Свет в сердце

      Обострение дистонии у Гиксоса затянулось на месяц. Мужчина не мог даже нормально ходить, а уж про то, чтоб писать и читать, пришлось забыть. Осирис давал ему лекарства и витамины, но, как бы ни были чудесны технологии и разработки Египтуса, они действовали медленно. Изобретатель не нервничал и не беспокоился, во многом благодаря специальным витаминам.       Однако жилось ему ужасно скучно. Отец запретил Гиксосу часто вставать с кровати (хотя это было ему тяжело, но учёный знал характер своего сына) и что-то мастерить. Изобретатель не мог ничего возразить, т.к. любое умственное действие, хотя бы попытка что-нибудь вспомнить, оканчивалось сильной головной болью, а про физическое и говорить не стоит — на него просто не было сил. Семья Гиксоса решила скрасить его времяпровождение, и днём кто-нибудь из родных приходил к нему и рассказывал о новостях или читал какую-нибудь историю.       Семья изобретателя состояла из Осириса, его отца, Рамзеса, его старшего брата, Нейт, невесты Рамзеса, Исиды, воспитательницы, заменившей сыновьям Осириса мать, и Гора, сына Исиды, состоявшего в братских отношениях с сыновьями Осириса (к слову, Осирис заменил ему отца).       Однажды, когда Гиксос уже пошёл на поправку, к нему пришёл Осирис, чтобы что-нибудь рассказать. Новостей не было, истории лучше знала Исида, и отец не знал, о чём можно поговорить. Тогда Гиксос предложил:       — Отец, расскажи о том происшествии. Знаю, тебе больно его вспоминать, но я немного его подзабыл.       Осирис внимательно посмотрел на сына. Да, иногда после дистонии можно было что-то забыть. Вздохнув, он начал рассказ.       — Когда тебе было шесть лет, а Рамзесу двенадцать, ваша мать, Мосвен, считавшаяся великим воином, вместе с отцом Гора, Акэнатеном, матерью Кефера и Эксатона, Санерой, и отцом Сехмет, Лизимбой, отправились на сражение с Панахази, грозившимся захватить Египтус. Против его войска мы выставили своё, и началось жестокое сражение, длившееся не одну неделю.       В один из томительных ожиданием дней прискакал гонец с двумя вестями. «Ура! — воскликнул он после приветствия. — Убит жестокий Панахази, войска его захвачены в плен! Но цена ужасна, — сказал он уже тише, — половина нашего войска пала, в том числе великий Лизимба и доблестная Мосвен. Великий Акэнатен тяжело ранен, а госпожа Санера лишилась левой руки». Я сорвался с места, собрал свои приборы и в один день долетел до стоянки. Акэнатен умер у меня на руках, взяв слово, что я позабочусь о его семье. Санере мне удалось помочь, и механическая рука стала признаком царицы.       Прошёл год. Боль моя поутихла, и я согласился с Исидой, тоже горевавшей о муже, что мы должны заменить нашим детям мать и отца. Однако в брак решили не вступать и жили как близкие друзья, как родственники. Санера и Ра же взяли под опеку Сехмет и её мать. Однако вскоре объявился сын Панахази — Камбизэт. Я до сих пор не могу понять, зачем чужеземцы взяли наши имена. Возможно, чтоб у народа было меньше вопросов.       На сражение с молодым царём повела войско царица, в последнее время страдавшая от боли в левой руке. Мы долго отговаривали её, особенно Ра, но она, напоив его на ночь снотворным, чуть свет пошла к войскам и повела их на битву.       Через пару недель её внесли в город, как победительницу... Она была при смерти. Мы окружили её, и она, извинившись перед мужем за свой хитрый ход и сказав, как всех нас любит, вдруг обратилась к матери Сехмет. Она попросила её позаботиться о сыновьях и... — Осирис на минуту закрыл глаза. — С тех пор вы и росли в почти родственных отношениях. А теперь отдыхай, — он налил воды в кубок, кивнул на обезболивающее и ушёл, оставив сына вспоминать детство.       «Ну что ж, теперь я хоть могу предаваться воспоминаниям», — подумал Гиксос.