Лимб

Я уже в привычной манере в надежде, что сегодняшняя репетиция пройдёт также, как и вчерашняя сажусь на тот же стул, предвещая весёлое представление. - Так, вставайте в пары, как вчера и вперёд! – Командным голосом провозгласила Валерия Дмитриевна, явно не собираясь медлить с этим делом. Она осматривает весь класс строгим взглядом, в заранее похоже уже уставший от не начатой ещё даже репетиции, незамедлительно разделяющийся в пары и она уже, казалось бы, открывает рот для следующей команды, как вдруг без стука в зал резво врывается абсолютно неожиданно появившейся Хованский. Он запыхавшись прошёлся по актовому, приблизившись к середине, где находились все ученики и присев на соседний стул от меня, от неожиданности чего я кстати вздрогнул, и поднял измученный взгляд на учителя. - О! – Воскликнула руководитель ритмики. – Хованский! Неужели Вы решили озарить нас вашим появлением на репетиции? – Она наигранно харизматично, но в тоже время лукаво одарила его взглядом, делая медленный шаг по направлению к пришедшему. В актовом зале раздался одобрительный смешок от некоторых учеников, которые сразу поймав недовольный взгляд Хованского по направлению к ним умолкли. Я немного нервно сглотнул, предвещая скандал. - Что Вы, просто я заболел. – Хованский говорил с явным чётко выраженным сарказмом в голосе и с маленькими чёртиками в серых глазах. Он нагло врал и это знали точно все присутствующие. Будто насмехаясь он наигранно покашлял в кулак, ловя улыбки старшеклассников и хихиканье со стороны девчонок. – Но мой очень хороший друг мне сообщил, что, если я не появлюсь мне поставят два по истории. – Прозвучало со стороны Юрия будто он закончил, так поняли все присутствующие, но учитель по танцам было открыл уже рот, как Хованский продолжил. – Что тут такого бл… – Вовремя оговорился тот. – Блин важного, что вы заставили выйти из дома больного – Юрий начал играть невероятно страдающего, делая голос даже немного подрагивающим. – Человека! – На последнем слове кудрявый протянул дрожащую руку к учителю в знак непонимания, в последствии заходясь по профессиональному актёрски сыгранным кашлем. Многие ученики, не выдерживая уровня комедии захихикали, а некоторые и вовсе кратко, но достаточно ощутимо для обстановки вокруг зашлись в смехе. Валерия Дмитриевна, подойдя к Хованскому ближе, буквально на расстояние метра ударила тому по ладони, получив громкое «ау!», наградила того, что ни на есть самым строгим взглядом, который я только видел в жизни. От того, что Хованского ударили по руке я невольно засмеялся и ловя недовольный взор Юрия закашлял, сразу затыкаясь и отводя взгляд в сторону. Посмотрев на Хованского, а после на меня, Валерия искренне улыбнулась, будто задумав самый коварный план в своей жизни. Она гордо отвернулась и зашагала в сторону учеников, звонко заявляя то, что привело в глубокое изумление не только меня: - Хованский, Уткин, бегом в пару и к классу. Ученики, зная о наших далеко не радужных взаимоотношениях, буквально все абсолютно зашлись в «о-о-о», в невероятно громком гуле и смехе от яркого заявления, настолько неожиданному, что даже наша классная Мария Александровна приоткрыла в удивлении рот. Я буквально сразу кинул взгляд на Хованского, тот выглядел так, будто его холодной водой окинули. - Чего-о?! – Сразу вскочил тот. Правда, он скорее выглядел ущемлено, нежели с высокой агрессией от того, что меня поставили к нему в пару. - То, Хованский. – Резко поворачивается, довольная своим перфомансом учительница. – На самом выступлении должна появиться Шатрова, и кто-то из вас двоих будет танцевать с ней, а пока что бери Уткина под ручку и вперёд! Мои одноклассники зашлись в новом ещё более громком приступе смеха, но особенно обхохатывались с сложившейся ситуации девчонки, которые явно теперь потеряли алиби на хорошее отношение к себе со стороны Юрия. А вот мне совсем не смешно. Хованский и Валерия Дмитриевна ещё три секунды, проходящие словно вечность для всех в зале, сверлят друг друга взглядами, после чего кудрявый вскакивает с места и тяжёлым быстрым шагом подходит к толпе, расставленной по парам, сжимая кулаки. С чего бы это? Только три недели назад он с очень большим энтузиазмом так и напрашивался на совместные «танцы» со мной, а сейчас передумал? Правда, и мнение обо мне у него наверняка изменилось, точнее отношение ко мне после отказа, а вот мнение… Кто знает. Я получая принуждающий взор от учительницы по танцам и понимая, что не желаю получить проблемы направляюсь вслед за Юрием. Быстрее начнём – быстрее закончим. Встаю напротив Хованского, в очередной раз убеждаясь в его физическом превосходстве надо мной и не без нервоза понимаю, сколько много взглядов направлено только на нас. Юрий окинул взглядом учеников и поняв, что в этой прекрасной между нами ситуации кое-чего не хватает, резко обхватывает мою талию правой рукой притягивая, как можно резче к себе, так что наши торсы соприкоснулись, отчего мои коленки предательски вздрогнули, выдавая волнение, а красный предательский румянец на щеках смущение. По классу прошёлся едкий смех. - О, такое рвение поскорее станцевать с Уткиным, Хованский, так держать! – Прошагала пред нами учительница, встав лицом ко всему классу. Видимо, ей очень не понравилась актёрская игра со стороны Хованского ранее. От подобного колкого замечания я фыркнул, заливаясь очередным слоем краски, отводя взгляд в сторону под хихиканье учеников. Хованский стоял неприлично близко, мы соприкасались буквально всеми частями тела, более того, я буквально чествовал его сердцебиение и невероятное тепло, переходящее в жар. Так как Юрий был выше и в принципе крупнее по телосложению, не трудно догадаться, что именно он должен стать ведущим, а я ведомым. Это достаточно горько осознавать, зная о наших натянутых и достаточно напряжённых отношениях. Не преподаватели, а садисты блять. - Встаём в стойку. – Скомандовал препод по танцам, словно она командир какого-либо отряда в армии, после чего все ученики в парах приняли какую-то незатруднённую позицию. Я, присутствуя на прошлых занятиях мало чего запомнил, так что даже смотря на учеников в парах вокруг я не могу понять из-за последствий тяжёлой ломки перед глазами, как стоит правильно встать. Перед моими глазами круги. Учитель осматривает школьников, после чего заметив нас она недовольно цокает и подходит к Хованскому и ко мне. - Уткин, ты для чего репетицию вчерашнюю смотрел, а? – Взглянула на меня Валерия. – Мог бы и показать, какую надо принимать исходную позицию своему партнёру. Во время того, как препод произнесла "принимать исходную позицию своему..." до меня донесся шёпот одного из одноклассников "скорее в правильную блять позу", явно намекая на другой контекст и едкий смешок в ответ от другого страшеклассника. В это время преподавательница по танцам, положила свою руку на руку Хованского, которой он притягивал меня к себе и надавила, тем самым принуждая нас ещё сильнее максимально близко соприкасаться корпусами в области живота. После преподаватель заставляет максимально выпрямить нас спины и приподнять вверх подбородки, направляя наши взгляды, так что мы теперь смотрим на правые плечи друг друга. Точнее смотрели бы, если бы были одного роста. Также учитель взяла мою руку и положила её на плечо Хованского, после чего взяла наши другие – свободные руки и вытянув вверх соединила ладони, принуждая крепко сжать. Щёки предательски полыхают. Что-то недовольно пробурчав под нос она от нас отходит, возвращаясь в свою позицию перед учениками. Следующие тридцать минут – это ад. Серьёзно, если бы у меня был выбор: страдать тяжёлой ломкой или танцевать сейчас с Юрием Хованским – я бы выбрал сраную ломку. Нет, меня не бесит то, что время от времени он наступает мне на ноги, меня не бесит крепко и одновременно нежно (?) сжимающая его рука мою ладонь. Меня смущает его пристальный взгляд так и просящий, чтобы я посмотрел на него в ответ, на что я лишь отрешённо пялюсь куда-то в сторону, мне не нравится, как меня всего обдаёт жаром, а в особенности меня приводит в жуткое недовольство, раздражение и стыд от его горячего дыхания прямо у меня в области уха и шеи. В определённые моменты вальса Юрий специально, что не было, прошу заметить, обязательно наклонялся ко мне и я не знаю намеренно или нет обдавал своим жаром мою кожу до мурашек. Я на это недовольно сопел – молча терпел под громкое учительское «и раз, два, три, раз, два, три…» Моё настроение не располагает на конфликты, тем более с этим хулиганом. Но в один момент я не выдержал: - Перестань делать это. – Я выпалил это тяжело дыша и всё ещё отводя взгляд в сторону, только бы не видеть злосчастное лицо. - Сначала ты перестань делать это. – Прошептал он мне тоном без капли возмущения настолько тихо в ухо, что никому кроме меня не было бы слышно. - Делать что? – Таким же шёпотом спрашиваю. Я не понимаю о чём он. - Так возбуждать меня. Как только я понял смысл данных слов я впервые за танец удивлённо взглянул на партнёра, чьи прикосновения в один момент перестали быть для меня грубыми. Все пары и мы в том числе делаем наклон в мою сторону, вставая в такое положение, в котором он крепко придерживает меня за талию, удерживая буквально от падения. В глазах Хованского я, кажется, впервые за всё время, что мы знакомы вижу долю неуверенности, немного смущения и даже открытости. В один момент кудрявый властно притягивает меня к себе, отчего я рвано выдыхаю, отворачиваясь в сторону, не без содействия Юрия делаю поворот на сто восемьдесят, пытаясь сделать его максимально элегантным и припадаю спиной к груди Хованского. Говорить, что я смущён и морально подавлен натиском чувств не сказать ничего. Будучи парнем и к слову не самым красивым по женским стандартам о том, что я «возбуждаю» кого-то и речи не шло, а, чтобы мне говорили это напрямую представители моего же пола тем более. Подобные эмоции честно говоря в моей пресной жизни я переживал редко, возможно, даже никогда. Я, вспоминая следующее нужное движение делаю шаг вперёд, вновь разворачиваясь лицом к оппоненту. Тот придерживает меня за руку, другой наконец-то отпустив мою талию – если там не останется следов я очень удивлюсь, и мы на расстоянии полуметра одновременно глядя пристально друг в другу в глаза делаем краткий поклон. - Хо-ро-шо. – Буквально по слогам громко произнесла Валерия Дмитриевна. – Предлагаю сразу прорепетировать последний раз и… - Тут многие после услышанного недовольно цокнули. – И сразу по домам! – Быстро закончила учительница, похлопав в ладоши. Мы снова встали в исходную позицию, и я вновь ощутил его руку на себе. Хованский настолько сильно при первом нашем совместном танце прижимал, притягивал меня к себе, что в районе моей поясницы уже неприятно потягивает. Я и в правду не удивлюсь, если увижу там синяки. Юрий благодаря своему раннему заявлению честно говоря смягчил моё мнение по отношению к себе, но Хованский с течением времени нашей второй сегодняшней репетиции позволял себе всё больше и больше, то, чего на здравый ум я бы никогда не позволил. Но мною будто овладел страх, не панический, но весьма ощутимый, растерянность и в какой-то степени оцепенение. Шепелявый продолжал обдавать мою кожу временами своим горячем дыханием, на этот раз определённо нарочно, но я терпел. Даже когда он начал не совпадать по нужным движениям в такт и даже ухитриться меня лапать выше талии и даже умудрясь пройтись «случайно» ладонью по моей заднице я терпел. Сопел, в смущении, краснея отворачивался, но терпел. Подобные «подкаты» со стороны хулигана приводили меня в тупик. Оттолкнуть – начать намеренно скандал, привлекая внимание одноклассников, параллельно нарываясь на проблемы со стороны его подхалимов, сказать или спросить на прямую мешает страх, смущение и горький стыд. Так что сейчас я проглатываю ком в горле, испытываю тоскливое унижение, терплю ебаного Хованского. Мой партнёр неожиданно тогда, когда я делаю разворот слишком резко притягивает меня обхватив поперёк моего живота спиной к себе, к своей груди, будто боясь меня хоть на секунду отпустить. От неожиданности я стреляю взглядом на его лицо, ловлю расплывающуюся улыбку Хованского и резко отворачиваюсь в сторону, жмуря глаза. Во рту пересохло, а пульс участился. Рано или поздно он меня доконает. Но танец продолжается – я вновь поворачиваюсь лицом к визави, неприлично близко, соприкасаясь торсами и спустя пять секунд практически безобидного танца, когда я только расслабился неожиданно чувствую, как Юрий совершенно наглым образом неприлично ставит меж двух моих ног свою, лучезарно улыбаясь, по-видимому совершенно не заботясь увидит это кто-то из учеников или нет. Он опять начал свою игру. Игру под названием «Вывести из равновесия Ларина своими домогательствами». Нет, я не могу назвать это полноценным домогательством, но приставанием, как минимум. Честно говоря, чувствую себя, как беззащитная работница при харассменте. Или травоядное, которое попало в лапы хищнику. Что делать в подобной ситуации? Я бы в теории сказал, что врезать прямо по этому самодовольному лицу или как минимум присмирить строгим замечанием, но на практике я даже не могу открыть рот. Но в один момент, словно свеча во мгле во мне, где-то глубоко внутри загорается азарт. И когда Хованский в очередной раз притягивает меня властно к себе я, опуская сомнения, что хуже уже точно не будет, поддаюсь на встречу, проезжаясь задницей по его паху. Стыдясь смотреть тому в глаза, но продолжая охотно отвечать на «приставания» партнёра, в последствии ловя недопонимание и даже, кажется, долю смущения на его лице и как месть продолжаю свои смелые действия. Когда мы делаем наклон в мою сторону я прогибаюсь под ним дугой, пристально уставившись в глаза напротив, кои находились в пары сантиметрах. В моих тёмно-болотных зрачках прыгали злые игривые чёртики. Теперь уже Юрий – хулиган, прижимающий меня ранее, краснеет и отводит в сторону взгляд. Я самодовольно приподнимаю голову, гордясь собой, мы делаем последний разворот и заканчиваем танец поклоном, при котором шепелявый не осмелился больше пялится на меня, немного виновато отведя взгляд. Он явно смутился, но не сказать, что ему было стыдно или что-то подобное. Мы оба тяжело дышим, как и люди вокруг. Все ученики уже начинают медленно расходиться, я выпрямляю спину и вижу, как буквально на глазах к вставшему Хованскому подходит его шайка, замечающая его немного растерянное состояние и как он поражённый моими ранее смелыми действиями плывёт в несуразных вопросах друзей, о том, что с ним. Ибо обычно выглядит он по-хищному уверенно. Я, тяжело дыша, хмыкаю, не обращаю внимания на взоры его подхалимов, направленных именно на меня и хватая рюкзак со стула неподалёку, скрываюсь из актового зала, довольным покидая помещение.

*****

Шумная музыка бьёт по вискам, внушая мысль, чтобы высказать недовольство Федосееву по поводу места встреч раз и навсегда. Тот скинул адрес, куда надо направится за новой дозой только двадцать минут назад, сообщив, что уже скоро и оттуда же благополучно свалит, отчего мне пришлось поторопиться в сборах. - Блядь, Витя, ненавижу тебя. – Произношу я, завидев Федосеева. Тот радушно улыбается, увидев постоянного клиента в моём лице. Виктор быстро торопясь отдаёт мне товар, даже не удосужившись произнести название, но методом прочтения бирки на пакетике я понял, что это экстази. О нём я тоже наслышан, но, если не злоупотреблять думаю особые проблемы обойдутся. Сегодня я много нервничал. Я заслужил капельку отдыха. Расплатившись, я уже направился к выходу, засунув в карман чёрных джинс маленький пакетик счастья, предварительно на пробу быстро втерев порошок в ноздри, как вдруг ощутил грубое сжатие чужой руки на моем плече. Я в изумлении быстро разворачиваюсь в попытке увидеть виновника, как тот резко, скупясь на всякого рода прелюдии тащит меня в сторону какой-то комнаты, после затащив меня внутрь, не отпуская меня запирает дверь на замок. Единственное, что я смог разглядеть – это светлые кудри и решительный взгляд. Последняя мысль – это был Хованский.