A Bluebird

      Том сидел на своей кровати, наблюдая, как юная медсестра подсоединяет капельницу к катетеру, осторожно вводя иглу уверенными движениями. Мужчина проследил за этими отработанными до автоматизма действиями, переводя внимательный взгляд на девушку. Новенькая. Её Реддл ещё не видел. — Что это за препарат? — ловко перехватив тонкую кисть, Том не позволил девушке отстраниться.       Нельзя доверять никому. Реддл не понаслышке знал, что верность среди людей — не самое распространённое явление. Нередко люди лишь играют в демонстрацию благих намерений и альтруизм, имитируют преданность и дружбу, пока не грянет гром. Едва штиль закончится и на пороге засвистит штормовой ветер, в спину полетят ножи и прочие колюще-режущие предметы, оказавшиеся под рукой. Представителям рода человеческого свойственно заботиться исключительно о своей шкуре и изображать определённые иллюзии, пока им это выгодно. Готовых рискнуть всем и поставить на кон собственную жизнь ради достижения цели более масштабной, нежели удовлетворение своих потребностей — единицы.       Медсестра вздрогнула, покрываясь колючими мурашками, стоило исхудавшим, но всё ещё крепким, пальцам сомкнуться на её запястье, и два больших глаза с испугом уставились на Реддла. В этот раз настала его очередь ощущать эти иголки по всему телу. Том сглотнул, проталкивая образовавшийся ком в горле. Эти глаза… Такие холодные, серые, похожие на лёд. Словно отголосок далёкого прошлого, которое он уже начал забывать, но сейчас эхо давно померкнувшего воспоминания жидкой ртутью побежало по венам вместе с лекарством. Кровь заново наполнилась теплом. Образы счастливой жизни, которая имела смысл в чём-то другом, а не в империи, ворвались в мозг, отправляя электрический разряд в сердце. Так странно. Глаза этой девочки, так напоминающие его брата, исчезнувшего много лет назад, озадачили мужчину не на шутку, пробуждая из спячки проклятый орган и заставляя тот вспомнить об атрофировавшейся функции — испытывать чувства. — То же лекарство, что и обычно, сэр, — дрожащий и тихий голос вернул сознание Тома в реальность, когда перед его лицом появилась коробка с ампулой. Действительно, всё тот же препарат.       Ощутив, как девушка пытается высвободить руку из его хватки, мужчина тут же стушевался, разжимая пальцы. Слабый красноватый след остался на светлой коже, заставляя совесть Реддла возмутиться. Он переборщил с силой, и теперь синяк будет напоминать этой медсестре ещё около недели об этом странном моменте. Несомненно, Том терял свою форму с каждым днём всё больше, и замена требовалась как можно быстрее, чтобы довести дело до конца. — П-простите. Я… Вы можете идти, — Реддл понял, что впервые за последние несколько лет его голос не прозвучал ровно и уверенно, и заикнулся.       Утопая в глубоком мягком кресле, Беллатриса листала какую-то папку с самым задумчивым видом, но сейчас заинтересованно изогнула бровь, наблюдая за моментом, когда маска Реддла слетела с лица. Это было чем-то новым и совершенно несвойственным для владельца мафиозной корпорации, оплетающей своей паутиной половину стран Европейского союза. Том потратил жизнь, находя и подминая под себя группировки, имевшие определённое влияние и потенциал. Ушло немало лет на это объединение, и вот, к концу своей жизни, он преуспел настолько, что необходимости в путешествиях уже не было. Том мог запросто контролировать всё, находясь в своей комнате, за исключением болезни, вносящей свои коррективы.       Реддл качнул головой и прикрыл глаза, слыша, как торопливо медсестра собирает свой инструментарий и покидает комнату. Ему не хотелось отвечать на тот молчаливый вопрос, что отражался в глазах Лестрейндж. — Она тебе понравилась? — голос Беллатрисы был хриплым после приключения накануне.       Это вечернее шоу было поистине прекрасным. Драко не разочаровал его ни на йоту! Провокация прошла куда более удачно, чем ожидалось. Безусловно, ни одна из озвученных угроз не была настоящей. Том никогда бы не стал затевать такую тривиальную и скучную игру, наподобие того спектакля, что показал этому ребёнку. В том, что Драко ещё оставался ребёнком, которому в руки попала взрослая игрушка, также не было сомнений. Но в Малфое-младшем был потенциал. Незаурядный и удивительный! Реддл мог разглядеть в Драко тот резерв возможностей, которого не видел ни в ком со дня смерти своего младшего брата. Эти упорство, сила и верность самому себе поражали Реддла до глубины души и напоминали о человеке, ради которого он жил всё это время. Ради памяти о нём он продолжал существовать и делал каждый шаг. — Эдвин… — у Тома хватило сил, только чтобы выдохнуть имя.       Беллатриса отложила папку и нахмурилась сильнее. Их с Томом история не была похожа ни на одну из тех, что ей довелось прочесть в романах ещё будучи подростком, она была наполнена кровью, болью и отчаянием. Ведь встретились они в то время, когда каждый был сломлен по-своему. Лестрейндж бесшумно встала и приблизилась к постели, с опаской располагаясь рядом с мужчиной. Всю жизнь она провела рядом с ним. Они работали вместе, убивали, проводили вместе ночи, но ни разу за всё это время Том так и не подпустил её к себе слишком близко. Реддл всегда держался на расстоянии вытянутой руки, имея возможность прикоснуться, но не давая ощутить своего тепла. И только в редкие моменты Беллатрисе удавалось заметить, что под личиной умного и хладнокровного авторитета скрывается ещё одна часть личности, способная чувствовать и проявлять эмоции.       Холодная испарина выступила на лбу, намочив край косынки, прикрывающей лысую голову. Так Том не чувствовал холода во время терапии. Беллой овладели трепет и страх. Она боялась потерять его, будто бы он мог раствориться в воздухе прямо сейчас, как незамысловатый мираж. И это означало бы только одно: вся её жизнь была туманом, ложью, нарисованной её слишком богатым воображением. Дрожащие пальцы потянулись к коже, что приобрела тусклый серый оттенок. Лестрейндж мысленно проклинала Крауча, который не торопился предоставлять результаты исследования своего чёртового лекарства. Оправдывая всё необходимыми тестами, этот изворотливый ящер отодвигал сроки и избегал обвинений в свою сторону, наслаждаясь обретённой свободой. Белла ощущала себя на коротком поводке у треклятого мэровского сынка, но сделать очередной шаг не торопилась. Сначала она должна убедиться, что Крауч сможет помочь Тому, а потом уже выполнит свою часть сделки. Она никогда не нарушает данного слова. — Зачем ты вспоминаешь своего брата?       Том шумно вздохнул, подавившись глотком воздуха, и тут же закашлялся. Кровь выступила на иссохших губах, но из-за действия лекарства у него уже не было сил даже поднять руку. Беллатриса потянулась и стёрла следы пальцами, не боясь замараться в его крови, это не было чем-то страшным. Ощущение этой жидкости на коже было привычным. Женщина посмотрела на свои подрагивающие пальцы, что сверкали бликами, отражая скудный свет торшера у кровати: серебро и кроваво-красный красочно переплетались на её пальцах, образуя уникальные узоры, что передавали весь смысл её жизни. Этот липкий страх, отчаяние и боль, что возрождались в груди, стоило увидеть Тома таким, были давно знакомы. Это воспоминание оставалось настолько ярким, словно это случилось с ней вчера, а не двадцать с лишним лет назад. Женщина глубоко вдохнула, втягивая носом солёный аромат с привкусом смерти, и прикрыла глаза, погружаясь в глубины своей памяти.       Кровь струилась и стекала по коже, точно вода, стремительно собираясь в тёмные лужи на полу. Беллатриса не могла остановиться, вонзая нож снова и снова, ещё раз и ещё в уже бездыханное тело. Шипы, вонзающиеся в сердце, будто находили выход наружу: удар за ударом — капли слёз за каплями крови. Боль, копившаяся годами, словно ожила и обрела плоть. И сейчас Белле казалось, что она сможет вытащить эту черноту из себя и уничтожить её собственными руками. Снова удар — рука замерла и вмиг ослабла, соскользнув с рукояти ножа. Девушка опустилась с коленей, присев себе на пятки, и, кажется, только сейчас наконец-то вздохнула. Взгляд остановился на крови. Она была повсюду: на трупе, на полу, затекая под колени, на руках. Беллатриса смотрела как завороженная. Это было таким настоящим… и таким нереальным одновременно. Было похоже на сон. А в голове ни одной мысли, так тихо, что звенит в ушах. Удивительное ощущение пустоты и лёгкости, словно из груди вырвали раскалённые прутья, что прежде оплетали собой сердце, обжигая его и не переставая душить.       Дорожка крови привела взгляд Беллатрисы к небольшому предмету неподалёку от её колен. Холодный острый металл подарил ей спокойствие и уверенность… свободу. Теперь она не даст себя в обиду. Никто не посмеет сказать ей и лишнего слова. Никто не назовёт её жалкой и беспомощной. Больше ей не придётся жертвовать своим телом. Больше никогда.       И вот снова кровь на её руках, это чувство беспомощности, боли и полной бесполезности. Тогда ей казалось, что больше ничего не сможет её уничтожить, ничто не сможет быть сильнее её самой. Однажды убив, ей довелось ощутить власть в своих руках, и это казалось незыблемым. Но в реальности всё стало иначе. Появилось обстоятельство — болезнь, что вырывала из её рук единственного человека, имеющего для неё значение. — Эдвин был похож на неё, — просипел Реддл, через силу открывая глаза.       Его взгляд был слегка рассеянным, но очень осознанным. Женщина снова увидела в его глазах тоску по прошлому. С ума можно было сойти от осознания, что даже такой сильный человек, как Том, не в состоянии выдержать осаду своей памяти. Он не мог устоять от боли, что жила с ним столько лет, медленно разъедая изнутри. Воспоминания — самый страшный яд. — Эдвина давно нет, Том. Ты сам говорил… — Я знаю, — со вздохом он оборвал эту речь прежде, чем Белла смогла бы продолжить.       Ей было неизвестно многое о биографиях Тома и Эдвина. Реддл никогда не рассказывал, что произошло на самом деле. Всё, что она знала — это то, что Эдвина убили буквально за месяц до их первой встречи в том притоне, где она сама оказалась заложницей. Пришёл ли Том туда за утешением или за попыткой забыться хоть на одну ночь, но именно то знакомство позволило им двоим почувствовать эту незримую связь.       Глупейшая ошибка молодости, которая привела её на мерзкую стезю проституции. Беллатриса помнила, как рыдала в душе ночами, стирая кожу в кровь. Она ощущала запахи клиентов на своей коже постоянно, надеялась избавиться от них, но и это удавалось плохо. Торгуя своим телом, чтобы Нарциссе не пришлось идти на эти отчаянные шаги, она убеждала себя, что это нормально. Но это не было нормально, это не было раем, совсем нет! Поэтому сейчас, управляя заведением схожего назначения, она прекрасно знала, что ощущают её девочки, могла с лёгкостью угадать их мысли, лишь раз заглянув в глаза, потому что сама была на их месте. Только вот за столько лет её сердце перестало ощущать жалость. Она не хотела быть на их месте, и этого знания ей было достаточно, чтобы продолжать. Жалости больше нет ни для кого. Кроме него.       Отвратительный период времени, о котором она предпочитала не думать. Том был единственным хорошим воспоминанием в том кошмаре, что отпечатался на её теле несколькими шрамами и болезненной необходимостью держать контроль в своих руках. Причина появления Реддла в притоне ей была до сих пор не понятна. Они никогда не обсуждали «почему» или «зачем», но Реддл был первым клиентом на её памяти, который не воспользовался её телом в первую встречу. Они разговаривали обо всём и ни о чём в ту ночь. Такой спокойный, уверенный и заботливый, тогда Том был осторожным с ней. Женщина тоскливо вздохнула, вспоминая, как он продолжил приходить к ней, расспрашивая о жизни, о её мечтах, о её боли. Он был первым человеком, который понял её настолько глубоко, кто не пытался ранить, не посчитал странной или неправильной. Белла не была уродливой для него. А Том стал для неё раем. Она ждала его постоянно, а когда Реддл появлялся на пороге номера, где Лестрейндж всегда ждала клиентов, все переживания и проблемы отступали на задний план. С ним ей было хорошо, спокойно. И только после встреч с ним Белла не пыталась содрать с себя кожу мочалкой под струями воды.       Оставил ли он тот нож случайно или намеренно, она тоже не знала и никогда не хотела узнать, но именно разговоры с Томом вселили в душу отчаявшейся девушки надежду на её значимость, на силу. Реддл вдохновил её стать сильнее, помог узнать себя настоящую и выбраться из внутренней тюрьмы, куда она была загнана людьми. Этот мужчина распахнул перед ней двери в другой мир, сжигая за спиной все мосты. Именно после нескольких ночей с ним, где откровения и честность стали естественным, где она не побоялась обнажить свои чувства и эмоции, Белла решилась бороться. За себя. За сестру. И за него. Это было её первое убийство, которое дало понять, что она может сражаться. Очередной зажравшийся клиент, хотевший её просто изнасиловать, как можно жестче, чтобы удовлетворить своё звериное желание. В ту ночь Беллатриса не стала терпеть это и воспользовалась ножом по его умертвляющему назначению. И даже после этого Том не отвернулся, а забрал её к себе. Он её создал, Беллатриса была уверена в этом, вылепил из сломанной куклы, что нашёл в одном из номеров отеля. И за это она хранила ему верность всю оставшуюся жизнь, даже несмотря на то расстояние, что мужчина продолжал держать между ними. Но планы этого человека всё равно ей были не понятны никогда. — Зачем ты решил разыграть этот спектакль для Драко? Зачем было подставлять его? Если бы всё было взаправду, надавить на него было бы проще! — на мгновение раздражение вырвалось наружу, но Беллатриса быстро замолчала, испуганно прикрыв рот рукой. Том не приветствовал несдержанность, а поэтому она всегда старалась держать себя в руках в его присутствии. Удавалось это с трудом, зато потом она могла вдоволь отыграться на окружающих, особенно на провинившихся. — Я не буду на него давить, Белла. Не сейчас, — Том с хрипом попытался сесть ровней, но в очередной раз потерпел неудачу. Слабость охватывала организм с чудовищной скоростью. — Твоя задача остаётся прежней. Мальчишка не должен пострадать, запомни это. Он выстрелил, и его реакция подсказала мне, что он вернётся. Вот увидишь, он приедет ко мне сам. И ты его подпустишь. Дай ему время.       Мисс Лестрейндж в растерянности хлопнула ресницами, выслушав заявление. Вечером, когда Драко хотел уйти, всё было продумано, у каждого была своя роль и место. Безусловно, драться с ним пришлось по-настоящему, и вся охрана отлично выполнила свою задачу: не покалечить, а слегка потрепать. Даже единственный выстрел, что прогремел вчера, был запланирован. Беллатрисе оставалось только поражаться тому, насколько тонко Тому удавалось манипулировать людьми, если он заставлял их совершать подобное всего за одну беседу. Охранник рухнул безвольной тушкой по ступеням, притворяясь мёртвым настолько, насколько мог это сделать. Выглядело почти правдоподобно, хотя Драко повёлся, не замечая бутафорской крови и торчащего бронежилета. Под воздействием стресса мальчишка просто уносил ноги с места «преступления». Даже не проверил пульс, идиот. Он угнал одну из машин, что так же намеренно оставили недалеко от входа, и сбежал. Точно, как по часам, Реддл предугадал каждый его шаг. Был ли это опыт? Но сейчас Том уверял её в возвращении человека, который пришёл в ужас от своего поступка. Убийца всегда возвращается на место преступления — самый идиотский миф, который она когда-либо слышала. У неё никогда не возникало желания вернуться, чтобы поглазеть на труп. — Но… — Это приказ, Белла.       Лестрейндж осеклась и проглотила своё сопротивление, как самую горькую в мире пилюлю. Женщина поёжилась и тихо встала с постели, понимая, что Реддл больше не собирается разговаривать. Ещё раз посмотрев на мужчину, она отчётливо могла увидеть те черты, в которые влюбилась, будучи девчонкой. Единственным соперником, оказать которому сопротивление она не могла, было время, которое сейчас безжалостно отнимало у неё любимого. Беллатриса сжала кулаки и вернулась на своё место, резко сдёргивая папку со стола. Если это действительно то, чего он хочет, то она исполнит этот приказ и проследит, чтобы с её придурковатым упрямым племянником всё было в порядке. Но как же он её бесит!..

***

— Драко, мне совершенно не нравится то, что происходит. Я уже запутался, откуда идёт эта нить. А главное, куда она тебя ведёт! Я против. Ты туда не поедешь, — Блейз скрестил руки и упрямо мотнул головой, не позволяя другу выйти из ванной комнаты.       Малфой заявился к нему прошлым вечером: весь побитый, в порванной одежде и со сбитыми в кровь руками. Он дрожал, словно его пытали на электрическом стуле не один час подряд, но уверенно стоял на ногах до последнего.        «Я убил его», — это было единственной фразой, которую он произнёс, переступая порог дома Забини вчера, а потом замолк и почти рухнул в руки товарища.       Блейзу было жутко. До такой степени, что он действовал на автопилоте, заводя друга вглубь дома и пряча в ванной. В тот вечер он избавился от любых размышлений и домыслов, поставив перед собой единственную цель — помочь другу. А Драко был просто уничтожен в тот момент. До такой степени, что был не в состоянии даже сам раздеться, смотря перед собой с таким ужасом и отчаянием, что казалось, будто он был способен сейчас сам спрыгнуть в пропасть, появись она перед ним. До поздней ночи Блейз помогал Драко избавиться от испачканной одежды, усадил в ванну, где смыл всю грязь и следы крови, а потом обработал раны, затягивая рёбра тугой повязкой, а руки пряча под слоями бинта. Малфоя знатно потрепали в резиденции Реддла, но психическое состояние волновало Забини куда больше, чем несколько ссадин и царапин. Как его только не пристрелили там? Поэтому, даже когда Драко заснул в гостевой спальне, Блейз не ушёл, а остался спать на маленьком диване в комнате. Наутро кости ломило из-за такой неудобной позы и вынужденного лежания на одном боку всю ночь, но стоило услышать, как друг встал, и Забини отвлёкся от своего дискомфорта. Сейчас нельзя позволить Малфою вернуться в логово дракона, не имея никакого плана действий. — С дороги, Блейз. С меня драк вчера хватило, — рыкнул Драко, сжимая кулаки. Бинты на руках мешали, но он даже не изменился в лице, когда почувствовал, как свежая корка на повреждённых участках кожи натянулась и треснула в паре мест.       Ему нужно было убедиться, что это произошло. Убить человека — было главным страхом, и ему хотелось до конца убедиться в том, что он действительно столкнулся со своим кошмаром наяву. Всю ночь ему снилась Грейнджер и их недавний разговор в машине. Тогда он признавался, насколько не хочет становиться убийцей, как сильно желает не знать, как пахнет кровь, как ощущается отнятая жизнь. И снова злая судьба смотрела ему в глаза и скалилась во все тридцать два, жестом фокусника указывая на бездыханное тело у своих ног. Мелкая дрожь пробежалась по коже от осознания, что это тело стало последствием его решения. На мгновение разум нарисовал образ Гермионы на месте того громилы-охранника, но молодой человек только крепче зажмурился и резко отвернулся, сжав виски. Он будто старался выдавить этот образ из своих мыслей: тонкое и хрупкое тело покрывала алая жижа, унося остатки жизни из широко распахнутых шоколадных глаз. Вцепившись в растрёпанные волосы, Драко захрипел от тех чувств и эмоций, что разрывали внутренности со скоростью маньяка, что потрошил бы его медленно, наслаждаясь каждой секундой агонии жертвы. И сейчас этим маньяком для себя стал он сам.       Блейз рванулся к другу, видя эти метания. Драко вцепился в раковину до хруста в суставах, сгорбившись, словно старик. Рыдания рвали его глотку, и это было страшно слушать, потому что звуки едва напоминали человеческие. Это было похоже на крики животного, загнанного в угол, умирающего, но до последнего рвущегося к жизни. Это была агония. — Блядь, Драко. Драко! — он взывал к остаткам разума, но казалось, что в Малфое не осталось ни грамма здравомыслия. Он бился, как раненая птица в клетке, что лишь продолжала напарываться на прутья, убивая себя самостоятельно. Словно та самая птица в терновнике из легенды, только песнь её не была прекрасной в этот раз. Блейзу снова пришлось применить силу, скручивая товарища прямо на полу, придавливая его своим весом, впервые радуясь тому, что обладает большей массой. Однако, даже несмотря на это преимущество, сил в тощем Малфое было слишком много.       Этот день казался бесконечным кошмаром. Личным адом Забини, который не сводил с Малфоя глаз. Когда истерика Драко прекратилась, растворившись в бессилии, он не нашёл ничего лучше, чем напоить друга до состояния, когда ноги просто не держат. Оттащив этого психованного придурка обратно в кровать, Блейз с раздражением швырнул на него одеяло, пнув ножку кровати, будто бы она была виновата в случившемся. Но затем здравый рассудок взял верх над эмоциями, и Блейз поправил одеяло, убирая его с лица. Задохнуться во сне от одеяла — самая идиотская смерть из всех возможных, хотя и маловероятная. Но с этим парнем вечно случаются вещи, которые просто не должны происходить в природе. Так что, как говорится, от греха подальше.       Остановившись у окна, Забини увидел чёрный автомобиль, который никогда не принадлежал Драко или кому-либо из семейства Малфоев. Убедившись ещё раз в том, что потрёпанный товарищ крепко заснул, он позволил себе оставить гостевую спальню и спустился вниз, по пути захватив лыжную куртку и перчатки.       Блестящий внедорожник был из той серии, где машины обычно бывают бронированными. Быть неприметным этот автомобиль априори не мог, а поэтому слишком выделялся своими грубыми формами среди более обтекаемых моделей поблизости. Зато огромные колёса и необычное покрытие подтверждали подозрения: пуленепробиваемый металл. Забини тяжело вздохнул и почесал затылок, обходя автомобиль. Несколько царапин и разбитая фара свидетельствовали о том, что Малфой к чертям снёс чьи-то ворота. Осознание, что ворота, скорее всего, находились в поместье Реддла, только усугубляли ситуацию. Эту тачку будут искать, а значит, если она останется тут, то Драко найдут прежде, чем он возьмёт себя в руки. И хорошего в этом ничего не будет. — Вот умеешь же ты мне работёнку подкинуть, друг, — прорычал Блейз себе под нос, но только плотнее застегнул перчатки на руках и уверенной походкой двинулся к гаражу, доставая канистру с бензином.       Быстрые сборы, несколько инструкций персоналу, чтобы Драко заперли и не выпускали дальше спальни, пока он не вернётся — и Блейз залез во внедорожник. Ему не оставалось ничего другого, кроме как отогнать машину подальше от города и поджечь где-то в полях. Подальше от людских взоров. Правда, возвращение из таких мест обещало быть долгим. Но чего только не сделаешь ради лучшего друга? Даже отморозишь свой зад, гуляя вдоль обочин пригорода. Блейз был готов пойти на такое.

***

      Драко штормило ещё один день. Иначе это состояние вряд ли можно описать. Но Блейз не отпускал Малфоя ни на шаг от себя. Пропуская занятия, он пользовался моментом и подсыпал успокоительные в ту редкую еду или воду, которые Малфой соглашался принимать. Это позволяло хоть как-то держать ситуацию под контролем. Два дня, проведённые словно на пороховой бочке, оказались куда более утомительными, чем тренировки, которым Забини старался себя подвергать три раза в неделю. Но, по всей видимости, ближайшая неделя будет посвящена только крепкому и здоровому сну, как только он разберётся с этой проблемой.       Их дружба с Драко всегда была такой странной. Оба были детьми из не самых достопочтенных семей. Их отцы были преступниками высшего разряда, крупными мошенниками. И каким-то чудом им удалось вырасти с другим взглядом на этот мир, на работу, на собственную жизнь. Они стали друг другу названными братьями ещё в детстве, когда никто не хотел дружить с Блейзом из-за странного акцента. Английский давался ему с трудом, когда он только оказался в Британии. Драко тогда преимущественно молчал, но и не прогонял. Малфой в целом всегда больше молчал, скрываясь под толстой коркой льда и безразличия, отношения с Грейнджер не в счёт. Но за всей этой непробиваемой стеной Забини удалось обнаружить мягкосердечие, которое не выжило бы без подобной оболочки. И Блейз не знал почему, но ему захотелось помочь уберечь эту человечность. Но, к сожалению, ему это не удалось сделать сейчас. Поэтому всё, что оставалось, это стараться собрать и склеить то, что удастся найти.       Драко начал приходить в уравновешенное состояние к вечеру второго дня, когда впервые сообщил о желании поужинать. Пицца с пивом стали его выбором, и Блейз не отказал, делая заказ. Однако призрачный образ так и не покинул Малфоя, на дне его глаз всё ещё плескалась пустота, будто душу высосали. — Завтра поедем в универ. Мне надо увидеться с профессором, — отстранённо оповестил Драко, допивая своё пиво, после чего ловким движением выбросил бутылку в мусор и поднялся наверх, оставляя Забини в компании половины пиццы и обгрызенных корочек — ещё одна идиотская привычка Малфоя: не доедать тесто от пиццы. Но в этот раз Блейз впервые промолчал.

***

      Мир взращён на лжи, на красивой несуществующей картинке. То, что так желанно и недостижимо. Никого не привлекает то, что уже есть. Идеальная внешность, идеальная любовь, идеальная жизнь. Захлебнуться можно идеалами. Идеалы порождают зависть и заставляют убивать. Так устроен этот грёбаный мир. Об этом Драко знал давно и задумывался неоднократно. И вот вернулся к этим мыслям вновь. Визит к Реддлу заставил многое переосмыслить. И сперва этих мыслей было слишком много, они ворвались в сознание неконтролируемым разрушительным потоком, подпитываемым адреналином, и обрушились на голову Драко как волна цунами.       Малфой верил в то, что не способен на убийство, но с какой лёгкостью нажал на курок. Оправдываться самозащитой нет смысла, у него было время, чтобы сбежать, не применяя крайних мер. Но это случилось, и пока что Драко не мог найти обоснованный ответ на вопрос, почему он всё же переступил эту черту.       Была пройдена точка невозврата, пути назад уже нет. Оказалось, что это ужасно тошнотворное и удушающее чувство, когда не можешь нажать кнопку «отмена» и изменить ход событий. Есть такая категория действий, которые являются необратимыми. Отвращение к себе, среди прочего эмоционального сумбура, горечью оседало на языке и отравляло всё изнутри. Он оступился, он принял решение, противоречащее собственным идеалам.       Кажется, сумасшедший поток разрозненных мыслей наконец-то начал преобразоваться в что-то упорядоченное… но ещё не высказанное. Встреча была назначена, и он не станет держать эти слова в себе. Этот яд должен выйти наружу прежде, чем отравит его окончательно. Ему необходимо было очиститься, но не из-за эгоистичного желания, а в надежде, что это очищение могло бы помочь кому-то ещё. Хотелось совершить благое дело в противовес тому греху, что остался на его руках.       Свет от уличного фонаря проникал в кабинет под углом и жёлтым пятном ложился на фигуру мужчины, что сидел за одной из парт, забросив ноги в тяжёлых ботинках на столешницу. Чиркнула зажигалка, и тусклый огонёк осветил его лицо, обрамлённое растрёпанной чёрной шевелюрой и не совсем ухоженной щетиной. Драко поморщился, заметив этот силуэт в отдалении, но всё же закрыл за собой дверь, отделив себя от коридора и единственного источника света. Забини пытался его заставить взять с собой пистолет снова. Убеждая, что доверять Люпину нельзя, кем бы он ни был. Но после побега из поместья Реддла у Драко не было никакого желания держать оружие в руках. Его пробивало дрожью насквозь от одной мысли о подобном. Если ему суждено оказаться застреленным, то так тому и быть. Его жизнь за отобранную — кажется, это было бы справедливо. — Здесь запрещено курить, — Драко нарушил тишину, наблюдая за ленивыми движениями мужчины.       За дверью кабинета притаился Забини, на случай если что-то пойдёт не так, а сам Малфой зашёл внутрь. Было сложно поверить в то, что этот человек являлся агентом Европола: ни тебе костюма, ни начищенных туфель. В противовес официальному виду перед ним был образ байкера, причём не самых внушительных размеров. Драко осмотрел мужчину ещё раз, когда тот приблизился достаточно, чтобы его зрение смогло оценить все достоинства противника.       «Байкер» остановился в паре метров, выпустив клуб дыма почти в самое лицо Малфоя. Холодные глаза с прищуром смотрели из-под растрёпанных волос, густые брови сошлись на переносице, словно бы агент так же с недоверием оценивал ситуацию, рассматривая парня с головы до ног. Подбитый, с забинтованными руками и разбитой губой, сейчас он очень подходил под описание гангстера или бандита.       Когда они днём приехали в университет, то Малфой не пошёл на сами занятия, пряча лицо в широком капюшоне худи. Он дождался окончания лекции Люпина, чтобы зайти к нему, ловко уворачиваясь от ненужных взглядов. Сейчас не хватало только нарваться на Уизлетту или кого-то ещё из дружков Гермионы, чтобы ей доложили о его состоянии. В том, что при таком раскладе девушка начнёт названивать с ещё большим усердием, Драко совершенно не сомневался. Но за всё это время он не ответил на звонок ни разу. Боялся услышать разочарование в её голосе, хотя и понимал, что Гермиона ещё ничего не знает. И ключевым было слово «ещё». То, что она достойна знать правду, он прекрасно понимал. — Сомневаюсь, что меня за это исключат. Драко Малфой пришёл сдаться правительству? — хриплый грубый голос прорезал темноту, отрывая парня от размышлений.       Малфой слегка поморщился. Приветствие в самый раз для преступника. Клеймо, что висело на нём из-за происхождения, невозможно было стереть. Хотя сейчас это было не таким уж ложным утверждением. — Как недальновидно и непрофессионально с вашей стороны начинать беседу с предвзятого отношения, возможно, с единственным свидетелем, который готов сотрудничать, агент Блек.       Мужчина скривился в недовольстве от прозвучавшего скрытого оскорбления. Раздражительность проявила ещё пару более глубоких морщин у переносицы. — Думаешь, если нигде не засветился, я поверю в твою невиновность?       Они молча сверлили друг друга напряжёнными взглядами, пока не поравнялись, отмечая тот факт, что были практически одного роста. Драко ехидно усмехнулся, отчего трещина на губе сразу напомнила о своём существовании. — Думаю, у вас нет иного выбора. Что-то я не вижу очереди из желающих развалить империю и всё к ней прилегающее.       Агент сделал глубокую затяжку, выпуская горький дым в лицо собеседника, и хрипло засмеялся. — И то верно. Странно, что этого желаешь ты.       Малфой постарался пожать плечами, игнорируя ту боль, что сразу отозвалась в туловище: — Я вообще странный от природы. Но у меня есть два условия, — Драко сделал паузу, наблюдая за тем, как лицо Блэка вытягивается в некотором удивлении, но потом тот понимающе кивнул, продолжая раскуривать свою сигарету. Он не сказал и слова, а значит, готов был выслушать. — Когда всё пойдёт под откос, и вы начнёте брать людей, не трогайте мою мать. В этом деле она жертва, её удерживают практически насильно. — А второе? — Сириус встряхнул чёрными волосами, отбрасывая их с лица, сейчас он уже не выглядел так напряжённо. — Оставьте в покое Гермиону, — голос на мгновение просел, стоило ему назвать имя, но Драко быстро взял себя в руки. — Не смейте даже приближаться к ней. Не надо её втягивать в это дерьмо ещё больше. Меня вам будет достаточно, а ей внимание от Европола ни к чему. — Что ж, — мужчина снова кивнул. — Вполне выполнимые условия сделки. Но у меня тоже есть одно: ты не посмеешь передумать. Начиная с этого момента, ты будешь работать на меня и давать ту информацию, которую мы запросим. Любую. Устроит? — широкая мозолистая ладонь протянулась к Драко для рукопожатия, и он не замедлил ответить, крепко сжимая руку агента. — К этому я и стремился.       Блэк довольно хмыкнул, ощущая силу в этой хватке и твёрдую уверенность. Он смотрел на лицо парня и пытался понять, что с ним было не так, если он был согласен предать свою семью и, по сути, лишиться всего, что имел сейчас. Разбитое лицо только добавляло вопросов. Агент отступил на шаг, поворачивая руку, что только что пожимал, чтобы рассмотреть бинты со следами проступившей кое-где крови. Молчаливый вопрос в его глазах нисколько не смутил молодого человека. — На днях был не самый простой вечер, — спокойно протянул он, отмахиваясь от очередного клуба дыма. — Вы можете арестовать меня прямо сейчас, агент Блэк, потому что недавно я убил человека. Но я готов к нашему сотрудничеству.       P.S. от беты Hela Gwyllt       В этой главе состоялся мой маленький соавторский дебют: я приняла участие в написании воспоминаний Беллатрисы и описании размышлений Драко в последней части главы. Надеюсь, у меня получилось вписаться в уже заданную ToriiLee атмосферу истории и не испортить её.