Лимб

Хованский вдруг неожиданно под удивлённые взоры, окруживших его одноклассников, спрыгивает с парты, на которой сидел и грозно направляется на меня, оцепеневшего от минутного страха. Юра недовольно хватает мою костлявую кисть и оттаскивает в сторону уборной, минуя коридор. - Кто это блять сделал? – Он, приблизившись практически вплотную, невольно прижал моё тело к белоснежной плитке сзади, всё ещё сжимая кисть моей руки. – Какого хуя ты мне не сказал? – Поднял на меня взгляд. Удивительно, как только одним моим появлением Хованского можно вывести из себя, точнее осознанием, что его собственность покалечили. - Юр, всё нормально, правда… - Я невольно свожу бровки, будто обижаясь, чуть жмурюсь, не смыкая при этом глаз, пытаюсь выскользнуть рукой из его крепкой хватки. Кудрявый маневренно ухватил и вторую мою руку и весомо прижал их обе к жёсткой стене, отчего я неприятно зашипел. Он что, хочет до конца меня блять инвалидом сделать? Противоречивые чувства. - Какого чёрта, Ларин? – Все эмоции Юры смешались и были чересчур уязвимы – их легко можно было бы прочесть по лицу. Я в неком ступоре, не понимаю, что сделать, дабы исчерпать начинающийся конфликт. - Это Соболев? – Хованский осматривает царапину на моей скуле, пока я старательно отвожу голову в другую сторону. – Это Соболев. Хованский не слепой – прекрасно замечает взоры других, в особенности Соболева, прекрасно знает о моей репутации, о желании каждого второго разбить мне ебало. - Успокойся…– Произношу запыхавшись, бьюсь в наступивших эмоциях, охвативших целиком. Беспокойство, тревожность, страх. Гнев Юры почему-то пугает. – Юр, пожалуйста. – Стараюсь вернуть мирный тон. Сейчас это почему-то кажется непостижимой задачей. Хованский стрельнул в меня оценивающим взглядом: -Хорошо… Поговорим мирно. – Юра произнёс это предательски терпя спокойно, будто бы сейчас от возмущения взорвётся. Он опустил вниз голову, прикрыв глаза, что-то обдумывал, после чего он вновь резко взглянул на меня. Не выдержал. – Какого хуя, Ларин?! – Чуть ли не крикнул. Я слабо попытался вырвать руку, Юра поддался, и я стараясь максимально аккуратно плавно положил ладонь на его плечо, трепетно следя за каждым движением. Слишком нежно. Хованский в смятении: – Ты же в курсах, что я убью каждого, кто тебя тронет? – Юра выглядит смущённым. Он отпустил мою вторую руку и подошёл ближе, прижимая окончательно, без права отказать. Близко. Я утыкаюсь носом ему куда-то в грудь, синхронно поднимая руки нежно кладу их на его спину – трепетно обнимаю, прижимая любимое тело ближе. От Юры пахнет стойким мужским одеколоном и чем-то родным. Прикрываю ресницы. - Я просто не хочу, чтобы тебя выгнали. – Еле слышно бубню в джинсовую куртку Хованского. Юра прикрывает глаза, расплывается в счастливой улыбке. В следующие секунды чувствую родные руки, ласково обвивающие моё тело: - Можешь не беспокоиться насчёт этого. – Начинает Хованский, не убирая чеширской улыбки, открывает глаза. Он проводит рукой по моим волосам, зачёсывая какой-то особенно выбивающийся локон. – Отец платит за обучение – не хочет, чтобы с очередной шараги меня вышвырнули. – Юра в миг возвращает спокойное выражение лица. Он отходит на полшага от меня, беря мои руки в его тёплые ладони. Когда я поднимаю на него взгляд, Юра любовно чмокает меня своими тёплыми тонкими губами в лоб, а после смотря прямо в глаза, непривычно строго произносит: - Но Соболева надо наказать. Юра уже было схватил меня за руку, и направился в коридор, как я чуть весомо потянул его назад. Он,встрепенувшись, в ответ недоумевающе посмотрел на меня. - Прямо сейчас?..– Невольно чуть сжимаю руку Юры. – Когда там так много народу? – В глазах виднеется немая просьба. Хованский недоверчиво щурится. Да, я не хочу, чтобы о Нас узнали публично. Да, по сути все всё уже давно осознают, но я не настолько смел, чтобы выйти с Юрой прямо сейчас и прямо под ручку. Возможно, это уже слишком. - Я… Не уверен. – Говорю на выдохе. Хованский по-хищному приулыбается: - Стесняешься? –Юра бегает по мне оценивающим взором. – Да ну. – Тянет он. – Пойдём-ка. – Тянет меня он вновь, ещё резче за худую руку, торопясь в коридор. - Ты хочешь выйти так фамильярно? – Удивляюсь смелости партнёра. - Пфф, - Презренно фыркает Хованский. – А ты нет? – Произнёс Хованский совершенно спокойно, после чего его будто осенило.Будто тот что-то вспомнил или явно что-то задумал. Явно что-то нехорошее. А может быть, мне и кажется. Он ещё сильнее потянул меня, и я в миг перешагнул порог уборной. От неожиданности оцепенел, рвано следую за Хованским, слепо доверяясь. Я всё ещё не хочу этого делать, но мною движут какие-то свои внутренние демоны. Как бы блять по-уебански это не звучало, но возможно, та самая химия под названием «любовь». Аж тошнит. Мы на пути в наш класс проходим вдоль холодной стены длинный продолговатый коридор, минуя толпы людей, не скрывающих свой взор. Немного смущаюсь под пристальными взглядами, но всё ещё следую под руку за Хованским. Когда мы буквально вбежали в класс, полный народу, Юра выдал характерное «кхм кхм», призывая поднять на себя взгляд. Я не без стеснения встал рядом, отводя стыдливо взгляд. Что он творит? Всё происходит так быстро, что я даже не успеваю осознать суть ситуации. - Господа, - Он делает краткую паузу, за которую гул в классе заметно утих. Осуждающие и заинтересованные взгляды. - У меня есть объявление. – Харизма Хованского — это что-то по родному обыденное. Она кажется живой, человечной, но не лично для меня на данный момент – я встал столбом, ради приличия предпринял попытку освобождения от начинающийся катастрофы, но получив в ответ лишь более сильную хватку, унялся. Может быть, всё обойдётся? Правда, толпа образовавшееся вокруг говорит об обратном. Словно здесь прямо сейчас будет поединок. - Если кто-нибудь, - Хованский отпускает меня, оставляя позади, когда подходит к в двух метрах стоящему Соболеву. Тот выглядит непривычно серьёзно, следит за каждым движением Хованского. – Тронет... - Юра подходит к Соболеву до неприличия близко. Они одного роста. Напряжение нарастает. Неожиданно его перебивают: - Пошёл, – Коля прожигает взглядом глаза напротив. Самодовольно злобно скалится. Выплёвывает сквозь белоснежные зубы будто самая ядовитая гадюка. – Нахуй. Гордясь своим высказыванием, Соболев приподнимает голову, теперь смотря на противника сверху вниз, будто показывая своё превосходство и бесстрашие. Вдруг оно разбивается вдребезги, когда Хованский резко замахнувшись, хлёстко без капли сомнения чётко гневно бьёт кулаком по самодовольному холёному лицу, попадая по подбородку, немного носу, щеке, тем самым, Коля невольно от столь сильного удара, повреждающего внешность на уровне с бывалой гордостью, падает назад. К огромному счастью там оказался учительский стол и он, облокотившись на него, пытаясь удержать равновесие, рвано содрогается, прижимая ладонь к лицу, жмурится, скалится. Его рука пачкается в крови. Его будто бьёт током.Меня бросило в холодный пот, коленки подрагивают, прижимая ладонь к щеке, прикрываю рот, смотрю сузившимися зрачками прямо на Колю. Из его носа стекает струйка крови, быстро попадая на ухоженные губы и стекая по сомкнутым в зверском оскале зубам, когда тот произносит: - Пидор, ебаный… - Он дышит рвано, раскрывает глаза, размыкает зубы, сквозь них рвано пропуская воздух. Его лицо сморщилось, раскраснелось, выглядит по-зверски гневно, омерзительно. Отвратно. Знаете, эту ситуацию, когда осознание произошедшего приходит слишком поздно?.. Блять. Пиздец. В классе тишина. Оледеневшей рукой хватаю Хованского, как последнюю надежду под поражённые взгляды. Тот чуть щурится, наблюдая за пресмыкающимся прямо перед ним врагом, рот совсем чуть-чуть еле заметно приоткрыт в омерзении. Если посмотреть на народ вокруг нас, можно было бы сказать, что перед ними кто-то умер, не меньше – Реш непривычно для самой себя, даже она блять прониклась в суть, в тяжесть нанесённого удара, обе руки прикладывает к открытому в выразительном «ох…» рту, кто-то перешёптывается между собой, какая-то девушка выбегает вон из класса, вполне возможно за директором или блевать блять. Я сжимаю кажущееся мне раньше такой нежной, руку Юры, в районе кисти. Он и вправду опасен. В голове не витает ни одной мысли, кроме идеи выбежать вон, схватив Юру с собой. Это и делаю – пытаясь оттащить Хованского, не отнимающего взгляда от размазанного личика Соболева. Оттаскиваю оскаливающегося Юру назад, к двери, пока кто-то из одноклассников неподалёку приближается к Соболю, смутно пытается помочь встать, что-то слышно лишь для одного Коли, говоря. - Совсем ебанулся? – Уже я стою вплотную к Хованскому, прижимая того к стене. Тот смотрит серьёзно, сверля взглядом, что-то обдумывает. - Нет, любовь моя, – Ядовито выплёвывает в ответ, наклоняясь ближе к лицу, кладёт руку на моё хрупкое плечо. – Это ты ебанулся. – Говорит тихо вкрадчиво. Старается что-то до меня донести. На урок слышится раздирающий каждую блять частичку мозга звонок, и я, гордо вырвав плечо из цепкой хватки, удаляюсь. Хованский смотрит на меня и покидает коридор вслед. Если бы не произошедшее, на уроке было бы пиздец, как скучно. К счастью, а скорее к сожалению, я вновь, неведанно какой раз окунулся в мысли. Что он имел в виду? Знает только он сам. Любой бы, возможно, радовался такому счастью, как симпатия со стороны заядлого хулигана, но не я. Для меня это слишком странно, непривычно. Стоит ли мне этим пользоваться? Мои руки сложены замочком, а лицо вместо прежней серьёзности в один миг приобрело злостную ухмылку. Нет, нет, конечно, нет!.. Хотя… - Хованский, - Звонкий голос бьёт по ушам. Неожиданно в дверном проёме виднеется завуч. Женщина лет сорока, с толстыми линзами очков и собранными каштановыми в пучок волосами. – Тебя к директору. Я кидаю взгляд на сидящего на второй парте последнего ряда, Соболева. Его губы расплываются в злорадной улыбке. Завуч так же быстро исчезает, громко стуча каблуками, а Хованский медленно не торопясь встаёт с места. Нет, я определённо приобрёл себе много проблем. Но когда Юра проходит мимо Соболева, они не отрывают друг от друга взор, а Коля всё ещё не скрывает омерзительной кровавой лыбы. Хоть и в медпункте его знатно обработали, кровь из носа всё ещё время от времени сочилась новыми густыми каплями, оставаясь на зубах и сквозь них. Хованский пожирает злостным оценивающим взглядом Соболя ещё мучительные три секунды, перед тем, как вдруг резко открывая рот, громко щёлкает зубами, отчего Коля нервно сглотнул, вздрогнув всем телом. Далее Юра скрывается в дверном проёме, а по классу раздаётся смешок. Или смелого защитника.