*****
- … Так что этот еблан требует, чтобы я явился после уроков пересдать недавнюю самостоятельную. – Хованский облокачивался спиной, обтянутой в кожанке и локтями о оконный подоконник сзади. После сверления стены взором, он кинул взгляд на меня. Бывали такие моменты, когда компашку свою Юра распускал и те не преследовали его, словно приспешники главаря мафии каждые десять секунд, не считая времени после школы - такие моменты ценились особенно, определённо нами обоими, а бывало, что Хованский и я отпрашивались выйти во время урока и просто сваливали в коридор болтать не о чём, правда, клянусь, каждый разговор оставлял осадок. Приятный осадок. - Пфф-ф, - Я пренебрежительно фыркаю, и будучи справа, встаю в такую же позицию, окидывая оппонента игриво-презренным взглядом. – И ты думаешь, что я не дойду в одиночку? – Я оценивающе щурюсь. - Лар-р-рин, - Он вновь протягивает столь назойливую «р» в моём прозвище. Как же он только любит меня так называть. – Я уверен. – Хованский хищно улыбается, наслаждаясь каждым мгновением доминирования надо мной. – Таким сладким мальчикам не стоит ходить домой одним. – Он приподнимает левую руку, ближнюю к моему лицу, преподнося к острому подбородку. – А то всякие хулиганы не будут так добродушны к тебе, как я. – Хованский млеет, смотря, как же безоговорочно я позволяю обхватывать двумя пальцами свой подбородок, наблюдая за моим беспрекословным подчинением. Оказывается, если иметь некую симпатию со стороны явного доминанта, можно многого нахвататься, например, непреодолимой тягой быть покорённым. Юра проводит большим пальцем по тонким губам. Нет, они не сочные и вовсе не женские, что так привлекает кудрявого во мне – остаётся только гадать. – Поэтому, если хочешь, я могу пренебречь этим и проводить тебя. - Думаю, я и сам справлюсь. – Произношу, поднимая взор с его пальцев на довольное лицо. Хоть я и люблю времяпровождение с Юрой, но и нагружать его не следует. Репутация и оценки этого человека явно хромают, так что не мешало бы, чтобы хотя бы на переписывание он явился. Кажется, его учёбой и мнением учителей я волнуюсь даже больше, чем он сам. Борюсь с желанием взять его тёплые пальцы в свой горячий рот. - А если это плохо кончится? Ты сам знаешь о своей репутации. – Вновь проводит большим пальцем по губам, уже в другую сторону. - Каковы шансы? – Говорю это еле открывая рот на выдохе. Когда мои губы смыкаются, Юра снова проводит пальцем, останавливаясь посередине, надавливая на нижнюю губу, тем самым выставляет верхнюю. На этом моменте мой внутренний бой был с позором проигран. Я приоткрываю губы, впуская тёплый большой палец в горячий влажный рот. Хованский на это лишь на выдохе тихо цокает, наблюдает и замирает, проталкивает палец глубже. Я, чувствуя вкус солоноватой плоти с замиранием сердца посасываю, прикрываю глаза лишь на миг, но вновь открывая устремляю взор на парня передо мной. - Верно, - Юра рвано моргает, следя до неприличия пристально. – Шансы малы. Он проталкивает палец ещё глубже, будто приказывая открыть рот шире. Что ж, я сам на это пошёл. Открываю чуть шире и в одно мгновение уже вместо одного большого чувствую два других пальца – средний и указательный. Хованский млеет, в восхищении приоткрывает рот. Он был готов смотреть на это вечно.*****
Утомлённый днём смиренно шагаю по улице, просматривая привычную ленту соц-сети в телефоне, совершенно не обращаю внимания на дорогу. - Что, сегодня Хованский не удостоился провожать месьё Уткина до дома? –Раздался голос сзади, я вздрогнул и увидел рядом в миг подскочившего Соболева, в шаг преследовавшего меня. Его тёмные волосы уложены слишком, буквально до подозрения в гомосексуализме,этично, а поведение выдавало привычную насмешку и некие нотки заинтересованности, которые тот пытался так безуспешно скрыть. И удивительно, не могу убрать из виду, как многие хулиганы нашей школы любили кожаные чёрные куртки. - А тебе какое дело? – Вновь уставляюсь в экран телефона марки «Huawei», не желая обращать на этого утырка ни малейшего внимания. Конечно, лучше не перечить такому влиятельному по силе парню, но при виде этого ублюдка весь настрой в мгновение падает, оставляя лишь презрение. - Мне? – Он в удивлении прикладывает ладонь к груди. – Абсолютно никакое. – Николай для обычного задиристого ученика старших классов вёл себя слишком харизматично, словно он вёл какое-то шоу на телевидении, так и выставляя себя главной изюминкой телепередачи. - Признай, что ты просто бесишься от осознания, что больше не имеешь возможности вываливать на меня свою агрессию. – Говорю вкрадчиво, не поднимая взор. Его лица я не вижу, но понимаю, что за выражение красуется там сейчас: - Нарываешься? – Говорит сдержанно. Осознание угрозы врезается о мой прокуренный разум слишком резко. - Даже, если да – Юра всё равно отпиздит тебя, если ты меня тронешь. – Произношу я это, понимая, что даже, если Соболев меня и изобьёт, то я буду скрывать это. Да, я не переношу Соболева и да, я был бы не против, если бы Хованский знатно проехался кулаком по его холёному личику, но, если по школе снова пройдётся слух о очередной его проказе, то ему явно несдобровать. Если Николая ещё держали в учебном и не выгоняли за отличные оценки и все заслуги по олимпиадам перед школой, то Юру подобным похвалить нельзя.Я и Юра знакомы слишком мало времени – всего-то чуть больше одного месяца, но то, что я к нему испытываю – немыслимо. Если Хованского выгонят – я не переживу. - Конечно, пидор за пидора, как говорится? – Соболев повышает голос, ухватывая меня за локоть, тем самым останавливая. «Кто так говорит?» - Отвали от меня! – Пытаюсь вырваться. - Если ты думаешь, что твой «Юрочка» меня пугает, то ты ошибаешься – меня никто блять не пугает! – Соболев пытается навести страх – получается паршиво, ведь ужас наводит не он, а понимание, как же сложно будет скрывать побои. Пытаться самоутвердиться за счёт избиения самого хлипкого парня в школе – удел слабаков, каковым Коля себя не считал. Осознание, что драки не избежать неприятно резало глаза.*****
Экран телефона освещал в кромешной темноте лишь моё лицо, в особенности яркий синий с оттенками фиолетового и желтого синяк под глазом. Пластырь на носу. Ничего собственно нового. В данный момент я валяюсь в кровати, немного спустившись по подушке вниз. «Как чувствуешься себя, Дим?» - гласило окошко сообщения в открытом диалоге. Хованский часто мне писал – это было будто частью его какого-то ритуала, который он проворачивал каждый день несмотря ни на что, правда честно говоря, ничего его так не пленило и не приносило удовольствие, как встречи со мной вживую. Сказать на прямую, что по моему лицу будто пробежалось целое стадо – кажется непостижимым трудом. Всё-таки оповестить об этом? Ни за что. Иначе нас обоих будут ожидать не самые лучшие последствия. Хоть и знаком я с Юрой времени достаточно мало, но точно знаю, что может произойти при условии того, если я его поставлю в осознание о том, что случилось – месть, учёт, покидание школы единственного, кто мне приятен, ценит и в принципе, как бы ванильно это не звучало, временами заменяет воздух. В теории, если не посещать школу несколько дней, то побои будут менее заметными и… Мою мысль сбивает звук уведомления: «И даааа, меня где-то три дня в шкалке не будет, меня «посадили на больничный».» Я с облегчением выдыхаю. Вновь звук оповещения: «Раз уж тебя никто не трогает, зная чей ты.» - Читаю это Юриным голосом. От радости закусываю губу. Блять. Почему это так возбуждает? Начинаю набирать ответ, ловко скользя пальцами обеих рук по экрану: «Да, Юрочка, они знают чей я.» Никогда не называл его так. Сообщение на удивление быстро становится прочитанным. В диалоговом окне в момент высвечивается «печатает» и так же быстро появляется: «Шлюшка» Я, всё ещё закусывая нижнюю губу, мигом пробегаюсь глазами по тексту, а после откидывая голову назад в смущении жмурюсь. Постыдно краснею.*****
На следующий день в школе Юры нет, хожу я один, как и раньше до всей этой суматохи, что наводит даже некую ностальгию. Компания хулигана по пятам за мной не ходит, что меня удивило, правда, честно говоря это даже играет мне на руку. Чем больше расстояние между нами тем меньше шанс, что они увидят насколько у меня под глазом огромный синяк. Так должно было продолжаться три дня, как и сказал сам Юра. На второй день я школу я пришёл с полным пониманием, что всё охуенно, даже не о чём не беспокоясь вплоть до входа в кабинет. Резко останавливаюсь. Взгляд глаза в глаза. Хованский не должен был прийти, но… Он пришёл.