Perhaps

Гермиона вздохнула, ступая по замку во время ночной прогулки и думая о прошедшей неделе. Она хотела, чтобы земля раскрылась и поглотила ее глубоко под землю, чтобы исчезнуть от всего происходящего вокруг Уильяма Уайта. После странной встречи несколькими днями ранее, она мучила Невилла, Флитвика и даже Крама — все они заверили ее, что то, что ей сказали Блэк и МакГонагалл, было совершенной правдой. Кажется, у молодого магглорожденного мальчика действительно всё было в порядке. За исключением ее занятий. Часть ее чувствовала боль — конечно, Уильям мог понять; он должен был знать, что она только пыталась помочь ему. Хотя, возможно, заставить старост наблюдать за ним — было не самой блестящей идеей Грейнджер. Она вздохнула, прогуливаясь по проторенной дороге, ведущей в школьные теплицы. Полная луна сияла настолько ярко, что ей не нужен был «люмос», чтобы спокойно передвигаться в вечерней темноте. Гермиона наслаждалась этими полуночными прогулками — они стали привычкой, когда она всё еще страдала от кошмаров про некоего Пожирателя Смерти. Девушка начинала расхаживать по своей комнате, как животное в клетке, затем, со временем, это превратилось в полномастшабные прогулки по маггловскому Лондону. Будучи окруженной маггловской ночной жизнью, Гермиона чувствовала легкое успокоение, ведь запахи и звуки города служили подобием одеяла между ней и ужасами режущего ножа и криками «Круцио!» в ее памяти. Прогулки были единственным, что молодая женщина оставила после терапии. Теперь они служили больше как способ расслабиться и отдохнуть после напряженного дня, чем способ спрятаться от кошмаров. Гермиона наслаждалась тишиной ночи Хогвартса. Она просто проходила мимо одной из теплиц, которые держал Невилл, когда заметила движение изнутри. Гермиона вздохнула, ей не показалось. Грейнджер была уверена в том, что ни один из ее коллег не будет находиться тут в это время ночи, а значит, злоумышленниками могли оказаться только ученики в поисках приключений или шуток. Гермиона ухмыльнулась, обнажив палочку и медленно пробралась внутрь. Всё, что они получат будет страх и вычет очков. Возможно, задержание, так как они осмелились прервать тишину ее полуночной прогулки, хотя и невольно. Стеклянное пространство, заполненное зеленью, было освещено мрачным голубым светом полной луны. Гермиона почти насмехалась над хаотичной природой этого места. То, как Невиллу удавалось выполнить любую работу в таком хаосе, было хорошо и по-настоящему вне ее понимания. Молодой профессор услышала слабый шепот, доносящийся из глубины. Она медленно и незаметно направилась в направлении звука, где располагались рабочие столы Невилла. Подойдя поближе, она почувствовала сильный запах эвкалипта — вскоре за ним последовали звуки закипающего котла и щелчки садовых ножниц. Кто будет варить зелья в оранжерее Невилла? Профессор Гербологии был довольно неумел в приготовлении зелий, поэтому было очень мало причин для такой деятельности в его области. Гермиона собиралась сообщить о своем присутствии всем, кто был там после нескольких мгновений ожидания, когда внезапная вспышка света заставила ее остановиться. Там, в стороне, на рабочем месте Невилла, терпеливо обрезавшая бутоны с кустов Аконита, была Нарцисса Блэк. Гермионе потребовалась секунда, чтобы понять, что вспышка света, которая остановила ее, была не чем иным, как платиново-светлыми волосами Нарциссы, вспыхнувшими в лунном свете. Ведьма была полностью поглощена своей деятельностью, бормоча заклинания и осторожно собирая отрезанные бутоны в большой стеклянный флакон. Молодой профессор заметила, как гипнотизирующие голубые глаза самой младшей из семьи Блэк, казалось, сверкали в концентрации. Гермиона размышляла, что она не похожа на остальных членов своей семьи, думая об одном конкретном человеке. Безумные глаза Беллатрикс Лестрейндж, темные, как уголь, никогда не перестанут преследовать ее, пока она жива. Андромеда была практически копией ее старшей сестры; так сильно схожи, что Гермионе было трудно общаться с женщиной сразу после войны. Нарцисса была полной противоположностью двух других, с ее светлыми волосами и глазами. Несмотря на различие, эти глаза так же часто посещали сны Гермионы. Они пристально смотрели, как Беллатрикс Лестрейндж оседлала и изуродовала её; иногда они смотрели, мокрые от непролитых слез, после всего этого. Прежде чем она смогла задуматься, Гермиона оказалась лицом к лицу с этими голубыми глазами, когда они нашли ее, сидящую в кустах. — О! — удивленно воскликнула Нарцисса, уронив флакон, который она держала в своих нежных руках. Звук разбитого стекла выбил Гермиону из ее размышлений. — Мои извинения, — сказала она с сожалением, размахивая палочкой над беспорядком, который теперь сверкал осколками на земле. Склянка реконструировала себя, бутоны и листья аконита опустились аккуратно внутрь. Гермиона снова взмахнула волшебной палочкой и вернула его в руки ожидающей Нарциссы. — Я видела движение внутри и… Я думала, что студенты взломали теплицу, — объяснила она. Нарцисса пробормотала ей скомканное «спасибо», поставив склянку на один из рабочих столов, рядом с кипящим котлом, который Гермиона слышала и унюхала ранее. Женщине казалось неловко рядом с шатенкой, а потому Блэк молча работала над тем, чтобы отделить несколько бутонов, которые она собрала для приготовления смеси. — Я не хотела мешать, — сказала Гермиона, осторожно подходя ближе к ведьме. Она понюхала воздух, запах эвкалипта окончательно достиг ее из котла Нарциссы. — Что ты варишь, если не возражаешь, что я спрашиваю? — спросила она, переступая на другую сторону рабочего стола, чтобы взглянуть на котел. Нарцисса слегка улыбнулась любопытству младшей ведьмы. — Зелье Пробуждения, — сказала она, осторожно помешивая смесь. — Я предпочитаю добавлять свежие бутоны аконита на этой стадии зелья. Пятикурсники истощили мои запасы в классе этим утром, поэтому мистер Лонгботтом любезно предложил некоторые из них, — объяснила Нарцисса, взмахивая рукой над котлом в тихом заклинании. Гермиона подняла бровь. — А запах эвкалипта? — спросила она. Зелье Пробуждения было печально известно неприятным запахом. Улыбка Нарциссы расширилась. — Эвкалиптовое масло маскирует довольно тошнотворный запах и вкус этого зелья. Не говоря уже о том, что в нужных количествах он может нейтрализовать дрожь, которая часто является побочным эффектом при приеме внутрь. Гермиона не смогла сдержать выражение удивления от услышанного. Она сама была не так уж плоха в изготовлении зелий, но этот предмет никогда не очаровывал ее так сильно, как большинство других, которые она изучала в Хогвартсе. Она была женщиной действий: у Гермионы не хватало терпения следить за зельями в течение безумно долгого времени заваривания или отрабатывать мелочи в ингредиентах — независимо от ее преждевременных отношений с оборотным. Так что, хотя она стояла за полезность и огромную важность дисциплины, но была более чем довольна тем, что сохранила свой уровень знаний выше отличного. — Да. Я бы никогда не подумала об этом. Она призналась, искренне впечатлённая. Нарцисса усмехнулась. — Давай, ага. Я не уверена, что самая выдающаяся ведьма своего поколения не могла бы о чем-то подумать. Гермиона засмеялась. — Возможно, но я никогда не любила Зелья. Это захватывающая тема, но не моя область знаний. Нарцисса казалась шокированной. — Неужели это так? Я уверена, что ты бы сделала любую область своей сферой деятельности и знаний. — Теперь мне сложно будет поддерживать имидж мозгов Золотого Трио, не так ли? Но между нами, гаданием я тоже никогда не увлекалась — никому не говори, — сказала Гермиона, радуясь тому, что все первоначальное напряжение, которое было раньше между ними, теперь испарилось. — Мои губы на замке, — сказала Нарцисса. Гермиона посмотрела на материалы и ингредиенты, разложенные на рабочем столе, затем вверх, на стеклянный потолок. Одна из створок была открыта, освещая область беспрепятственным лунным светом. — Какая прекрасная луна, — прокомментировала она. Нарцисса кивнула в знак согласия. — Да, я думала, что закончу варить при лунном свете. Полная луна усиливает магические свойства аконита. Мне хотелось бы верить, что эта партия будет особенно мощной. — Для Зелья Пробуждения, ты говоришь? Почему ты это варишь? Это часть учебной программы? Нарцисса остановила заклинание, которое она шептала над дымом, колеблясь. — Нет, — наконец сказала она. — Эта партия для моего собственного использования. Гермиона нахмурилась. Как правило, зелье использовалось для пробуждения пациентов без сознания. Обмороки, снотворные, сотрясения, даже в качестве противоядия от проклятия Живых Мертвецов. Она задавалась вопросом, как Нарцисса будет использовать это зелье. — Определенное количество Зелья Пробуждения мешает пьющему спать, — сказала блондинка, словно прочитав мысли Гермионы. Это заявление только еще больше запутало её, но Нарцисса продолжала. — Я предпочитаю Сны без Сновидений, — пробормотала она так тихо, что Гермиона едва могла ее услышать. Лоб молодой ведьмы только сильнее нахмурился. У нее было много причин, чтобы избежать снов, но ей интересно, какие сны тревожат Нарциссу? Вероятно, некоторые из них похожи на те, что мучают и саму Грейнджер. — Кроме того, — продолжала Нарцисса, глядя на что угодно, кроме Гермионы, — это зелье, в отличие от зелья Сна без Сновидений, не вызывает привыкания. — В какой-то момент всем нужно спать, — сказала Гермиона, исходя из своего прошлого опыта. Нарцисса пожала плечами. — В самом деле. Полное физическое истощение — вот что делает длительное использование этого зелья неразумным решением. Но как только дело доходит до этого… Нет необходимости в Сне без Сновидений, — она почти шептала. Тяжелое молчание царило несколько минут. Гермиона вспомнила, как она каждый вечер выпивала по пять-шесть флаконов Сна без Сновидений — что угодно, чтобы остановить ночные кошмары. Ужасы мучили ее так часто, что обычная половина флакона не помогала ей; поэтому она повысила дозировку до одного флакона, затем до двух, затем до трех… Когда Целители в Святом Мунго отказались назначать его ей, она начала варить его сама. До сегодняшнего дня это было единственное зелье, которое она могла приготовить абсолютно без рецепта — Гермиона знала его как свои пять пальцев. — Раньше я пила Сны без Сновидений. Каждую ночь в течение долгого времени, — она сказала тихо, почти себе. — Сколько? — Два года. — Мерлин… — Да… — смущенно сказала шатенка. — Не следовало этого делать. Я имею в виду, я знала, что его нельзя использовать больше недели, но… Другого пути не было… Кошмары были просто такими реальными, — она пробормотала, не зная, как разговор зашел в это запретное русло. Гермиона посмотрела на Нарциссу, та остановила колдовство над своим зельем. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я полагаю, что у всех нас есть воспоминания, которые мы бы предпочли забыть, — прошептала Нарцисса так тихо, что Гермиона не была уверена, что она вообще хотела сказать это. — Да, — просто сказала она. — А как же ты? — спросила она, потому что, черт возьми, ее любопытство никогда не позволит ей не спросить. — Какие сны заставляют тебя чувствовать себя плохо? Нарцисса издала горький смешок. — Полагаю, во многом то же самое, что и тебя, а также многое другое. За всю жизнь накопилось предостаточно сюжетов для ночных кошмаров, — сказала блондинка. Гермиона была в растерянности. Почему она говорила о снах — нет, почему она говорила о ночных кошмарах с кем-то, кто так заметно выделялся в ее собственных? — Я вспоминаю о твоей сестре, — вдруг сказала она. Шокированный взгляд Нарциссы снова повернулся к ней. — Иногда я чувствую ее вес на себе. Я слышу, как она кричит на меня, и я чувствую ее магию — я чувствую ее Круциатус как в тот день, снова и снова. Я чувствую, как ее проклятый нож, ее нож врезается в мою руку, и ты, — она ​​подняла дрожащую руку, указывая на Нарциссу, — была там. Ты была там и смотрела прямо-на-м-ме-ня… — продолжала она заикаясь. Мысли и эмоции Гермионы выходили из-под контроля. Последнее, чего она хотела, — это паническую атаку в присутствии Нарциссы Блэк, но это именно то, что происходило. Казалось, что в теплице стало темнее, как будто луна мгновенно погасла, и внезапно стало мучительно трудно дышать. Грейнджер почувствовала, как ее кровь гремит в ушах, когда ее дыхание сменилось на короткие прерывистые вздохи. Ее рука начала пульсировать, где шрам «грязнокровка» болел так, словно, его вырезали заново. Внезапно она почувствовала две руки, сжимающие ее плечи с невероятной силой. Было больно, больно до синяков, но боль охватила ее, выдергивая из вихря эмоций, через которые она начала кружиться. — Да, я сделала это, — выдохнула Нарцисса, ее лицо оказалось слишком близко. Те глаза, те голубые глаза, которые наблюдали, как страдала Гермиона, были всего в нескольких дюймах от ее собственных, и шатенка не могла видеть ничего, кроме синего моря. — Я стояла там. Я наблюдала, как моя сестра, как моя собственная кровь мучила ребенка, и я ничего не делала. Я тоже слышу ее во сне. Каждый вечер с той ночи я слышу не только мою сестру, но и тебя. Именно твои крики мучают меня не только во снах, но и днём. Они будут со мной до того дня, пока я не умру. Внезапной близости Нарциссы было достаточно, чтобы остановить паническую атаку Гермионы. Девушка пристально смотрела на старшую ведьму, смотрела прямо в эти голубые глаза, наполненные слезами. Только когда она увидела слёзы Нарциссы, то почувствовала, что плачет сама. — Почему? — выдохнула она. Нарцисса немного расслабилась. Гермиона могла сказать, что она пыталась восстановить свою защиту, отчаянно стремясь надеть маску Ледяной Королевы, и потерпела неудачу. — Мне не хватает смелости, которой вы, гриффиндорцы, так гордитесь. Я сделала это для моей семьи в конце концов, но какой ценой? Если семья такая благородная вещь, почему не проходит и дня, чтобы я не помнила этот момент позора? Гермиона успокоилась, хотя ее пульс все еще был быстрым. Но… руки Нарциссы всё еще были на ее плечах. — Ты извинилась передо мной. После всего произошедшего, — сказала Гермиона, отчего-то стыдясь того, что это звучит как обвинение. Нарцисса закрыла глаза. Она никогда не выглядела такой уязвимой, такой сломленной, как в этот момент. — Я сделала это. Я ничего не могу сделать или сказать, чтобы оправдать твое прощение. Я поклялась, что никогда не буду искать его. Но тебе нужно было знать, мне нужно, чтобы ты увидела, что я не так холодна и равнодушна, как могло бы показаться этому миру, — сказала она, наконец отпустив плечи Гермионы. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов. Это именно та ситуация, которой она так отчаянно пыталась избежать. — Прости, — сказала она. Нарцисса озадаченно посмотрела на нее. — Почему, во имя Салазара, ты извиняешься? Гермиона неопределенно махнула рукой вокруг себя. — За всё… Это то, что только что произошло. Это случается не так часто, но… Нарцисса кивнула в понимании. — Я понимаю, мисс Грейнджер, пожалуйста, не стесняйтесь, сообщите мне или директрисе, если мое присутствие здесь подрывает вашу… — Всё хорошо! Всё прекрасно, черт побери, когда люди перестанут так меня опекать! — Гермиона внезапно огрызнулась. Она сразу же пожалела о вспышке, увидев шокированное выражение Нарциссы. — Извини. Извини. Я… Всё хорошо, Нарцисса. Ты квалифицированный учитель Зелий, и нам это нужно. У меня нет проблем с этим. — Очень хорошо, — сказала Нарцисса, к счастью перестав уделять внимание этой теме. Они молчали несколько минут. Нарцисса вернулась к своему зелью, в то время как Гермиона прислонилась к столу, вытирая влажные щеки и удивляясь, почему она не может просто выйти из теплицы и оставить старшую ведьму заниматься своими делами. Им нечего было сказать друг другу, не так ли? Но у нее было такое чувство, словно ее ноги приросли к земле, подобно тому, как кустарник аконита пустил свои корни. Не имея ничего, что можно бы добавить к их разговору, Гермиона смотрела на работу Нарциссы. Блэк знала, что она смотрит, но вероятно не имела ничего против этого, или же попросту ее игнорировала. Как будто ни дня не прошло с тех пор, как Гермиона впервые увидела ее. Она знала, что ведьмы и волшебники стареют несколько иначе, чем магглы, но даже тогда… Нарцисса казалась нетронутой временем. Ее мерцающие светлые волосы были длиннее, чем Гермиона помнила, и она всегда их укладывала, они доходили до ее спины в шелковистых локонах. Она была эталоном элегантности и грации — наблюдение, которое Гермиона держала в тайне для себя. Конечно, рожденная в семье волшебников аристократов и воспитанная в этой среде, она была воплощением чистой крови. Гермиона наблюдала, как старшая ведьма осторожно и методично занималась своим зельеварением. У нее были идеально ухоженные, изящные руки, и эти руки резали бутоны аконита с такой точностью и скоростью, что Грейнджер была просто восхищена. В то время, как Беллатрикс Блэк была тьмой — Нарцисса была светлой справедливостью, но такой же, как тающий снег. Возможно, именно поэтому люди называли ее Ледяной Королевой. Гермиона рассмеялась: одно совершенно определенно изменилось — Нарцисса больше не ходила с вечным выражением лица, словно только что почувствовала что-то вонючее. — Что такого смешного? — спросила Нарцисса, сосредоточенно нахмурив брови, пока взвешивала мелко нарезанный аконит. — О, ничего. Я просто вспомнила, как мы впервые встретились, — Гермиона сказала, еще сильнее посмеиваясь над смущенным выражением лица Нарциссы. — Ты и я? — спросила она, сбитая с толку подтверждением Гермионы. — Насколько я помню, это не особенно забавное воспоминание, — сказала она, ее голос был глубоким и бархатистым, но лицо слегка покраснело от стыда. — Не особенно, — согласилась Гермиона. — Но у Гарри был способ описать… Выражение лица, которое у тебя было. Нарцисса приподняла бровь, призывая шатенку продолжать. — Это действительно ужасно, — сказала Гермиона, изо всех сил стараясь сдержать смех. — Не говоря уже о незрелости, но мы были подростками, и, ну, ты была врагом, — объяснила она. — Он сказал, что ты выглядишь так, словно ты только что понюхала немного навоза. Ошеломленный взгляд Нарциссы только добавил смех, который так старалась сдержать. — Мне ужасно жаль, — быстро добавила она. К ее полному удивлению, Нарцисса сама усмехнулась. — Господин «наблюдательный Поттер», в общем-то, был прав, — призналась она, к удивлению Гермионы. — «Маска превосходства», как называла это моя покойная мама. Многие чистокровные семьи практиковали эту атмосферу отвращения к окружающему миру, как будто мы были слишком идеальны для этого всего, — сказала она с чувством вины в голосе. — Я всегда была достаточно хороша в этом, но кто-то совершенно неожиданно превзошел меня в практике, — сказала она. Гермиона не могла ничего поделать с собой, любопытство было сильнее ее. — И кто же совершил этот подвиг? Нарцисса злобно улыбнулась. — Драко, конечно. Гермиона испустила неловкий смешок. Это было забавно, потому что это было правдой — Драко унаследовал насмешку отца и надменность матери. Он был вне конкуренции. Две ведьмы снова погрузились в тишину, хотя на этот раз, казалось, напряжение между ними немного рассеялось. Гермиона всё еще прислонялась к столу, следя за каждым движением Нарциссы взглядом. Старшая ведьма добавила последние бутоны аконита в свой теперь кипящий котел, осторожно помешивая, чтобы не сделать смесь чрезмерно густой. Через несколько минут взмах ее палочки потушил огонь под котлом, и другая волна магии охладила жидкость, теперь переливающуюся синим цветом. Она повернулась к своей молчаливой компаньонке. — Не могли бы вы помочь мне разлить их по бутылкам, мисс Грейнджер? — вежливо спросила она. Гермиона кивнула, радуясь, что могла быть полезной. Нарцисса вызвала несколько флаконов из коробки у стола, они звякнули в воздухе, прежде чем аккуратно расположиться рядами на столе. Грейнджер схватила ковш и принялась за работу. Они работали усердно и тихо в течение нескольких минут. Гермиона безучастно задавалась вопросом, который час, но не хотела пока уходить. Вместо этого она разливала в бутылки и маркировала флакон за флаконом — Нарцисса сварила довольно большую партию. Это заставило Гермиону задуматься о том, как много она использовала. — Я помню мой первый урок Зельеварения на первом курсе, — тихо сказала Нарцисса через несколько секунд. — Я полагаю, что Слагхорн не ожидал от меня многого: у меня было две блестящие сестры, маловероятно, что я смогла бы затмить их. Но я читала наперёд. Я была невыносима, я хотела ответить на все вопросы. В конце концов бедному Горацию пришлось отвести меня в сторону. «Мисс Блэк», — сказал он. «Моя дорогая мисс Блэк, пожалуйста, оставьте хотя бы один вопрос для ваших сокурсников», — сказала она, передразнивая своего учителя. Это было явно приятное воспоминание, поскольку уголки ее рта растянулись в легкой улыбке. Гермиона не могла сдержать свою улыбку. — Я считаю, что я тоже была совершенно невыносимой… «невыносимой всезнайкой», как выразился Снейп в то время, — хихикнула девушка. Нарцисса нахмурилась. — Северусу всегда не хватало такта… И некоторых базовых манер. Не помогло и то, что он так сильно не любил детей. — Вовсе нет… Хотя некоторые другие учителя были немного раздражены, когда я поднимала руку каждый раз, когда они задавали вопрос, — сказала Гермиона со смехом. Нарцисса открыто улыбнулась. — Я хорошо понимаю это чувство. Я прочитала все свои учебники еще до начала семестра. Белл… Мои сестры боялись, что я попаду в Когтевран. Гермиона заметила оговорку, но предпочла не обращать на это внимания. Нарцисса явно пыталась избежать упоминания Беллатрикс ради нее. — Я помню, когда получила свое письмо, — сказала она. Она никогда никому не говорила об этом, но не могла понять, почему из всех людей она хотела поделиться этим именно с Нарциссой Блэк. — МакГонагалл пришла, чтобы объяснить это маме и папе. Я плакала два дня подряд. — Полагаю, это был шок, — дипломатично сказала Нарцисса. — Да. Но не в том плане, как ты думаешь, — тихо произнесла Гермиона. — Когда Минерва пришла и объяснила всё это… Объяснила мне… Это было похоже на кусочки головоломки, которые встали на свои места. Я всегда знала, что я была другой. А потом был ответ: я не была сломанной, я не была чокнутой. Я была волшебницей. Нарцисса улыбнулась, хотя и глубоко задумалась. Она никогда не узнает такого глубокого чувства себя не на своём месте, чувства не принадлежности. Она нахмурилась, думая о том, сколько человек имело принадлежность к магическому миру, не соответствуя идеалам чистоты крови, в которых ее воспитывали с самого детства. — В Хогвартсе было… Это было похоже на возвращение домой. Это длилось недолго, — с грустью добавила Гермиона, к удивлению Нарциссы. — Почему нет? — Дети — подлые, маггловские или магические, неважно. Я была уродкой, зубастой, невыносимой всезнайкой, — объяснила она. — Даже Гарри и Рон не хотели дружить со мной. То есть, пока тролль не изменил все, — вспомнила она с улыбкой. — Ах, тролль в инциденте в туалете, — прокомментировала Нарцисса. — Откуда ты знаешь об этом? — спросила Гермиона. — Драко рассказал нам в разговоре о школе в письме или двух. Ты так заметно фигурировала в его письмах, что мы волновались, не влюбился ли он в тебя, — она призналась, смеясь над недоумением Гермионы. — Я полагаю, что наследник семьи Малфоев, влюбившийся в магглорожденную, был бы поводом для тревоги, — Гермиона пошутила в ответ, стараясь, чтобы ее тон свидетельствовал о несерьезности сказанного. — Совершенно точно, — согласилась Нарцисса с оттенком стыда в ее глазах. — Мне нравится думать, что он и я выросли как семья и как люди после войны, — тихо пробормотала она. Гермиона улыбнулась. — Драко был первым, кто назвал меня грязнокровкой, — сказала она, поднимая руку, чтобы помешать Нарциссе вмешаться в ее речь. — Он был первым, но явно не последним. Но Драко также был первым, кто обратил внимание моих друзей на то, что я ушла в глубокую депрессию. Нарцисса была потрясена этим, но она предполагала, что это имеет смысл. Она знала, что ее сын и Гермиона были в гораздо лучших отношениях, даже работали вместе в Отделе Магического Правоприменения. Это было всё, что она знала. — А ты… Я знаю, что ты исследуешь с Невиллом некоторые вещи. Я знаю о твоих планах на усадьбу Блэков, и я прочитала твои лекарственные исследования в «Практическом Зельеварении». Я верю, что вы оба выросли, Нарцисса. У Нарциссы не было слов, кроме тихого «спасибо». Внезапно застенчивая, она вернулась к розливу остатков зелья. Ни одна из ведьм не заговорила, пока котел не опустел и на столешнице не были установлены десятки пузырьков, сверкающих в лунном свете. — Говоря о росте, — внезапно сказала Гермиона. — Я хотела извиниться за свой комментарий на нашей первой встрече сотрудников… Разговор о гадюках. Нарцисса пожала плечами, даже этот простой жест вышел у нее утонченным и элегантным. — Неважно. Хотя я не могу отрицать, что мы, слизеринцы, не заслуживаем подобных мнений. — Возможно, но я должна была справиться с этим лучше. Я просто… Я волнуюсь за Уильяма Уайта, — призналась Гермиона. — Это понятно. Ты бы не могла по-другому. Тебе как никому другому точно известны все трудности, которые ему предстоят. — Ты глава его факультета, и ты лучше знаешь о его взаимодействиях в Доме. Как он? — осмелилась спросить Гермиона, получая понимающую улыбку от Нарциссы. — Он подружился с мальчиком Уиндхемом, полукровкой, с которым он делит комнату в общежитии. Я не знаю, как его отношения с другими в его комнате, но он, кажется, поддерживает тёплые отношения с большинством других полукровок. Я знаю, что некоторые дети из старинных родов не хотят видеть его на факультете, но до сих пор не было никаких проблем. — Кажется, слишком хорошо, чтобы быть правдой, — выпалила Гермиона. — Прости, — быстро добавила она, но Нарцисса отмахнулась от нее. — Я в какой-то мере согласна. Я не настолько наивна, чтобы думать, что переход мистера Уайта будет совершенно без происшествий, — она повернулась, чтобы взглянуть в глаза Гермионе. — Однако мы не должны раздувать из мухи слона. Выделив его, он становится мишенью — для чего, нам еще предстоит выяснить, и я надеюсь, что мы никогда не узнаем. Но сейчас всё должно идти как есть — хотя я считаю, что было бы хорошо, если бы вы позволили ему проявить себя, а не вытаскивать это из него насильно, — мягко сказала она. Гермиона вздохнула, не совсем довольная этим. — Я знаю, я знаю… Я… Я просто хочу помочь ему. Я знаю, что хотела бы, чтобы кто-то сделал бы то же самое для меня, когда я была в его возрасте, — рассуждала она. — Как бы то ни было, мисс Грейнджер, вы не можете обращаться с Уильямом Уайтом, как Гермиона Грейнджер хотела бы, чтобы с ней обращались. Между вами есть одно большое различие, — возразила Нарцисса. — И что за различие? Нарцисса улыбнулась, ее голос был нежным, почти дразнящим. — Возможно, он магглорожденный, мисс Грейнджер, но он всё еще слизеринец.