***
— Отлично сработано! Тридцатью минутами и одной наконец поверженной акумой спустя, их фирменный удар кулачками ознаменовал с трудом доставшуюся победу. — Что ж, моя Леди, как бы мне ни хотелось остаться и помурлыкать с тобой, но у меня как раз осталось немного времени, чтобы успеть навестить… — НЕТ! — в панике вскрикнула Ледибаг и мгновенно зажала ладонью рот. — То есть, ну, уже поздно, и нам, наверное, следует пойти домой! В конце концов, никто ведь не хочет умирать от усталости и иметь непрезентабельный вид в самый романтичный момент, правда же? Я о том, что… девушки любят цветы, принеси ей цветы! Но завтра. Не сегодня. Однозначно завтра! Так я хоть… Я хочу сказать, она… То есть, ты. Ты выглядишь очень уставшим, и тебе определенно нужно поспать. Дома. У себя, — бессвязно протараторила Ледибаг. Ее лицо скривилось в нечто среднем между гримасой и улыбкой, что в равной степени сбивало с толку и выглядело очаровательно. В этом также было что-то до странного знакомое. — Наверное, ты права, — вздохнул Адриан. Время было позднее, и потом, он никогда прежде не приходил к Маринетт дважды за один день, так что она точно ожидала увидеть его не раньше, чем завтра. К тому же, была небольшая вероятность, что кто-нибудь из обитателей особняка все же заметит его отсутствие, если он ничего не сообщит персоналу относительно ужина. Принимая во внимание его постоянно меняющийся график и то, что Адриан и так практически всегда трапезничал в одиночестве, ни у кого не возникало вопросов по поводу отсутствия у него определенного режима приема пищи. Тем не менее в тех редких случаях, когда Адриан обедал с друзьями или коллегами, он всегда звонил, чтобы предупредить. Поэтому, если между пятью часами вечера и полуночью от него не поступит никаких распоряжений по поводу ужина, у персонала могут возникнуть вопросы. — Ну, мне пора, — произнес он наконец, устало улыбнувшись. — Увидимся позже, Жучок. Кот ожидал увидеть на лице Ледибаг привычное раздражение, но вместо этого она улыбнулась на прозвище, и он снова почувствовал угрызения совести. Неужели он и в самом деле так отдалился от нее, что она с благодарностью принимала даже его ребяческое подтрунивание? Каким же ужасным другом он был. Ему действительно стоит уделять ей больше внимания. — Хэй, эм… Ледибаг? — Да, Кот? — Что ты хотела мне рассказать? Я к тому, что… ну, я мог бы остаться, если ты хочешь поговорить об этом. — Раз уж он не возвращался назад к Маринетт, то можно было позволить себе задержаться немного. — А, это. Ну. — Она умолкла, слегка улыбнувшись, и он мог поклясться, что у нее под маской разлился румянец. — Вообще-то, я думала обсудить это с тобой позже. Скоро, обещаю, но… еще не сейчас. — Она застенчиво подняла на него глаза. — Эм, хорошо. Наверное. То есть, если ты так хочешь. — Он провел рукой по волосам, пропуская их сквозь пальцы, и попытался одарить ее понимающей улыбкой. Да уж. Он точно никогда не поймет женщин. Не в ближайший миллион лет. — Ладно. Мне пора. Увидимся позже, Кот. — Ледибаг сверкнула ему на прощанье ослепительной улыбкой и скрылась в ночи.***
Весь следующий день был для Адриана размыт, как в тумане. Единственное, о чем он мог думать, так это о том, чтобы заполучить возможность поговорить с Маринетт, признаться ей, что любит ее, и, если повезет, продолжить там, где им накануне пришлось прервать их крайне многообещающий сорок шестой поцелуй. Увы, утром Натали сообщила Адриану, что запланированную фотосессию перенесли на послеобеденное время сразу вслед за занятием по фехтованию, что несколько расстраивало его планы визита к подруге. Адриан знал, что самым разумным образом действий будет идти по запланированному графику и отправиться к Маринетт после того, как он выполнит все свои обязательства. Однако с каждым последующим часом Адриан чувствовал, как раздражался все больше и больше при мысли о том, что вынужден ждать. На одно только фехтование было запланировано два часа. И поскольку фотосессия являлась частью совместного проекта, теоретически она могла растянуться до самой ночи. Не было никакой гарантии, что к тому времени, когда он, дождавшись окончания съемок, сможет прийти к Маринетт, она еще будет бодрствовать. Во время обеденного перерыва Адриан был настолько погружен в свои мысли, что Нино пришлось буквально оттаскивать его за воротник, чтобы предотвратить столкновение друга с фонарным столбом. В оставшуюся часть учебного дня Адриан проявлял себя ненамного лучше, чередуя безуспешные старания следовать указаниям учителей с попытками украдкой бросить взгляд на свою ни о чем не подозревающую девушку. Адриан обнаружил, что тайком пялиться на кого-то, кто сидит позади тебя, на удивление сложно. Алья начала посылать ему озорные улыбки, а Нино стал строчить записки, подкалывая друга, что тому следует «прекратить дергаться и расслабиться». Сама Маринетт, счастливо черкающая в своих тетрадях, была, наверное, единственной в классе, кто пребывал в полном неведении о его внимании к ней. Мечтательная улыбка ни на миг не покинула ее лица, а взгляд ни разу не устремился в сторону Адриана. Когда прозвенел звонок с последнего урока, Маринетт вылетела из кабинета быстрее, чем Адриану казалось возможным, даже ни разу не оглянувшись на своих друзей. Адриан беспомощно смотрел ей вслед, ощущая, как помещение тускнеет вокруг него без ослепительного присутствия его девушки. — Что это с ней сегодня? — спросил Нино, оборачиваясь, чтобы взглянуть на свою столь же ошеломленную подругу. — Без понятия, — вздохнула Алья. — Она ничего мне не рассказывает. — Изумление на лице девушки сменилось коварной ухмылкой, как только ее взгляд встретился с глазами Нино. — Может, у нее горячее свидание. В конце концов, если у нее есть тайный бойфренд, который по совместительству еще и супергерой, это объясняет, почему она ничего не рассказывает. — Не-а. Прости, детка, но я тебе уже говорил, что не подписываюсь на твои чумовые теории, — возразил Нино, опустив руку на плечо Адриана. — Да не может быть, чтобы наша маленькая Мари бегала за нашими спинами с облаченным в кожу мальчишкой-котом. Адриан постарался не согнуться под чувством вины. Маринетт определенно бегала за их спинами с упомянутым мальчишкой-котом, но он не мог прямо сказать об этом Нино, не завязнув при этом в трясине вопросов, давать ответы на которые был явно не в том положении. — Не знаю, Нино. Не то чтобы я могла винить девочку. Я наблюдаю за Ледибаг и Котом достаточно долго, чтобы признать, что не сказала бы «нет», появись этот кот в моей постели. Адриану повезло, что его захлебывающийся кашель утонул в возмущенном бормотании Нино. — Что? — задорно продолжала Алья. — Его костюм не оставляет простора для воображения, и этот мальчик в хорошей форме. Не говоря уже о его гибкости. Я не единственная, кто завидует завоеванию Мари. — Вау. Я прямо чувствую любовь в этих отношениях, — надул губы Нино, хотя обиженная гримаса, посланная в сторону его девушки, была скорчена преимущественно для шоу. — Хэй, тебе же прекрасно известно, что Ледибаг и Кот в моей фриби пятерочке*, — усмехнулась Алья и ткнула Нино в плечо. — Потом, я же не сказала, что хочу с парнем отношений, а только то, что не раздумывая пошла бы с ним греховодничать, если бы мне представился шанс. Адриан брякнул головой о стол. Он очень хотел находиться сейчас где угодно, только не здесь. — Если кожа и кошачьи ушки так действуют на тебя, крошка, тебе стоило только сказать, — многообещающе поддразнил Нино. В прямом смысле — где угодно, только не здесь. — Не знаю, — Алья сделала вид, что задумалась. — Просто не думаю, что ты сможешь включить эту нуаровскую развязность. Потом, ты ведь знаешь, он наверняка любитель всяких кинковых штучек. О господи… — Не могу в это поверить, — Нино драматично вздохнул. — Я тут из шкуры вон лезу, пытаясь быть самым лучшим бойфрендом всех времен и народов, и вот как ты отплачиваешь мне — фантазируя о супергероях за моей спиной! — Ты — тот, кто выбрал его для нашего гипотетического тройничка, когда мы в последний раз играли в «Правду или вызов». — Мне ТАК незачем присутствовать при этом разговоре! — не иначе как воплем оповестил своих друзей Адриан, вскакивая со стула и бросаясь из класса вон. К черту фехтование, он мог пропустить его хотя бы раз. Сейчас все, чего он хотел, — это спрятаться в объятиях своей девушки и забыть об этом крайне смущающем побочном эффекте — неотъемлемом спутнике публичных персон.***
Решив последовать совету Ледибаг, он мягко приземлился на балкон Маринетт спустя сорок минут, сжимая в руках букет цветов. Адриан не был особо удивлен тому, что она не ждала его на крыше. Как-никак, он пришел раньше обычного, и, учитывая, с какой скоростью Маринетт вылетела из класса, не было никакой гарантии, что она вообще была дома. В конце концов, у Маринетт была жизнь и помимо той, в которой она кормила Кота пирожными и уделывала его в видеоиграх между поцелуями. Однако что-то было не так. Вместо того чтобы сразу же постучать в ее люк, он замешкался. Адриан оглядел, внимая знакомой обстановке, небольшой балкон, который стал для него вторым домом, пока не остановил взгляд на маленьком столике. На нем лежал сверток с ярко-зеленым бантом, невинно красующимся сверху. Небольшая карточка, подписанная «для Кота», выглядывала из-под связки лент. Кот поспешил к столику, чтобы рассмотреть подарок. Оказалось, на самом деле это была не коробка, как он изначально предположил, а импровизированная крышка. Подняв ее, он обнаружил тарелку еще теплого печенья, термос чая с молоком с его любимым миндальным вкусом и записку. Он аккуратно положил цветы на стол и взял карточку, чтобы прочесть ее, другой рукой радостно хватая с тарелки печенье и откусывая от лакомства. Дорогой, Кот. Я знаю, что вчерашнее сражение с акумой было не из легких, поэтому я подумала, что ты заслуживаешь угощения. Я дома весь день, так что не стесняйся заходить, когда получишь эту записку. ХОХОХО Маринетт. Она была такой милой, что Адриан задумался, насколько было возможным, что он разорвется от счастья. Он ярко представил, как Маринетт следит в новостях о нападении, чтобы убедиться, что с ним все в порядке и что он не творит глупости. Адриан все еще хорошо помнил ее гневную тираду в прошлом месяце, когда во время атаки он довольно зрелищно впечатался в стену. Алья была тут как тут, чтобы запечатлеть все это на камеру, и Маринетт не очень хорошо восприняла то, как ее парня вырубило до потери сознания. Он быстро опустил чай и печенье, подхватил цветы и пролез в люк в поисках Маринетт. При виде ее у него перехватило дыхание. Маринетт сидела в ожидании на краю кушетки. Она переоделась из удобного школьного ансамбля в симпатичное белое с красным платье, которое обнажало опьяняющее количество кожи. У нее были распущены волосы, но определенно заколоты назад в нескольких стратегических местах, а лицо украшал искусно наложенный естественный макияж, который каким-то образом придавал ее глазам еще больше выразительности. — Вау, — выдохнул Адриан и покраснел, когда понял, что произнес это вслух. — Ты выглядишь потрясающе, Ма минетт. Что за повод? — Да так, знаешь, просто захотелось нарядиться, — сказала она с той лукавой улыбкой, которая неизменно сводила его с ума. Она откинулась назад, оставляя на кушетке место для него. Адриан сглотнул и, набравшись решимости, шагнул вперед, чтобы присоединиться к ней. Еще несколько минут назад он был более чем готов прискакать сюда, подхватить ее на руки и объявить о своей любви к ней, а теперь вдруг задумался, сможет ли вообще вспомнить, как складываются слова. Ему нужно было взять себя в руки! Она ведь была все той же Маринетт: даже если и выглядела красивее, чем обычно; даже если ее волосы ниспадали на плечи, так и маня поиграть с ними; даже если короткая юбка ее платья мучительно дразняще демонстрировала ее бедра, задравшись выше, когда Маринетт откидывалась на кушетку и… — Это тебе! — выпалил он, суя букет ей прямо в лицо. Маринетт уставилась на него с выражением растерянного изумления, которое менее великодушная душа могла бы назвать жалостливым. Адриану еще никогда не было так стыдно за полное отсутствие в своих манерах галантности, как в этот момент. Вот он здесь, смотрит на девушку своей мечты, и лучшее, что пришло ему в голову, это атаковать ее букетом. С его-то везением он скорее всего секунды через две обнаружит, что у нее аллергия. — Ты в самом деле принес мне цветы… Адриан был спасен от нервного срыва мягким, он осмелился бы даже сказать — счастливым, возгласом Маринетт. — Эм, да. Один друг посоветовал. У меня как бы есть что-то важное, что я хотел сказать тебе, — застенчиво начал он, поднимая руку и смущенно почесывая затылок. — И что ты хотел мне сказать? — спросила Маринетт, расплываясь в понимающей улыбке. Адриан сглотнул. Он сможет. Просто скажи это! Я люблю тебя, Маринетт. И совершенно необязательно усложнять еще больше, чем уже есть. — Ну… видишь ли, я… — Почему она была такой красивой? Почему она смотрела на него так, будто знала каждый его темный секрет? — Мне нужно было сказать тебе, что я… О боже, теперь она прикасалась к нему. Огромный букет был отложен в сторону для того, чтобы Маринетт могла взять его облаченные в перчатки руки в свои. — Я понял, что… — Давай же, Агрест! Адриан мысленно отругал себя, его пальцы крепкой хваткой сомкнулись вокруг ее пальцев. — Я люблю тебя! — Да! Он сказал это, и блаженная улыбка, озарившая ее лицо, стоила каждой секунды неловкого смущения. — Я так сильно люблю тебя, Маринетт. — Теперь, когда слова были сказаны, казалось, будто его душа рвалась выпрыгнуть из груди. — Ты для меня само совершенство, и я не знаю, что такого я сотворил на этой земле, чтобы заслужить тебя. Но обещаю, что буду любить тебя так долго, как только ты мне позволишь. — О, Котенок, я тоже люблю тебя! — воскликнула Маринетт, притягивая его к себе с такой силой, какой он не ожидал от своей хрупкой подруги. Он рухнул вперед, повалив Маринетт на подушки, и оказался всем телом прижатым к ней сверху; его лицо обнаружилось прямо по центру ее деликатно обнаженного декольте. Да уж, это был чертовски хороший способ добраться до второй базы*. Адриан не сомневался, что с головы до пят стал таким же красным, как костюм Ледибаг, пока ломал себе голову в поисках подходящего решения своей насущной проблемы. В этот момент он не отказался бы вернуть присутствие духа, чтобы снять свое потерявшее способность реагировать тело с ее мягких, восхитительных форм прежде, чем совершит какую-нибудь глупость. — Так ты собираешься там так и лежать? Или ты наконец готов выйти на новый уровень, Котенок? У Адриана за маской широко распахнулись глаза на это с придыханием озвученное приглашение. Она хотела… Она хотела, чтобы он… Каждая связная мысль покинула его мозг, когда Адриан почувствовал, как Маринетт сместилась под ним, и ее стройная, совершенно обнаженная нога поощрительно скользнула вверх по его бедру. Адрианом руководил чистый инстинкт. Его руки обхватили девушку за талию, пока губы отчаянно старались найти каждый сантиметр обнаженной кожи вдоль линии ее декольте. Он ласкал губами и очерчивал языком ее ключицу, оставлял дорожки пылких поцелуев на чувствительной коже девичьей шеи, от которых наверняка на следующий день будут заметны отметины. Его ладони алчно скользили вдоль ее тела, нервно поднимаясь выше, чтобы почувствовать его плавные изгибы, тонко выделенные шелковистой тканью ее платья. Адриан тихо зарычал, когда от его прикосновения у Маринетт перехватило дыхание. Она выгнула спину навстречу его неумелым исследованиям, руками так же страстно очерчивая контуры его тела везде, куда могла дотянуться. Он отстранился от ее шеи и с жадностью завладел губами, вовлекая Маринетт в горячий, безрассудный поцелуй. Одна рука Адриана утонула в ее распущенных волосах, а другая скользнула по спине вниз, обхватывая ее соблазнительные ягодицы, на которые он непозволительно часто пялился в обеих своих ипостасях. Адриан испустил сдавленный стон, когда Маринетт сымитировала его действия. Сильнее сомкнув вокруг нее руки, чтобы еще крепче прижать к себе, Адриан продолжал терзать ее губы своими губами. Каждый обжигающий поцелуй становился его любимым, заменяя предыдущий, в то время как подсознание изо всех сил старалось отслеживать, где заканчивался один и начинался другой. Пятьдесят первый? Пятьдесят второй? Считался ли поцелуй новым, если предыдущий даже не полностью прекращался, когда они отстранялись, чтобы глотнуть воздуха? Проявив чудеса сноровки, Маринетт зажала бедра Кота меж своих ног и перевернула их обоих так, что теперь Кот лежал на спине, и она, оседлав его, взгромоздилась сверху. Ее глаза сверкали пьянящим вожделением, а грудь вздымалась под влиянием их любовной игры. У Адриана окончательно пересохло во рту, а глаза сузились в щелки, когда Маринетт наигранно робко протянула руку и рванула вниз молнию на его груди. Этой детали Адриан никогда не придавал особого значения, учитывая волшебную природу трансформации, с помощью которой надевался и снимался костюм. Но черт его подери, если это был не самый потрясающий аксессуар, которым этот костюм обладал. Адриан вздрогнул, когда рука Маринетт скользнула под расстегнутый воротник и ее пальцы, дразня, прочертили дорожку от его шеи к груди. — Знаешь, — проговорила Маринетт, соблазнительно надув губки, — будет нечестно, если только у меня одной останутся отметины, Котик. Адриан почувствовал, будто ему на голову опрокинули ведро ледяной воды. Отметины! Ему никак нельзя было наполучать их, когда у него была фотосессия через… — Дерьмо! Не выпустив Маринетт из объятий, Адриан соскочил с кушетки и принялся лихорадочно искать часы. — Кот, какого дьявола! — прохрипела Маринетт, высвобождаясь из его хватки и опуская ноги на пол. — У меня ф… фо… я сов-сем забыл, что у меня назначена встреча, на которую мне обязательно нужно пойти, если ты не хочешь, чтобы с этого кота содрали шкуру. Он бросил на Маринетт сконфуженный взгляд. Она выглядела далеко не обрадованной новым поворотом событий. Но у Адриана не было времени беспокоиться о возможном исходе того, что он оставлял свою девушку разгоряченной и жаждущей, тогда как вполне реальная угроза последствий пропуска фотосессии отца нависала над ним, словно акума Бражника. — Мне так, так, жаль. Я в долгу не останусь, обещаю, — выкрикнул он, вскочив на лестницу, ведущую к чердачному люку. В последнюю секунду он обернулся и спрыгнул вниз. Бегом вернувшись к Маринетт, он прижал ее к себе в прощальном горячем поцелуе. Пятьдесят три. Он остановился на пятьдесят третьем. — Я люблю тебя, — повторил он, пристально глядя в ее глаза и молясь, чтобы не оказалось, что он умудрился все запороть своей чудовищной неспособностью распоряжаться временем. — Я вернусь, как только смогу, обещаю. От разочарования и раздражения в выражении ее лица не осталось и следа, когда, протянув руку, Маринетт накрыла ладонью его щеку. — Я тоже люблю тебя, несуразный ты кот, — проговорила она. Ее глаза лучились такой безудержной любовью, что Адриан подумал, насколько менее болезненно было бы отгрызть себе руку, чем оставлять Маринетт одну в этот момент. Они стояли, глядя друг другу в глаза, еще несколько секунд, прежде чем он заставил себя убежать. Ему нужно было подготовиться к съемке. Пока Адриан мчался назад в школу в намерении забрать свои вещи, он молился, чтобы сегодняшняя фотосессия была навеяна романтическими мотивами, поскольку очень сомневался, что в ближайшее время ему удастся стереть с лица влюбленную улыбку. Может, если ему повезет, они успеют закончить до наступления темноты.***
Пятьдесят четвертый поцелуй изменил все. Для тайного визита к Маринетт было уже слишком поздно. Адриан знал это. Даже если бы он и не знал, Плагг предельно ясно дал ему это понять. Адриану было плевать. В этот раз они даже не удосужились сказать ему, что уезжают. Вместо этого, вернувшись домой с фотосессии, которой, казалось, никогда не будет конца, Адриан обнаружил у себя на столе записку, информирующую его о том, что в связи с некоторыми осложнениями с лондонским офисом, отец и Натали будут в отъезде вплоть до вечера воскресенья. От Адриана по-прежнему ожидалось, что он явится на воскресную фотосессию ровно в восемь утра. Кроме того, он должен был регулярно отмечаться по телефону через каждые заранее установленные промежутки времени. Расписание прилагалось. Адриан попытался извлечь из ситуации максимальную пользу. Он переоделся в более удобную одежду, достал немного сыра для своего квами, проверил, нет ли обновлений в Ледиблоге, хотя знал, что чего-то стоящего внимания там будет немного, поскольку новых акум сегодня не появлялось. В итоге он устроился на диване с джойстиком в руках, чтобы отвлечься с помощью видеоигр. Он продержался целых десять минут. — Плагг, мы уходим, — объявил Адриан, отбрасывая джойстик на диван. — О нет, только не снова, Адриан. Уже почти полночь, — заскулил квами. — Ну и что? Коты ведут ночной образ жизни. — Да, но твоя подруженька — нет. И даже не пытайся сказать, что не собираешься сию же минуту рвануть к ней, чтобы продолжить ваше сюсюканье, — надулся Плагг, копошась вокруг стола в поисках несъеденного камамбера. — Сюсюканье?! Вот так ты это называешь? — возмутился Адриан, выгнув бровь. — Мне от роду не одна тысяча лет. Прости мне мою старомодность, — протянул Плагг, успешно определив местонахождение наполовину заполненной пачки и с энтузиазмом пожевывая сыр. — Кроме того, я устал трансформировать тебя. Скажи уже ей наконец, кто ты, и избавь меня от этой вашей бесконечной мелодрамы. — Я уже говорил тебе, что скажу, когда наступит подходящий момент. — Адриан вздохнул. — Как бы ни было забавно наблюдать за тем, как эти последние несколько недель ты строил из себя полного идиота, я вынужден отметить, что реализации твоего хитроумного плана по соблазнению твоей девушки, не надевая кошачьих ушей, несколько мешает тот факт, что она уже встречается с кем-то другим. А именно — с тобой! — Я не пытаюсь соблазнить Маринетт! Плагг окинул его взглядом абсолютного презрения. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Я просто пытаюсь выказывать ей знаки дружеского внимания, — сконфуженно пробормотал Адриан. — О, так вот как вы, детишки, теперь это называете. — Плагг. — Я уже говорил тебе, что ты заморачиваешься по пустякам. — Неужели это так плохо, что я хочу понравиться ей до того, как рискну потерять ее, единственного человека, которому действительно не плевать на меня? — выкрикнул Адриан, давая волю страху, который продолжал грызть его при каждой неудачной попытке найти с Маринетт общий язык в их повседневной жизни. — Адриан… — В голосе Плагга звучали понимание и доброта, и Адриану в тот же миг стало стыдно. Плагг становился серьезным, только когда дела шли особенно плохо, и Адриан не хотел расстраивать маленького полубога. Пусть у него была странная манера проявлять привязанность, но ближе квами у Адриана не было никого уже многие годы. — Прости, Плагг. Это было несправедливо. Я не имел в виду… — О, прекрати ныть. Я знаю, что ты не имел в виду меня, — прервал его Плагг, в своей типичной саркастичной манере растягивая слова. — В конце концов, мне ли не понимать, что я гораздо важнее любого глупого человечишки. — Рад видеть, что я не задел твои чувства, — Адриан не смог не ухмыльнуться. — Хотя, уверен, другие твои друзья оценят твою неблагодарность, — поддразнил крохотный котик. — Окей, Плагг, я понял, что был слишком резок. — Интересно, что скажет Ледибаг, если узнает, что ты такого плохого мнения о ней? — Плагг! Квами весело захихикал, наслаждаясь замешательством Адриана, и, подлетев к нему, удобно устроился в его волосах. — Ну, так мы можем теперь отправиться спать? — спросил Плагг таким мягким тоном, который можно было даже счесть за ласковое мурлыканье. — Я же сказал, мы уходим, — возразил Адриан. — Слушай, брось, а! — простонал Плагг, зарываясь глубже в копну волос подопечного, будто это каким-то образом могло удержать того на диване. — Ты не мог бы ей просто позвонить? — И сказать что? Хэй, Маринетт, я снова один, потому что мой отец — эмоционально нестабильный трудоголик, поэтому я решил позвонить и сказать тебе, что я и есть тот парень, с которым ты встречаешься последние два месяца. — Да. Так и скажи. — Плагг… — Ну, я же уже говорил тебе, сейчас слишком поздно, чтобы бежать к ней. Она скорее всего уже спит. — Пожалуйста, — тихо проговорил Адриан. Все следы его раздражения исчезли, и на смену пришла щемящая грусть. — Я не хочу оставаться здесь. — Ох, как же я еще пожалею об этом, — вздохнул Плагг, спрыгивая на стол и глядя на Адриана с сочувствующей гримасой. — Заправь хотя бы поосновательнее карманы сыром перед тем, как пойдем, ладно?***
Адриан знал, что, как только спадет трансформация, на него обрушится гигантская лавина нескончаемых «я же тебе говорил». Маринетт не отреагировала на его тихий, но настойчивый стук в дверцу чердачного люка, что, по всей вероятности, означало, что хозяйка комнаты уже уснула. У Адриана оставалось только два выхода: либо обойтись малой кровью и вернуться домой, либо спуститься к Маринетт через люк, невзирая на то, что она спала. Адриан знал, как звучал правильный ответ. В конце концов, не нужно быть гением, чтобы понимать, что входить в чей-то дом без приглашения являлось верхом неприличия. Не говоря уже о том, что он был молодым парнем, забирающимся в девичью СПАЛЬНЮ. Он должен уйти. Это было неправильно. Это было вмешательством в частную жизнь. Это было именно тем, что Адриан собирался сделать. Он отодвинул на задний план чувство вины за то, что пробрался в комнату Маринетт. Она была его девушкой. Он любил ее, а она любила его, и не то чтобы он собирался напасть на нее или что-то подобное. Ему просто нужно было увидеть ее. Ему нужно было не быть одному. Он осторожно спустился на кровать, в силу ночного видения с легкостью избегая риска раздавить девушку, которая лежала, разметавшись по постели среди спутавшихся одеял. Она спала не очень изящно. — Маринетт, — прошептал он, легонько теребя ее за плечо. — Хэй, ты не спишь? — Ладно, это был глупый вопрос. Он знал, что она спит. Маринетт открыла глаза и огляделась смутным взглядом в темноте. — Чт… — зевнула она, глядя в замешательстве на него. — Кот? Это ты? — Привет, Принцесса. — Он плюхнулся на бок рядом с ней. — Что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось? — спросила она хриплым, невнятным ото сна голосом, но он уловил, как она нахмурила брови в попытке сосредоточиться на тот случай, если вдруг он нуждался в ней. Адриан притянул Маринетт в свои объятия, прижимая ее лицо к своей груди, и провел ладонью вниз по спине, перебирая пальцами мягкую ткань ее пижамной футболки. — Я в порядке. Ничего серьезного, честно, — ответил он, мягко целуя ее в макушку. — Я… после того, как я ушел на свою… встречу… Просто у меня был тяжелый день, и я хотел увидеть тебя. — Он уткнулся носом в ее волосы и почувствовал, как она расслабилась, понимающе кивнув. — Ты не против? То есть… Обещаю, что не возьму в привычку забираться в твою комнату. Мне просто… — Все в порядке, — прошептала она, обняв его крепче и тихо зевнув. — Прости, я просто устала. — Хочешь, чтобы я ушел? — спросил он. — Нет, оставайся. Просто я могу уснуть. — Маринетт засмеялась, уютней прижимаясь к кровати, но не выпуская Кота из кольца своих рук. — Ничего страшного. — Хорошо. — Она поерзала, устраиваясь поудобней, прежде чем блаженно мурлыкнуть. — Ты такой теплый, — выдохнула она. Он усмехнулся: — Это хорошо? — У-гу, — умиротворенно промурчала она, прижимаясь к нему. Несколько минут спустя он услышал ее тихое посапывание. Адриан испустил едва слышный вздох облегчения. Здесь, рядом с этой бесценной, замечательной девушкой он знал, что был в безопасности, был мил ее сердцу и любим. Он закрыл глаза, хоть и догадывался, что сон не придет к нему еще очень долго. А пока он старался сохранить в памяти запах ее волос, к которым прижимался носом, и наслаждался тихой мелодией ее дыхания.***
Спустя около получаса Маринетт снова зашевелилась, беспокойно дергаясь на подушках в попытке найти удобное положение. Ее руки уперлись в грудь Кота, и Маринетт замерла, но тут же приподнялась выше и прильнула к нему. Тихо промычав что-то себе под нос, она уткнулась лицом в его плечо. — Эй, Спящая красавица, — тихонько пошутил он, проводя пальцами по ее руке вниз. — Прости, если разбудил тебя. — Сё хршо, — пробормотала Маринетт. Обвив свои ноги вокруг ног Кота, она обняла его крепче и удовлетворенно прижалась к нему. — Я правда не должен был так поздно приходить. Но мне просто не хотелось быть одному. — Ум-м-м, — простонала она в ответ что-то нечленораздельное, глубже зарываясь лицом в его шею. Она не открыла глаза и мило выпятила губки. Утомленная, Маринетт была очаровательна. Адриан перевернул их обоих так, что теперь она лежала под ним на спине. Он убрал волосы с ее лица и с наслаждением любовался улыбкой, тронувшей уголки ее губ в ответ на его заботу. — Ты такая красивая, Маринетт. Ты хоть понимаешь, как сильно я люблю тебя? — Он бережно накрыл ладонью ее щеку, нежно водя по ней большим пальцем, и с губ Маринетт сорвался еще один бессловесный стон. Адриан наклонился и поцеловал ее. Неторопливо, тягуче. Прихватывая губами ее губы, он чувствовал жар ее тела. Ее движения были ленивыми, но требовательными, ими управляли инстинкты, пока мозг пытался окончательно побороть сон. Адриан углубил поцелуй. Его руки скользили вдоль ее тела, дерзновенно поглаживая бедра. Темнота придавала ему мужества исследовать ее формы и изгибы, которыми она так охотно искушала его ранее. Тихий, трепетный стон усладил его слух, когда, прервав поцелуй, он прихватил губами мочку ее уха. — Маринетт, — выдохнул он имя любимой ей в ухо и чуть отпрянул назад, чтобы украсть еще один поцелуй. Пока он дразнил и потягивал за нижнюю губу своей девушки, его пальцы скользнули вверх и утонули в шелке ее волос. Он отстранился, тяжело дыша, и уткнулся носом ей в шею. Маринетт вздрогнула, хрипло вздохнув. Ее отяжелевшие ото сна руки неуклюже копошились, пытаясь обхватить его затылок и спину. — Адриан, — выдохнула она, удобней вжимаясь в кровать и слегка играя с кончиками его волос, тут же притягивая его к себе, словно он был огромным плюшевым медведем. Адриан застыл. Он лишь смутно отдавал себе отчет о ее нежных ласках и усталом лепете, в то время как мозг торопился осмыслить то единственное слово, которое сорвалось с ее губ. — Как… — Он запнулся. Тяжело сглотнув, он попытался опять: — Как давно ты знаешь, что это я? Единственным ответом ему было бессвязное бормотание. — Маринетт? Как долго ты знаешь? — умоляюще повторил он вопрос, поглаживая большим пальцем по щеке девушки в попытке вернуть ее внимание. — Всегда был ты. Первый раз… смех… так люблю тебя, Адриан. Ее путаная речь сбивала с толку, и той частью сознания, которая еще была способна логически мыслить, Адриан смутно осознавал, что в этот момент она даже еще не полностью очнулась ото сна, но ему было все равно. Она знала, и она любила его, и слышать свое имя на ее губах было подобно электрическому разряду, пронзившему все его тело. Ему больше не нужно было сдерживаться. Она знала. Она знала, и она была здесь, и впервые за долгие годы он был наконец любим тем, кто действительно видел его — всего его, без остатка. Адриан отменил трансформацию, страстно желая наконец коснуться Маринетт без препятствия, каким являлся его супергеройский костюм. Он слышал, как Плагг, порядком развеселившийся, тихо хихикал, улетая в поисках подходящего места, чтобы вздремнуть, но мысли Адриана занимали дела куда поважнее, чем эксцентричное чувство юмора его квами. Он вновь наклонился, целуя Маринетт с таким неистовством, о существовании в себе которого даже не подозревал. Его руки скользили по каждой клеточке ее кожи, которую могли отыскать. Жар ее тела просачивался в его ладони, испепеляя остатки самообладания. Маринетт отвечала ему с таким же энтузиазмом, встречала его поцелуи с такой же страстностью и позволяла рукам бродить вдоль мягких складок его одежды. Забравшись к нему под футболку, ее ладони проложили дорожку, пересекшую его спину, и он вздрогнул от прикосновения. Когда Адриан наконец набрался мужества прервать вереницу поцелуев, он приподнялся взглянуть на свою очаровательно раскрасневшуюся девушку и встретился взглядом с ее, пусть слегка и подернутыми пеленой, раскрытыми глазами. Губы Маринетт побагровели и опухли, волосы растрепались, а одежда пришла в беспорядок. Ее великолепные голубые глаза смотрели на него с выражением абсолютного обожания. И это была самая эротичная вещь, которую Адриан когда-либо видел в своей жизни. — Я люблю тебя, — вновь повторил он, отчаянно пытаясь вложить в эти слова истинную глубину своих чувств к этой девушке, которая стала всем его миром. Улыбка, озарившая ее лицо, сияла, подобно солнцу. Он протянул руку и убрал с ее лица прядь волос. — Чудесный сон, — пробормотала она, притягивая его к себе, чтобы снова поцеловать. Недоуменный возглас Адриана затерялся на ее губах и был совершенно забыт, когда ее ноги обернулись вокруг его бедер.***
Одним часом, множеством поцелуев, целым рядом отметин, для маскировки которых определенно понадобится макияж, и несколькими отброшенными предметами одежды спустя Адриан был вынужден признать, что они оба были слишком измотаны, чтобы предпринять что-то большее, чем отключиться. — Мне сейчас нужно встать, Маринетт, — шутливо сказал Адриан, слегка подвигая подругу, которая только сильнее прильнула к нему в ответ на попытку сместить ее. — Не уходи. Слишком хорошо, — сонно пробормотала она. Растянувшаяся на нем сверху, она неосознанно поглаживала его волосы. — Мне кажется, твои родители не очень обрадуются, обнаружив меня здесь утром, — ласково проворчал Адриан, пытаясь снять с себя практически спящую девушку. — Нет дома. В отъезде. До понедельника. Адриан почувствовал, как разбиваются вдребезги последние остатки его сопротивления. На ощупь поймав одеяло, он накрыл их обоих. Маринетт заскулила в знак протеста, когда он повернулся на бок, недовольная тем, что ее лишили удобного положения. Роптания растворились в небытие, как только Адриан наконец пристроился рядом, обхватил Маринетт рукой за талию и крепко прижал к своей груди. Через несколько минут он услышал тихое посапывание. Ждать пришлось совсем недолго, прежде чем Адриан последовал за Маринетт, погружаясь в глубокий, умиротворенный сон. Отправляясь в царство Морфея, ему показалось, что он слышит голоса, которые тихо спорили где-то внизу. — Не думаю, что она осознаёт, что это не сон, а реальность! — Ну, она очень скоро это поймет. Давно пора, как по мне. — Это будет сущая катастрофа! — Скажи! Здорово, правда?