Perhaps

Гермиона поспешила в комнату, в которую буквально упала, спеша вернуться домой. Ее разум работал со скоростью мили в минуту, пытаясь понять, что, во имя Мерлина, только что произошло. Она — невольно, полностью и совершенно непреднамеренно — встретилась и поговорила с мертвыми родителями Нарциссы. Ее охватило сильное чувство вины. Это был не первый раз, когда она вторгалась в нечто очень личное из жизни Нарциссы. Гермиона чуть ли не сжалась от вины, вспомнив испорченные фотографии, которые она нашла несколько месяцев назад. Если бы она держалась особняком, то не увидела бы фотографию Нарциссы. Если бы она её не видела, возможно, не подошла бы к чертовому окну. Если бы она не подошла к окну, возможно, ей удалось бы избежать своего маленького тет-а-тет с Друэллой Блэк. Может быть, кто-то проклял ее? Как она могла продолжать вот так вторгаться в частную жизнь Нарциссы? Кровь залила ее щеки от чувства вины. Это точно не способ создать… Дружбу? Гермиона придумала тысячу и одно извинение, объяснения и оправдания. Она не могла представить, как почувствует себя Нарцисса при еще одном нарушении ее границ. Она ожидала гнева, возможно, разочарования. Гермиона не знала, что хуже. К ее удивлению, в глазах Нарциссы не было ничего, кроме беспокойства и глубокого, глубокого стыда. Гермиона была так озадачена, увидев этот взгляд на лице блондинки, что замерла на пороге комнаты. Нарцисса стояла, сохраняя идеальную осанку, но ее присутствие не было властным или уравновешенным, как обычно. Нет, эта Нарцисса выглядела робкой и уязвимой. Вместо этого Гермиона с удовольствием встретила бы рассерженную Нарциссу. — Мисс Грейнджер, я надеюсь, вы в порядке? — Спросила Нарцисса пустым и дрожащим голосом. Гермиона надеялась, что в ее глазах не отразилось досады, когда Нарцисса избегала называть ее по имени. Прошли месяцы с тех пор, как другая женщина вела себя так формально. Она кивнула и уже собиралась сказать что-то в ответ, когда стены практически сотряслись от криков, доносившихся из портретной комнаты. — Подойди и поприветствуй свою мать как следует, дерзкое дитя! Наглая, несносная девица, подойди, посмотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Гермиона думала, что Нарцисса просто исчезнет на месте, учитывая румянец крайнего смущения, заливающий ее бледные щеки. Она посмотрела на нее с пониманием. — Как насчет того, чтобы просто уйти отсюда? — Она предприняла попытку пошутить. Нарцисса лишь приглушенно кивнула ей в ответ, протягивая дрожащую руку в ее сторону, чтобы переместиться прочь. Гермиона с радостью взяла ее за руку. Едва они соприкоснулись, как Нарцисса с громким треском унесла их прочь, заглушая разъяренные крики матери. Они не слишком мягко приземлились в комнате, в которой Гермиона сразу узнала личный кабинет Нарциссы. Это только служило напоминанием о том, как сильно она нарушила частную жизнь женщины. Гермионе отчаянно хотелось что-то сказать, излить одно из тех извинений, на размышления о которых она потратила столько энергии, только для того, чтобы ощутить острую потерю контакта с Нарциссой, как только блондинка отпустила ее и без слов шагнула в узкую дверь. Она стояла там, чувствуя себя смущенной и немой, не зная, что делать дальше. Грейнджер обдумывала, уходить или идти за Нарциссой, но этот мыслительный процесс был внезапно прерван. — Пожалуйста, присаживайтесь, мисс Грейнджер. — Раздался нерешительный голос Нарциссы. Молодой профессор сделала, как ей сказали, устроившись на стуле, на котором спала белая лиса в последний раз, когда она была в этой комнате. Она ненавидела быть там, торчать, как больной палец, быть неуклюжей и тупой, она ненавидела слышать, как робкий голос Нарциссы звучал из-за двери, пока она ждала. К счастью, ее ожидание было милосердно коротким. Снова появилась Нарцисса, неся маленькую деревянную коробочку с золотой ручкой. Выражение ее лица было решительным, но глаза все еще были затуманены стыдом. Профессор Зелий изящно села на тахту рядом с Гермионой, взмах ее палочки заставил коробку левитировать между ними. — Дайте мне взглянуть на вашу руку. — Сказала она, а после короткой паузы добавила: — Пожалуйста. Гермиона послушалась, слегка повернувшись на своем месте, чтобы дать Нарциссе лучший доступ. Руки Нарциссы были холодными, когда она закатала рукав Гермионы еще дальше, чтобы рассмотреть ее шину поближе. Она деликатно держала руку брюнетки в своих руках, слегка наклонив ее, рассматривая ее. — Ваше заклинание Ферулы не так уж и плохо, — сказала она, держа руки за лигатуру, скрепляющую шины. — Могу я… ? Гермиона только кивнула, на мгновение задумавшись, почему Нарцисса не использует магию. Нарцисса медленно и молча приступила к демонтажу шины. Само ее прикосновение успокаивало, особенно сейчас, когда ошеломляющий эффект чар начал исчезать, и Гермиона почувствовала что-то вроде тупой боли. Руки Нарциссы замерли, когда она обнажила шрам Гермионы. Гермиона не знала, действительно ли Нарцисса собиралась это сделать, но вдруг почувствовала, как пальцы ведьмы грациозно коснулись неровных букв, изрезанных шрамами на ее коже. Это движение испугало ее, по спине побежали мурашки, и Нарцисса тут же остановилась, как будто только что поняла, что делает. — Простите меня. — прошептала она, возвращаясь к снятию шин. Нарцисса взяла палочку и осторожно ткнула Гермиону в запястье, бормоча диагностические чары, с которыми Гермиона не была знакома, сосредоточенно нахмурив брови. — Боюсь, вы сломали его в двух местах. — Сказала она, повернувшись к парящему ящику, который открыла, чтобы достать несколько пузырьков. Она выбрала один ярко-фиолетового цвета и нанесла мазь на руку Гермионы. Любая затянувшаяся боль, которую чувствовала брюнетка, полностью исчезла, а припухлость разрыва уменьшилась до нуля на ее глазах. — Хорошая новость в том, что разрывы довольно чистые, — продолжила Нарцисса, легонько постукивая палочкой по запястью Гермионы. Гермиона почувствовала давление и жар, когда ее кость встала на место, но не боль, которая обычно сопровождала вправляющие кости чары. — Вам не понадобится еще одна шина, но я слегка перевяжу ее, чтобы ограничить ваши движения до завтра. Тогда запястье станет как новенькое. Гермиона улыбнулась Нарциссе и благодарно посмотрела на нее. Она почувствовала облегчение, что не попыталась исправить это с помощью Эпискея или каких-то других более простых исцеляющих чар — они, как правило, только усугубляли ситуацию, если разрывы были за пределами их возможностей. Нарцисса ответила на благодарность Гермионы собственной застенчивой улыбкой, молча работая над перевязкой руки брюнетки. Единственным звуком в течение долгих мгновений был тихий шорох бинтов, когда Нарцисса надежно и осторожно завязывала их без использования магии. Гермиона ненавидела тишину. — Нарцисса… — Попыталась она, даже не зная, с чего начать. Все те извинения, о которых она так отчаянно думала, просто растворились в воздухе. — Мисс Грейнджер, — перебила Нарцисса с болью в глазах. — Мне искренне, искренне жаль. Гермиона могла только моргнуть в замешательстве. — Подождите, — сказала она, прежде чем Нарцисса смогла продолжить. — За что вы извиняетесь? Выражение лица Нарциссы отражало ее собственное замешательство. — Прошу прощения за портключ на окошке — уже столько лет им не пользовались, что я забыла его исправить. Я понятия не имею, почему дом впустил вас, но не выпустил. Кроме того… Я особенно сожалею о вашей встрече с… С моей матерью. Боюсь, она не самый простой человек — или портрет — в общении. Гермиона попыталась сдержать смех, но действительно не смогла, реакция явно только еще больше сбила с толку ее коллегу. — Вы шутите, да? — Сказала она, сразу увидев по взгляду Нарциссы, что это не так. — Напомню — я провела месяцы в доме с портретом Вальбурги. По сравнению с этим Друэлла — неплохой вид спорта. — Честно сказала Гермиона. Ну, честно, насколько она могла судить, ничто не гарантировало, что Друэлла не отреагировала бы так же, как ее невестка, если бы она знала о истинном статусе крови Гермионы. — Я имею в виду, она действительно пригласила меня — точнее, Изобель МакДугал — вернуться, чтобы поболтать. — Ее голос был наполнен насмешкой. Наконец, Нарцисса улыбнулась — слабой, робкой, но все же улыбкой. Гермиона посчитала это маленькой победой. — Вы удивительно быстро придумали свою роль. Представьте мое удивление, когда мой отец пришел ко мне и сказал, что «молодая мисс МакДугал» была невольно перенесена в Чарльз-Хаус. Гермиона ухватилась за этот маленький лакомый кусочек. — Как он вас предупредил? — она спросила. Девушка не заметила никаких портретов в кабинете Нарциссы. В ответ Нарцисса полезла под мантию и достала маленький серебряный медальон, украшенный полированным осколком обсидиана, который удерживался на месте замысловатой серебряной филигранью. Она открыла его, чтобы Гермиона могла увидеть миниатюрный портрет на черном фоне. Ухмыляющийся Лебедь Блэк помахал пальцами Гермионе в шутливом приветствии. — Мисс МакДугал, какое совпадение, что мы снова вас увидели. — Пошутил он. Знающий блеск в его глазах вернулся, он посмотрел на Гермиону так, словно мог видеть ее насквозь. — Да, эм, здравствуйте. — Сказала Гермиона. Так вот куда отправился Лебедь, когда его рамка в доме опустела. — Спасибо, отец, что позвал меня. — Сказала Нарцисса. Лебедь весело подмигнул. — Ничего страшного, куколка. Я вернусь и позабочусь о твоей матери, а вы двое развлекайтесь. — И с этими словами он исчез через сторону медальона. — Хорошо.- Гермиона вздохнула. — Он кажется… Милым? Губы Нарциссы тронула понимающая улыбка. — Не то, чего вы ожидали от великого Лебедя Блэка? Гермиона покачала головой. — Я буду честна… Нет. Я никогда не ожидала, что он будет выглядеть так… Весело? Нарцисса рассмеялась. — Ваше удивление очевидно, но не неожиданно. Это правда, моя семья известна своим… Серьезным выражением лица, но мой отец никогда не был по-настоящему суровым сторонником дисциплины. — Объяснила она. У Гермионы практически закружилась голова. — Он так отличается от того, что я слышала об Орионе… И от того, что я видела в Вальбурге. — пробормотала Гермиона. Судя по тому немногому, что она слышала от Сириуса и Андромеды, Орион Блэк был озлобленным, карательным приверженцем дисциплины, каким она всегда представляла себе чистокровных патриархов, и Вальбурга была недалека от этого. После ее небольшого разговора с Друэллой она ожидала, что мать Нарциссы была почти такой же. Поэтому то, каким оказался Лебедь удивило ее еще больше. — Мой отец никогда не был похож на свою сестру Вальбургу или своего кузена Ориона. — Сказала Нарцисса с гримасой, которую почти бессознательно воспроизвела Гермиона. Не нужно слишком глубоко заглядывать в генеалогическое древо Чистокровных, чтобы увидеть, насколько странным образом они были инцестуальными. — Я предполагаю, что ваша мать была более похожа на них, не так ли? — сказала Гермиона. Она имела в виду это как шутку, но Нарцисса усмехнулась, что можно было описать только как раздражение. — Друэлла всегда думала, что ей есть что доказывать. Она урожденная Друэлла Розье, вы знаете? После того, как ее брак с Абрахасом Малфоем был расторгнут, она хотела доказать, что заслуживает выйти замуж за члена семьи Блэк. Я предполагаю, что ее стиль воспитания был способом убедить Поллукса, моего дедушку, в том, что у нее твердая рука, которой предположительно не хватало Лебедю. Нарцисса внезапно встала и прошлась по тумбочке, которую Гермиона опрокинула во время своего первого — несанкционированного — посещения кабинета. Сверху лежало несколько аккуратно сложенных фотоальбомов. Нарцисса схватила относительно тонкий, украшенный красной тканью, с потертым кожаным корешком. Она открыла его и отдала Гермионе. — Это я, — сказала она, указывая на семейную фотографию. Друэлла сидела на стуле с высокой спинкой, выглядя больной и слабой, с глубокими темными кругами под глазами. Ее окружали Беллатриса и Андромеда, выглядевшие примерно на пять и четыре года соответственно. Беллатриса широко улыбнулась, глядя на их отца, который гордо стоял с маленьким свертком, завернутым в белые вышитые ткани. — Мерлин! У вас были черные волосы? — Воскликнула Гермиона, глядя на извивающийся сверток, едва заметный в руках Лебедя. — Да, — рассмеялась Нарцисса. — Я знаю, что некоторые дети обычно рождаются со светлыми волосами, которые с возрастом темнеют, со мной было как раз наоборот. — Она нежно посмотрела на фотографию, но выражение ее лица помрачнело, когда она посмотрела на Друэллу. — Моя мать никогда не любила меня. Гермиона посмотрела на Нарциссу, потом снова на фотографию. Она так и предполагала, учитывая тот яд, который портрет Друэллы постоянно изливал на ее дочь. Что-то в ее мыслях говорило, что это непреодолимо странно, что Нарцисса так много рассказывает о своей семье. Но большая часть ее наслаждалась этим, чувствуя честь иметь возможность вести такой разговор с женщиной. — Да… Она была не очень добра к вам там. — прокомментировала Гермиона. Нарцисса только усмехнулась. — Ни там, ни когда-либо. Она всегда была довольно слаба, и роды всегда были рискованными. Но мое рождение далось ей особенно тяжело — она чуть не умерла. В конце концов, она осталась бесплодной, без возможности подарить моему отцу сына, который будет носить фамилию. — Сказала Нарцисса с явным отвращением. — Лебедя всегда разочаровывало, что Друэлла никогда не рожала ему сыновей? — Спросила Гермиона. Она могла бы поклясться, что сама Нарцисса сказала что-то на этот счет. — О да, и глубоко. Разница была в том, что он полностью возложил вину на мою мать, а не на своих дочерей. Это действительно было несправедливо по отношению к ней, но мой отец очень любил нас, он называл меня своим ангелочком. Моя мать нашла в себе силы любить Беллатрису и Андромеду, но никогда не могла заставить себя полюбить меня. — Нарцисса закончила рассказ с небольшой грустью. Гермиона внимательно посмотрела на фотографию. Друэлла почти не шевелилась на картинке, за исключением того, что Сигнус и новорожденная Нарцисса смотрели с глубоким пренебрежением. Юная Беллатрикс меняла направление своей сияющей улыбки, ребенку на руках у отца или фотографу. Маленькая Андромеда, со своей стороны, стояла ближе всего к матери, то и дело бросая на малышку любопытный взгляд. Нарцисса тоже наклонилась, чтобы рассмотреть картинку повнимательнее. — Моя мать никогда не смогла бы полюбить меня, потому что видела во мне последний шанс подарить моему отцу сына. Я не только лишила ее этого, я лишила ее любого другого потенциального последующего шанса, который у нее мог быть. Гермиона могла понять логику, пусть и извращенную. Учитывая, насколько важным было сохранение фамилии для всех чистокровных семей, она предположила, что разочарование Друэллы имело какой-то смысл. Но все равно, это было неправильно. Нарцисса перевернула страницу, Гермионе стало интересно, не забыла ли женщина, что она здесь. Там она узнала еще одну семью — Ориона и Вальбургу, гордо держащих своего первенца, на лицах широкие, но натянутые улыбки. — Годрик! Я не знала, что Вальбурга умеет улыбаться! — воскликнула Гермиона. Нарцисса практически хихикнула. — Особенно когда дело касалось Сириуса, — язвительно заметила она, указывая на истеричного младенца на руках Вальбурги. — Он и я родились в один год, с разницей всего в несколько месяцев, хотя в детстве я была гораздо более близка с Регулусом. — Нарцисса объяснила. — У Сириуса всегда было гораздо больше общего с Дромми… В большем количестве смыслов, чем мы изначально думали. Нарцисса еще раз перелистнула страницу, и Гермиона с радостью смирилась с небольшим семейным исследованием. Блондинка остановилась на фотографии, которую Гермиона уже видела: Беллатриса в своей мантии Хогвартса, несущая на спине хихикающую Нарциссу, смеющаяся Андромеда рядом с ними. — Первый курс Беллы в Хогвартсе. — Сказала она. — Я была безутешна после того, как она села в поезд. На следующий год стало только хуже, когда Дромми пришлось уйти, а я осталась одна. Гермиона не могла понять каково это. Она очень скучала по своим друзьям, когда заканчивался семестр, и, конечно же, она очень скучала по своим родителям, когда возвращалась в замок, но она не думала, что когда-нибудь поймет, насколько близкими можно быть с братьями и сестрами. — Мне всегда было интересно, каково это иметь сестер. — Прокомментировала она. Нарцисса повернулась к ней, как будто на мгновение забыла о брюнетке. — Вы были единственным ребенком? Нет маггловских братьев и сестер? — Нет, не совсем. На самом деле у меня даже не было двоюродных братьев или чего-то в этом роде — мои родители тоже были единственными детьми. Сколько себя помню, всегда были только мои родители и я. Пока я не пошла в школу, то есть. — Она внимательно посмотрела на Нарциссу. — Вы были довольно близки с Андромедой и… С Беллатрикс. — Это был не совсем вопрос. — Да, — сказала Нарцисса. Если она и заметила трепет в голосе Гермионы, то блондинка не подала виду. — Я прекрасно понимаю, что вы знаете о Беллатрикс только как о монстре, которым она стала… Но она была самой доброй, самой заботливой сестрой, о которой только можно было мечтать. Гермионе не нужно было выражать свое недоверие, она могла сказать, что Нарцисса ясно видела это в ее глазах. Хотя она знала, что никто не рождается монстром — даже Беллатриса Лестрейндж — у нее были годы травм и снов, которые говорили ей об обратном. — Действительно, — продолжила Нарцисса с добрым выражением лица. — Она была буйным ребенком, бесконечно талантливым практически во всем. Она легко заводила друзей, но была невероятно избирательна, я уверена, вы понимаете, как и почему. Но пока она не присоединилась к Темному Лорду, она была многообещающей женщиной с очень большим потенциалом. — Глаза Нарциссы стали грустными. — Как… Как это случилось? — Гермиона поймала себя на том, что спрашивает, уверенная, что Нарцисса прекрасно понимала, что «это» значит. Почему она питала такое горько-болезненное любопытство к своему покойному мучителю, она не знала. Глаза Нарциссы казались каменными. — Прости, ничего, если вы не хотите мне говорить. — Она отступила. Профессор Зелий глубоко вздохнула. — Я уверена, что из всех людей именно вы хотели бы знать. По правде говоря, безумие Беллатрикс было в значительной степени вне ее контроля. Ее характер всегда был импульсивным и взрывным, но после того, как она присоединилась к Пожирателям Смерти — еще до того, как они себя так назвали, после того, как она вышла замуж за Рудольфа… Ее жизнь была одной трагедией за другой. — До того, как… Она была Пожирательницей Смерти еще до того, как вышла замуж? — спросила Гермиона. Насколько ей было известно, Беллатрикс вышла замуж еще до того, как получила образование, это означало, что она поклялась в верности Волан де морту раньше, чем Гермиона думала. — Она и Рудольфус поженились перед Рождеством на ее седьмом курсе. Я была второкурсницей и получила специальное разрешение от директора Дамблдора, чтобы иметь возможность присутствовать на церемонии в фамильном поместье Лестрейнджей во Франции. — сказала Нарцисса. Ловким движением ее руки из стопки в ее сторону полетела еще один альбом, она осторожно схватила его, открывая. Без сомнения, еще одно большое поместье и еще один брак составили картину, на которую Гермиона смотрела. Беллатриса выглядела совершенно сияющей, как и Рудольфус. Лебедь выглядел довольным, и даже Друэлла смотрела на луну от счастья. Родольфус держал юную Беллатрикс в стиле принцессы и кружился, пока гости бросали в пару рис. Андромеда присутствовала, но выглядела скромно рядом с прыщавым юношей, а двенадцатилетняя Нарцисса мечтательно улыбалась старшей сестре и ее мужу. — Разве их союз не был устроен? — спросила Гермиона. Пара на фотографии выглядела влюбленной или, по крайней мере, отчаянно счастливой, однако она знала, что эти двое совсем не такие. — Да, — сказала Нарцисса. — Но Беллатрикс и Рудольфус всегда очень любили друг друга. Видите ли, у них было много схожих идеалов. Именно Род познакомил ее с лордом Волан-де-Мортом на пятом курсе. Гермиона задохнулась. — На пятом?! — выдохнула она. — Да. — Тон Нарциссы был печальным. — Молода, глупа, несмотря на раннее развитие, и ужасно впечатлительна. Беллатрикс всегда хотела быть кем-то, понимаете? Том Реддл дал ей широкие возможности. — горько закончила она. Гермиона провела пальцами по танцующей паре. Через несколько лет счастливая невеста превратилась в сумасшедшую на службе у Лорда Волан-де-Морта. Она указала на Андромеду на картинке. — Энди там. Так это было раньше… — Да. Тем летом она сбежала с Тедом Тонксом. — Нарцисса объяснила. Ее рука соединилась с рукой Гермионы на фотографии, и она указала на покрытого прыщами молодого человека, стоящего рядом со средней сестрой Блэк. — Я уверена, что свадьба помогла ей быстрее принять решение — мой отец объявил о ее помолвке с Рабастаном сразу после церемонии. Челюсть Гермионы буквально отвисла. — Это Рабастан?! Мерлин… Он был, э… Поздним цветком, не так ли? Нарцисса расхохоталась. — Действительно, — усмехнулась она, — он был на два или три года моложе Андромеды, я думаю. Они вообще не общались в Хогвартсе. — Добрый Годрик, — сказала Гермиона, глядя на молодого человека, который в какой-то момент должен был жениться на Андромеде. Она видела его лично только после его побега из Азкабана вместе с его братом и невесткой. На снимке он выглядел блаженно не обращая внимания практически ни на что. — Все выглядят такими счастливыми…- — Подумала вслух Гермиона. — Ну, Андромеда, может быть, не слишком. — Она добавила эти слова в качестве запоздалой мысли. Нарцисса усмехнулась. — Тогда да, — сказала она, рассеянно перелистывая страницы. — То есть до тех пор, пока Андромеда не сбежала. Я думал, что моя мать умрет от горя прямо здесь и сейчас, Дромми всегда был ее любимицей. Гермиона нахмурила брови. — Я не могу представить родителя который выбирает любимого ребенка из нескольких. — Закатывание глаз Нарциссы в ответ было неожиданным. — Сказал единственный ребенок в семье. Гермиона раздраженно посмотрела на Нарциссу. — Отстаньте. У вас был бы любимый ребенок? — Нарцисса лишь пожала плечами. — У меня есть любимый сын. — Сказала она с понимающей ухмылкой. Гермиона вздохнула в поражении. — Ладно, это был плохой пример, — вздохнула Гермиона. — Но как вы думаете, у кого-то вроде Молли был бы любимый сын? — Конечно, нет, — усмехнулась Нарцисса. — У нее есть любимая дочь, — добавила она с понимающим взглядом, рассмешившим Гермиону. — Возможно, Молли Уизли не способна выбирать фаворитов, однако эта способность не за пределами возможностей моей матери. — Тон Нарциссы стал более серьезным. — Мой отец умер вскоре после рождения Драко — кровное проклятие, Целители ничего не могли для него сделать, кроме как обеспечить ему комфорт в последние годы его жизни. Моя мать пережила побег Андромеды и заточение Беллатрикс. Если бы не рождение Драко, я очень сомневаюсь, что она соизволила бы заговорить со мной. Она скончалась во сне незадолго до того, как он пошел на второй курс в Хогвартсе. Гермиона посмотрела на Друэллу на фотографиях, сверяя изображение с тем, с которым она общалась в Чарльз-Хаусе. — Я не могу представить, чтобы моя мать не разговаривала со мной. — Тихо пробормотала она, потому что действительно не могла сделать это. Гермиона считала себя достаточно удачливой, потому что у нее было двое любящих, поддерживающих родителей, которые поощряли все ее начинания в детстве. Они никогда по-настоящему не осуждали ничего из того, что она делала — за редкими исключениями. Единственный раз, когда ее мать была расстроена из-за нее (исключая инциденты, связанные с памятью), был, когда она вернулась со второго курса, после того как нашла волшебное средство для своих торчащих зубов. — Мне интересно, как устроены маггловские семьи. — Вслух спросила Нарцисса. Гермиона рассмеялась. — Я бы сказала, что не сильно отличается от большинства волшебных семей… Чистокровный этикет, конечно, исключение. Любая неловкость, оставшаяся после злоключения в Чарльз-Хаусе, рассеялась после импровизированного семейного исследования двух ведьм. Было странно смотреть на семью Нарциссы через ее глаза, каждый раз, когда это всплывало, Гермиона чувствовала небольшой шок, когда все ее ожидания насчет них рушились. Беллатриса не родилась сумасшедшей, Лебедь был добр к своим дочерям, Вальбурга умела улыбаться, Друэлла ненавидела свою младшую дочь. Тем не менее, ей было приятно узнать так много о семье Нарциссы и, косвенно, о самой женщине. Она подумала, что было бы неплохо отплатить тем же. — Идемте со мной. Они быстро добрались до личного кабинета Гермионы, несмотря на большое расстояние от Подземелий. Замок был темным и благословенно пустым, окутанным зловещей тишиной, от которой их шаги эхом разносились по залам. Нарцисса последовала за Гермионой, не говоря ни слова, только искорка любопытства мерцала в ее голубых глазах. Как только они добрались до кабинета, Гермиона тут же позвала эльфа, чтобы он принес им чай с печеньем, попросив Нарциссу сесть и устроиться поудобнее, пока она будет рыться в декоративном сундуке в поисках того, что ей нужно. Она стояла на коленях у сундука в течение добрых пяти минут, прежде чем Нарцисса спросила, почему она просто не вызвала то, что хотела. — Упс. Наверное, это делает маггл во мне. — Сказала Гермиона, краснея от шеи до корней волос, но с внутренним чувством гордости. Может быть, она не полностью теряла свою личность, в конце концов. Она вызвала свой детский альбом, и он вылетел, подлетая и опускаясь на ее ладони. Чай и печенье материализовались на боковом столике как раз в тот момент, когда она сама села. — Давайте посмотрим, как устроены маггловские семьи, хорошо? — Сказала она с робкой улыбкой, задаваясь вопросом, почему, по ее мнению, Нарцисса вообще может быть заинтересована. Возможно, это была ужасная идея. Ей не стоило волноваться, Нарцисса ответила на ее улыбку тем же. Блондинке даже не терпелось открыть альбом. — Ой! — воскликнула Нарцисса на первой странице. — Я забыла, что маггловские картинки не двигаются. Как невероятно странно. — Сказала она, касаясь кончиками пальцев снимка, на котором были запечатлены родители Гермионы — Кэтрин, беременная, — позирующие возле здания, где родилась Гермиона, Королевского лондонского госпиталя. — Твои родители? — Спросила Нарцисса, указывая на пару на фотографии. Сама Гермиона уже целую вечность не смотрела на эти изображения, она забыла, какими растрепанными были волосы ее матери. — Да. Кэтрин и Уильям Грейнджер, август 1979 года. — Август? — Я родилась в сентябре. — Сказала Гермиона. — Драко родился в октябре того же года. — Нарцисса задумалась. Гермиона вдруг подумала, что это ужасная идея. Нарцисса была замужем, и у нее был собственный ребенок на подходе, когда она родилась. Если бы у блондинки были хоть какие -то признаки чувств Гермионы к ней, она понятия не имела, но если Нарцисса когда-нибудь узнает об этом, конечно, это будет в высшей степени трудно преодолеть. — Вы в порядке? — Спросила Нарцисса. Гермиона поняла, что слишком сильно сжала края альбома. — Отлично! — Она пискнула, опуская глаза. Нарцисса перевернула страницу. — И я полагаю, это вы? — Ласково сказала она, указывая на сверток на груди Кэтрин Грейнджер в больничной палате. — Это маггловский эквивалент акушерки? — Спросила она, указывая на доктора, который был с ног до головы в перчатках и маске. Гермиона усмехнулась. — Вроде, как бы, что-то вроде. Она врач, который принимал роды. — Ах. — Нарцисса прищурилась, присматриваясь. — Какая странная кровать. — Гермиона сразу поняла, что имела в виду ведьма. — Это провода и трубки. Они следят за сердцебиением ребенка и мамы через этот аппарат, — указала она, — и я думаю, что это внутривенная капельница — она для лекарств и гидратации. Она сразу поняла, что ей нужно быть немного более конкретной, Нарцисса посмотрела на нее, как будто она говорила на мермише. — Внутривенное капельное. Там есть игла, прикрепленная к трубке, которая идет к этому мешку. Он вводит лекарство прямо в кровоток. — Она не знала, сможет ли она объяснить проще. — Мерлин. — сказала Нарцисса, немного позеленевшая, но в остальном впечатленная. — Это… Гениально. Гермиона оценила комментарий, хотя было ясно, что Нарцисса не совсем поняла. Это помогло Гермионе почувствовать себя немного спокойнее. Вскоре они пролистали младенчество и раннее детство Гермионы: ее первый зуб, первые шаги, первое слово. — Ах! — Воскликнула Гермиона, когда они натолкнулись на определенную картинку. Маленькая Гермиона сидела в своем высоком кресле и сердито смотрела в камеру. — Мой папа до сих пор говорит об этом дне: они впервые увидели, как я случайно творю магию! — Она с тоской посмотрела на картину, это была одна из ее любимых историй. — Я ненавидела брокколи, понимаете. Абсолютно ненавидела это — мама ужасно старалась заставить меня съесть это. Затем, однажды ночью, я устроила по этому поводу королевскую истерику. У меня просто не было желания есть это. Чем больше мама пыталась, тем больше я сопротивлялась, пока вдруг, пуф! Все брокколи в моей тарелке взлетели до потолка! Нарцисса от души рассмеялась. — Интересно, что магглы сделали бы с такой вещью. Даже с Волшебниками случайная магия часто застает нас врасплох. Драко заставил все мои книги слететь с моих книжных полок, когда я не уделяла ему должного внимания. Гермиона закатила глаза. — Похоже на Драко, — пошутила она. — Джеймс окрасил волосы Гарри в рыжий цвет — прямо как у Джинни. Нарцисса усмехнулась. Гермиона пожалела, что не увидела рыжеволосого Гарри воочию, это было намного смешнее, чем кто-либо мог себе представить. — Я думаю, что я была с Беллой в первый раз, когда я создала случайную магию, — сказала Нарцисса. — Она была со мной в саду Чарльз-Хауса. Моя мама только что сорвала белые розы и заменила их геранью, которую я почему-то очень не любила. По словам Беллы, я взглянула на эти герани, и они тут же завяли. — Мерлин. Вам действительно не нравилась герань, не так ли? Нарцисса бросила на нее понимающий взгляд. — Почти так же, как вам брокколи, Гермиона. Их прервал бой напольных часов, которые Гермиона хранила в своем кабинете. Каким-то образом они проговорили несколько часов с тех пор, как вернулись из Чарльз-Хауса — близилась полночь. Гермиона понятия не имела, как время пролетело так быстро. — О, Салазар. — Нарцисса раздраженно фыркнула. — Я забыла, я должна был связаться с Дромми миллион лет назад! — О нет! Мне жаль. Я совершенно потеряла счет времени. — Гермиона виновато выдохнула. Нарцисса отмахнулась от нее. — Это неважно, утром я свяжусь с ней через камин, хотя, вероятно, мне следует послать ей короткую записку с объяснением, — сказала она, вставая. — Мне очень понравилась наша беседа. Гермиона просияла, она могла сказать, что улыбка Нарциссы была искренней. — Как и мне. Еще раз извините за… Ну, за портрет. — Искренне сказала она, провожая Нарциссу. — Не беспокойтесь об этом. Я уже говорила вам раньше, что мне очень нравится ваша компания. — сказала Нарцисса. Она остановилась в нерешительности у двери. — А пока… Может быть, мы могли бы сделать это снова? Может быть, за чаем? Гермионе удалось сдержать удивление и удовлетворение. Она улыбнулась в ответ. — Я бы хотела.