На битвы других хранителей меня не позвали. Кто бы сомневался... Да и мне самому не хотелось бы смотреть на происходящий там мордобой. Или правильнее назвать это избиением младенцев? Впрочем, даже так, неизвестно откуда взявшееся у десятого поколения упорство исчезать никуда не спешило; в доме воцарился ещё больший хаос, и все пытались помочь своему боссу с тренировками, в чем особенно отличилась Бьянки, решившая организовать спортивную диету Тсуне и мальчишкам. Таким образом из самых лучших побуждений вся еда в доме была отравлена.
Нет, конечно, всё было не настолько ужасно, как могло было быть: некоторые даже не почувствовали смену блюд, а кто-то начал питаться на улице. В первой категории были обладатели пламени солнца и, по какой-то неизвестной причине, Нана. Госпожа Савада каким-то немыслимым образом умудрялась избегать отравления и даже хвалила девушку за старания, так что я уже начинаю подозревать, Саваду-сан в использовании солнечного атрибута. Впрочем, с её характером... Я бы не удивился такому исходу.
Сам я попал куда-то между второй и третьей категорией: дома я начал вспоминать рецепты простейших блюд, а в остальное время своим милым видом и грустным зелёным взором выпрашивал еду у одноклассниц и старшеклассников. И особенно часто доставалось от меня (но они не жаловались!) участникам кинокружка. Навсегда, ну или до выпуска, заполучив вместе с ролью в ужастике место в их сердцах я получил с их стороны достаточно много привилегий и возможностей, которыми, к сожалению, в полной мере воспользоваться не получилось бы при всём желании.
К счастью, жадностью я не отличался и подобная мелочь на фоне больших проблем испортить настроение мне не могла.
Такой стала моя жизнь. Но как выяснилось, одного кошмара было достаточно, чтобы разрушить хрупкое равновесие.
***
Среди дождя мы двигались куда-то вперёд, в скрытую за белой дымкой неизвестность. Неизвестно сколько мы уже шли, однако в какой-то момент я оказываюсь далеко позади, словно скованный смогом. Фигуры равнодушно двигались вперёд, даже не думая оглядываться.
Я хотел догнать их, встать рядом, но всё что мог делать — это замереть, чувствуя отчаяние....
***
Когда я проснулся, горьковатое послевкусие от кошмара ещё не успело исчезнуть. В комнате рядом со мной всё ещё мирно спал Фуута. Солнце за окном ещё не успело полностью проснуться и лишь немного приоткрыло свое всевидящее око, пытаясь разогнать ночные тени, но пока всё, что у него получалось, — это заставить небо покраснеть и покрасить несколько облаков в золото. Будто это могло что-то изменить.
Не способный больше заснуть, книжка сама оказалась у меня в руках, но мои мысли были настолько далеки, что даже я сам не мог понять, где они находились. Небо успело посветлеть, пока мои глаза бессмысленно скользили по ровным строчкам, не улавливая и сотой доли смысла, скрывающегося за словами. Наконец оставив безуспешные попытки, я захлопнул книгу.
Хах, так это были позабытые Наной в комнате рецепты? А я так надеялся на сказки. Не помню, когда нужно рассчитывать на счастливый конец.
Поднимаюсь с футона и начинаю спускаться вниз.
Время на часах медленно текло к пяти часам, стрелки двигались неохотно, будто пытаясь дать шанс спастись, передумать, сбежать. Сегодня настала моя очередь отправляться на Конфликт колец.
Сердце, вчера бившие набатом в ушах затихло, перестав воспринимать адреналин — угроза быть застреленным за отказ от участия оказалась страшнее вероятной смерти. Сквозь нахлынувшую апатию прорывались отголоски страха и безумного веселья. Выставить маленького ребенка перед убийцами, они ведь несерьёзно?
Будто кого-то волновала его жизнь. Даже на помощь от Бермуды рассчитывать не приходилось.
С треском плита под чайником загорелась, заставив вздрогнуть. Чайник передо мной исчез, заставив взметнувшуюся в защитном жесте руку скользнуть по всё ещё зажённому пламени конфорки. Огонь нежно лизнул пальцы, отпуская свою жертву.
— Ты в порядке, Ламбо-кун? — Рядом со мной появилось взволнованное лицо Наны. — Ты хотел заварить себе какао, да?
Слова о зелёном чае, оседают где-то внутри, не в силах сорваться с языка. Получается только слабо кивнуть, и этого хватает.
— Садись за стол, я сейчас приготовлю.
Стол кажется непривычно большим. Даже лучи, проникающие в окошко, растворяются в холодном свете, не нарушая повисшее в воздухе одиночество. Обычно за столом сидела компания Тсуны, и места было катастрофически мало, а когда не было ребят одного присутствия Реборна хватало, чтобы заполнить всё пространство.
Тихий стук вырвал из мыслей — передо мной оказалось теплое какао. Чашка отличалась от приготовленной. Какао охлаждали? В груди появилось долгожданное тепло, заставив задаться вопросом, почему я только сейчас ощутил холод. Если бы не чашка, согревающая ладони, я бы не смог осознать это.
Приторная сладость дарила тепло и спокойствие. Напиток кончился неожиданно быстро, как бы я не старался оттягивать этот момент. Стрелки часов добежали до полшестого. Сражение было назначено на семь вечера.
Встаю, услышав тихий оклик, и протягиваю опустевшую чашку. Было бы жаль её разбить.
— Не хочешь помочь мне с завтраком?
Чувствую, как улыбка расползается по лицу, другого ответа не понадобилось. Через мгновение я уже облачён в маленький фартук и взбиваю яица с молоком напротив Наны.
Чёткие аккуратные движения вызывают восхищение, мои же рванные держатся в шаге от провала: достижением является уже то, что масса не оказалась на столе или поле. Отвожу взгляд, безуспешно пытаясь повторить. Мои потуги вызывают тихий смех, колокольчиком разносящийся по спящему дому.
Когда я оставляю миску и поднимаю глаза, Савада-сан заканчивает сворачивать омлет в рулет и приступает к нарезке. Скольжение железа в чужих руках заставляет проснуться мурашки, когда мне ласково улыбаются:
— Ты такой молодец, всё хорошо перемешал! А теперь закончим готовить Омурайсу!
Нана была феей, покорившей кухонную утварь: рис, волшебным образом, появившийся в сковородке в воздухе смешивался с мясом и овощами, а яичные блинчики появлялись на тарелках один за другим. После чего женщина лёгким уместила движением начинку и поставила передо мной тарелку и соус.
— Ламбо-кун, ты сможешь украсить?
Неуверенно киваю, и аккуратно надавливаю. Всё, на что хватает меня на первом блинчике — следы кошачьих лап и кривая мордочка. Следующий украшен звёздами и луной... На последнем, сам того не замечая, вывожу могилу.
— Какая красота! Это же тортик верно? Но до праздников придется немного подождать... Эх... И не замечу как дети вырастут...
Стрелка останавливается на семи.
Сверху раздается шум, пыхтение и топот переплетается с приглашенными звуками выстрела, после чего сверху величественно спускается Великий киллер девятого поколения. За ним, в торопяк, но переодетый и умывшийся, скатился с лестницы Тсуна, запутавшись в ногах, в попытке обогнать киллера.
Увидев это, Нана отложила две порции в сторону — остальные обитатели не спешили просыпаться.
— Какие всё сегодня бодрые, так рано встали! — Нана была в хорошем настроении. — Но Ламбо-кун вас обогнал!
Одной фразы подразнивания хватило, чтобы новоприбывшие переместили взгляды на меня, вновь погружая меня в отчаяние. Ненавижу чувствовать бессилие.
— ...пока вы спали мы вместе успели приготовить завтрак.
Тсуна решил воспользоваться паузой, чтобы проскочить за стол и занять себе порцию — ему досталась с рисунком пиратской карты. Впрочем, прожила она не долго — Тсунаеши так спешил, что его омлет чуть не покинул тарелку, украшение такого издевательства не пережило.
Почувствовав подобие аппетита, притягиваю к себе свободную тарелку, чтобы отставить её и порадоваться тому, что успел перехватить несколько кусочков рулета до совместного завтрака.
— Готовка маман настолько идеальна, что её ничто не испортит, — Реборн отмер и, подойдя к столу, положил свой "игрушечный" пистолет на стол.
Внутренности свернулись в узел. От такой открытой угрозы появилась тошнота и съеденная еда запросилась наружу. Но это было чуть лучше, чем когда вчера, пистолет был приставлен к моему виску. В этот раз я всё ещё могу двигаться.
В чужом взгляде читалось превосходство. Разумеется, шансов на спасение не было с самого начала.
***
В комнате меня ждала базука, с запиской «Использовать только вовремя поединка».
Тяжесть металла больше не дарила тоже успокоение, что и раньше. Смогу ли я? Будет ли другой я достаточно сильным?
Обожённые пальцы крепко сжали тонкую цепочку.
Что ж, по крайней мере, я останусь жив.
