы кончим одновременно? — Сянкон лёгкими поцелуями покрывал его кожу везде, где мог дотянуться. — Так хочется именно вместе… Ах!       Сяо Чжань едва ли мог доверять своему телу. Крупная, почти лихорадочная дрожь сбивала каждое его движение. Скорее рефлекторно, нежели осознанно, он стиснул пальцы на плоти близнецов, прошёлся тягучей лаской вдоль стволов и в тот момент, когда его собственный разум махнул на него рукой, расплескался крупными каплями на живот, услышал протяжные стоны близнецов.       Три дыхания слились в одно, а после прекратились счастливым заливистым смехом.       — М-м-мпфха-ха-ха! У меня всё затекло! — Ибо почти кулем рухнул на диван и притянул к себе на грудь ватное тело Сяо Чжаня.       — А я ног не чувствую! Хорошо, что сегодня обошлись без пробежки, ха-ха-ха-ха, — Сянкон удобно примостил голову на плече любимого. — Чжань-гэ, мы тебя очень любим! Лучше тебя нет!       — Мгм, — Ибо зарылся лицом в его ещё немного влажные после душа волосы. — Любим безумно.       — Парни, кххха, вы меня задушите, кха-кха-ха-ха! — смех Сяо Чжаня больше походил на кашель. Неудивительно, близнецы жаловались на лёгкое недомогание, а он себя вообще едва ли осознавал. Ни ног, ни рук, ни тем более поясницы он не чувствовал. Сумеет ли подняться? Загадка. — Совершенно укатали, изверги!       Братья прыснули со смеху и прижались сильнее, а он и не думал отстраняться. Что значит какой-то дискомфорт, когда он обнимал своё главное сокровище?       — На диване больше такой активности не практикуем, ладно? Моя спина мне ещё целая нужна, — Сяо Чжань поднял лицо к Ибо для поцелуя, а затем привлёк к себе Сянкона.       — Договорились. Тем более что нежный Чжань-гэ на свежих простынях — это отдельный вид искусства, — на лице Ибо появилась совершенно распутная улыбка.       — Согласен при одном условии, — Сяо Чжань настроение поддержал, — если рядом со мной окажутся два потрясающе соблазнительных танцора.       — Хочешь приватный танец заказать? — ладонь Сянкона скользнула к только что опавшей плоти любовника. — Мы можем для тебя устроить настоящее шоу, Чжань-гэ. Только попроси.       — В другой раз, Кон. Я уже успел насытиться ролью стороннего наблюдателя, — Сяо Чжань заправил за ухо длинную прядь волос Сянкона и нежно улыбнулся. — Потому сейчас хочу касаться, любить вас, а не смотреть. Можно же?       Он задал совершенно ненужный вопрос, но ответ услышать очень хотел. Близнецы его надежд не обманули.       — Мы твои, Чжань-гэ. Что с нами делать, решать только тебе. Мы с радостью исполним любое твоё желание, — Сянкон расцвёл теплой улыбкой.       — Особенно если оно начинается с мягких простыней и жарких поцелуев, — Ибо зря времени не терял, его губы и язык вырисовывали сложные узоры на влажной от испарины коже Сяо Чжаня, отчего по телу пробегали трепетные мурашки.       Одной разрядки братьям было явно мало. Однако время беспощадно к сокровенным желаниям. Уютную атмосферу нарушил назойливый звук будильника. Ибо досадливо застонал и сжал его в объятиях сильнее, а Сянкон вполголоса выругался.       — Вот не знал раньше за тобой таких слов! — Сяо Чжань криво усмехнулся и щёлкнул парня по носу. — Не ругайся. Тем более из-за пустяков.       — Это не пустяки, Чжань-гэ! — Сянкон насупился и почти с ногами влез на него верхом. — Не хочу сегодня открывать кафе! Давай устроим выходной!       — Я — за! — Ибо сопел куда-то ему в затылок, отказываясь даже нос показывать из своего убежища.       — А я — нет, — Сяо Чжаню тоже очень хотелось провести весь день с близнецами, но взрослый мир на то так и назывался, что требовал ответственности. — Вам надо работать. Нельзя расстраивать фанаток.       — Они мне не нужны. У меня есть Чжань-гэ, — Ибо буркнул беззлобно, но достаточно твёрдо, чтобы обозначить свою позицию.       — Аналогично! — Сянкон сверкнул триумфальной улыбкой. Аргумент Сяо Чжаня не сработал.       — Пхах! Вот, значит, как? — Сяо Чжань чувствовал внутри лёгкость, какой уже даже не помнил. Подобные ощущения у него случались последний раз едва ли не в детстве. — Тогда проявите сознательность и пожалейте Тётушку Мэй с Юй Ся. Дамы наверняка уже вовсю трудятся в кухне.       Ибо упрямо мотнул головой, а Сянкон состроил невинное личико:       — Тогда, может, объявим выходной и для них? Тётушка Мэй, уверен, против не будет, а Юй Ся вовсе обрадуется.       — Я не был бы так уверен, — Сяо Чжань скептически поднял бровь.       Главная движущая сила TWINS — властительница здешней кухни Тётушка Мэй, по его глубокому убеждению, со всей душой подходила к своим обязанностям и получала от работы истинное наслаждение. Реши близнецы не открывать кафе, женщина бы без сомнений расстроилась. Юй Ся же Сяо Чжань знал слишком плохо, чтобы делать какие-либо выводы. Однако не в этом была суть.       Проблема заключалась в приглушённом гуле девичьих голосов, доносившихся с улицы. В выходной день клиентки старались прийти заранее, чтобы занять очередь и терпеливо дождаться встречи со своими кумирами. Сяо Чжань понимал, что поедом себя съест, если сейчас пойдёт на поводу у близнецов и поленится. Он не хотел становиться причиной расстройства девушек.       — Так, всё, немедленно встаём и готовимся к работе! — Сяо Чжань решительно тряхнул головой и попытался выпрямиться. Легче было гору сдвинуть. Братья прилипли к нему намертво и не собирались отпускать. Пришлось пускать в ход «тяжёлую артиллерию». Он заглянул в глаза близнецов с коварным обещанием. — Иначе каждого из вас я поцелую сегодня ровно тысячу раз и ни разом больше!       — Нет! Пожалуйста! — вся нега немедленно слетела с братьев. Они подобрались и уставили на него умоляющие взгляды. — Все до единого поцелуи Чжань-гэ наши! Мы сделаем, как скажешь, но только не целуй больше никого другого!       — А-ха-ха-ха! — сдержать собственное счастье он больше был не в силах. — Никого и никогда! Только вас двоих!       Ибо и Сянкону достались дополнительные три поцелуя сверху тысячи, но открывать кафе всё-таки пришлось.