Perhaps

Гермионе всегда нравилась смена времен года в Хогвартсе; изменения делали замок еще более красивым и грандиозным. Ей нравились цвета и запахи осени или цветение весны так же, как и всем ведьмам и волшебникам, но то, что она по-настоящему любила, — это постепенное погружение в зиму. Было что-то волшебное — она ​​смеялась над своим наблюдением — в Хогвартсе посреди зимы. Территория была покрыта снегом, и все стало тихим… То есть, пока студенты не начинали свои веселые снежные бои и другие мероприятия. Погода была еще не совсем холодной и зимней — ведь ноябрь только начинался, но она чувствовала начало перемены температуры ветра. Гермиона могла с легкостью отслеживать ход сезонов из окна своего кабинета, у нее был прекрасный вид на оранжереи Невилла и окружающую его флору. Она нахмурилась, вспомнив свою встречу с Нарциссой в теплице несколько недель назад. Гермиона была немного смущена потерей контроля, но к ее чести, Нарцисса приняла это спокойно. Они даже обсуждали Уильяма Уайта. Уильям Уайт. Гермиона застонала, опустив голову на тесты, которые она проверяла. Чудесным образом после ее маленького разговора с Нарциссой что-то явно изменилось с мальчиком. Гермиона отозвала старост Гриффиндора, с помощью которых она следила за ним, и перестала выжидательно смотреть на него, когда они были в классе. Казалось, это помогло. Гермиона рассказывала некоторые теоретические правила трансфигурации, на ходу задавая вопросы, чтобы понимать, что студенты слушают ее и следуют вместе с ней за мыслью. Многие, казалось, думали, что трансфигурация — это просто некое колебание палочки с четким видением конечного продукта, и именно это было как можно дальше от истины. Она задала вопрос об одном из самых сложных физических качеств, которые можно преобразовать при трансфигурации одного объекта в другой. К ее полному удивлению, Уильям Уайт поднял дрожащую руку в воздух. — Мистер Уайт! — она ​​чуть не задохнулась, явно поразив мальчика, чьи глаза расширились. — T-эм, т-текстура конкретного объекта м-может быть хитрой. Многие люди забывают визуализировать это, — он запнулся, яростный румянец расползался по его щекам при каждом слове. У Гермионы, должно быть, было совершенно изумленное выражение, потому что он покраснел еще сильнее. Ее открытая челюсть была неудачным дополнением к этому выражению, но, честно говоря, это был первый раз, когда Уильям Уайт открыл рот в ее классе, за исключением отметок посещения. — Верно. Пять баллов Слизерину, — она наконец вздохнула — ученики уже было начали беспокоиться. Это был первый раз, но, конечно, не последний, когда Уильям участвовал в обсуждениях в ее классе. В настоящее время он всегда пытался ответить на вопросы, и всегда давал правильный ответ. Между прочим, она помнила, как исправляла его первый тест, и, будучи потрясена этим, она пошла поговорить с ним на следующий день — все ответы были правильными, вплоть до вопроса о происхождении трансфигурационного формульного алфавита. Гермиона озадачилась. Он явно опережал класс с точки зрения изучения предмета, так почему же его практические результаты были все еще ниже нормы, даже если они были немного лучше, чем когда они только начали? Именно тогда она начала что-то осознавать. В практических занятиях она ходила по комнате, следя за работой студентов. Однажды, когда они пытались превратить спичку в иглу, она поняла, что работа Уильяма была почти идеальной. Счастливая и заинтригованная, она сразу же подошла ближе, и, как только она это сделала, Уильям выглядел как олень, попавший в фары и проваливший последнее движение палочки, создавая лишь немного более острый конец. Он смотрел на нее без единого слова. Она его пугала! Она снова ударилась головой о стол. После этого осознания, девушка сделала несколько шагов назад. Не то чтобы она хотела этого, но как только она начала почти игнорировать Уильяма Уайта на практических занятиях, мальчик начал показывать результаты. Они не были безупречны, как его теория, но они были далеки от ошибок. На самом деле, Гермиона могла видеть, что Уильям Уайт был явно средним в своем предмете. По иронии судьбы его главная проблема заключалась в визуализации текстур. Это привело Гермиону к двум выводам: во-первых, Уильям просто не был одаренным в трансфигурации. Он сможет получить хорошие оценки, но он никогда не будет поразительным. И во-вторых, и, возможно, самое главное, Нарцисса была права. Гермиона вздохнула, потирая лоб. Она хотела отвести в сторону другую ведьму и поблагодарить ее, но на самом деле разговор с Нарциссой Блэк оказался бесполезным занятием. Старшая ведьма исчезла с ее радаров с их последней встречи. Гермиона знала, что она всё еще была в Хогвартсе: время от времени они сталкивались друг с другом, и уроки Зелий всё еще продолжались. Очевидно, ведьма избегала ее. Поэтому Гермиона решила попробовать альтернативные методы. Она вернулась в теплицу, но обнаружила, что Невилл радостно удобряет отвратительно вонючие горшки — от этого ей не хватало запаха эвкалипта. Она пошла в класс Нарциссы, только чтобы найти его запертым. Она даже зашла так далеко, что попыталась загнать ее в угол после собрания персонала, но ведьма, казалось, всегда находила важную причину сбежать. Поэтому ей было некуда обратиться, и она спросила Невилла — он рассказал о своих исследованиях с Нарциссой и о том, насколько хорошо они продвигаются. Молодой мужчина был шокирован тем, что она спросила его о Нарциссе. — Хм? Она, вероятно, пытается дать тебе немного пространства, чтобы ты чувствовала себя более комфортно. Она знает, что это нелегко для тебя — видеть ее здесь, — сказал он, довольно ковыряя вилкой свой пастуший пирог. Его ответ разозлил Гермиону. Она ведь специально сказала Нарциссе, что ей не нужно особое отношение! Но еще больше девушку поразил внезапный укол боли. Нарцисса намеренно старалась изо всех сил избегать ее. Гермиона покинула стол преподавателей сразу после обеда, намереваясь увидеть ведьму любой ценой. Если это будет необходимо, она разобьет лагерь перед ее кабинетом. Профессор Грейнджер только что свернула за угол, когда почти столкнулась не с кем иным как с Уильямом Уайтом. Они почти столкнулись друг с другом, Уильям был так поражен, что уронил банку с чем-то похожим на албанский перец, судя по её яркому пурпурному цвету. Гермиона застонала. Вероятно, разбивать флаконы было её особым талантом. — Мисс Грейнджер! Простите, мэм, я не видел, куда иду, и… Она махнула рукой в ​​знак прощения, нетерпеливо взмахнув палочкой. Глаза Уильяма с интересом следили за пузырьком: он собрался по кусочкам, наполнился перцем и снова вплыл в его объятия. — Не нужно извиняться, мистер Уайт. Я спешила, — она посмотрела на его трофеи. — Я вижу, у вас там много ингредиентов для зелий. Вы были у профессора Блэк? — спросила она, стараясь говорить как можно мягче. — Да, мэм, — сказал он, слишком быстро кивая. — Она дала мне несколько ингредиентов для нашего зелья икоты, — объяснил он. — Так она в своем офисе? — спросила она. — Да, мэм, я только что был там. — Великолепно. Спасибо, мистер Уайт, приятного вечера, — сказала она, уходя прочь. С тем фактом, что Нарцисса была у себя в кабинете, Гермиона собиралась достать ее в этот раз. Дверь в кабинет блондинки была слегка приоткрыта, поэтому Гермиона вошла прямо после вежливого стука, который был просто формальностью — она была на задании «поймать Нарциссу Блэк». И это было довольно неприятно — обнаружить кабинет полностью пустым. Она посмотрела на стол; на его поверхности было разбросано несколько бумаг. — Мисс Блэк? — осторожно позвала она, нахмурив брови, когда не получила ответа. — Нарцисса? — она попыталась снова. Когда ответа не последовало, Гермиона подошла к столу. Там не было ничего интересного: бумаги были тестами по Зельеварению, которые Нарцисса, вероятно, проверяла, прежде чем Уильям Уайт появился. Мальчик ушел с некоторыми ингредиентами — возможно, Нарцисса всё еще была в кладовой. Гермиона пробралась туда — Нарцисса явно переставила офис, настолько, что она не была уверена, какая дверь на самом деле ведет в кладовую для зелий. На всякий случай она постучала в дверь слева от стола другой ведьмы. Она со скрипом открылась, поэтому Гермиона восприняла это как приглашение. Комната, в которую она вошла, была темной, и сквозь полузакрытые окна смотрел только свет луны. Слабо пахло эвкалиптом. — Профессор Блэк? Камин разошёлся огнём, и свечи, плавающие по всему пространству, зажгли себя. Гермиона поняла, что это были личные комнаты Нарциссы, а точнее, ее гостиная. Разумная Гермиона Грейнджер сказала ей немедленно уходить, но раздражающе любопытная Гермиона Грейнджер удерживала на месте в уютной комнате с камином, несколькими книжными полками и удобными стульями. Ее глаза вцепились в один из вышеупомянутых стульев в полном и полном шоке. Там крепко спала на подушке красивая белая лиса. Гермиона в замешательстве наклонила голову — она никогда не видела Нарциссу с этим животным. Лисе было, очевидно, очень удобно: ее грудь медленно двигалась вверх и вниз и снова, когда она тихо храпела. Гермиона отвернулась от животного, сопротивляясь желанию провести пальцами по ее красивому белоснежному меху. Вместо этого она посмотрела на книжные полки и стены. Они были заполнены тяжелыми томами, большинство из которых было связано с зельями. «Зелья Мост-Потента», «Завораживающее Зельеварение», «Зельеварение для целителей», «Опасные зелья»… Гриффиндорка никогда не могла устоять перед книгами. Она отвернулась от одной полки, чтобы более внимательно осмотреть другую, случайно задев стопку книг, которая ненадежно лежала на краю тумбочки. Вся стопка обрушилась с грохотом, и внезапный шум разбудил спящую лису — она смотрела прямо на Гермиону сквозь узкие щели век ледяными голубыми глазами. Гермиона застонала, наклонившись, чтобы поднять их. После дальнейшего осмотра она поняла, что тяжелая стопка состоит не из книг, а из фотоальбомов. Она поняла это, когда подобрала первую за переплет, и оттуда выпали фотографии, лежавшие между страниц. — Блядство, блядство, блядство, дерьмо! — проклинала она себя под нос, еще больше опускаясь, чтобы собрать все фотографии. Первая поднятая фотография заставила девушку удивленно вздохнуть. Это был черно-белый снимок сильно беременной Нарциссы. На ней было какое-то черное спальное платье, отверстие спереди показывало живот, который она нежно поглаживала, а безмятежная улыбка украшала ее черты, частично скрытая золотыми локонами. Она стояла у огромных окон, без сомнения, в усадьбе Малфоев, когда лучи полуденного солнца вглядывались в комнату и создавали приятную неземную картину всей фотографии, отражаясь от ее волос. Гермиона вздрогнула — она ​​знала, что не должна смотреть. Это были явно личные снимки. И все же, поднимая картинку за картинкой, она не могла не взглянуть на них хотя бы единожды. На другой фотографии были изображены Нарцисса и Люциус, очевидно, в день их свадьбы. Гермиона должна была признать, что эти двое создали поразительно красивую пару. Нарцисса выглядела абсолютно сияющей в своем замысловато украшенном белом платье. Люциус Малфой улыбался, а Гермиона была поражена тем, насколько искренне они оба казались счастливыми. Насколько она знала, брак с Малфоем был устроен, как и многие другие чистокровные союзы. И все же молодая пара — Нарцисса выглядела не старше семнадцати лет — ярко и сильно сияла, обмениваясь любовными взглядами друг с другом, прежде чем оглянуться на фотографа и позволить ему запечатлеть момент. Гермиона ахнула, увидев ещё одну фотографию. Это всё еще была свадьба, но теперь к Нарциссе и Люциусу присоединились их семьи. Гермиона могла легко распознать сильные гены Малфоев в его отце — они выглядели совершенно одинаково. И она знала, что Драко тоже унаследовал их внешность. Отец Нарциссы, Сигнус Блэк, выглядел чрезвычайно гордым, а мать, Друэлла, немного более сдержанной, но всё же счастливой. Гермиона не смогла сдержать удивлённого вздоха, заметив еще двух людей на снимке — Беллатрикс и Родольфуса Лестрейнджей. Было невероятно странно видеть Беллатрикс перед Азкабаном, и какой красивой она была. Если она и раньше думала, что Андромеда выглядела как ее сестра, то из-за этой фотографии они выглядели как близнецы. Андромеды не было на фотографии: скорее всего, к этому моменту она уже была выжжена с гобелена Блэков за то, что сбежала с магглорожденным. Тем не менее, Беллатрикс уверенно улыбнулась в камеру со счастливым выражением лица, которое Гермиона видела первый раз. Родольфус, красивый молодой человек, обнял ее за талию сзади, и они подняли свои бокалы новообразованной паре, которая с благодарностью посмотрела на них. Она быстро оставила эту фотографию. По какой-то причине, увидев человеческую версию Беллатрикс, она почувствовала себя неловко. На следующем снимке она едва удержалась от смеха. Драко, малыш, летал на игрушечной метле от рамки к рамке хихикая от счастья. Нарцисса, сидящая на кресле и читающая книгу, поражалась каждый раз, когда мальчик пролетал мимо нее, а Люциус, выглядя гордым отцом, открыто смеялся, подбадривая сына. Как странно видеть жизнь ее прошлых врагов таким образом. По какой-то причине Гермиона всегда представляла их чопорные чистокровные обеды под звуки криков в их темницах; затемненные комнаты, полные темных артефактов; возможно, пытки кого-то позже для развлечения. Она знала, что ничего этого не было на самом деле, но в голове всё равно не укладывалось. Последняя фотография была явно самой старой из тех, которые Гермиона рассыпала: там были три сестры Блэк в доме их родителей, как она могла догадываться. Беллатрикс была единственной в ее форме из Хогвартса, что заставило Гермиону подумать, что это был ее первый год в школе. Пяти или шестилетняя Нарцисса была на ее спине, Беллатрикс выглядела совершенно счастливой, катая младшую сестру, что для Гермионы было сюрреалистичным. Андромеда, на один или два года младше Беллатрикс, стояла рядом с ними, смахивая светлые волосы Нарциссы с ее глаз, пока три сестры смеялись. — Чем я обязана этому неожиданному визиту, мисс Грейнджер? — позвал голос позади нее. — Ай! — Воскликнула Гермиона, не слишком осторожно бросая альбомы на стол в своем испуге. Она обернулась и увидела Нарциссу, идеально сидящую на стуле, на котором раньше лежала лиса, с поднятой бровью в ожидании ответа. Гермиона сразу же узнала ледяные голубые глаза лисы, точно такие же, как и Нарциссы. Ее мозг перебрал тысячи возможных оправданий ее явного вторжения в личную жизнь. Однако ее язык был полон решимости разочаровать ее. — Ты — анимаг! — выпалила она. Нарцисса злобно ухмыльнулась, медленно вставая. — Моя, дорогая мисс Грейнджер. Конечно, профессор Трансфигурации твоего уровня не будет время от времени проверять Реестр Анимагов Министерства. Гермиона покраснела от смущения. Почему она никогда не думала об этом? Нарцисса остановилась прямо перед Гермионой, и ее взгляд замер на фотоальбомах, которые шатенка потревожила ранее. Несколько фотографий соскользнули из альбома из-за Гермионы. — Мисс Блэк, позволь мне извиниться… — начала Гермиона, но была прервана взмахом пальца в её направлении. — С тем же успехом ты можешь звать меня Нарциссой. Кажется, ты узнала меня довольно близко сейчас, — ее тон звучал обвиняюще. Гермиона вздохнула, яростно пытаясь бороться с усиливающимся приливом крови к ее щекам. — Нарцисса, — сказала она, пораженная тем, как легко имя скатилось с ее языка. — Мне очень жаль… За… — запинаясь, она оказалась как-то не в силах закончить предложение. Нарцисса наклонилась ближе, и ее рука нашла одну из фотографий, которые снова выскользнули из альбома; это была та, которую Гермиона не видела, когда собирала их все. На ней были изображены молодая Нарцисса и ее муж, танцующие в освещенном саду — опять же, возможно, в поместье Малфоев. Они сияли. Ведьма была очень близка к ней сейчас, и Гермиона, наконец, заметила глубокие темные круги под ее стеклянными глазами. Блондинка выглядела так, словно не спала несколько недель; возможно, из-за приготовления той партии Зелья Пробуждения. — Ты выглядишь очень счастливой на этой фотографии, — она хотела думать, а не говорить, но слова просто вырвались. Нарцисса слегка улыбнулась ей. — Да. Я была счастлива тогда, — она пробормотала и повернулась к Гермионе. — Я полагаю, это шокирует тебя, когда ты видишь, что все эти люди, которых ты считаешь ужасными чудовищами, имели счастливую, нормальную жизнь, — прокомментировала она бесцеремонно, деликатно вкладывая фотографию между страницами альбома. — Я не считаю тебя отвратительной, — прошептала Гермиона. Нарцисса не смотрела на нее, но в ответ грустно рассмеялась. — Возможно, не сейчас, мисс Грейнджер, но так было не всегда. Как и большинство этих людей, которых ты видишь на фотографиях, — она ​​указала на альбомы. — Ты когда-то считала меня монстром. Гермиона начала возражать, но Нарцисса отмахнулась от нее. — Я не виню тебя за это чувство. Мы все делали чудовищные вещи, тебе и другим, как ты. — Ты не делала, — пробормотала Гермиона нерешительно. Нарцисса насмешливо усмехнулась. — Ты не дура, мисс Грейнджер. Пожалуйста, не веди себя так, — сказала она, схватив Гермиону за руку и нежно отодвинув рукав, чтобы показать шрам, который ее сестра оставила на коже магглорожденной. Гермиона вздрогнула, почувствовав, как холодные руки Нарциссы обводят проклятую рану. — Я не делала этого с тобой, но могла бы, — холодно сказала блондинка, осторожно отпуская. Гермиона внезапно почувствовала себя потерянной. — Я храню эти фотографии, чтобы напомнить себе, что никто не рождается монстром. Ее голос стал суровым. — Никто из нас не был. Даже Беллатрикс. Мы все были превращены в презренных людей — не думай, что это оправдывает наши действия, потому что это совсем наоборот, — теперь ее глаза, казалось, светились, отражая свет камина. — Это показывает, что мы сделали неправильный выбор. Гермиона дрожала от силы и глубины эмоционального всплеска Нарциссы, внезапно задыхаясь. — Но ты передумала в конце концов, — она вздохнула. Нарцисса не ответила и решила вернуться в свое кресло. Гермиона неуверенно последовала за ней. — Присаживайся, мисс Грейнджер, — сказала блондинка. Гермиона сделала, что ее просили, выглядя все более и более неловко с каждой секундой. Не помогло и то, что Нарцисса перестала говорить полностью — она ​​задумчиво смотрела на молодого профессора. Это наконец заставило гриффиндорку заговорить. — Извини, что побеспокоила тебя. — Всё в порядке, мисс Грейнджер. Что ты хотела? — спросила Нарцисса, вызывая чайный поднос едва заметным взмахом палочки. Гермиона приняла чайную чашку, которая подплыла к ней. — Во-первых, я хотела поблагодарить за твой… Совет по работе с молодым Уильямом Уайтом. Кажется, он чувствует себя намного лучше, когда я, эм, отступила назад, — сказала она, и румянец на ее щеках вернулся, как только Нарцисса улыбнулась. — Это очень приятно слышать. Мистер Уайт демонстрирует большой потенциал во многих областях, и было бы печально, если бы он отставал в таком важном предмете, как Трансфигурация, — ответила она. Гермиона была слегка удивлена, что Нарцисса считала ее предмет важным, однако, это ощущение быстро испарилось в ее сознании. Конечно, ведьма знала важность трансфигурации, она ведь была анимагом! — Я столкнулась с Уильямом по дороге сюда, — сказала Гермиона. — У него было много припасов с собой. Нарцисса кивнула. — Да, к сожалению, финансовое положение его семьи не позволило ему купить все необходимые материалы и предметы, поэтому я понемногу помогаю ему с этим. Всегда можно купить подержанные книги или котлы, но этого нельзя сделать с ингредиентами для зелий, и они могут быть довольно дорогими. Гермиона нахмурилась. Магглорожденные нередко сталкивались с трудностями при покупке школьных принадлежностей. У них не было волшебной валюты для начала, и обменные курсы могли быть довольно пугающими, особенно учитывая, что маггловские деньги не были основаны на золоте. Она была очень благодарна, что не столкнулась с этой проблемой: ее родители были достаточно обеспечены в своих профессиях. Она задавалась вопросом, как Уильям должен чувствовать себя в Слизерине, Доме, где учится много богатых учеников. Две ведьмы сидели молча, потягивая чай. Гермиона не могла не заметить, что Нарцисса выглядела утомленной и уставшей; она никогда не видела ведьму в таком состоянии. — Тебя не было в Большом зале в течение долгого времени, — упомянула она. Нарцисса усмехнулась. — Да. Я думала, что уйду на некоторое время, после нашего разговора в ту ночь. Глаза Гермионы расширились. Так она это признала! — Нарцисса, — начала она, хотя ей было сложно произносить непривычное имя. — Я же говорила, тебе не нужно уходить ради меня. Ты заслуживаешь находиться за столом преподавателей вместе со всеми нами. Гермиону обеспокоило нечитаемое выражение лица блондинки. — Мисс Грейнджер, — начала она, ее голос необычно напрягся, — с чего ты взяла, что мое отсутствие было из-за тебя? Гермиона застыла. Что? Внезапно ее осенило. Нарцисса не делала это для того, чтобы помочь Гермионе справиться с дискомфортом — она избегала Грейнджер для того, чтобы оградить от кошмаров себя. Осознание пришло с острой болью в сердце — старая Гермиона Грейнджер посмеялась бы над ее слабостью, в конце концов, разве Нарцисса не заслуживала кошмаров и всего, что с ними происходило из-за ее прошлой роли — даже если она изменилась, когда прошла война? Нынешняя Гермиона Грейнджер была закалена войной, и она повзрослела — достаточно, чтобы не желать ее кошмаров даже своему злейшему врагу. И Нарцисса не была врагом; даже не близко. — Я прошу прощения за мою презумпцию, — сказала она. Нарцисса отмахнулась от нее. — Всё в порядке. Избегать твоего присутствия в моей жизни было глупой идеей. Это, к тому же, нисколько не помогло, — призналась она. Гермиона была опечалена трудностями женщины. — Ты принимала Зелье Пробуждения? — спросила она. Нарцисса кивнула. — Каждую ночь с той луны, — просто ответила она. Гермиона чувствовала себя виноватой, она прервала первый спокойный сон ведьмы за несколько недель. — Превращение помогает, в некотором смысле, — продолжила она. — Лиса не так обременена печалями, это дает мне возможность отдохнуть. Гермиона кивнула в понимании. Она знала, что чувства, природа и психика анимага часто менялись в их животной форме. Сириус использовал это, чтобы уменьшить влияние дементоров в Азкабане, поэтому она не была удивлена, что Нарцисса использовала лису, чтобы поспать. — Как долго ты анимаг? — спросила она. — Я всегда хотела попробовать это. Однако с восстанием Темного Лорда я сделала шаг назад. Я не хотела делать себя особенно полезной с любыми способностями. Я не была уверена, выдержат ли мои элементарные навыки окклюменции зондирование Темного Лорда, — тихо произнесла Нарцисса. Гермиона была просто ошеломлена. Блондинка сдерживала силы, которые могли быть полезны Волан-де-Морту с самого начала. Что это значит? — Ты окклюмент? — Гермиона была впечатлена. — Да, — сказала Нарцисса. — Характер моего брака и последующие годы жизни с Темным Лордом в моем собственном доме сделали это абсолютной необходимостью, — ее глаза сузились. — Годы предоставили мне достаточно времени для практики, настолько, что сам Том Риддл не мог проникнуть в мои мысли, — она почти прошептала. Гермиона хотела сказать, что это было впечатляюще. Гарри часто жаловался на уроки окклюменции со Снейпом, но она знала, что Волан-де-морт был мастером легилименции, что делало владение Нарциссы окклюменцией весьма необычным. Гермиона попыталась выучить кое-что из этого, прочитав, и зашла достаточно далеко. После войны она пыталась тренироваться с самим Кингсли Шеклболтом, но через несколько месяцев сдалась. После войны ее разум оставался слишком хрупким, чтобы терпеть повторяющиеся атаки, даже если они исходили от друга в форме практики. Нарцисса внезапно пристально посмотрела на Гермиону, ее глаза светились теплом, но голос был уставшим. — Мисс Грейнджер, извини мою грубость, но если у тебя больше нет никаких дел, ты не против меня извинить? Я очень устала и хотела бы побыть одной, — сказала она. Гермиона тут же вскочила, кивая в понимании. — Конечно, Нарцисса. Прости меня еще раз, мне очень жаль беспокоить твой вечер. Надеюсь, ты хорошо отдохнешь и скоро вернешься к столу преподавателей, — она повернулась, чтобы уйти. Последним, что она увидела, когда повернулась, чтобы закрыть дверь на своем пути, была белая лиса, свернувшаяся там, где сидела Нарцисса, мирно посапывая.