Последний удар колокола

Жеан Фролло смирно продолжал сидеть за пыльным большим шкафом, тщетно пытаясь прислушаться к каждому звуку. Наконец, ему это надоело и школяр осторожно выглянул из своего убежища. В келье никого не было. Жеан прислушался — ни единого звука не донеслось из коридора. Смеркалось. Наступил поздний вечер.  — Мдаа… — белокурый парень почесал затылок и отряхивая свои одежды от пыли, и выполз в комнату. Голова его была в паутине, а желудок напомнил о том, что пора бы поужинать. — Интересно, куда же это пропал мой брат? Совсем не хочется ночевать в одной келье с Клодом, уж лучше провести ночь на соломе у трактира или попроситься к… Но Жеан не успел высказать свои рассуждения вслух, как в двери кельи снова стал поворачиваться ключ.  — Прости, Жеан, я не забыл о тебе, задержаться меня вынудили обстоятельства — Клод устало опустился на свою постель и тяжело выдохнул.  — Ничего страшного, братец, все равно мне нечем было заняться. — отозвался Жеан, продолжая отряхивать пыль теперь уже со своих плеч — Я бы не против пойти и перекусить что-нибудь. Мои кишки поют вечерние псалмы. Так зачем ты попросил меня остаться?  — Ах, да — вспомнил священник, проведя рукой по бледному лицу, словно припоминая о чем-то важном — Я хотел бы пойти сегодня ночью с тобой. — Куда? — глаза младшего Фролло вылезли из орбит, а рот школяра приоткрылся от удивления.  — Туда, где… В общем — Клод чуть помедлил, ведь его просьба была не просто необычной — В каком борделе ты проводишь свои вечера, а может ночи, не имеет значения, но мне нужно пойти с тобой.  — Ого! — Жеан вскочил и не мигая уставился на старшего брата — Что же такое случилось за последние часы? Мой брат-священник просит меня и о чем?! Клод, ты точно приболел. Я даже не сомневаюсь, что тебе необходим покой и…  — Какой к черту…! — архидьякон еле сдержался, слишком много событий навалилось на него с самого утра, но мысли о цыганке снова будоражили его — Жеан, ты отведешь меня к лучшей шлюхе на улице Галатиний. Ты не ослышался. И немедленно. Я заплачу вдвойне. Клод уже мысленно корил себя за эту идею — идти в этот вертеп, гнездо греха и разврата, о, Господь, на что его толкает отчаяние и пылающая страсть. Когда-то он был прилежным учеником и эту науку Клод должен постичь, теперь уже ради того, чтобы завоевать расположение цыганки, но совсем иного толка.  — Вот это да! — молвил школяр, присвистнув — Нет, я наверное сплю или меня убило что-то… Точно, там, за твоими пыльными книгами в этом темном углу…  — Хватит болтать! Пошли — отрезал Клод, выталкивая младшего брата из кельи. *** Улица, на которой располагалось приличное количество домой терпимости всех мастей, представляла собой сборище совершенно разношерстной публики: здесь были и богатые зажиточные дворяне, прятавшиеся за свои длинные черные плащи, крадущиеся к своим любовницам. Отъявленные гуляки и кутилы, не скрывающие своего лица, как и своих намерений, с потертыми сапогами и дырявыми карманами. Разного рода отребье, отирающиеся около дешевых кабаков с такими же дешевыми товарками, стоящими у самого входа, продающие свои прелести всего лишь за несколько су. Клод надвинул капюшон и еще сильнее затянул свой плащ как только Жеан повел его дальше, в глубь улиц, где располагались бордели для богатых. Школяр остановился поодаль от одного дома с красивыми ставнями.  — Вот здесь обитают самые прекрасные грешницы Парижа — произнес Жеан каким-то неуверенным голосом, искоса глядя на старшего брата. Клод оглядел строение и оценил немалый вклад в работу зодчих, дом действительно был роскошным творением архитектуры и контрастировал с убогими лачугами, кабаками и остальными борделями в этом квартале. Но быстро вспомнив зачем сюда пришел, Фролло повернулся к Жеану и чуть откинул капюшон.  — Веди, ведь это ты, из нас двоих, обладаешь определенной степенью в этой науке — язвительно сказал Клод, намекая, что степень лиценциата у Жеана в данной области уже в кармане, то есть в его штанах.  — Это дорогое заведение, братец, я здесь никогда не был, да, если честно, даже и мечтать не мог. — ответил Жеан, облизнувшись. Действительно, таких денег у школяра никогда не было. — Ты так и не ответил мне, зачем тебе идти в, гм, туда? Неужели исповедовать и наставлять на путь истинный? — хихикнул Фролло младший.  — Если не будешь задавать лишних вопросов, я дам тебе денег для посещения этого вместилища греха — ответил священник, нетерпеливо теребя завязки плаща — Если тебе не хватит тех денег, что я дал накануне. А теперь идем и хватит болтать! Жеан кивнул, так как ему не терпелось оказаться в этом доме, а еще больше ему хотелось хорошенько пообедать, а уж заснуть в сладких объятиях одной из красоток, что берут за ночь столько, сколько школяру пришлось бы собирать не один месяц, даже мечтать не приходилось. Поразмыслив и прикинув приятную для себя выгоду, он кивнул и повел Клода прямиком в бордель. *** Первое, что бросилось в глаза Клоду, обитые красным атласным материалом стены. Приятные запахи витали в воздухе, приглушенный свет свечей отбрасывал таинственные тени. Где-то, за расписанными золотыми узорами дверями, раздавались многозначительные вздохи и крики, задорный смех и мужские голоса. Священник остановился, стараясь сохранять выдержку и как можно сильнее надвинул свой капюшон. Жеан же наоборот — разглядывал непристойные картины, изображающие разного рода удовольствия, развешанные по стенам борделя, с куда бОльшим любопытством, чем книги по философии или риторике. Им не пришлось долго ждать, спустя несколько минут к ним вышла женщина — хозяйка заведения, средних лет в роскошном черном бархатном платье, нижняя юбка которого была из шелка алого цвета и кокетливо выглядывала из-под подола. Не смотря на возраст, в котором дамам подобного рода занятий удается привлечь не так много клиентов, как в более юном возрасте, она была по-прежнему очень привлекательна, глубокое декольте обнажало полную пышную грудь с небольшой родинкой, манящей и соблазняющей. Клод опустил глаза в пол, стараясь не смотреть на этот сосуд греха и подтолкнул брата к владелице дорогого заведения. Жеан прокашлялся и постарался, как мог объяснил цель их прихода, он все еще не мог понять зачем его старшему брату понадобилось такое приключение, но задавать Клоду вопросу он больше не осмеливался.  — Рада видеть вас, господа, чем бы вы хотели заняться? У меня самые красивые девушки Парижа! Прошу, пройдемте в гостиную — приятный томный голос хозяйки располагал к общению с противоположным полом. Оба они прошли в просторную, убранную со вкусом комнату с широкими диванами. Священник не смел поднять глаза. Ему вдруг захотелось испариться, убежать, но мысль о своей смуглой красавице взяла верх — он был готов на все, значит вытерпит и это. Жеан продолжал объяснять, чего бы хотелось ему самому. А Клод все молчал. Он никогда за всю свою жизнь не общался столь близко с порочными женщинами — Понимаете — говорил школяр, поминутно оборачиваясь на Фролло — Девушка нужна и моему спутнику, но он особенный, не такой, понимаете, не такой как все.  — Не волнуйтесь, господин, у нас вы найдете развлечения на любой вкус — продолжала хозяйка и три раза хлопнула в ладоши. В этот же мгновение прямо в гостиной появилось несколько девиц, разодетых для ночи любви, на некоторых из них и вовсе были очень легкие одежды, не скрывающие их прелестей. — Выбирайте любую.  — Кажется, — сказал Жеан, улыбаясь, подходя к одной из девиц с рыжими вьющимися волосами и зелеными глазами — Я выбрал себе рыжую бестию на ночь. А ты, брат? Они тут все просто красотки, то, что надо!  — Мне нужна опытная в подобных делах женщина — раздался холодный и бесстрастный голос священника, он по-прежнему не поднимал капюшона. — Иди, развлекайся — кивнул он Жеану — я заплачу за нас обоих — обратился он к хозяйке борделя. Та радостно отправила девушку вместе с Жеаном на верхний этаж. Клод продолжил лишь тогда, когда убедился, что его брат вышел из комнаты.  — Итак, — повторил он чуть дрогнувшим голосом — Мне нужна очень опытная женщина, которая могла бы научить меня любви.  — Я понимаю — улыбнулась хозяйка — Тогда вам наверняка придется по-вкусу наша экзотическая красавица. Она подозвала одну из служанок, чтобы та позвала кого-то из дальних комнат, и через несколько минут в гостиную вошла девушка с темными длинными волосами, большими блестящими карими глазами. Клод вздрогнул, когда поднял глаза на вошедшую блудницу. Она чем-то напоминала ему Эсмеральду, но в ее глазах уже не было той чистоты, любопытства и всего того, за что бы священник отдал свою душу. В темных глазах соблазнительницы сквозило неприкрытое желание, отличное знание своего дела и явное превосходство над мужчинами. Это передернуло Клода, мурашки пробегали у него по спине.  — Эта будет стоить дороже. Ее привезли из Египта и она стоила мне целое состояние — продолжала хозяйка — Вы можете делать с ней все, но уговор — никаких побоев, засосов, а о шрамах и речи идти не может.  — Хорошо — кивнул Клод и вручил предприимчивой женщине тугой кошель с деньгами. После, красавица повела его в дальние комнаты. Войдя, откидывая красный полог, она завела священника во внутрь помещения, где находилось широкое большое ложе, застеленное шелковыми простынями. Рядом с постелью был высокий столик с вазой, до верху наполненной фруктами, вином и золотым подсвечником, где горели несколько свечей, испуская какой-то диковинный тонкий приятный аромат.  — Располагайтесь, мой господин — обратилась к нему черноволосая красотка, запирая двери и помогая Клоду присесть на кровать. — Что будет угодно столь необычному гостю?  — Научи меня любви, научи как можно соблазнить женщину… Если заставить ее полюбить меня невозможно… Хотя бы соблазнить, как делают это обычные мужчины. Я хочу приручить любовь, словно дикое животное… — проговорил Фролло, стаскивая с себя плащ. Пальцы его дрожали. Вид полуобнаженной падшей женщины смущал священника. Он старательно отводил глаза от соблазнительных форм.  — О, вот уж действительно необычный гость — улыбнулась она, положив свои прелестные ручки на плечи Клоду, когда увидела облачение священнослужителя — Что ж, святой отец, вы не первый и не последний служитель Господа, кто ищет подобных утех, но вы единственный, кто заикнулся при этом о любви.  — Я не желаю делить с тобой постель, заблудшая душа, — тихо ответил Фролло, осторожно убирая руки красавицы со своих плеч — Я бы хотел познать то, от чего женщины приходят в столь неописуемый восторг, когда к ним прикасается мужчина.  — Так значит, вы влюблены и хотите соблазнить ее? — улыбнулась девица, довольно смело разглядывая фигуру Фролло с головы до ног и продолжая свои попытки освободить священника от одежды — Что ж, святой отец, ночь будет длинной. Доверьтесь мне, я сделаю все, как надо.  — Я же сказал, что не хотел бы делить с тобой ложе. Я люблю другую женщину… Я не могу… Хочу лишь ее… Прости — повторил священник, немного отстраняясь от красавицы.  — Я поняла, вы очень любите ее. Не бойтесь, святой отец, я здорова и не из тех девиц, кто ошивается у кабаков. — продолжила она, несмотря на сопротивление Клода, расстегивать многочисленные пуговицы его сутаны — Я доставлю вам удовольствие другим способом, а заодно научу вас обращаться с женщиной и соблазнять ее, даже искушенную в любовных утехах. Доверьтесь мне. Расслабьтесь и подумайте о своей возлюбленной. Эти слова немного успокоили разволновавшего священника, в нем клокотала буря, но его лицо при этом оставалось таким же непроницаемым и бесстрастным. Клод позволил себя раздеть и лег на роскошно убранную постель, глядя в потолок. Его мысли были рядом с цыганкой. Прикрыв глаза, он ощущал нежные прикосновения рук этой грешницы, тогда как на ее месте представлял цыганскую плясунью. О, он все бы отдал, чтобы на месте этой блудницы оказалась его Эсмеральда. Если бы она так ласкала его, поняла его несчастную любовь, приняла его… Неожиданно он ощутил легкое прикосновение чуть ниже пояса, красотка уже успела полностью раздеть его, совершенно незаметно для священника.  — Как же она могла отвергнуть такого мужчину? — неподдельно удивилась девица, проводя пальчиком одной руки по груди Клода, а другой рукой как бы невзначай одарила его очень откровенной лаской, как раз в том самом месте, где при мысли о цыганской плясунье у святого отца все горело адским пламенем.  — Какого? — Клод открыл глаза и взглянул на черноволосую шлюху. Заметив, что ее руки спустились дальше, он покраснел.  — Да ты просто красавец! Такая стать, — проворковала жрица любви, продолжая одаривать щедрыми ласками его тело — Такие сильные руки, мощные плечи. Этот взгляд, полный страсти. У вас все шансы, святой отец, чтобы соблазнить даже святую. Ну же, смелее. Дотроньтесь до меня, вот здесь. Это доставит умопомрачительное удовольствие любой женщине. Она улыбнулась и положила руку Клода туда, откуда разливался жар желания.  — Никогда не думал, что оказаться в аду будет настолько приятно — ответил он, усмехнувшись и приподнимаясь на постели.  — Не бойтесь, тот ад, которого вы боитесь, поведет в рай вас и вашу возлюбленную. Если вы также будете ласкать и ее, поверьте мне, она не сможет вам отказать в близости — красавица продолжила свои ласки и спускалась все ниже, даря священнику до селе неведомые ощущения. Так прошла вся ночь в познаниях совершенно другой «науки», которая была для Клода закрытой до сего момента.  — Вы действительно любите ее — говорила красавица, провожая Фролло после необычной ночи — Раз смогли устоять перед моими чарами. Наши уроки любви не прошли даром, очень скоро вы и сами это поймете. Я буду рада исповедоваться вам в своих грехах еще раз, если будет такая нужда.  — Никогда не думал, что буду благодарен блуднице, но сегодня, это так. — ответил Клод, застегивая сутану — Спасибо тебе.  — Не стоит благодарить. Если позволите, — неожиданно она повернулась к нему, накинув легкое покрывало на свое обнаженное тело — Если, после моих наставлений сердце вашей возлюбленной не оттает — не мучайте ее — отпустите и простите ее, а вместе с ней и себя. Клод кивнул, скорее от неожиданности. Впервые он нашел то самое понимание, объяснение, которое так долго искал, тот нужный ответ на все его мучения, метания и страдания. Прощение. Вот то, что нужно им обоим на самом деле. Как воздух, как солнечный свет, как сама жизнь.  — Спасибо тебе, ты дала мне бОльшее, чем просто познание тела — ответил Клод и быстрыми шагами направился к выходу.  — Прощение ищут все, даже самые грешные души — промолвила она вслед уходящему священнику. Простить, значит понять. *** Пока священник и Жеан шли по утренним, залитым первыми лучами солнца, улочкам Парижа, что-то изменилось. Клод чувствовал это всем своим существом. Дойдя до моста, соединяющий Латинский квартал с островом Сите и собором, священник наклонился к самому уху своего младшего брата и что-то прошептал ему. Жеан испуганно покосился на него и нехотя кивнул. После, каждый пошел в своем направлении — Клод поспешил в собор, вот-вот должна была начаться утренняя служба, а школяр побрел в коллеж — именно такое обещание Жеан дал только что своему строгому брату в обмен на столь чудесно проведенную ночь. Эсмеральда по-прежнему оставалась в том самом доме, куда привел ее архидьякон. Теперь, когда ее нога почти зажила, девушка пыталась снова приступить к танцам, ведь прошел почти месяц с того времени, как она покинула Двор Чудес, с тех пор, как ее пытали и приговорили к смертной казни за преступление, которого она не совершала, с тех самых пор, как стала предметом вожделения этого священника… Она старалась повторять все те движения и повороты, которые раньше давались ей с легкостью и грацией. Но сейчас, несмотря на то, что синяки и кровоподтеки почти исчезли, ноги не слушались как прежде. Каждое более резкое движение продолжало отдаваться болью во всем теле — нет, еще рано, она слишком слаба для танцев, а значит и убежать она тоже не сможет. Эсмеральда догадывалась, что этот монах не отпустит ее за простую благодарность, если вообще когда-либо отпустит… Что же делать? Девушка твердо решила, каждый день проводить с своеобразных тренировках, пока нога совсем не окрепнет. Через боль, преодолевая каждый день свои страхи, двигаться вперед к свободе, но делать это нужно было до вечера, до появления Фролло. Монах не должен знать о ее попытках вырваться на свободу. Итак — решено, она не позволит себе стать безвольной куклой, жалкой игрушкой в руках этого нечестивца. Ее ждут во Дворе Чудес — Клопен, ее Джали, этот чудаковатый поэт Пьер, который вот так сразу помог ей тогда, да и остальные тоже. Эти мысли обнадеживали и предавали стойкости. Прошел целый день и вечер, но священник так и не пришел. Эсмеральда невольно обрадовалась этому, она могла спокойно поужинать и почитать ту самую необычную книгу в толстом кожаном переплете с металлической застежкой. Книга была большой и тяжелой, выделяясь не только своими размерами среди других фолиантов, но и содержанием. Это были те самые записки Николя Фламеля, над которым сутками на пролет просиживал Клод Фролло, в надежде разгадать ту самую тайну, которая приведет его к золоту. Поужинав, девушка с трудом водрузила книгу на кровать и принялась читать, перелистывая страницу за страницей, незаметно погружаясь в иной мир — мир тайн, загадок и чего-то совершенно нового, непознанного. Она даже не подозревала о существовании чего-то подобного, магического, странного, того, за что могли запросто повесить на Гревской площади, того, что так манило и не отпускало, открывая ей свои древние секреты. Лишь догоревшая свеча на некоторое время заставила Эсмеральду отвлечься. Спустя минуту, когда на замену огарку зажглось новое светило, девушка продолжила читать и не могла остановиться, не отрываясь от старых записей до самого утра. Лишь с первыми лучами восходящего солнца усталость взяла свое и она прилегла на кровать, погружаясь в сладкую дрему. Легкая улыбка тронула ее губы, ресницы чуть дрогнули во сне. Раскрытая книга оставалась рядом с ней на постели. Как и те тайны, которые приоткрылись ей в эту ночь. *** Прошло три дня. Экстренное заседание капитула было собрано сразу же после похорон Луи де Бомона. Почти все, как один, выступили за кандидатуру нового епископа парижского в лице Клода Фролло. Тот сидел и бесстрастно, молча, опустив глаза долу по привычке, слушал официальное решение. Новый сан и его новое положение требовали от Клода еще бОльшей безупречности в своих действиях. После заседания капитула, причетники уже вовсю орудовали в его бывшей келье, бережно собирая книги в аккуратные стопки, чтобы перенести в резиденцию епископа, составляющую разительный контраст с простой монашеской обстановкой. Все эти дни Фролло не появлялся в своем доме, ночуя в соборе. Сразу же после отпевания де Бомона ему предстояло приготовиться к церемонии получения нового сана. Все эти дни он провел в молитвах, ни разу не выпуская из своей головы мысль, что теперь у него наверняка получиться завоевать расположение неприступной цыганки. Уже завтра вечером, после вечерней службы, он отправится к себе в дом и уж в этот раз не позволит этой смуглой саламандре, этой искусительнице, этой прекрасной ведьме, этой похитительнице его сердца и разума, этой чаровнице, от взгляда на которую священник терялся, путаясь в словах и мыслях, так пренебрежительно относиться к его чувствам — она не посмеет его отвергнуть! На другой день свершилась церемония принятия нового сана, Клод Фролло стал новым епископом парижским. После проведения литургии он хотел отправиться осматривать свою резиденцию, как решил еще раз заглянуть в свою, теперь уже бывшую келью. Комната, с одним единственным небольшим окном, была пуста. Бывшего архидьякона ждала новая жизнь. О старой же напоминало лишь слово, которое он сам начертал на стене в порыве отчаяния и безнадежной тоски — «рок». Буквы настолько сильно впечатались в стену, что даже по прошествии времени, будто горели и выделялись среди других мелких записей, царапин и потертостей на стенах. Его снова обожгло тем самым пламенем, ибо эти буквы напоминали ему о НЕЙ, из-за которой он потерял покой, лишился воли, сна, мыслей и стремительно стал терять самого себя. Перед ним опять предстал образ цыганской колдуньи, красавицы с темными глазами, ее тонкие смуглые руки, нежные очертания упругой груди, бедер… Нет! Клод резко развернулся и вышел из кельи, с силой захлопнув за собой дверь — теперь он принял окончательное решение и сам будет вершить судьбу.  — Она лишь моя и не достанется никому… — медленно проговорил Фролло, спускаясь по крутой каменной лестнице.