Последний удар колокола

      Была глубокая ночь, когда Клод наконец-то пришел в себя. Он еле разлепил глаза, с большим трудом стараясь пошевелить хотя бы рукой, мужчина собрал все свои силы, но тщетно. Тело не слушалось, голова шумела и болела, каждая попытка двигаться отдавалась болью. На нем была свежая чистая одежда, раны его были обработаны и кое-где перевязаны льняной тканью. Он обвел глазами комнату, где находился — это был его дом, тот самый на берегу Сены, что располагался вниз по реке. Слабый свет от свечи и кружка с питьем на столе — первое, что бросилось в глаза Клоду.  — Эсме… Эсмеральда… — с трудом произнес Фролло, растерянно всматриваясь в темноту.  — Тише, тише, дорогой мой братец — раздался знакомый голос школяра. Жеан, который немного задремал, уронив голову на стол, подошел к кровати и присел рядом с братом, разглядывая его лицо — Ты пришел в себя, наконец-то. Я так испугался. Хочешь пить?  — Где она? — не обращая никакого внимания на разволновавшегося Жеана, спросил Клод. Его слабый голос в ночной тишине казался пронзительным.  — Кто? — переспросил школяр, глядя непонимающими глазами на Фролло.  — Она — опять, более уверенным голосом, повторил Клод. Его темные глаза сверкнули неприятной искрой, но боль, отдававшаяся при каждом движении или слове, останавливала священника от дальнейших попыток и прорывающейся злости.  — А, ты о своей красотке. Она весь вечер от тебя не отходила. — ответил Жеан, лукаво поглядев на брата — Мы промыли твои раны, перевязали тебя и переодели, и…  — Где она?! — рявкнул Клод и тут же сморщился от боли.  — Эсмеральда заперлась в дальней комнате с какими-то склянками, а я остался тебя стеречь — Жеан поднес ко рту Клода кружку с отваром.  — И как долго она там? — Фролло отпил прохладную темную жидкость и снова поморщился.  — Часа три, а может больше — ответил Жеан, забирая кружку обратно. — Кто же это тебя так отделал? Твоя красотка так ничего и не сказала, что с вами произошло. Только плакала потом, ну, когда ты все не мог очнуться.  — Плакала… — Клод перевел взгляд на младшего брата — Послушай, я сейчас поднимусь и пойду к ней, уже ночь, мне нужно ее увидеть. А ты пока сходи за дровами. Что-то зябко становится.  — Эээ, нет, братец, чего это ты удумал. Тебе надо лежать, а если тебе так припекло, я сам позову твою малютку и принесу дрова. — обеспокоенно заявил Жеан — В довершении ко всем «достойным» событиям за последние несколько дней, я не хочу осиротеть совсем и потерять еще старшего брата!  — Ага, а вместе со мной потерять ленные владения, неплохой доход и покровительство епископа в лице твоего «святого» брата! Раньше ты не очень-то обо мне беспокоился! Я сам знаю, что мне делать! Живо ступай на кухню и принеси дров. — прежний голос Фролло старшего, несмотря на его довольно тяжелое состояние, потихоньку возвращался к своему владельцу; Клод не очень-то верил неожиданной покорности Жеана, и теперь, когда краска стыда залила лицо школяра, дальнейшие сентенции молодого повесы были совершенно ни к чему. Жеан нехотя кивнул и отправился на кухню. Он и сам понимал, что лишись он старшего брата и став единоличным владельцем большого ленна, школяр бы и дня не протянул без Клода. Ведь всеми делами заправлял именно он, а Жеан только и делал до сего дня, что клянчил деньги и транжирил их самым безобразным образом. Тяжко вздохнув, белокурый бесенок отправился выполнять настоятельную просьбу брата. *** Как только Жеан ушел, Клод попытался привстать с постели. Все тело ломило, а перевязанная на боку рана тут же будто загорелась огнем. Тщательно ощупав свое тело Фролло улыбнулся — переломов не было. Пересилив боль он все же встал на ноги и тут же разразился кашлем. Ему все же досталось от этих ублюдков. Чертыхнувшись про себя, Клод сплюнул на пол вступившую во рту кровь. Судя по реакции организма — некоторые органы были отбиты. Спина ныла. Несмотря на довольно серьезную рану в боку, по всей видимости от ножа, которым его пырнул один из напавших ублюдков, Клод натянул на себя подрясник и пошатываясь вышел из комнаты. По дороге в комнату со склянками, где как сказал Жеан, Эсмеральда находилась более трех часов, он припоминал последние мгновения перед тем как провалиться в небытие. В его памяти всплыли слова о трех сотнях ливров. Сумма огромная и достать ее даже за месяц было делом непростым. Что это за люди? Кто этот Жак? Неужели Эсмеральда, его богиня, его красавица, его чистое любимое создание, связана с грязной жуткой шайкой бандитов и вымогателей? Но в таком случае, почему она не убежала с ними или же просто не ограбила, улучив удобный момент или не привела бандитов прямо в дом, либо в собор, где полно золотой и серебряной утвари? И вдобавок, Эсмеральда знала о потайном входе. Или она сама попала в затруднительное положение и поэтому согласилась остаться с ним, в надежде укрыться от преследующих ее выродков? Тогда почему все не рассказала ему? Нет. Цыганка все еще не доверяет ему и не считает его тем человеком, кому она могла бы поведать все, кому могла бы раскрыть свою душу. Это был точно не Фролло. Мучаясь догадками и сомнениями, он аккуратно, как только мог, пробрался ближе к кабинету, чтобы цыганка не могла расслышать его шаги. Сквозь плотно прикрытую дверь проглядывала полоска света от зажженных свечей. Клод приложился к скважине, на его счастье ключа в ней не было и священник мог спокойно разглядеть все, что происходило за дверями. Стараясь не издавать лишних звуков, преодолевая нестерпимую боль от каждого движения, Фролло присел и заглянул в скважину. Эсмеральда суетилась рядом с камином, где над огнем висел котелок, куда девушка добавляла некоторые ингредиенты в определенном порядке. Этот своеобразный алгоритм был записан на каком-то клочке бумаги и лежал рядом на столе. Здесь же была одна из многочисленных пузатых склянок, которая была почти доверху заполнена теми странными частичками, которые Клоду приходилось видеть ранее. Его темные глаза загорелись огнем и напоминали пламя, что полыхало в камине. Эсмеральда, словно почувствовав, что за ней кто-то наблюдает, с опаской обернулась, но в комнате никого не было. Тогда она снова продолжила, отсыпав на этот раз еще несколько частичек из котелка, доставая каждую большими железными щипцами. Фролло сидел и боялся пошевелиться — это было золото. Теперь ему это не привиделось. Все было правдой. Золото! Клод замер на месте. Значит, все, что он видел в прошлый раз — не приснилось. По крайней мере в тот момент своими глазами он видел золото, именно в тот момент, когда он так ни кстати зашел в свой кабинет и застал Эсмеральду с колбой, где на самом донышке блестели какие-то крупинки. Это правда! Цыганка, уличная плясунья, нищая, разгадала тайну великого Фламеля и нашла тайну бессмертия, вечности и золота! Она это сделала, пусть даже, если бы сам дьявол помогал ей. Фролло перекрестился, но продолжал наблюдать за девушкой. Эсмеральда выдохнула, устало смахивая рукой прядку волос, упавшую ей на лицо.  — Этого должно хватить… — произнесла она. Усталые покрасневшие глаза плясуньи были грустными. Присев в глубокое большое кресло, где обычно сидел Клод, читая какую-нибудь книгу, девушка поджала ноги и уставилась куда-то, глядя мимо стола с несколькими склянками, которые были наполнены такими же сверкающими золотыми частицами. Одинокая слезинка скатилась у нее по щеке. Тяжелый вздох и безвольно повисшие тонкие смуглые руки. Клод продолжал наблюдать за цыганкой. Сейчас, в свете нескольких свечей и разожженного камина, она казалась ему еще более хрупкой и несчастной, чем при свете белого дня. У него сжалось сердце. Обнять ее, защитить, укрыть — было единственным желанием Фролло. Но он тут же подавил в себе этот порыв, заметив, что девушка снова поднялась с кресла и взяла в руки тот самый обрывок бумаги, на котором она записала тот самый нужный порядок соединения ингредиентов. Клод напрягся и всматривался в этот кусок так, будто от этого листа зависела его собственная жизнь и жизнь всего человечества. Но он позабыл, что дверь была не заперта и открывалась во внутрь. Спустя секунду, под напором священника, дверь заскрипела и подалась вперед. Клод потерял равновесие, боль пронзила все его тело, а повязка, закрывающая рану на боку, уже промокла от крови. Зажмурившись от боли он не удержался и ввалился в комнату. Эсмеральда от неожиданности отскочила назад к камину. Фролло заметил как она молниеносно обвела стол своим испуганным взглядом, а потом бросила обрывок с написанным алгоритмом в камин.  — Нет! Нет, нет… Зачем же… — руки Клода сжались в кулаки, он подался вперед, словно хотел выхватить у пламени заветный листок. Но огонь уже пожирал остатки того секрета, который сам Фролло пытался разгадать всю жизнь.  — Ты наблюдал за мной? — девушка подошла к нему и помогла сесть в кресло. — Зачем ты встал?  — Затем, чтобы увидеть тебя и убедиться, что с тобой все в порядке — с трудом проговорил Клод, устраиваясь в кресле. Он умолчал и не стал озвучивать то, о чем жаждал спросить на самом деле. «— Я хотел знать, что ты здесь делала! Как тебе удалось постичь эту тайну и что все это мне не приснилось ни тогда, ни снится и сейчас!» — это было то, о чем на самом деле думал священник.  — Я в порядке — неуверенно кивнула Эсмеральда, ее взволнованный взгляд невольно скользнул по избитому телу Фролло. Это не укрылось от его проницательных темных глаз. — А вот вы, то есть ты, не совсем. Рана на боку довольно глубокая. Нужно послать за лекарем и немедленно. Я не справлюсь.  — Тебе удалось… — проговорил Клод, глаза его заблестели — Значит, мне не приснился наш разговор тогда?  — Нет, но потом ты заснул прямо на полу и мне пришлось оставить тебя, я просто укрыла тебя одеялом и ушла — ответила Эсмеральда, не спуская взгляда со священника.  — А больше ничего не было? — Фролло надеялся на то, что все ласки и прекрасная ночь тоже были на самом деле.  — Что еще должно было быть? О чем ты? Тебе нужна помощь! — голос ее был взволнованным. Глаза цыганки смотрели сейчас совсем иначе, чем раньше. Она беспокоилась о нем. Клод невольно улыбнулся самыми кончиками губ, стараясь не показывать девушке своей радости по этому поводу. Он был готов вытерпеть еще подобную порцию ударов, лишь бы привлечь ее внимание, лишь бы ее нежные тонкие руки касались его, а она беспокоилась о нем, все, что угодно, только не ее равнодушие или неприязнь. Клод чувствовал себя как мальчишка, который любым способом старается привлечь внимание понравившейся девчонки. Он не смог сдержать улыбки.  — Не вижу в этом ничего смешного. Я промыла рану и как смогла обработала ее твоим бальзамом, но… — в ее карих глазах застыли слезы, Эсмеральда старалась сдерживать рвущиеся наружу рыдания. — Медлить некогда.  — Мне не нужен врач. Я уверен. — Клод продолжал улыбаться, глядя на цыганку, которая от волнения присела рядом с ним и взяла его за руку.  — Но такая рана требует не простого лечения! — голос девушки дрогнул.  — Эсмеральда, ты еще и лекарь? — Клод усмехнулся и многозначительно поглядел на нее. То ли от волнения и усталости, то ли от навалившихся событий, Эсмеральда истолковала слова священника по-своему. Обида и удивление отразились в ее глазах. Она быстро заморгала, как будто бы соринка попала ей в глаз, а после, еще через секунду совсем разрыдалась и убежала в спальню, захлопнув за собой дверь. — О, какой же я идиот…- выдохнул Клод, стукнув себя по лбу. Он только что сам спугнул тот долгожданный момент, когда цыганка была так близка, когда она беспокоилась о нем искренне и ее волнение было сейчас чем-то большим, чем обычное беспокойство. Неужели? Свершилось? Клод даже подумать об этом боялся — разве Эсмеральда может к нему что-то наконец почувствовать?  — Честно говоря, братец, иногда да! — выпалил с порога школяр, который уже справился с заданной ему ранее задачей и стоял на пороге комнаты, глядя на Фролло. — Не очень-то твоя красотка захотела видеть тебя или ты был с ней столь «любезен»? Знаешь, могу кое-чему тебя научить, даю слово, малютка будет в восторге! Довольный Жеан подошел к брату и уже был готов протянуть ему руки, чтобы помочь добраться до постели.  — Неси воду, зеркало и мои инструменты, что в нижнем ящике шкафа напротив — хмуро ответил Клод, кивнув в сторону шкафа.  — Сейчас, я мигом! А зачем тебе зеркало? — удивился школяр — Ночь на дворе, а ты решил посмотреть как ты выглядишь. Я тебе и так скажу — ужасно…  — Замолчи и делай то, что я тебе говорю! Потом возвращайся — ты мне понадобишься — Фролло злился и морщился от боли. *** Спустя полчаса Жеан приготовил все, о чем просил Клод и помог ему спуститься вниз на кухню. Школяр сначала отказывался держать зеркало, его пугало большое количество крови. Жеан никогда не видел ее столько, даже, когда сам принимал участия в драках в кабаках и на улице, он не мог видеть столь ужасную рану на теле своего родного брата. Руки у Жеана дрожали, страх пересиливал все. Клоду был необходим помощник, так как ему предстояло самому себе зашить рану. От лекаря Фролло отказался на отрез, опасаясь, что кто-нибудь еще прознает про цыганку. Да и сам он не зря закончил факультет медицины.  — Будешь держать прямо передо мной, а пока держишь, расскажешь мне все — как ты здесь очутился и что тебе известно. — Фролло говорил уверенным, но тихим голосом, на лбу выступила испарина. Он был бледен как полотно.  — Братец, я не смогу… О, боже мой… Сколько крови…! — руки Жеана все еще тряслись.  — Я подержу — неожиданно раздался голос Эсмеральды. Девушка вошла в комнату. Лицо ее было таким же бледным и усталым как и раньше, но теперь в ее глазах появилось что-то новое — опаска за чужую жизнь и решительность.  — Спасибо — сказал Клод, ложась на кухонный стол с помощью Жеана — Держи крепко и прямо перед собой. Старайся не смотреть вниз, когда я начну шить. Ничего не бойся. А ты, Жеан будешь держать свечи и как только я закончу дашь мне вон тот отвар, всю кружку и не разбавляй водой. Пока я буду заниматься раной, расскажешь, как ты очутился в моем доме и что произошло, пока я валялся в постели.  — Всю? Ведь это же… — удивился Жеан, так как это было очень сильное средство, любая передозировка могла закончиться для Клода плохо.  — Всю. Хватит рассуждать. Я должен успеть до утра — Клод разорвал на себе рубашку и отодвинул повязку… Эсмеральда держала зеркало и старалась не смотреть на Фролло, который со знанием дела ковырялся в своем собственном теле. Испарина выступила у него на лбу, Жеан осторожно стирал выступившие капли пота влажной холодной тряпкой. Клод, казалось, умело и быстро зашивал рану, с таким беспристрастным видом, как будто его тело ему и вовсе не принадлежало. Кровь сочилась багровыми струями и стекала на пол. Вскоре доски стола промокли насквозь, а лицо священника приобрело мертвенный оттенок. Цыганка то и дело порывалась вытереть сочащуюся кровь, но Клод каждый раз просил ее не смотреть, оставаться на месте и продолжать держать зеркало. Жеан то и дело по просьбе брата, подавал все новые и новые чистые льняные тряпки, смоченные каким-то странным, пахнущим сконцентрированными травами, раствором из большой бутыли темного стекла. Запах был нестерпимым.  — Я жду — неожиданно сказал Фролло — Когда ты мне расскажешь, как очутился в доме.  — Может быть потом? — еле отозвался Жеан, его мутило от такого количества крови, от неприятных запахов, бьющих в нос, от вида ушибов и ран на теле старшего брата. — Ну же! — чуть громче шепнул Клод, пот лил градом. Жеан промокнул его лицо и нехотя начал свой рассказ. *** Оказалось, что школяр шел навестить своего брата и послушать праздничную мессу, но потом вспомнил, что Клод наверняка захочет провести этот вечер в объятиях своей красавицы. Жеану пришлось покраснеть при последних словах.  — А потом, я увидел тебя и Эсмеральду, вы куда-то направлялись. Я пошел за вами, но потерял из виду. — говорил Жеан, вытирая пот со лба Клода — А потом, когда нашел… Ты лежал весь в крови и к вам бежала городская стража. Прости братец, но мне пришлось изрядно наврать. Они чуть было не схватили твою красавицу, приняв ее за одну из тех девиц, которые обчищают своих клиентов. Прости, Эсмеральда — Жеан перевел виноватый взгляд на цыганку. — Ничего. Ты все сделал правильно — отозвалась она, глубоко вздохнув.  — Что было дальше? Жеан, прошу, не смотри на меня, а рассказывай — с трудом выговорил Клод, заканчивая зашивать рану. Боль пульсировала и отдавалась у него в голове, он чувствовал каждый стежок, но Фролло не останавливался.  — Когда подоспела стража, я еле уговорил их не трогать Эсмеральду, я сказал, что она моя невеста и мы шли навестить тебя. А потом мне пришлось уговорить их, чтобы они не отправили тебя в лазарет Святой Марии. Я соврал, что эта была лишь легкая потасовка и что я сам отведу тебя домой… И… — неуверенно закончил Жеан.  — Что ж, видно ты очень убедительно врал, раз они просто так отстали… Хотя, тебе не привыкать… — Клод довершил начатое, его рука безжизненно повисла. — Ты все сделал верно, мой мальчик… Все так… А теперь дай мне отвар… Я закончил… Отвар… Эсмеральда опустила зеркало и сама поднесла кружку к губам Фролло. А Жеан между тем, хоть и морщился, но убирал кровь, которая, казалось, была повсюду.  — Нет — раздался тихий шепот Клода — все бросишь в огонь… С рассветом я должен быть у себя в епископском дворце… Никто не должен догадаться о ее существовании… Эсмеральда…  — Я здесь, здесь. Все будет хорошо, не шевелись, пожалуйста — цыганка снова поднесла к его губам отвар, аккуратно приподняв голову Клода.  — Золото… Ты смогла… — улыбка озарила его смертельно бледное лицо — Но этот ублюдок не отстанет от тебя… Рано или поздно он придет опять за новой порцией… Ты должна укрыться в соборе… Там будет безопасно… Квазимодо сможет тебя защитить…  — Молчи, прошу, тебе надо беречь силы. Я сама разберусь с Жаком, если он хочет золота — я его им накормлю! — глаза Эсмеральды зажглись гневом.  — Нет — прервал ее Клод — Не бери на душу такого греха, оставь все грешное для моей души. До рассвета остается немного… Жеан отвезет меня в епископский дворец… Никто не должен знать о том, что случилось… А ты… Ты укроешься в соборе… Собери все, что нужно…  — Хорошо — поспешно кивнула цыганка, сдерживая слезы гнева и беспокойства.  — И еще… — прошептал Клод — Золото… Спрячь его… Как можно дальше… Его никто не должен обнаружить… Иначе, нас всех ждет скорый суд и Монфокон… Эсмеральда кивнула и бросилась наверх, туда, где в кабинете стояли готовые колбы с золотыми частицами. *** Добравшись до епископского дворца, Клод с большим трудом поднялся в свои покои через тайный вход. Его не покидала мысль о золоте и что возможно, уже днем к нему явится сам Шармолю. Городская стража хоть и повелась на уговоры Жеана, но знаки его духовной власти они наверняка заметили. Скоро все станет ясно. Оставалось убедить самого королевского прокурора в том, что с ним не произошло ничего страшного, и он получил лишь несколько тумаков, в чем виноват сам, так как пренебрег охраной и пошел исповедовать… Кого?! После праздничной рождественской службы?! Проклятие! Все напоминало какой-то бред. Нет, Шармолю в это не поверит и начнет копать. Как же. Сам епископ Парижа подвергся нападению. Банда, которую он так ловко засадил за решетку — на свободе. Удар по репутации королевского прокурора, сделает из него посмешище и привлечет недовольство короля Людовика, а это значит, что Шармолю будет носом рыть землю и цепляться к каждой мелочи, лишь бы восстановить свою репутацию. Зашитая рана горела, боль немного поутихла, благодаря отвару, но слишком бледный вид епископа наводил на дурные мысли. Ему срочно надо было выдумать что-то правдоподобное и привести себя в должный вид. Фролло не ошибся, когда спустя три часа, к нему в покои вошел его помощник и сообщил, что королевский прокурор Жак Шармолю хочет его видеть и засвидетельствовать свое почтение. Клод лишь кивнул в ответ, а сам быстро надел более плотную простую темную рясу для поездок по монастырям. Повязку ему удалось сменить сразу после того, как он рано утром пробрался в свои покои. Оставался последний штрих — принять задумчивую непринужденную смиренную позу и взять в руки какую-нибудь книгу. Фролло, превозмогая вновь нахлынувшую боль, мигом протянул руку к полке с книгами и вытащил первую попавшуюся, наугад. Раскрыв ее на какой-то странице, Клод присел в кресло рядом с окном, прикрыв ноги одеялом, натянув его выше до пояса, чтобы в случае чего, кровь не проступила сквозь сутану. Далее, снова расположившись в кресле, он напустил на себя самый непринужденный вид. В следующее мгновение в дверь постучали…  — Да, войдите — голос Фролло звучал уверенно и громко как и раньше, но каких неимоверных усилий этому ему стоило, никто не знал.  — Это я, Ваше Превосходительство, ваш покорный слуга и друг Шармолю — королевский прокурор поклонился и остановился перед Клодом, — Как только узнал, что с вами случилось накануне, сразу же поспешил сюда! Это невероятно! Какое бесчинство и наглость нападать на самого епископа парижского да еще и в канун святого праздника!  — Ничего страшного не произошло, мой дорогой Жак, я сам виноват и дал повод. Ну что вы… Всего лишь кошель с монетами. — ответил Клод, захлопнув книгу. Он старался как мог, выговаривая каждое слово как можно спокойнее. — Напрасно я пренебрег вашими пожеланиями и отказался от положенной мне охраны, не хотел смущать народ, тем более в Рождество.  — Ваше смирение и благородство не знают границ. Теперь я понимаю, почему именно вас мы можем лицезреть в качестве нашего епископа. Достойный выбор! Я сам займусь этим делом и безотлагательно! — выпалил Шармолю — Кстати, не вас одного постигло несчастье, мой друг. Вы наверняка уже знаете, та самая банда… Несколько человек, включая их главаря, сбежали из тюрьмы. Судя по всему, им кто-то помог. Что ж, этого «помощника» также как и остальных подручных этой бандитской шайки, будет ждать виселица. Уж я-то обеспечу этим негодяям место на Монфоконе.  — Вам тоже досталось, Жак, не так ли? — улыбнулся Клод, намекая, что королевский прокурор, обласканный недавно Людовиком, получил серьезный нагоняй.  — Не меньше, чем вам, но меня разве что не били… — посетовал Шармолю присаживаясь в другое кресло напротив Фролло. — А что это? У вас даже камин не топили? — удивленный взгляд прокурора остановился на пустом очаге. — Вы так и спали в холоде? Неужели? Это была явная промашка, действительно, камин не топили ни вчера ни накануне, так как Клода не было в его покоях и он не просил слуг этого сделать.  — Вы прекрасно знаете, дорогой Жак, где я жил раньше, когда меня еще не рукоположили — слегка улыбнулся Фролло — Моя келья архидьякона в соборе Богоматери никогда не отличалась теплом. Многолетняя привычка к прохладному помещению, ничего больше.  — Да уж, помню я вашу келью. До сих пор мурашки по коже, даже летом там всегда холодно. — закивал Шармолю, понимающе поглядев на Фролло. Далее они стали говорить о пространных вещах и Клод умело переключил внимание Шармолю на короля. Он расспрашивал о здоровье его величества и прочих мелочах, вплетая в разговор, то и дело, вопросы о той самой банде, часть которой сбежала из тюрьмы. Осознавая, что, когда королевский прокурор покинет его покои, в памяти останется последняя тема их разговора. И в голове у Шармолю будет беседа о редком фолианте про охоту, с золотым обрезом, подаренном накануне Людовику. Таким образом Клод убивал двух зайцев — он умело отвел возможные сомнения и подозрения Шармолю, и смог разузнать нужные ему детали. Как только королевский прокурор покинул епископский дворец, Фролло резко сбросил с себя теплое одеяло и встал с кресла. Сегодня вечером он сам расправится с обидчиком Эсмеральды.