A Bluebird

      Вы помните своё детство? Время, когда всё кажется таким очевидным, простым, искренним… Время, когда ты не видишь кошмара, что разворачивается за закрытыми дверьми. Солнце светит высоко в небесах, и кажется, что оно светит только для тебя. Твоя семья, родители, твоя жизнь — всё это наполнено смыслом и любовью. Просто потому, что оно твоё и ничьё больше.       Драко отлично помнил своё детство, когда оно ещё таким ему казалось. Отец был ему примером для подражания, а мать казалась самой искренней женщиной на свете. Он помнит, как они ездили на пляж в Испании, навещали семью Забини в Италии, гуляли по прекрасным улочкам Аликанте и наслаждались приёмами во Франции. Для маленького мальчика столько перемен, впечатлений, разных мест — всё казалось настоящей сказкой. И даже несмотря на то, что это было естественной частью его жизни, Драко всегда находил то, чем стоит восхищаться. Только сейчас подобного рода встречи уже не вызывали прежнего восторга, не завораживали обилием красочных нарядов и разнообразием яств. Эта картина перестала производить впечатление волшебства, и в каждой дорогой детали он находил отпечаток крови, оставляющий после себя мерзкий металлический привкус. Нервно поправив ворот смокинга, Драко осушил залпом бокал с игристым, осматриваясь по сторонам. Очередной приём в гостинице, которой управляла его семья, обязывал его присутствовать здесь. И он чувствовал себя узником этого здания, зала приёма и этого чёртова костюма, что стягивал его горло чёрной бабочкой.       Оркестр играл очередную композицию, люди тихо разговаривали между собой, налаживая новые связи для своего бизнеса. Их лица сменяли друг друга, когда каждый второй считал себя обязанным поговорить о делах с наследником корпорации семьи Малфой, стараясь замолвить словечко на будущее. Драко тошнило от обилия лести и мнимого подкупа, так как он мог знать, что половина этих людей так же не гнушается и обратной стороны их бизнеса, прислуживая развитию тех кровавых связей, что своей паутиной покрыли половину Европы. — Драко, не усердствуй так, — тихий и ласковый голос матери отвлёк его от попытки осушить до дна очередной бокал вина, в надежде, что пьяная дымка скроет от его внутреннего взора тот мрачный образ, обрисовавший всё его окружение. Изящная рука мягко, но настойчиво, отвела бокал от его рта и забрала. Малфой слабо скривился, не скрывая от матери своего недовольства. — Долго мне тут ещё торчать? — Прошёл всего час с начала приёма, задержись ещё хотя бы на один. У твоего отца и без этого уже началась мания преследования, он постоянно таскает с собой удвоенную охрану и перестал выпускать меня из дома. Порадуй свою мать своим присутствием хотя бы здесь. Ты уже пропустил два ужина на выходных, — с лёгким упрёком напомнила женщина, заставив сына ощутить укол вины.       С момента, как Драко начал подозревать неладное, он прекратил свои поездки в родной дом, а мания преследования развивалась не только у его отца, но и у него самого. Хотя говорить Нарциссе о преследовавшем его мерседесе Малфой не собирался, он сам стал ощущать — что-то происходит, и втягивать мать в это ещё сильнее было бы слишком жестоко, она и без этих проблем живёт под одной крышей с монстром. — Потанцуй со мной.       Видя эту нежную и искреннюю улыбку, Драко сдался, позволяя матери взять себя под руку, и вышел с ней на танцпол, сразу закружив в танце. Она была в его руках такой хрупкой и едва ощутимой. Нарцисса Малфой всегда поражала людей своей привлекательностью и изяществом — истинная аристократка, словно сошедшая со страниц журналов о королевских особах, эта женщина с высоко поднятой головой несла на своих плечах все невзгоды и тяготы, не позволяя увидеть кому-либо свою боль, страх и отчаяние. Но сейчас Драко чувствовал, насколько его мать была слаба. Обычная женщина, слабая и хрупкая, была вынуждена бороться с тем, против чего не каждый мужчина выстоял бы. И он чувствовал свою обязанность защитить.       Люди мелькают перед глазами, а музыка кружит вокруг, словно образуя купол. И боль под рёбрами, что сводит его с ума уже не первый день, становится на мгновение легче. Лицо Нарциссы наконец-то выражает покой и счастье — это становится лучшим лекарством. Женщина просто рада возможности прижаться к сыну, ощутить, каким он вырос мужчиной, сколько силы в его теле и ясного разума в глазах. Она видит, что её ребёнка что-то тревожит, ощущает своей кожей, но боится спрашивать лишний раз, потому что даже у стен есть уши. Но упустить возможность, когда они остаются отделены от людей, она просто не может: — Драко, Том Реддл болен, — фраза растворяется, словно впитываясь в паркет под ногами. — Что?       Слова матери, неожиданно брошенные в унисон звону скрипок, заставили Драко сбиться с заученного ритма танца, но Нарцисса умело поддержала его, не дав сыну оступиться, слегка оттянув на себя. Драко в ужасе уставился на мать. Что она сейчас сказала? — Я слышала часть разговора. Никто не должен знать, что мы в курсе, но Реддл болен. И по прогнозам нет ничего хорошего. Империю будут резать на кусочки, и каждый захочет урвать себе побольше. И сам понимаешь, что положение дел будет только усугубляться. На этом фоне у Люциуса паранойя, пока что я стараюсь сдерживать его, чтобы это не распространилось на тебя. Но я не знаю, насколько меня ещё хватит, чтобы отвлекать его, — хватка тонких пальцев на его плече становится сильнее, он почти ощущает, как Нарцисса впивается в его сустав до скрипа сухожилий с такой силой, что хочется поморщиться. Нарцисса только продолжает с надрывом говорить. — Драко, тебе надо что-то сделать. Ты можешь убежать в Америку, у меня есть скрытый счёт… — Я не оставлю тебя! — в голове Драко произошёл целый переворот в одно мгновенье, словно атомная война, оставляющая после себя руины. — И не подумаю бежать!       Упрямство легко читается на его лице, оно смешивается с теми эмоциями, которые накрывают парня с головой, словно цунами, обрушившееся на голову и жаждущее оставить его погребённым на дне океана. Он чувствует, как эта волна с напором проникает в него, бьёт по ушам до гула и свиста, до тьмы в глазах и жжения в лёгких. Кислород с огромной скоростью перегорает внутри, заставляя артерии судорожно сжиматься в поисках небольшой дозы. И это жжение завладевает всем телом. Боль в светлых глазах женщины стала виднеться сильнее, когда она замечает, что произнесённые слова делают с её ребёнком. Её Драко — такой очаровательный ребёнок, всегда им был. И ей так больно говорить ему всё это, но они были обречены, и если у неё не было шанса, то она могла спасти хотя бы своего сына. Драко придвинул мать ближе, словно ощущая её мысли, нежно целуя её руку. Он ощущал её ужас, страх, что дробил рёбра изнутри, сейчас он и сам чувствовал то же самое. На уровне запаха и вкуса, осевшего на языке, он воспринимал то, что считывал на глубине глаз своей матери. Точно вязкая жижа, стекающая по глотке в самое нутро, ядом отравляя вены. Нарцисса была на грани, но скрывала это так же умело, как это мог делать сам Драко. Видимо, это качество он унаследовал от матери. Тонкие губы слабо задрожали: — Драко… — Нет, мама! Я не какой-то там трус, чтобы бежать. Я тебя не оставлю. — Дело не в трусости, милый. Я не хочу, чтобы ты расплачивался за грехи твоих родителей. Ты достоин лучшего мира, чем тот, в который мы тебя втянули.       Драко с трудом сглотнул, насильно проталкивая ком в глотке, будто то был острый шип, что раздирал горло до крови и отравлял его тем самым ядом, разносящим смерть по жилам. — Но, мама, ты тоже в это втянута не по своей воле… И… — его голос надломился, когда он заметил в отдалении Беллатрису, которая и стала причиной появления Нарциссы в мире Люциуса Малфоя.       Драко прекрасно знал историю знакомства своих родителей. Они тогда были ещё студентами, Люциус был преемником Реддла во всех делах, а Беллатриса, одержимая прислужница и любовница, что слушала каждое слово начальника и была готова идти до самого конца. Младшая сестра лучшей подопечной в качестве послушной жены для преемника — разве это не идеальное решение? Нарцисса никогда бы не пошла против дела, потому что её сестра была частью этого мира. Привязанная к Люциусу обязательством и страхом за родную сестру, эта женщина наступала себе на глотку из раза в раз, когда ей приходилось отворачиваться, чтобы не видеть того момента, как у кого-то отнимают жизнь. Отводить взгляд стало для неё привычкой, защищающей рассудок от сумасшествия. И пусть для всего мира Беллатриса Блэк была мертва уже почти двадцать лет, её сестра не могла доложить на картель и освободиться от его лап. Нарцисса смиренно пошла под венец с человеком, которого едва ли знала, и согласилась на рождение сына… Нарцисса Малфой — главная мученица, ставшая пленницей в золотых хоромах.       Проследив сейчас за взглядом сына, женщина слабо задрожала в его руках, встречаясь взглядом с женщиной, которая была её единственным родным человеком почти с самого рождения. Они рано лишились родителей, и именно Белла заботилась в своё время о младшей сестре. Нарцисса чувствовала себя обязанной и не могла отказаться от неё, даже когда Белла связалась не с теми людьми. Даже когда… когда она заставила её стать женой тому, кто умывался в крови невинных с таким наслаждением. Нарцисса вспоминает те дни со страхом. Ей потребовалось несколько лет, чтобы привыкнуть к Люциусу. Но, конечно, самым лучшим лекарством стал для неё именно Драко. В заботе о сыне женщина смогла отвлечься от кошмара, что раскрыл ей новый мир. С той поры много времени утекло, и она уже давно перестала узнавать свою родную сестру. Нездоровая любовь сожгла разум Беллы изнутри, отравляя её разум и уничтожая всё человеческое, что когда-то было в ней было. Нарцисса любила сестру, но сейчас была готова признать, что остаток настоящей Беллатрисы медленно умирал вместе с Томом Реддлом. Женщина уверенно направилась в их сторону. — Драко, иди поговори с мистером Лэнгдоном о предстоящем банкете в честь его дня рождения, — сразу забормотала Нарцисса, видя, как сумасшедшая сестра становилась всё ближе. Чем старше становился Драко, тем хуже он переносил общество своей тётки.       Малфой сразу понял причину, почему его хотят спровадить, и только упрямо мотнул головой, всем своим видом демонстрируя решительность. — Драко… — Драко! Дорогой племянничек. И ты здесь? — нараспев протянула Беллатриса, оказываясь по другую сторону от блондина и ловко оплела его руку. Наманикюренный палец мягко провел вдоль его носа и игриво щёлкнул по кончику. Сегодня тётушка явно была в более благосклонном расположении духа, чем обычно. Ну либо она делала вид. — И Вам, здравствуйте, мисс Лестрейндж. — Брось. Ты всегда звал меня тётей Беллой, что же изменилось теперь? — Я вырос и прозрел? — саркастично заметил он, что вызвало только приступ смеха у женщины. Драко почувствовал, как цепкие пальцы матери сжали его руку сильнее, призывая остановиться. — Белла. Не ожидала тебя здесь увидеть. Ты никогда не жаловала эту часть бизнеса и относилась к ней несерьёзно.       Беллатриса осмотрела свою младшую сестру с ног до головы: сдержана и спокойна — как всегда. Женщина безразлично пожала плечами и ловко перехватила официанта, что проходил мимо с закусками, забирая себе целую тарелку. Первая порция канапе исчезала с аппетитом. — Я всё ещё это не люблю. Но у вас всегда отменные закуски. К тому же, — женщина заискивающе огляделась, убеждаясь, что их никто не слышит, и наклонилась ближе к сестре, в её глазах танцевал вальс настоящий дьявол. — К тому же Господин сказал мне, что он полностью одобряет кандидатуру Драко на будущее правление. Представляешь? Твой мальчик в его глазах — лучший вариант! Это ли не радость?!       Драко почувствовал, как холодный пот выступает на лбу от этой идеи. Он так старательно шёл против всего, не уступал требованиям отца и отвоёвывал своё право на свободу, а по итогу получил одобрение самого главного в картеле? Они издеваются? По лицу матери было видно, что она ничуть не в меньшем замешательстве, чем он сам. Беллатриса же светилась от счастья, чуть ли не подпрыгивая на месте от радости. — Он хотел бы встретиться с ним на днях и приглашает в своё поместье. Драко, своим упрямым подходом ты смог доказать, что будешь идеальным руководителем. Мы так гордимся тобой! — Нет!.. — в ужасе отступив назад, Драко замотал головой. Желание испариться просто пробивало до дрожи, ломая каждую косточку в теле. — Нет, нет. Это чушь собачья. Я не собираюсь ехать к нему. Я не буду частью вашего дерьма! Тоните в нём сами!       Взгляд сумасшедшей сразу похолодел, словно бы что-то умерло внутри неё самой. А, может, так погибали остатки её гнилой души? Но женщина так быстро оказалась рядом с ним, что Драко не успел и пальцем пошевелить, ощутив острое лезвие даже через ткань рубашки, ровно там, где бьётся его сердце. — Захлопни свою пасть, наглый мальчишка! Господин оказывает тебе великую честь, приглашая к себе. Ты не посмеешь отказаться, — прошипела она, прожигая племянника взглядом. Рядом маячила Нарцисса, пытающаяся изо всех сил скрыть от посторонних глаз эту стычку и параллельно оттащить сестру от сына. Белла давно потеряла свой разум. — И не подумаю, тётя Белла, — почти выплюнул он, смотря на женщину сверху вниз, и, только сейчас в полной мере понимая, что давно её перерос. Только вот в таланте убийства этой дамочке не было равных. — Убьёте меня за отказ? Вперёд! Я лучше сдохну, чем ввяжусь в ваши грязные дела. Мне они на хер не сдались!       Беллатриса смотрела прямо в его глаза и постепенно огоньки безумия снова зажглись на дне тех чёрных дыр, что именовали глазами, перерастая в истерический смех. Малфой с удивлением ощутил, как женщина похлопала его по щеке. — Он предупреждал, что ты скажешь именно это. Вот же! Господин воистину настоящий гений! Ладно, пусть сейчас будет по-твоему, потому что он также сказал, что ты сам придёшь к нему, когда настанет время. Это неизбежно, малыш Драко, ты уже часть этого мира. Тебе не отвертетьсяяя, — пропела она, резко отвернувшись и стремительно покидая зал.       Малфой резко выдохнул, чувствуя, как его сердце болезненно сжалось, пытаясь работать ещё быстрее. Эти слова показались ему клеймом, что секунду назад выжгли у него на груди, приводя в ужас, так как именно это было тем, что он так боялся услышать и принять. — Драко, это лишь слова. Она тебя запугивает, — Нарцисса снова оказалась рядом, ощущая мучительное смятение своего сына. — Нет, — освободив свой локоть от рук матери, парень мгновенно поник, пряча взгляд за отросшей челкой. — Она права. Я часть этого мира. Мне не отвертеться, — его кадык нервно дёрнулся, когда Малфой сглотнул то отчаяние, ставшее поперёк глотки. Но решительный взгляд стал неожиданным продолжением. — Значит, пора бороться. — Драко, что ты задумал?! Драко!       Нарцисса мечтала его остановить, но сын был куда более ловким и натренированным и уже успел раствориться в толпе гостей. Материнское сердце заныло, предчувствуя страшное. Даже будучи пленницей этого мира, она была благодарна Люциусу за такого ребёнка. Драко стал её главной отдушиной и спасением. Но предчувствовать, что этот мир готов отнять его у неё, было слишком больно. Тихая агония сжигала душу изнутри, когда она всё же выбралась на улицу, но успела заметить лишь, как огни Феррари мелькнули в ночи. Драко уехал. И ей совершенно не хотелось принимать его решимость бороться.       Сорвав бабочку с шеи с особой злостью, Малфой швырнул её на соседнее сидение и вцепился в руль до побелевших костяшек. Стойкая и нерушимая картина мира в голове начала трещать, рассыпаясь в прах. Что это было? Жадно делая вдохи, он старался взять себя в руки, но сейчас это не получалось от слова совсем. Потому что кошмар, его личный ужас, был уже настолько близок, что Драко ощущал его леденящее душу дыхание у себя на затылке. Быть преемником Реддла во всём бизнесе? И из-за чего? Из-за его характера? Это было сумасшествием со стороны старика — принять такое решение. Если он рассчитывает, что Драко изменит своё решение, то он глубоко ошибается! Он готов пойти на всё, чтобы потопить этот корабль, что так любовно лелеют все остальные члены его семьи. Огонь зажёгся в венах и поднялся к глазам, заставляя зажмуриться.       Резко остановив автомобиль, Малфой шумно выдохнул, уткнувшись лбом в руль. Руки дрожали от того всплеска эмоций, что рвались наружу, и требовалось приложить нечеловеческие усилия, чтобы весь этот всплеск так и остался внутри. Воздух покинул лёгкие с тихим воем, когда парень медленно отклонился назад, откидывая спинку. Ему надо остыть, вернуть ту ясность разума, что он привык ощущать. Драко закрыл лицо руками и стал медленно считать до десяти. Уже на девятке сердце перестало ломать рёбра, а пальцы — сводить от желания сломать чьи-то кости. Ему становилось лучше. — Почему я? — хрипло прошептал он, смотря в потолок кабины, а повернув голову на звуки проходящей мимо толпы молодых людей, он с завистью проследил за этой небольшой группой.       Они были счастливы. Их проблемы — простые мелочи: сплетни, ревность, нехватка средств на полюбившуюся гитару, отказ девушки, а может быть предательство друга, который её увёл. Драко хотел, чтобы у него всё было так же. Чтобы он не ощущал каждый раз сгустки крови на своих пальцах, погружая их в воду. Взгляд зацепился за кусок материи, торчащий из кармана на спинке пассажирского сидения. И на мгновение Драко задумался о том, кто бы мог это запихнуть в его машину, а потом вспомнил, что сделал это сам. Тот самый шарф, которым он когда-то укрыл Грейнджер, а та потом таскала его с собой, как собственность. Он не мог его оставить ей. Не из-за жадности, скорее просто потому, что это был его шарф. Драко потянулся к вещи, медленно доставая его всё ещё подрагивающими пальцами. Мягкая ткань легко смялась под его напором и скользнула наружу. И что он хотел с этим сделать? Снова вспомнилась Грейнджер на днях, когда он отвозил её в кампус от Блейза и её оголённая шея. Может, ему не стоило забирать шарф? Искала ли она его? Вопросов ему она точно не задавала. Драко не знал, что им двигало в тот момент, когда он поднёс кашемир ближе к лицу и сделал небольшой вдох. Шарф всё ещё хранил запах его парфюма, но теперь ещё ряд лёгких и нежных нот легли сверху терпкого древесного аромата. Словно россыпь утончённых и невинных цветов, покрывшая грубую кору, нотки аромата расцветали новыми яркими деталями, создавая новый узор. Это заставило его улыбнуться, поскольку удивительно подходящее сочетание поражало воображение. Грейнджер… Она может оказаться втянута в игру в неподходящее время.       Резко сев, парень осмотрелся, осознавая для себя то, что так просилось наружу в последние минуты. Те преследователи, они могли быть как-то связаны с тем, что именно его хотят сделать преемником всего! И они видели Грейнджер… Драко снова осмотрел улицу, словно успокаивая себя и убеждая в том, что слежки сейчас нет, и это лишь паранойя отца сейчас находит своё отражение. Грейнджер надо вывести из игры и как можно быстрее. Это решение будет самым правильным для него.

***

      Тянущая боль в шее напомнила о том, что возвращаться домой стоит пораньше. Гермиона недовольно нахмурилась, стараясь размять затёкшие позвонки, и буквально услышала, как те хрустят, стоит ей лишь слегка повернуть голову в сторону. Сегодняшний день был просто бесконечным, впервые она не погружалась в учебный процесс с головой, как это происходило с ней обычно, а постоянно отвлекалась на то, что ей предстоит сделать. Малфой по-прежнему делал вид, что они никак не общаются, и скорее всего это было правильно, хотя его неожиданное отсутствие на последних двух парах создавало напряжение. И Грейнджер понятия не имела, что её так взволновало больше: что она не знала, куда исчез этот болван, или что переживала о возможности его обмана? Итог был один: она нервничала и от этого допускала только больше ошибок, что не ускользало от острого взгляда подруги. Скрыться от лишнего допроса как всегда помогала библиотека, и сейчас девушка сидела в читальном зале, терпеливо вчитываясь в методички по общемировой истории и стараясь для себя выстроить временную линию событий с X по XV век в странах Европы. Занятие то ещё. Остановившись на событиях Слейсского морского сражения между английским и французским флотами, Гермиона захлопнула учебник и откинулась на спинку, бросив взгляд уставших глаз на настенные часы. Время близилось к одиннадцати, и это заставило её сразу взбодриться. Библиотека должна была скоро закрыться, а идти по тёмным дворам в одиночку ей как-то не хотелось. Собрав в кулак остатки сил, девушка быстро стала собирать взятые книги и разносить их по местам. Столкновение, что произошло с ней за одним из стеллажей невозможно было предсказать, но итог был ожидаем. И уже две стопки книг с шелестом разлетелись по полу. — Ох, чёрт! Прости. Я тебя не заметил, — тихий голос с грубым акцентом было так непривычно слышать, что Грейнджер даже замерла, забыв на мгновение о разбросанных книгах.       Парень, с которым ей довелось столкнуться, был ей незнаком, и вряд ли она видела его когда-либо, потому что такой экземпляр она бы точно заметила. Высокий, в меру спортивный, он был наделён грубоватой внешностью, нездоровым цветом лица и очень выразительными густыми и тёмными бровями. Незнакомец наклонился и быстро распределил книги, Гермиона же заметила, что его стопка была значительно больше. — Ты меня тоже прости. За такой стопкой тебе меня точно было не заметить, — слабо улыбнулась девушка, присев рядом, стараясь забрать своё «богатство». — Давай я помогу?       Грейнджер оглянулась на голос, удивляясь ещё сильнее тому, что глаза парня были просто непроглядно чёрными, и в полумраке, что пролегал между книжными полками, он смотрелся ещё более призрачно, чем мог бы. — Эм… У тебя своих книг много. Я справлюсь, — отчего-то лёгкое смущение сковало тело. — Я уже на месте, все книги хранятся на этих полках. Подожди совсем немного.       Гермиона послушно осталась на месте, наблюдая, как незнакомец быстро раскладывает книги по местам, а потом забирает и её крошечную стопку методичек, удобнее перекидывая рюкзак на плече. По его внешнему виду, парень производил впечатление несколько неуклюжего из-за своих приметных габаритов, но, судя по тому, как он ловко управлялся со всем, его широкие плечи и выступающие мышцы совершенно ему не мешали. И даже лёгкая косолапость лишь придавала ему какой-то грозности. — Кстати, меня зовут Виктор. Виктор Крам, — видя изучающий взгляд, он едва заметно улыбнулся и протянул руку для приветствия. Гермиона с удивлением обнаружила, что рукопожатие нового знакомого было мягким и нежным, словно бы он осторожничал в своём прикосновении, а её ладонь просто утонула в его пальцах. — Гермиона Грейнджер, — кивнула девушка, как бы благодаря за такую осторожность, проявленную в её адрес. — Учишься на первом курсе? В прошлом году тебя здесь не видел, — когда они медленно двинулись в направлении полок с историческими книгами, Крам неторопливо шёл рядом, сохраняя допустимую дистанцию.       Гермиона всё прислушивалась к его речи и пыталась понять, что в его акценте кажется ей таким знакомым и странным одновременно. — Да. С этого года учусь на кафедре юриспруденции. Но вот тебя раньше не видела, а я почти каждый вечер тут. — Я уже в магистратуре. Мы больше времени проводим на рабочей практике. Я с кафедры политики и международных отношений, кстати. — Ооо… ясно.       Чувство неловкости стало ощущаться сильнее. Осознание того, что этот парень мог быть старше минимум на четыре года, а то и того больше, заставило Гермиону ощутить себя просто ребёнком на его фоне. Девушка неловко прокашлялась, даже не зная, о чём ещё можно было говорить. — Что? — Виктор усмехнулся, так легко и по-доброму, замечая состояние спутницы, что девушка только смущённо улыбнулась и замотала головой: — Нет, я… просто не думала, что ты настолько старше и… твой акцент. Мне просто интересно. — Ах, это? — Виктор понимающе кивнул. — Я не англичанин, приехал из Болгарии. И вот как-то немного задержался.       Они остановились у нужного шкафа и Виктор стал раскладывать книги так, словно давно знал, где и что должно было лежать. В целом это было неудивительно, учитывая то, что он был уже магистром, а значит, при хорошем отношении к учёбе, он проводил в этой библиотеке ничуть не меньше времени, чем сама Грейнджер. — Болгария? — девушка не скрывала своего удивления. Конечно, в детстве ей доводилось путешествовать с родителями, но то были страны не настолько отдалённые от родной Британии: Франция, Германия, Испания — из-за которой девушка и полюбила этот экспрессивный язык, наполненный настоящим характером и чувствами. Но сейчас Гермиона поняла, что никогда не задумывалась о других странах, людях, взглядах… Она добровольно ограничивала себя в этой информации. — А где именно?       На лице парня отразилось удивление: — София. Это столица у самого подножия горы Витоша. — Никогда не была в Болгарии. Даже… не думала.       Виктор понимающе хмыкнул: — Это неудивительно. С Запада мало кто там бывает. Но, если тебе интересно, могу посоветовать пару интересных мест.       Гермиона тихо засмеялась, когда они уже выходили из здания. Удивительное чувство закралось внутрь, потому что время странным образом потеряло свой счёт, и она даже сама не заметила, как они оказались во дворе кампуса. Это не было чем-то иным, не было симпатией или романтическим влечением, но что-то интересное и нестандартное в этом странном общении было привлекательным для неё. Неожиданным образом они заговорили обо всём: об университете, профессорах, интересах и причинах выбора своих направлений — общаться с Виктором оказалось легко, хотя он и не был щедрым на подробности или красочные эпитеты. Они остановились уже недалеко от корпуса общежития, где жила Гермиона, когда непрерывный разговор впервые затих. — Я здесь живу. Было приятно познакомиться, Виктор, — девушка кротко улыбнулась, когда парень протянул ей обратно сумку, которую уговорил отдать ещё при выходе из библиотеки. Это было приятно. — Взаимно, Гермиона. Ты отличный собеседник. И очень интересная девушка. Буду рад, если ты позволишь видеть тебя. Иногда.       Грейнджер снова ощутила лёгкую неловкость, как и в библиотеке ранее. Что было тому причиной? Болгарин не производил впечатления заинтересованного в ней парня, но его слова… Гермиона задумалась, сейчас было столько проблем, а ещё этот Малфой с его постоянными перепадами настроения. Но разве она обязана из-за этого лишать себя приятного общения? Вот уж хренушки! Через неделю любые контакты с Малфоем подойдут к концу, а значит, она вольна будет делать всё, что посчитает нужным! — Виктор, я… на этой неделе не смогу, — парень сразу нахмурился, понимающе кивнув, но Гермиона не позволила ему отступить, мягко поймав его за локоть. — Но через неделю буду только рада новой встрече. Мне тоже было приятно познакомиться. Я пойду. Удачи с экзаменами.       Помахав на прощание, Гермиона быстрым шагом направилась к корпусу своего общежития, испытывая ранее неведомые чувства. Внутри всё бурлило от восторга и мысли, что кому-то она не показалась зубрилой и просто ботаничкой! Неужели! Неужели проблема не в ней?