Лимб

Как только разноситься треск щеколды, дающий понять, что путей отхода нет, Хованский грозно в спешке надвигается на меня, настолько резко придавливает меня своим телом к ближайшей холодной стене, что я даже, не успев среагировать в явном протесте рвано пытаюсь оттолкнуть того руками, на что кудрявый злостно скалится и хватая в один миг мои тощие руки придавливает их к стене по бокам от моего хрупкого тела, из-за чего я издаю лишь жалкий вопль. От неожиданности ли, от страха ли, остаётся только гадать. Все чувства смешались в моём полном эмоций взгляде. От напора дерзости задыхаюсь, пристально смотрю в глаза напротив, чувствую волну мурашек от решительного взгляда, пытаюсь отчаянно отдышаться. Я вновь в роли жертвы. Беззащитной, не способной сопротивляться в руках крупного, затеявшего явно что-то не доброе хищника. Что он хочет? Снова показать своё весомое превосходство надо мной? В комнате тишина давит, являясь неприлично густой, заполненной, будто даже в какой-то своей парадигме правильной, кою разрушают вдребезги наше рваное взволнованное дыхание. Меня эта ситуация приводит в смущение, оцепенение и стыд - краснею, пытаюсь вырваться, но Хованский настойчив, прислоняется ещё ближе, ещё жарче, ещё горячее. Заливаюсь краской в жгучем стеснении, но взгляд не отвожу, не понимая, что делать дальше. Меня загнали в угол. Прижали к стенке, придавливая телом, создавая невероятно интимную обстановку. Хованский выглядит возбуждённым. Выглядит, как тот, кто точно знает, что делать. Юрия заводила его власть надо мной. Над моим тощим, в местах костлявым бледным телом, неспособным дать отпор. На что мне остаётся лишь в волнении сжимать руки в кулаки и закусывать тонкую губу. - Что это было? - Цедит кудрявый сквозь зубы, взглянув на мой ранний жест лишь на секунду, сразу возвращая взор в мои глаза. Его лицо в сантиметрах, в таких маленьких сантиметрах. У Хованского невероятно горячее дыхание, опаляющее мою бледную кожу, и я бы соврал... Если бы сказал, что мне не нравится. - На репетиции. - Добавляет Юра, всё ещё не вернув своё дыхание в норму. Я сначала не понимаю о чём речь, но спустя мгновение меня в реальность возвращает резкое воспоминание о моей единичной недавней победе: - Могу спросить тоже самое. – Кратко, но максимально отчётливо, как только можно в моём состоянии внемлю в ответ я. Смотрю снизу-вверх, дыша предательски рвано, что выдаёт мою «уверенность» с головой. Слежу за каждым мелким действием оппонента, не зная, чего ждать. Тот смотрит утомлённо, но сосредоточенно. Не знает, что сказать? Кого я обманываю, конечно, знает. Подобные стычки для нас уже становятся нормой, осознание чего даже пугает. - Отпусти меня. – Задыхаюсь в отчаянном смущении, пытаясь вырвать кисти рук из крепкой до покраснений хватке, на что Юрий сжимает ещё сильнее, прижимаясь вплотную, немного наклоняясь, дабы обдавать меня дыханием прямо в холёные щёки, даже в какой-то момент по-хищному рыча, пока я приоткрываю рот в немом крике, прикрывая глаза, по случайности закатывая зрачки в попытке уйти от назойливого пожирающего взгляда. Шепелявый резко берёт, отрывая мои руки от поверхности и властно перенося, прижимает к стене над моей головой, заставляя встать на носочки. Хованский возбуждённо облизывается, нетерпеливо наклоняется к моему уху: - Представь, что я могу сделать с тобой. – Говорит томно, вкрадчиво, явно еле сдерживаясь, в последствии переходя на шёпот. – Прямо здесь и сейчас. Я нервно сглатываю, прикрываю дрожащие ресницы, чуть открывая от жажды рот. Слишком жарко, слишком горячо. - Я бы сорвал с тебя эти джинсы… - Юра тягуче растягивал слова. - Отойди от меня. – Отрезаю тихо я, дабы не сорваться на стон. На меня вдруг нахлынула ещё большая новая волна жара по всему телу, отдающаяся в конечностях, настолько сильная, что одежда начинает теснить, а я сам начинаю от безысходности рвано глотать воздух, закатывая глаза. Экстази. Он начинает действовать. - Закинул бы твои худые ножки себе на пояс, - Юра до неприличия интимным голосом продолжает своё истязание, параллельно он обхватил теперь одной рукой две мои тощих всё ещё прижимая к плоскости, а второй подхватил мою ногу под коленом и закинул себе на бедро. Его голос сводит меня с ума. Наркотический эффект охватывает меня с головой, заставляет меня начинать глубоко дышать, отводя взгляд в сторону. Мой рассудок начинает плыть. А тело гореть пламенем каждой клеточкой организма. Если бы не наркотик, возможно, я бы даже попытался сопротивляться Юре, попытался бы оттолкнуть, но единственно на что я способен сейчас – это тяжело дыша, прикрывая закатывать в противоречивом наслаждении глаза, терпя наглые прикосновения. - Я бы стянул обтягивающие плотно твой зад боксёры и … - Хованский сам стал задыхаться в своей пытке. Пытке, как оказалось для нас обоих. - Прекрати… - Еле выдавливаю из себя, чувствуя, как моими руками овладевает тремор. Хованский крепче начинает сжимать мою костлявую ногу, кажется, переживая невероятную тягу. Тягу ко мне. Почувствовав очередное сжатие в тиски, отдающееся эффектом по всему телу я впервые открыто негромко, но ощутимо стонаю, прикрывая глаза и сразу открывая перевожу взор на лицо мучителя. Юра нетерпеливо облизывается. Он тут же начинает глубоко издевательски дышать мне на ухо, после чего разжал в нетерпении зубы, сглатывая и настойчиво произнёс: - Знаешь... Что было бы дальше? - Хованский в опьянённом блаженстве не выдержав прикусил мне мочку уха, упиваясь моим жалким скулежом. Мокрое прикосновение, как никогда отдаёт сладким мазохистским наслаждением. - Х-хованский... - Хочу продолжить фразу словом "прекрати", показывая, что данная ситуация мне неприятна, но задыхаюсь в нахлынувших чувствах. Это всё так неправильно. Всё кажется таким сюрреалистичным и противоестественным. Так ненормально, извращённо, что даже... Возбуждает. Боль смешалась с чувством страха, с невозможно сильным эффектом от наркотиков, с желанием быть к мучителю, как можно ближе, так что я сгораю от ненависти к себе. Таю в сильных руках Хованского. - Я бы... - Юра набирается сил, чтобы не наброситься на меня в этот же момент и приближается лицом ко мне - теперь он напротив. Лицом к лицу. Шепелявый концентрирует свою голову максимально близко, так что наши губы соприкасаются, и мы ловим друг на друге жаркое дыхание визави. - Чтобы... Ты сделал дальше? - Изрекаю на удивление для себя я. Кажется... Я начал чувствовать вкус этой игры. Хованский смотрит прямо в мои затуманенные глаза. Изображение передо мной плывёт - "счастье" окончательно овладевает сознанием. - Я бы выебал тебя... - Он смотрит прямо в глаза. - Как последнюю шлюху. От подобного ответа я удовлетворительно, не контролируя себя издаю стон прямо Юре в губы, широко приоткрывая рот. Хулиган выглядит так, словно у него пробежали мурашки. Так словно ему сносит башню. Не окончательно, но весьма ощутимо. Хованский отпускает мои многострадальные руки и ногу, после чего обеими руками резко подхватывает меня под бёдра, запрокидывая мои ноги себе на пояс. Свои руки я располагаю на плечах оппонента. Хованский тянется вновь к моему уху: - Я бы сжимал твои ноги так сильно, что потом остались бы синяки... Дотягивался до каждой частички твоего тела - до всего чего бы смог и расцеловывал. - Он вновь кусает, но уже моё левое ухо, после чего спускается, тяжело дыша на шею под мой томный возглас. - Кусал бы шею... - Юра не прикасается, не впивается в меня поцелуями, он ждёт, он терпит, пока я сам не начну молить его об этом. Шепелявый перемещается ненасытно к моим губам. - Губы... Но всё ещё не целует. Не кусает и не трогает. Ждёт моего разрешения? На вряд ли. Скорее и в правду сдерживается, чтобы услышать мои сладострастные мольбы. Но я не привык поддаваться. Посмотрим, кто из нас сдатся первым. Тут сквозь пелену влажных вдохов и выдохов до меня доносятся крики. Крики за пределами комнаты, но мы оба не обращаем на них внимания. Хованский начинает откровенно нахально меня лапать, проводить руками по стройными бёдрам, немного касаясь ягодиц, как зачарованный, смотря в мои глаза и ловя каждый возглас. Но тут, когда в голосах за стеной я начинаю разбирать "Хованский!", " Юра!" тот самый человек останавливает свою руку на моей ягодице в районе кармана, в котором лежит экстази. Вдруг в дверь в комнату в которой находимся мы неприемлемо громко стучат, кажется, выбивая нас обратно в реальность. Кудрявый в последний раз обхватывает мой зад ладонями, после чего медленно спускает по стене, ставя на пол. От эффекта наркотика встаю я рвано, но Юра видя мои подкашивающиеся колени придерживает меня первые секунды за талию, помогая мне удерживать равновесие. После он подошёл вплотную, поглаживая меня по талии, в районе спины, наклонился к моим каштановым волосам. На секунду зарылся носом меж моих локонов, прикрывая глаза и упиваясь чем-то своим. Я бы сказал, что так обычно делают родные друг другу люди, всю жизнь знакомые и настолько друг друга любящие, что даже в таких мелочах находят своё успокоение. Шепелявый как-то непривычно грустно взглянул на меня, после чего я даже не успел, заметить, как его взор полный отчаяния сменился игривым настроем - Хованский отошёл от меня на шаг, поднимая показательно руку держа в ней мой пакетик экстази. Я кидаю на него удивлённый взгляд. -Эй, какого чёрта? - Я делаю шаг тому на встречу, поднимаю руки в попытке выхватить пакетик, но злосчастный Хованский быстро эту попытку пресекает, ловя своей рукой мою. - Таким принцесскам, как ты - вредно. - Юра подмигивает. После чего слышится звук щеколды, и он также быстро скрывается в пространстве за дверью, как и появился, оставляя меня в глубоком замешательстве, возбуждении, потерянности и… Без экстази.