***
— Ха! Я выиграл! Я ВЫИГРАЛ! — Он отшвырнул свой джойстик и победоносно вскочил с кресла. — Этот один-единственный раунд! Я выиграла предыдущие пять, — проворчала Маринетт, уставившись на мигающее на весь экран «Победил игрок 2». — Ну и что. Я выиграл этот, и это главное! Этого достижения тебе у меня не отнять. — Он принялся кружить в победном танце, фальшиво напевая какую-то задорную мелодию. — Боже, какой позор. Что Париж будет делать, когда узнает, что один из его любимых супергероев — редкостный дурень? — Не волнуйся, Ма минетт. Это ведь может стать нашей тайной. — Он счастливо улыбнулся и, наклонившись, ласково клюнул девушку в губы. Адриан отшатнулся, опешив. Он не собирался ее целовать, это был скорее рефлекс. И когда это успело случиться? Маринетт взъерошила ему волосы и принялась перебирать свои вещи в поисках принадлежностей для рисования, явно пребывая в неведении о приступе душевного смятения, внезапно охватившего ее друга. Адриан вернулся к кушетке и, плюхнувшись на нее, предался думам. Он наблюдал за Маринетт, пока она возилась с блокнотом и карандашами. Прихватив их с собой, девушка подошла к тому месту, где расположился Кот, и, украв из-под его головы подушку, уютно устроилась на полу, прислонившись спиной к кушетке у ног своего друга. Она тихо напевала, рисуя в блокноте, и улыбалась, когда была особенно довольна тем, как у нее получалось, или очаровательно хмурилась, недовольная своим дизайном. Каждые пару минут она поднимала на Кота вопрошающий взгляд, проверяя нет ли у него каких-нибудь мыслей или комментариев по поводу ее работы. Это стало обычной рутиной, к которой они возвращались довольно часто во время его прежних визитов. Но сейчас Адриана впервые пронзила мысль, насколько по-домашнему выглядели их отношения. Это напомнило ему о родителях: какими они были, когда он еще был совсем мальчишкой. В памяти всплыло, как мама играла на фортепиано или давала наставления Адриану, помогая ему в его ранних попытках, а отец сидел рядом на диване и работал над своей новой коллекцией, иногда прерываясь, чтобы задержаться любящим взглядом на своих домочадцах. Так обычно вели себя счастливые пары. Это то, чем были они? В действительности Адриан никогда не прекращал искать названия тому, чем стали его с Маринетт отношения. Он был вполне уверен, что они перестали быть «просто друзьями» где-то около пятнадцати поцелуев назад. Адриан знал, что Маринетт ему очень нравилась. Она была веселой и симпатичной, и он с легкостью мог назвать ее одним из самых близких ему людей. Он также знал, что чем бы ни было то, что между ними было сейчас, оно определенно имело потенциал стать чем-то большим. Может, он и не был пока уверен в том, куда приведут их отношения, но однозначно не был готов отказаться от этой идеи. А как же Ледибаг? В конце концов, он был уверен, что любит ее. Но почему-то желание быть с ней в романтическом смысле, казалось, утратило свою силу. Он по-прежнему любил ее, это не подвергалось сомнению, но он смирился с тем, что она — недосягаемый идеал. Ледибаг была его напарницей, его лучшим другом, но мысль о том, что они никогда не станут ничем большим, уже не отставляла в груди ноющую боль. Он мог быть счастлив с тем, что они имели. А Маринетт? Одна мысль о том, что он не сможет иметь с ней таких отношений, в один миг замораживала в его жилах кровь. Он хотел видеться с ней. Хотел резаться в игры, разговаривать с ней и просто наслаждаться присутствием рядом кого-то, кто радовался оттого, что рядом был он. Он хотел целовать ее и наблюдать, как светятся гордостью ее глаза каждый раз, когда у него перехватывало дыхание. Он хотел… ее. Он хотел иметь с ней настоящие отношения, с поцелуями, и комплиментами, и подарками, и… Погодите… Он уже был с ней в отношениях? Когда это успело случиться? — Маринетт. Мы… мы встречаемся? — запинаясь, проговорил Адриан, застенчиво глядя на подругу. Тихий скрип ее карандаша тут же стих. — Скажи ты мне, — лукаво ответила она с легкой улыбкой на губах. — Я… Я не знаю. Я никогда раньше ни с кем не встречался, — произнес Адриан, осознавая, что у него под маской запылали щеки. — О… о. Я не подозревала… Ну, ты так часто флиртуешь, что я просто предположила… И потом, не то чтобы ты не был привлекательным или типа того, поэтому я подумала, что у тебя была куча возможностей… — Она говорила бессвязно, пытаясь придать лицу безучастное выражение, но ее взгляд то и дело уходил в сторону, а щеки приобрели такой же алый оттенок, как и его. Адриан светился от радости. — Ты считаешь меня привлекательным? — Ты рассекаешь по городу в облегающем костюме из спандекса! Тебе, черт подери, прекрасно известно, что ты привлекательный, глупый кот! — вскипятилась Маринетт, демонстративно сосредотачивая свое внимание на скетчбуке и покрываясь красноречивым румянцем до самых кончиков ушей. — Да, но совсем не важно, что думаю я. Важно, что думаешь ты, — поддразнил он, легонько пнув ее в плечо носком ботинка. Она что-то неразборчиво пробормотала, еще глубже зарываясь головой в свой скетчбук. — Я не расслышал, Ма минетт, ты не могла бы повторить? — протянул Адриан нараспев, отдавая себе отчет, что ведет себя просто несносно. — Да, я нахожу тебя привлекательным, бестолковый ты котяра, — выплюнула она. Адриан счастливо расхохотался, перевернувшись на кушетке так, что его лицо оказалось рядом с ее. — Тогда, если мы встречаемся, означает ли это, что я могу целовать тебя, когда захочу? — улыбнулся он во весь рот и мягко клюнул подругу в висок. Двадцать шестой. — Ты же, в общем-то, уже давно так и делаешь, — проговорила она, отказываясь поднимать на него глаза и морща нос в очаровательном проявлении негодования. — Да, но так я не буду из-за этого чувствовать себя виноватым. Она испустила раздраженный вздох и закатила глаза, по-прежнему не отрывая взгляда от своих набросков. Выгнув спину и приподнявшись над подушками, он свесился с кушетки и уткнулся головой в ее блокнот. — Решено, — провозгласил он. — Мы встречаемся. Я встречаюсь с тобой. Адриан не смог сдержать нелепой улыбки, заигравшей у него на лице. Он подался вперед, чтобы снова поцеловать ее, но Маринетт игриво оттолкнула его. — А что, если я не хочу встречаться с тобой, — сказала она, подняв в оборонительном жесте руки, но готовая в любой момент нанести удар, пока он юлил в поисках возможности атаковать. — Нет, ты сказала, чтобы я сказал тебе, и я говорю тебе. Мы встречаемся. Адриан снова подался вперед, но Маринетт вывернулась, испытывая удовольствие от досадного рычания, вырвавшегося у него, когда он свалился с кушетки. — Может, я просто хочу, чтобы ты спросил меня! — лукаво ухмыльнулась она и взвизгнула, когда Кот обхватил руками ее талию и потянул вниз на себя так, что она распласталась на нем сверху. — Встречайся со мной. — Он расплылся в ухмылке, многозначительно играя бровями. — Серьезно? Это лучшее, на что ты способен? — Возможно. — Тогда — нет. О моЙ БОГ, КО-О-А-Т!!! — Она пронзительно завизжала, пытаясь высвободиться, как только он принялся безжалостно щекотать ее. Маринетт пыталась отплатить тем же, но Адриан знал, что она пребывала в явно невыгодном положении. Его костюм хоть и прилегал к телу, но был сделан из прочного армированного материала, тогда как ее тонкая футболка и пижамные штаны не создавали препятствий для его нападений. Он беззастенчиво рассмеялся, когда ему наконец удалось перевернуть их обоих. Сев на нее верхом, он надежно придавил девичьи руки к полу над ее головой. — Так нечестно. На тебе магическая суперброня. — Маринетт надулась. Она была так очаровательна. Пылкая, игривая, любящая — все в одной красивой голубоглазой упаковке. Он наклонился и поцеловал ее, одновременно переворачивая их снова так, что теперь она лежала на нем, и он мог обвить руками ее гибкую фигуру. Маринетт таяла, отвечая его страсти со всей своей пылкостью. Тихий чувственный стон сорвался с ее губ, и Адриан, надавив языком, углубил поцелуй. Он целовал ее томно, неторопливо, прикусывая и изучая, отдаваясь горячему пламени и растворяясь в ощущениях ее губ на своих губах. Когда они наконец отстранились, чтобы глотнуть воздуха, он бережно прижал ее к себе, не решаясь открыть глаза, в страхе разрушить ощущение чистого и полного блаженства. — Пожалуйста, Принцесса, скажи, что примешь меня, — прошептал он ей на ухо. — Я не думаю, что смогу вынести расставание с тобой. — Хорошо. Потому что мой ответ — да. Лицо Адриана озарилось улыбкой, когда теперь уже его девушка притянула его к себе, вовлекая обоих в их двадцать восьмой поцелуй.***
В сорок второй раз он поцеловал Маринетт, когда понял, что любит ее. Последние несколько недель были самыми счастливыми в его жизни. Его отношения с Маринетт были всем, о чем он когда-либо мечтал. С ней было весело, легко и абсолютно восхитительно. Штамп, поставленный на их отношения, не сильно изменил то, как они взаимодействовали друг с другом, что стало для Адриана огромным облегчением. Стесненный ограничениями, приходящими с маской супергероя, а также своей неопытностью, он ужасно боялся, что его дебют в роли бойфренда закончится катастрофой. Но почему-то Маринетт на удивление легко приняла то, как развивались их взаимоотношения, и была вполне довольна их в высшей степени непримечательными свиданиями. Он приходил каждый раз, когда позволяло расписание, и они проводили время в компании друг друга, играя в компьютерные игры или смотря фильмы, просто болтая или выполняя домашние задания. Это было потрясающе. Конечно, кое-что все-таки изменилось. Маринетт стала, пожалуй, еще более ласковой. Устраиваться в объятиях друг друга на кушетке или кровати, пока он помогал ей с уроками, стало теперь обычным делом, и просмотры фильмов почти всегда сопровождались долгими восхитительными почесываниями головы. Маринетт также стала чувствовать себя более комфортно, принимая знаки внимания от него; и редко случалось так, что он не прикасался к ней тем или иным образом, когда бы они ни находились вместе. Эти моменты близости служили Адриану постоянным ощутимым напоминанием, что Маринетт действительно была рядом и что все это не было какой-то иллюзией, которую он создал для себя, чтобы удерживать чувство одиночества под контролем. И, конечно же, поцелуи — их стало гораздо больше. Однако больше всего Адриан любил баловать свою девушку. Даже в те дни, когда он не мог быть с ней — что случалось удручающе часто из-за его напряженного графика, ввиду того что они с головой погрузились в подготовку запуска весенней коллекции, — ему все равно удавалось забегать к ней, чтобы тайком оставить подарок или приправленное каламбурами письмо. В большинстве случаев подарками были незначительные мелочи: новые ножницы для кройки; коробка шоколадных конфет; уморительный, преувеличенно драматичный постер Кота Нуара, который тот оставил ей с подписью «в помощь с новым декором». Он знал, что его чрезмерная компенсация своего частого отсутствия подарками, по поводу чего он очень комплексовал, балансировала в опасной близости к клише «каков отец, таков и сын», но ее неудержимая радость его вниманию вызывала в нем нежелание сбавлять обороты. Единственный подарок, на который он действительно потратился, был сюрприз на день святого Валентина. Он предупредил Маринетт накануне, что у него вряд ли получится навестить ее раньше позднего вечера, если получится вообще. Маринетт стойко восприняла эту новость, сказав, что достаточно уверена в его чувствах, чтобы расстраиваться из-за глупого праздника. Адриан в очередной раз поразился тому, насколько непритязательной оказалась его девушка. Справедливости ради, его опыт с женскими запросами большей частью был основан на общении с Хлоей. Так, может, вот это больше походило на норму, чем то, с чем он был знаком? Как бы то ни было, он был благодарен. И все же, романтик, каким он был, Адриан не собирался позволять Маринетт чувствовать себя недооцененной или одинокой в тот день, по случаю которого, он был в этом уверен, весь класс будет стоять на ушах, пусть его отношения с Маринетт и оставались, в силу необходимости, тайной. В то утро ему не доставило особого труда проникнуть в пекарню незамеченным и оставить небольшую коробочку и не один десяток цветов на прилавке, пока родители Маринетт были заняты. Также легко было договориться с Нино встретиться неподалеку под предлогом захватить в упомянутой пекарне что-нибудь перекусить, для того, чтобы, если удастся, уловить хотя бы тень реакции Маринетт на подарок. Что Адриан не учел, так это тот факт, что, по всей вероятности, накануне, после того, как он ушел, к Маринетт с ночевкой пришла Алья. Оглушительный вопль последней докатился до парней сквозь стеклянную дверь пекарни, и Нино, хватая слегка оробевшего Адриана, поспешил внутрь, чтобы воочию полюбоваться на драму. — Маринетт Дюпэн-Чэн. Тебе лучше спуститься сюда и объяснить это прямо сейчас! — истошным голосом закричала Алья в сторону семейной гостиной, обвинительно указывая пальцем на романтичную экспозицию перед собой. — Ой, какая прелесть! — проворковала мама Маринетт, первой прибывшая на место происшествия, в ответ на вопли Альи. — Маринетт, дорогая, — позвала Сабина гораздо более приемлемым тоном, чем ошеломленная Алья. — Похоже, у тебя подарок на день святого Валентина! Том спустился следующим, становясь рядом с женой и с таким же весело озадаченным выражением лица разглядывая подарки. — Меня уделали, как я погляжу! — рассмеялся он, целуя жену в щеку. — Не имею ничего против, — добродушно отозвалась Сабина, отвечая мужу тем же, пока тот не ушел вглубь пекарни на кухню, чтобы сделать еще заготовок к предстоящему дню. Адриан нервно ждал, отойдя в сторону, в то время как Нино осторожно приблизился ко все еще кипятящейся Алье. В планы Адриана никак не входило вызвать подобный фурор. А что, если Маринетт будет чувствовать себя неловко, или еще хуже — рассердится? Они официально встречались всего только неделю, а он уже умудрился все испортить. Он услышал Маринетт еще до того, как увидел ее, и принялся ставить под сомнение свои ужасные жизненные решения, пристально взирая на живые цветы, окружившие элегантно завернутую небольшую коробочку с черной карточкой, на которой золотыми буквами идеальным каллиграфическим почерком было выведено «Моей дорогой Маринетт». И почему он решил, что это замечательный план? Почему, почему? Почему? Маринетт поспешно вошла в комнату, все еще возясь с волосами, которые пыталась собрать в свои фирменные хвостики. — Алья, какого черта ты так кри… — Она оборвалась на полуслове, когда, оглядевшись вокруг и обнаружив друзей и улыбающуюся маму, наконец остановила свой взгляд на тщательно продуманной композиции, явившейся причиной всего этого переполоха. — Это… это мне? — на выдохе проговорила она, поспешно подаваясь вперед, чтобы рассмотреть предназначенный ей сюрприз. Игнорируя собравшихся зрителей, Маринетт восторженно улыбнулась. Она взяла карточку и, прочитав ее содержимое, испустила тихий счастливый вздох. Адриан почувствовал, как все его тело обмякло от облегчения. Маринетт не расстроилась. Напротив — ее реакция была всем, на что он только мог надеяться, но Адриан быстро натянул на лицо маску вежливого любопытства. Если он не горел желанием нарваться на многочисленные неловкие разговоры, сейчас было не время привлекать внимание к себе. — И кто именно оставляет тебе подарки на день святого Валентина? И почему я узнаю об этом только сейчас? — Алья осуждающе сверкнула на Маринетт глазами. — Я не знаю, — солгала Маринетт, чье лицо приобрело очаровательный розовый оттенок, — карточка не подписана. Алья, явно не доверяя заявлению подруги, вырвала карточку из ее рук в надежде докопаться до правды самостоятельно. Адриан не волновался. Карточка не была подписана. И короткое «чтобы ты помнила, что я дорожу каждым воспоминанием о тебе» едва ли могло послужить компроматом. — Мне нужны ответы. Прямо сейчас! Кто этот тайный бойфренд, которого ты все это время скрывала от меня? — вопрошала Алья, уперев руки в боки и прожигая подругу глазами. — Алья, дорогая, я уверена, что все не настолько драматично, как ты себе представляешь, — успокаивающе проговорила Сабина. — Лично я считаю, это очень мило, что у Маринетт появился тайный воздыхатель. — Девушка улыбнулась матери благодарной улыбкой, с очевидным облегчением цепляясь за это более простое объяснение. — Ах, какая разница, от кого это, — встрял Нино. — Меня больше интересует, что в коробке! Вся компания, за исключением Адриана, который продолжал тихонечко околачиваться у витрины с пирожными, собралась вокруг Маринетт, когда та осторожно потянула за ярко-зеленую ленту, опоясывающую небольшой черный футляр. Обе девушки, и если говорить начистоту, то и Нино тоже, ахнули в унисон, когда Маринетт вынула изящный серебряный браслет с тремя искусно изготовленными шармами, со вкусом украшенными драгоценными камнями. Следовало признать, Адриан очень гордился этим подарком. Каждый подобранный шарм представлял собой одно из памятных событий в их отношениях. Первый шарм — маленькая палитра художника с крошечными драгоценными камнями, создающими радугу красок — символизировал их первое совместное приключение, когда они вдвоем противостояли Злолюстратору. Второй — звездный фейерверк, усыпанный мелкими топазами и алмазами — знаменовал их первый (технически второй, но она этого не знала) поцелуй. И, наконец, третий шарм — грациозный серебряный кот с крошечными изумрудными глазами — ну, с этим и так все было понятно. В небольшом футляре дома на столе дожидались своего часа еще несколько шармов, которые можно было добавить к браслету позже, по случаю, например, годовщины, дня рождения или когда бы Адриану ни понадобилось как следует извиниться. Он даже специально отложил один на тот неминуемый день, когда наконец раскроет Маринетт свою личность. В конце концов, он ведь действительно хотел однажды начать ходить с ней на настоящие свидания. Но до тех пор, пока он не добьется того, чтобы Маринетт изменила свое мнение о нем в их обыденной жизни к лучшему, он решил сохранять свою анонимность. — Так, дети. Как бы зрелищно все это ни было, но вам пора идти в школу. Девочки, бегом за сумками, — мягко выпроводила их Сабина, собрав цветы, чтобы поставить их в воду. Маринетт, Алья и Нино скрылись наверху: первая — чтобы взять свои вещи, другие двое — чтобы продолжить выпытывать у подруги личность ее воздыхателя. Воспользовавшись их отсутствием, Адриан наконец позволил себе улыбнуться. Выражение лица Маринетт, когда она увидела браслет, осталось выжженным в его памяти. — Так приятно видеть ее счастливой, не правда ли? Адриан подпрыгнул, неожиданно обнаружив Сабину рядом с собой. И когда она успела так близко подойти? — Да. — Он нервно хихикнул. — Здорово. Сабина продолжала смотреть на него с лукавой и подозрительно понимающей улыбкой на лице. — Я знаю, что сужу, должно быть, предвзято, поскольку я ее мать и все такое, но Маринетт действительно удивительная девушка. Я рада видеть, что она нашла кого-то, кто так высоко ценит ее. Взгляд Адриана невольно скользнул в том направлении, куда ушла Маринетт, и он не смог сдержать легкий румянец, окрасивший его щеки. — Она этого заслуживает, — тихо сказал он. Озорная ухмылка Сабины сменилась чисто материнской, теплой, улыбкой, и женщина, похлопав Адриана по плечу, вручила ему довольно внушительную коробку с пирожными. — Ты такой замечательный парень. Вот, возьми, я настаиваю! Ты слишком худой для своего возраста. — И в последний раз ласково потрепав его по щеке, Сабина развернулась и ушла на кухню помогать мужу. Вихрь мыслей Адриана был прерван, когда в пекарню ворвалась Маринетт с выражением нескрываемого раздражения на лице. Она, кажется, даже не заметила Адриана, когда промаршировала через парадную дверь с ликующей Альей на хвосте. Адриан бросил на Нино озадаченный взгляд, но тот лишь покачал головой, жестом показывая поспешить за уходящими девушками. — Признай! Это единственное разумное объяснение! — услышал Адриан восторженные восклицания Альи, когда они наконец настигли девушек на пороге школы. — С меня хватит разговоров об этом, Алья, — отрезала Маринетт; ее лицо очаровательно порозовело. — Я знала. Я ЗНАЛА! Не могу поверить, что ты скрыла это от меня. Я ожидаю детальный отчет, начиная с самого начала, и не успокоюсь, пока не буду уверена, что знаю все, — стрекотала Алья. Маринетт послала лучшей подруге уничтожающий взгляд, который мог бы повергнуть в ужас многих менее стойких. — Окей, что я пропустил? — шепнул Адриан Нино, когда Алья заладила свое ребячливое «скажи, скажи, скажи», которое Маринетт, казалось, была решительно настроена игнорировать. — Ну, Алья убеждена, что Маринетт вовлечена во что-то типа преступной любовной связи с Котом Нуаром из-за всей этой заварухи с поцелуем несколько недель назад, — объяснил Нино, широко ухмыляясь, пока они усаживались на свои места. Адриан очень постарался не поперхнуться. — Преступная любовная связь?! Серьезно? Нино рассмеялся и игриво потрепал Адриана по голове. — В чем дело, чувак? Волнуешься, что супергерой запал на твой краш? — ЧТО??? — выкрикнул Адриан, побуждая обеих девушек, что сидели за ними, и нескольких других одноклассников повернуть головы в его сторону. Адриан не мог удержаться, чтобы не встретиться с изумленным взглядом Маринетт, и расплылся в мягкой улыбке, заметив на ее запястье браслет. На одну блаженную секунду ее взгляд смягчился при виде выражения его лица. Маринетт не отвела глаз, такая же теплая улыбка тронула уголки ее губ, и легкий розовый румянец окрасил щеки, и так же внезапно ее глаза вдруг расширились и тотчас закрылись. Она яростно мотнула головой и намеренно отвела взгляд, прижав браслет к груди, словно от него зависела ее жизнь. В замешательстве он опустил плечи и удрученно поник, съезжая на своем сидении ниже. Ну почему он постоянно терпел неудачу в своих попытках сблизиться с Маринетт? Неужели она боялась его? Или все еще втайне ненавидела из-за его связи с Хлоей? Как, скажите на милость, он сможет раскрыться перед ней, если она не хочет иметь с ним абсолютно ничего общего? Возможно, это звучало эгоистично, но Адриан надеялся, что сумеет довести их отношения до уровня теплой дружбы, где каждый будет чувствовать себя комфортно, прежде чем откроет ей, кто он такой. Но с такими успехами он был совершенно уверен, что признание в том, что он Кот Нуар, поставит крест на их отношениях скорее, чем Плагг успеет прикончить круг камамбера. Нино по-дружески похлопал Адриана по спине, выражая свою братанскую солидарность. — Вау, старик, — тихо засмеялся он, — ты действительно втюрился по уши, скажешь нет? Адриан не стал отрицать, будучи слишком расстроенным из-за собственных неудач, чтобы скрывать свои чувства от друга. — Хотя, знаешь, в следующий раз, — продолжил Нино, — постарайся не выставлять остальных в дурном свете. Я, конечно, понимаю, что ты в этом деле новичок, но обязательно было раскошеливаться на три дюжины цветов и украшение, мистер Тайный Поклонник? Адриан открыл рот, готовый возразить, но Нино лишь выгнул бровь, словно вызывая друга оспорить эти догадки. — Как ты узнал? — спросил Адриан наконец. — Да ладно, чувак. Не то чтобы ты вел себя особенно скрытно в последнее время. Тебе просто крупно повезло, что Алья слишком зациклилась на своей теории «Тайный бойфренд Кот Нуар», чтобы обращать внимание на тебя. А я слишком хороший бро, чтобы сдать тебя с потрохами. — Понятно. — Адриан колебался. — Не думал, что Алья так западет на идею свиданий с Нуаром. — Да ты чего? Конечно, она западет! — воскликнул Нино, с жалостливой миной глядя на Адриана. — Во-первых, даже ты, Капитан Куриная слепота, должен был просечь, что Алья принимает чрезвычайно близко к сердцу все, что касается Маринетт. — Я не кури… — Чужая рука зажала ему рот. — Чувак, даже не начинай, что ты не. Я не достаточно проснулся, чтобы вести сегодня с тобой этот разговор, — утомленно произнес Нино. Нуаровская сторона Адриана подумывала о том, чтобы начать назойливо вылизывать другу руку, но он знал, что, вероятно, в его же интересах было позволить Нино продолжать, чем настаивать на претворении в жизнь своей мелочной мести. — Во-вторых, — Нино продолжал, — если Маринетт вступает в тайную связь с Котом Науром, это, по расчетам Альи, приближает на один шаг и выводит Алью напрямую к ее обожаемой супергероине — кумиру, в которого она не так уж и тайно влюблена, — Ледибаг. Так что, конечно, Алья всеми конечностями за эту идею. — О. Это похоже на правду. И потом, кто не захотел бы встречаться с супергероем? — Не волнуйся, чувак, лично я топлю за тебя, — просиял улыбкой Нино. Сердце Адриана преисполнилось преданности и благодарности к лучшему другу. Нино в самом деле был потрясающим. — Спасибо, старик. Для меня действительно много значит, что ты предпочел бы Коту Нуару меня, — ответил Адриан, улыбаясь другу. — Ну, — губы Нино растянулись в коварной ухмылке, — я бы предпочел тебя для Маринетт. Если бы дело касалось меня, я бы совершенно точно выбрал Нуара. Адриан добродушно стукнул друга в плечо кулаком.***
Со дня святого Валентина прошло две недели, и Адриан снова счастливо нежился в объятиях своей девушки на ее маленькой террасе на крыше. День у него выдался особенно тяжелым. Из-за фотосессии, начавшейся в пять утра, Адриан едва стоял на ногах. Тогда как он замечательно справился со своей ролью, отец был страшно недоволен остальными сотрудниками. Присутствие Габриэля в студии означало стресс для всех, кто был причастен, но его неизменно неодобрительный взгляд превратил и без того напряженную атмосферу в сущий кошмар. Адриан ненавидел присутствие Габриэля на съемках совершенно по иной причине. Было что-то невероятно мерзкое в том, что отец обращался к нему как к сотруднику, а не как к собственному сыну. Раньше, когда рядом была мама, это не сильно его беспокоило. Адриан понимал желание разделять работу и личную жизнь, пусть у него самого это и не очень хорошо получалось. Однако теперь больше не было утешения в мысли, что, как только работа закончится, в уединении собственного дома отец снова превратится в любящего родителя. В конце концов, трудно чувствовать себя любимым тем, кого ты видишь в лучшем случае десять минут в неделю. Ирония состояла в том, что разговор с отцом во время съемок по поводу смены Адриану прически, чтобы еще больше подчеркнуть его ставшую выразительнее линию подбородка (спасибо половому созреванию), был, наверное, самым продолжительным, который они проводили за последний месяц. Также это был единственный за приблизительно такой же промежуток времени раз, когда Адриан уловил гордость в голосе Габриэля, но ворошить это осиное гнездо эмоций он не собирался. К тому времени, когда Габриэль объявил результат съемки «настолько адекватным, насколько у всех вас, видимо, хватает способности», половина сотрудников, включая других двух моделей и фотографа, уже покинула студию в слезах, и Адриан опоздал на занятия более чем на три часа. Никто из учителей ни словом не упрекнул Адриана. Они привыкли к его регулярным пропускам, и, поскольку успеваемость парня по-прежнему была безупречной, не было никакой необходимости поднимать шум. Кроме того, Адриан сомневался, что кто-то из них горел желанием вызывать в школу Габриэля Агреста, если только в этом не было абсолютной необходимости. И тем не менее Адриан ненавидел это неловкое чувство, которое возникало при попытках незаметно проскользнуть в класс в середине урока. Решительно настроенный повернуть день к лучшему, Адриан с головой погрузился в свой самый важный, пусть и самый отчаянный, проект — обратить на себя внимание Маринетт. От двойной жизни у него начинала кругом идти голова. Встречи Кота с Маринетт были идеальными: уютными, радостными и всегда заставляли его желать большего. Это, однако, постепенно усложняло задачу не позволять его чувствам и переживаниям просачиваться во взаимоотношения Адриана и Маринетт. Нино, лучший бро в истории дружеских отношений, в лепешку расшибался в своих попытках поддержать то, чему он дал название «Проект «Безнадежные голубки». С помощью друга оказываться вблизи Маринетт стало значительно проще. Адриан обнаруживал себя сидящим с ней рядом во время групповых проектов, удачно сталкивался с Маринетт и Альей в кафетерии во время обеденных перерывов. Они даже все вместе сходили в кино, что могло бы запросто превратиться в двойное свидание. Если бы только Маринетт выглядела такой же довольной этим развитием событий, как сам Адриан. На самом же деле, казалось, чем больше он уделял ей внимания, тем сильнее ее охватывал ужас. Каждый раз, когда он делал девушке комплимент, на ее лице с головокружительной быстротой сменялись тысячи выражений, начиная с радостного и заканчивая гневным. Всякий раз, когда он неосознанно прислонялся к ее плечу или убирал волосы с ее лица (случайные прикосновения были привычкой, обуздать которую было, наверное, тяжелее всего), она отскакивала от него, как ошпаренная. Хуже всего было то, что иногда он ловил Маринетт на том, что она смотрела на него таким же умиротворенным взглядом, какой он так часто видел в уединенной обстановке у нее на балконе. Он подмечал ее мечтательную улыбку, когда она думала, что он не смотрит; нежный розовый румянец, когда он весело смеялся над какой-нибудь дурацкой шуткой Нино; торжествующую искорку в глазах, что появлялась у них обоих, когда они, занимаясь в группе, заканчивали задания раньше своих ноющих друзей. Но как только на ее лице показывалось одно из таких выражений, он замечал, как она тут же краснела и вздрагивала, теребя свой новый браслет, который стал неотъемлемой частью ее гардероба, и начинала бессвязно бормотать что-то себе под нос. И хотя Адриан обожал свою девушку и не променял бы ее ни за что на свете, часть его задавалась вопросом, не была ли она чуточку ненормальной. Увы, сегодняшняя попытка сблизиться с Маринетт закончилась еще плачевнее, чем обычно. Ссора с Хлоей в конце урока из-за гуляющих слухов о тайных отношениях Маринетт оставила ту подавленной и расстроенной. Адриан пытался, он действительно пытался произвести хорошее впечатление.***
— Хлоя, оставь ее в покое! — Но, Адришу… — Я сказал, отвали, — не иначе как прошипел Адриан, в защитном жесте кладя руку на плечо Маринетт. Нехарактерная для него ярость привлекла несколько изумленных взглядов со стороны одноклассников, а Нино отреагировал неприкрытым хихиканьем. — Адриан, ты шутишь! Я просто… Она ведь… — отчаянно начала Хлоя, но притихла, как только Адриан шагнул вперед, заслоняя собой Маринетт и рукой по-прежнему слегка придерживая подругу. — Она что, Хлоя? — спокойным тоном спросил Адриан, призывая ее закончить начатую фразу. По всей видимости, выражение его лица было настолько угрожающим, что Хлоя решила не пытаться бросать ему вызов и вместо этого поспешила выйти из класса. Обеспокоенная Сабрина последовала за ней. — Ты в порядке? — мягко спросил Адриан, поворачиваясь к Маринетт. Он так и не убрал с ее плеча руку. — Я знаю, Хлоя может быть отвратительной, но не поддавайся на ее провокации. Не промолвив ни слова, Маринетт взглянула на него в шоке, ее глаза искрились изумлением и признательностью за его чрезвычайную заботу. — Да. Я в порядке. Спасибо, — выдохнула она наконец. Черты ее лица приняли такое мягкое и благоговейное выражение, что у Адриана перехватило дыхание. Он смутно осознавал, что Нино выпроваживал одноклассников из класса с поспешным «все, ребзи, представление окончено, все на выход». — Ты вовсе не обязан был это делать, ты ведь знаешь, — тихо проговорила Маринетт. В ее глазах, как в зеркале, отражался его завороженный взгляд. — Нет, обязан, — прошептал Адриан, протягивая свободную руку и заправляя ей за ухо выбившуюся прядь волос. Он собрал всю свою смелость и сказал: — Маринетт, мне нужно сказать тебе… Я думаю, ты должна знать, что я… Словно освободившись от действия чар, весь облик Маринетт в одно мгновение сменился с чего-то граничащего с обожанием на стальную решимость. — НЕТ! — чуть ли не взревела она, отталкивая от себя Адриана с такой силой, что тот навзничь повалился на пол. — Нет, нет, нет, нет! Глупости… А-А-А! — Маринетт? — пролепетал Адриан из своего неудобного положения на полу. — Прости. Прости, правда. Но просто… Я не могу… Просто… Оставайся на месте! Мне надо идти. — И она выскочила из кабинета прежде, чем Адриан успел вымолвить хотя бы еще одно слово. В полной растерянности Адриан так и сидел с раскрытым ртом на полу, когда подслушивавшие Алья и Нино просунули в дверь свои головы. — Какого черта это только что было?! — обалдело вытаращился Нино. Честно? Адриан понятия не имел. Вернувшись домой с занятия по китайскому, он тут же заперся в своей комнате и вылез в окно. Кошачьи уши подергивались от нетерпения почувствовать наконец заботливое внимание девушки, которая прочно завладела его мыслями.***
Маринетт очень обрадовалась его приходу, а он, заключенный в ее объятия, вздохнул с облегчением и наконец-то расслабился. Они сидели, укутанные одеялом, на ее террасе, вдыхая хрустящий морозный воздух уходящей зимы. Около часа разговоров, объятий и соблазнительных взглядов спустя, которые, как он отчаянно надеялся, обратятся в новый пьянящий вихрь поцелуев, он почувствовал, что Маринетт вся дрожит. — Почему бы нам не пойти внутрь, Принцесса? — спросил он, когда она теснее приткнулась к нему и крепче прижала к спине одеяло. — Нет! Нет, тут наверху хорошо, — проговорила она чересчур громко, бросив настороженный взгляд в сторону люка, ведущего в ее спальню. — Не то чтобы я никогда не бывал в твоей комнате, к тому же ты замерзла. — Я в порядке! Честно! — Маринетт нервно рассмеялась. — И потом, я знаю наверняка, что ты можешь отлично меня согреть, Котенок, — кокетливо проговорила она, потираясь кончиком носа о его шею и тотчас поднимаясь выше, чтобы губами невесомо очертить линию его подбородка. — Какой бы сногсшибательно соблазнительной ты ни была, Ма минетт, я ничуть не хуже могу ублажить тебя и в тепле твоей милой, уютной комнаты, — сказал он, восторженно улыбаясь багровому румянцу, который залил ее щеки при слове «ублажить». Они до сих пор не заходили дальше поцелуев. Самая большая дерзость, на которую до настоящего момента осмеливался Адриан, была дорожка поцелуев, оставленная им на шее его девушки. Но ему было приятно узнать, что на нее, кажется, производила впечатление мысль о том, чтобы выйти за их обычные рамки и двинуться дальше. — Все нормально, Кот, — чуть отодвинувшись, сказала она с легким намеком на раздражение в голосе, и продолжила многообещающе скользить губами вдоль линии его подбородка. — Нет, не нормально. Ты замерзла. Давай пойдем внутрь. — Я сказала, что я в порядке, и я пытаюсь заставить тебя поцеловать меня, — прорычала она. — Я не намерен целоваться с сосулькой. — Кот, я сказала… — Почему ты такая упрямая? — оборвал он, глядя на ее надутую физиономию и стучащие зубы. — Тебе явно холодно, а мы буквально в трех шагах от теплого помеще… — Потому что я действительно хочу соблазнить своего парня, а это трудно сделать, когда меня ужас берет при мысли, что мои чрезвычайно бесцеремонные родители в любой момент могут сунуть в комнату свои головы, — в отчаянии выкрикнула Маринетт, раздраженная его недогадливостью. — О! — О. Адриан знал, что даже маска не могла скрыть его пылающее лицо. Очевидно, по части ублажения Маринетт ушла далеко вперед него. — Я хотела сказать… Я не имею в виду, что мы будем… Я имею в виду, еще нет… Я просто хотела сказать… Это прозвучало намного хуже, чем я хотела! — Лицо Маринетт вспыхнуло таким же оттенком красного, как и лицо ее друга, пока она пыталась собрать в кучу свои запинающиеся мысли. — Я просто… Ты мне нравишься. И мне нравится целоваться с тобой. И я подумала, что в какой-то момент мы, возможно, пойдем дальше одних только поцелуев… — Она умолкла, сгорая от смущения. Атмосфера определенно была испорчена их обоюдным чувством мучительного стыда. Адриана впервые пронзила мысль, насколько ограниченными были их нынешние отношения, когда дело касалось вариантов уединения. Даже если бы он раскрыл свою личность в ту же секунду, его возможности в качестве Адриана были ничуть не лучше. Пусть в особняке Агрестов вероятность того, что кто-то вошел бы к нему во время их пылких объятий, была невелика, он сомневался, что они когда-нибудь посмели бы даже взглянуть друг на друга, если бы оказались застигнутыми врасплох его отцом. К тому же не то чтобы ему разрешали покидать особняк достаточно часто, чтобы они могли найти подходящее место для уединения где-то на стороне. — Я всегда могу умыкнуть тебя на вершину Эйфелевой башни, — пошутил он в надежде разрядить обстановку. — Ну, это не очень-то поможет решить проблему холода, — возразила Маринетт, слегка улыбнувшись. Внутри Адриана разлилось тепло от нежности к ней. Потянув Маринетт за собой, он поднялся на ноги, плотно обернул вокруг нее одеяло и притянул назад в свои объятия, окутывая ее всем теплом, какое только мог предложить. Он должен сказать ей. Он хотел иметь возможность водить ее на свидания и представлять ее на мероприятиях как свою девушку. Он хотел проводить с ней время, которое не было бы тайно выкрадено в перерывах между фотосессиями и операциями по спасению. Он не хотел опасаться того, что ее родители узнают о тайном бойфренде. Он хотел сообщить отцу, что нашел самую прекрасную и удивительную девушку, и ему было все равно, одобрит отец или нет, потому что ничто не могло отнять этого у него. Он непременно должен сказать ей. В конце концов, раскрытие перед ней своей личности не может закончиться так уж плохо, ведь так? Он сможет, он сделает это. Скоро. Самая мужская часть его также отчаянно хотела узнать, что именно Маринетт подразумевала под «дальше одних поцелуев», и насколько же легче было бы это сделать без сложностей, создаваемых волшебным черным костюмом. Ему действительно нужно сказать ей в ближайшее время. — Мне правда следует обзавестись отдельной квартирой, — пробормотал он. Тихое хихиканье Маринетт снова вогнало его в краску. Он не собирался произносить это вслух. Она положила голову ему на грудь и улыбнулась, крепче сжимая руки вокруг его талии. — Ну, ты же говорил, что собираешься съехать, когда тебе стукнет восемнадцать, как я поняла. Так, может, просто ускоришь процесс? Хотя, я с трудом представляю, как ты будешь подрабатывать, чтобы мы могли заплатить за аренду, между атаками акумы. — Смею тебя заверить, что я очень даже в состоянии удовлетворить любую твою прихоть, Принцесса, — рассмеялся он. — О, так ты у нас богатый котенок? Она дразнила, он знал, но он так же уловил тень искреннего любопытства в ее тоне. — Можно и так сказать. Она понятия не имела. Владея персональным трастовым фондом, а также отдельным банковским счетом, на котором хранились все средства, заработанные им на бесчисленных показах мод за последние шесть лет, к которым у него до сих пор не было необходимости притрагиваться и над которыми он получит полный контроль, достигнув совершеннолетия, Адриан мог себе позволить не работать ни единого дня и тем не менее жить в относительной роскоши даже в том случае, если отец решит лишить его права на наследование основного состояния Агрестов. — Не знаю, Кот. Мы, артистичные натуры, можем быть весьма дорогостоящими, знаешь ли. — Слегка надувшись, она мазнула пальцем по его носу. — Думаю, я справлюсь. — Он наклонился и прильнул к ее губам. Он ощущал через поцелуй легкие вибрации ее смеха. Ее губы растягивались в улыбке, даже когда смягчались под давлением его губ. Он пытался запомнить их форму и вкус, мягко потягивая за ее нижнюю губу и обводя языком контуры ее рта. Он чувствовал оставшийся на губах вкус горячего шоколада, который она пила. Ее запах — сладкий и пряный, и какой-то еще, присущий исключительно ей, — сводил с ума и успокаивал одновременно. Он жадно проглотил ее тихий блаженный вздох, крепче стиснув ее в руках, словно бы для того, чтобы упрочить заявленные на нее права. Маринетт была всем, что он когда-либо желал. Она была радостью и теплом. Она была домом. Он жил ради того, чтобы она была счастлива, и опустился бы в ад и вернулся обратно, только чтобы она была в безопасности. Казалось, он всю свою жизнь шел к этому моменту, к этой единственной неопровержимой истине, что он принадлежит ей, целиком и навсегда. Адриан понял, что проведет остаток жизни, боготворя эту девушку. Каждая мысль и каждая эмоция мгновенно прояснились в его сознании. Он любил ее. Быть может, он любил ее всегда, но был слишком ослеплен своей одержимостью Ледибаг, чтобы понять. Он любил ее смех, ее улыбку. Ему нравилось, как она морщила лоб, когда была недовольна своим дизайном, или то, как она, словно одержимая, кружилась по комнате каждый раз, когда нервничала. — Сорок два, — выдохнул он, разрывая поцелуй, чтобы в восхищении взглянуть на нее. — А? — Я поцеловал тебя сорок два раза, — сказал он, слишком упоенный собственным откровением, чтобы смутиться из-за этой чудаковатой привычки. — О. Понятно. И сколько именно раз ты собираешься меня целовать, Котенок? — Маринетт лукаво улыбнулась, повторяя свои слова, сказанные, как теперь ему казалось, целую жизнь тому назад. Неужели действительно существовало время до того, как он полюбил ее? Он снова притянул ее ближе и поцеловал, крепко и быстро, ни за что не желая ее отпускать, никогда. Сорок три. — Я буду целовать тебя каждый день. — Сорок четыре. — Так много раз, как только возможно. — Сорок пять. — Пока не потеряю счет.