Бета с секретом

— Я беременна! Но каким хером, Кристина, я не понимаю! Как? — Вопила Тильда, нервно потрясая тестом на беременность перед носом восседающей на диване Кристины. — Ты же бета, Крис, бета! Ну невозможно это! — В взвинченном состоянии Тильда становилась сама на себя не похожа, как будто в доброй уравновешенной женщине просыпалась древняя гарпия. Но такое случалось чрезвычайно редко, отчего Кристина в недоумении смотрела на возлюбленную, которая ожидала совсем другой реакции. И на поток возмущения смогла только тихо ответить: — Я очень надеюсь, что моим. Хоть у меня его и нет. Тильда резко обмякла, уставившись на две зловещие полоски, и промямлила: — Стоп. Ты же не думаешь, что я... Всю её ярость как рукой сняло, но теперь Кристина с трудом удерживала себя в руках. Тоненькая грань отделяла женщину от того, чтобы закричать вместе с Тильдой, которая после таких вспышек становилась вялой и апатичной. Но Кристина, решительно выдохнув, лишь потянула возлюбленную за палец и пылко воскликнула: — Нет, конечно нет, что ты! Я тебя хорошо знаю. На измену ты не способна, это точно. Просто выдохни и успокойся. Тильду это мало обнадежило, но она послушно вздохнула и тяжело опустилась на диван. Подобные воспитательные беседы она терпеть не могла. Да и ещё от голоса Кристины раскалённая голова грозилась треснуть. И понадобилось же ей, едва придя домой, бежать в туалет, чтобы удостовериться в правдивости предположений подружек, у которых один ветер в голове. «Похоже, у меня самой там негусто», — мрачно усмехнулась Тильда, не сводя глаз с двух пресловутых полосок на экранчике теста. Но вместо этого прошептала, уронив голову Кристине на грудь: — Слава богу. Больше не говори так, пожалуйста. Мне становится не по себе. Кристина очень любила так делать, но Тильде не понравилось — возлюбленная была плоская, как доска. Зато какой у неё мягкий и пушистый халат... — Ты сейчас в таком положении, что нервничать вполне естественно, но не нужно, — женщина почувствовала, как вокруг её плеч обвились длинные холодные руки, а в щёку ткнулся длинный нос. — Мы сходим к доктору, давай? — Зачем? — Глухо произнесла Тильда. Мысль о том, что внутри неё теперь живёт ещё один человек, не давала успокоиться. А вот Кристина посчитала это за приступ тупости — с Тильдой часто бывало такое — и понемногу начала раздражаться. — Ну как «зачем»? — Вся красная, запыхтела Кристина, с усилием разворачивая Тильду лицом к себе. — Доктор лучше знает, в порядке ты или нет! Может, этот тест вообще соврал, и ты в полном порядке! У тебя когда месячные были последний раз? Тильда вздрогнула, изо всех сил напрягая память — хоть со временем менструации у женщин-омег мутировали в пошловатую "течку", Кристина называла этот процесс на старый лад. Но какими бы словами не называли ежемесячные мучения, Тильда никогда не могла ответить на этот вопрос. И совсем не удивилась, когда Кристина назидательно ударила себя по колену: — Приличная женщина должна чётко знать ответ на этот вопрос! Но только Тильда собралась задуматься о том, может ли она считать себя приличной женщиной, как Кристина пробормотала под нос тем тоном, каким думают вслух: — Так, цикл у нас с тобой совпадает... А сексом в последний раз мы занимались на твой день рождения... Она задумчиво загнула палец, сердито зыркнув на удивлённую Тильду — та ничего не понимала, ведь дальше пошли невообразимые вычисления, а в математике Тильда никогда не была сильна. И с опаской смотрела на возлюбленную, которая то загибала тоненькие пальцы, то вскидывала глаза к потолку. Тильде, которая не умела считать в уме, это зрелище казалось ритуалом гадалки, способным решить её судьбу. — Чёрт, — закончив считать и бормотать, Кристина схватилась за голову. — Получается, тест оказался верный. — И у нас будет ребёнок? — Сокрушённо повесила голову Тильда. — Ну да, — в тоне Кристины не было ни малейшего намёка на радость. Некоторое время женщины не шевелились, пытаясь понять, что с ними произошло, но в головах обеих свистел сухой ветер пустыни, подбрасывавший перекати-поле мысли "у нас будет ребёнок". Мысль эта казалась женщинам ужасной. А Тильда со страхом смотрела на свой ещё плоский живот и страшилась представить, что может произойти дальше. И внезапно расплакалась, не в силах представить себя матерью. Кристина растерянно уставилась на неё, но не выдержала наблюдать за тем, как по щекам Тильды бегут слёзы — и присоединилась, заключив ревущую возлюбленную в объятия. — Это же получается? — Заголосила Тильда, яростно всхлипывая. — Мы больше не свободные птицы? — И я целых девять месяцев буду без секса! —Взвыла в ответ Кристина, не замечая, что её халат используют вместо носового платка. — Я слышала, что женщины после родов ужасно тупеют, а я и так не очень умная! — А я читала, что у беременной могут высыпаться зубы и волосы! — А если у нас родится уродец? Я же совсем старая! — И что мы будем делать с этим ребёнком? Я совершенно не умею обращаться с детьми! — Я их вообще боюсь! Представь, он заорёт, а его ещё и успокоить надо! — А помнишь как Ульрике её старшая чуть соски не отгрызла? — И до восемнадцати лет он у нас на шее будет сидеть! — А в школу его водить? А на родительские собрания приходить? Это что же, я приду, а училка увидит твой пирсинг и решит, что ты плохая мать! — А рожать как? Говорят, это вообще ужас! — Тильда ещё горше заплакала, стискивая Кристину до хруста костей. Рассчитывать силу в припадках нежности или страха она не умела. — Короче, мы к ребенку совсем не готовы, — севшим от крика голосом заключила Кристина, вытирая глаза. — Хотя можно сделать аборт или в крайнем случае в детский дом отдать, — прибавила она совсем тихо, удивившись, как раньше об этом не вспомнила. Но по горестному вздоху Тильды Кристине стало ясно, что мысль не такая уж и хорошая. — Да жалко как-то, — всхлипнула та, осторожно прижимая руку к животу. — Я знаю, что оно там ещё не живое, но это же всё равно как сердце вырезать... — У тебя по биологии какая отметка была? — Мрачно спросила Кристина, неодобрительно взглянув на расстроенную Тильду. — Три, — честно призналась она и стыдливо отвернулась. — Ясно всё с тобой. Не реви, завтра к доктору пойдём. — Ладно, — пробасила Тильда, оставляя в покое рукав возлюбленной. Халат оказался безнадёжно испорчен. Около кабинета гинеколога выстроилась длинная очередь. Наблюдательная Кристина успела заметить миниатюрную омегу с круглым животом, её мощную супругу, больше похожую на мужчину и двух традиционно настроенных бет, которые испуганно оглядывались вокруг, явно не одобряя собравшихся парочками женщин. Но Тильде было совсем не до этого — зарёванная, она изредка всхлипывала, нервно комкала носовой платок и напрочь отказывалась контактировать с окружающим миром. Поэтому поиском клиники и записью к гинекологу занималась Кристина. — Подождём, — она присела на кожаную скамеечку и в ожидании принялась рассматривать пациентов. На светло-зеленых стенах висели плакаты, но шрифт Кристина не могла разобрать — всё же очки не могли заменить ей глаза. А Тильда с любопытством остановилась около одного из них. Но прочитанное её совсем не обрадовало, и к Кристине она вернулась ещё более поникшая. — Тут написано, что риску заболеть раком молочной железы подвержены женщины, у которых долго нет детей, — поведала она, в очередной раз вытирая красные, натёртые глаза. — Ну всё, ты в безопасности! — Кристина хлопнула любимую по плечу, хотя на душе в одно мгновение заскребли кошки, отчего она с подозрением сощурилась: — Или ты мне рожать прописываешь? — Нет, просто почему нельзя было повесить что-нибудь более жизнеутверждающее... — От бесконечных слёз голос у Тильды стал совсем гнусавым. Кристина уже потянулась обнять её, как над ухом раздался весёлый голос: — Девочки, это вы о чём? Тильда, а чего ты плачешь? И почему я вас тут вижу? Тильда медленно подняла исполненный трагизма взгляд на неизвестно откуда взявшуюся Ульрику. Полноватая женщина с лихо нарисованными стрелками и алыми прядями в чёрных волосах, казалось, не носила ничего, кроме чёрного и красного. За её спиной стояла дочка Кира — высокая девочка-подросток с рыжими волосами и угрюмым взглядом. — А Крисзенс ещё ничего не успела тебе разболтать? — Спросила Кристина, которой сегодня по дороге в поликлинику Тильда успела во всём признаться. В том числе рассказала и о разговоре с Крисзенс. — Нет, а что случилось? — Ульрика села на край тесной скамейки и осторожно предположила: — Кто-то из вас ждёт ребёнка? — Я, — Тильда обменялась понимающим взглядом с недовольной Кирой, которая осталась стоять. Девочка и женщина во многом были похожи, особенно в том, что не любили допросы с пристрастием, даже если "следователь" в лице мамы или любимой хотел сделать как лучше. — Мои поздравления! — Ульрика звонко поцеловала её, оставив на щеке алый отпечаток помады. — Это же такое счастье! — Ну да, ну да, — вздохнула Кристина, боявшаяся именно такой реакции. В семейных вопросах Ульрика всегда была неважным советчиком. А именно на каждом углу, как Господь Бог с карикатуры Жана Эффеля, кричала: «плодитесь и размножайтесь!» Но подобные взгляды нисколько не мешали ей быть замечательной подругой и тактичной мамой. И Киру Ульрика, наверное, привела сюда из самых добрых побуждений. — Кому как, а мне совсем не весело, — Тильда яростно стёрла помаду. — Только бы живой остаться. Знала бы ты, как меня вывернуло сегодня от одного взгляда на завтрак, не говорила бы такого. Ульрика обеспокоенно приобняла её, а Кристина спросила: — Неужели всем беременным так плохо? — Ну, когда я носила Киру, у меня было прекрасное настроение, — сморщив лоб, протянула Ульрика. — Только есть очень хотелось, вот и разнесло меня сверх всяких пределов, помните? А сейчас так и не скажешь! Но когда я ждала сына, это были ужасные мучения! Если бы он был старший, я бы ни за что не решилась на второго! — А мы, похоже, не решимся даже на первого, — пробормотала Кристина, но услышала её только Кира. — Это всё очень индивидуально, — Ульрика погладила Тильду по плечу, не в силах сдержать порыв материнской нежности, хотя Тильда была старше неё. — Как течка, только длится дольше. — И в результате из тебя вылезает человек, — мрачно встряла в разговор Кира. — Мам, твоим подругам не четырнадцать лет, чтобы так их утешать. — Ну-ну, — сердито, но любя, уставила Ульрика руки в бока. — Если тебе доверить вносить лепту в их сексуальное воспитание, то ты такого наговоришь, что они света белого невзидят! — Да, я чайлдфри, — с трудом, но очень гордо выговорила девочка иностранное слово и удалилась в сторону кофе-автомата. — Ох уж этот подростковый максимализм, — Кристина погладила Ульрику по руке в порыве солидарности. — Сама когда-то такая же была... Но едва они с Ульрикой собирались утереть выступившие от ностальгии и переживаний слёзы, лампа над дверью кабинета приветливо замигала. — Это нас, — объяснила Кристина и потащила Тильду туда, откуда выскочила столь же расстроенная женщина с утиной походкой. — Что вас беспокоит? — Молодой врач из мужчин-омег ласково взглянул на вошедших поверх горы бумажной горы из справок и медицинских карт. В другом углу кабинета из-за такой же горы выглядывала белокурая голова молодой лаборантки. Кристина боязливо на неё покосилась — но девушка усердно писала и, видно, считалась тут за предмет мебели. — Присаживайтесь, — указал врач на два металлических стула с кожаной обивкой. — У нас тут сюрприз, — Кристина решилась взять на себя все переговоры, потому что Тильда под внимательным взглядом гинеколога испуганно сжалась, с трудом сдерживая очередной виток переживаний. На контакт с врачом она идти не собиралась, и приятный мужчина в очках обернулся к Кристине. — Дело в том, что моя девушка — омега, — начала рассказывать Кристина, ужасно смущаясь произнесённого. Щёки её так и пылали. — А я — бета. Поэтому, если рассуждать логически, детей у нас быть не может, да мы их и не планировали никогда. И вот вчера обнаружилось, что она беременна, и мы сейчас в большом затруднении. Во-первых, не понимаем, как это произошло, а во-вторых, понятия не имеем о том, что делать с ребёнком — мы к детям абсолютно не готовы. И сказать честно, совсем их не любим. Я уже предлагала ей сделать аборт, — поспешно прибавила Кристина, видя, как врач вдохнул во время паузы, явно собираясь возразить, — а ей жалко, она боится, что убьёт живое существо. В-третьих, моя девушка очень плохо себя чувствует, и я боюсь за её здоровье. — Мы пришли за помощью, — подытожила Тильда, нервно зажимая ладони между колен. — А сколько вам лет? — Уточнил врач, хотя прекрасно видел, что пациентки не молоды. Он не знал, что будет лучше сказать, но для наставления растерянных женщин у него имелись свои способы. — Мне сорок два, — прохрипела мощно сложенная женщина с зелёными прядями в чёрных волосах. — Мне тридцать девять, — решительно ответила её худенькая подруга, которая с первого взгляда показалась доктору настоящей серой мышкой. Вызывающе Кристина никогда не одевалась, даже не из скромности, а потому, что не блистала способностями подбирать одежду. Вот и сейчас на ней была серая кофточка и джинсы — и врачу казалось, что рядом с кожаным нарядом другой женщины эта кофточка смотрится в высшей степени жалко. Но, как он вскоре понял, характер женщин совершенно не вязался с их одеждой. «Если врач сможет уговорить нас оставить его, то он должен был жить во времена великих ораторов», — нечаянно подумалось уставшей плакать Тильде. А врач нервно ущипнул редкие усики — принадлежность всех мужчин-омег, как тщательно бы они за собой не следили — и воскликнул: — Вы понимаете, что природа сделала вам огромный подарок, сделав вас матерями в таком возрасте! «Крайне неубедительно», — отметила Кристина и сухо возразила: — Вы не совсем нас понимаете, доктор. Для нас это не подарок судьбы, а ужасная обуза. А для моей возлюбленной так вообще сущий ужас! Мы же совсем не любим детей! Доктор вздохнул, оглядев настороженную Тильду, и решил зайти с другого края: — А вы никогда не задумывались о том, что хотели бы иметь ребёнка? — Если честно, мысли были, — призналась Тильда, пугая врача пристальным взглядом вспухших глаз. А Кристина прибавила: — Лично у меня лет в десять. А с того времени многое могло поменяться. — А потом я сотворила с собой такое, что думала, уже никогда не смогу родить, — тихо продолжала Тильда. — Я не хотела выглядеть как омежка. — Вы занимаетесь спортом? — Предположил врач, оглядывая её мощную коренастую фигуру. — Да, бывшая пловчиха. В этот момент Кристина очень гордилась своей девушкой. Но врач достижениями Тильды оказался недоволен: — Поэтому могут быть очень большие осложнения, но я не хочу пугать вас раньше времени. Спорт придётся бросить, но я вижу, что вы в прекрасной форме и беременность не оставит на вашей внешности следов. Польщенная Тильда улыбнулась сквозь слёзы, а врач зачем-то протёр круглые стёклышки очков. Задумался, запахнул широкий голубой халат, под которым явственно обозначалось небольшое брюшко — то ли врач сам находился в положении, отчего так нервничал, то ли не скрывал характерную для омеги склонность к полноте. От одного взгляда на этих странных женщин в светлой голове эскулапа начинал свистеть ветер. Поэтому он перевёл взгляд за окно, где серый дневной свет стремительно сменялся на вечернюю темноту. Ему давно хотелось уйти домой, к своему ненаглядному альфе и двум малышам, но рабочий день тянулся невыносимо медленно. А тут ещё эта парочка на редкость твердолобых лесбиянок. — С таким образом жизни вы изрядно попортили себе гормональный фон, удивительно, что это вообще случилось, — укоряюще проворчал он, переводя взгляд на худенькую фигурку Кристины. Та в ожидании вытянулась, теребя кольцо на сумочке, и подхватила: — Да, доктор! Как это могло с нами произойти? — Дело в том, что беты не всегда бесплодны, только шанс забеременеть от беты очень маленький. И именно в вашем случае он сработал, — устало объяснил врач. За дверью шумели в очереди женщины. — Допустим, я поняла, — Кристина поправила съехавшие очки. — Но что нам делать с ребёнком? — Вам не передать, как мне страшно его носить, — прошептала Тильда. — Но на аборт я не решусь, это ещё хуже. — Внутри вас сейчас просто горстка активно делящихся клеток, которые очень сложно назвать человеком, — врач снял очки и принялся крутить их. — Вам не о чем будет жалеть, если вы решите избавиться от ребёнка сейчас, пока это не нанесет большого вреда вашему организму. Но, пожалуйста, подумайте — вдруг у вас есть бездетные знакомые, кого вы можете осчастливить. И, как говорила ваша подруга, со временем всё может поменяться. А если почувствуете, что любите ребёнка, не отрицайте эту мысль. Беременность — полезный опыт, и через него надо пройти. Тильда на протяжении его речи кивала с видом обречённого на казнь, а Кристина недовольно запыхтела, вспоминая категоричную дочку Ульрики, и спросила: — А что вы посоветуете моей супруге? Её воротит от вида пищи, не должна же она весь срок так мучаться! — Пока я могу прописать вам несколько гормональных препаратов, чтобы воскресить все черты омеги, которые помогут выносить ребёнка. А вы, — обратился он к Кристине, взяв листочек, — следите за диетой своей супруги, чтобы она не ела ничего лишнего. — И даже конфеты нельзя? — Горестно вздохнула Тильда. Врач торопливо строчил на бумажке, и Кристина с трудом узнала в его каракулях латинский язык. — Придётся воздержаться, — рассеянно процедил он, припечатывая внизу синий круг. — Я записал вас на четверг. Тильда с Кристиной поняли, что их выпроваживают. И едва женщины поднялись, лаборантка, всё это время шуршавшая бумагами, процокала на каблуках к приоткрытой двери и крикнула: — Следующий, проходите! «Как в Макдональдсе», — невольно сравнила Тильда и спрятала рецепт в карман.