A Bluebird

      Толпа людей в белых костюмах уверенно входила и выходила через стеклянные двери главного корпуса Medical Incorporate. Десятки коробок, сотни бумаг и отчётов — главный отдел по организованной преступности бросил все свои силы на помощь в расследовании Европола. Опечатывали и проверяли всё: каждый ящик и кабинет, любой компьютер в помещении и все полки с архивами — полицейская проверка была настолько тщательной, что в попытках не испортить улики, все служащие клиники были разогнаны со своих мест. — Ещё раз вам напоминаю, что как работники наполовину государственной организации вы обязаны содействовать следствию. Любая информация, утаённая от нас, будет считаться препятствованием расследованию. Вас будут вызывать по одному на допрос, скоро мы предоставим вам списки с датой и временем допроса каждого. Как только криминалисты закончат сбор информации, вы сможете вернуться к работе, — Сириус был единственным, кто не удосужился надеть белый защитный костюм. Ограничившись лишь перчатками, агент стоял перед сотрудниками клиники, собранными в конференц-зале.       Народа было столько, что помещение оказалось переполнено. Но и выпускать всех бродить по зданию было рискованно. Вероятность получить испорченные улики возрастала в геометрической прогрессии вместе с тем, как росло количество служащих на их рабочих местах. Гул среди сотрудников компании не умолкал, все переговаривались и вытягивали шеи по очереди, стараясь рассмотреть, что происходит за полупрозрачными стенами офиса. Блэк разве что не усмехался, созерцая нарастающие любопытство и растерянность. Только в самом углу зала сидела одна женщина — тихая и потерянная, она не отрывала своего взгляда от сложенных на коленях рук, в которых прятала салфетку.       Миссис Грейнджер он узнал сразу. И надо сказать, был очень удивлен увидеть её сегодня на рабочем месте. После всего, что она пережила за вечер и ночь, работа была бы последним местом, где ему пришло бы в голову её искать.       Благодаря стараниям агентства, да и мальчишки Малфоя информацию о громком аресте Грейнджера удалось удержать в тени от журналистов. Но как долго им удастся скрывать это от хищных акул — неизвестно. Ещё утром Сириус подготовил документы, чтобы оформить программу защиты свидетелей для супруги и дочери Грейнджера, отправив предварительные варианты Драко. В том, что этим двоим стоит уехать прежде, чем начнутся судебные разбирательства и дело придадут огласке, Блэк не сомневался. Ему нужен был лишь ответ от Гермионы, но личная почта пока молчала. — А на каком основании производится обыск? — кто-то из местных умников решил высказаться, протискиваясь через толпу чуть вперёд, чтобы посмотреть агенту в глаза.       Сириус выждал время, пока несчастный учёный сможет пробраться к нему, доставая из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги. Сегодня он даже решил приодеться по такому случаю, хотя галстук надевать так и не стал. — На основании ордера, полученного сегодня у председателя Верховного суда. Я и моя команда имеем полное право проверить здесь каждую дырку. Даже вашу, доктор, если вы будете вызывать какие-то подозрения. Ещё вопросы?       Мужчина вспыхнул возмущением, его шея тут побагровела вровень раскрасневшимся раздувшимся щекам. Учёный только возмущенно одёрнул халат и, неловко вздёрнув подбородок, поспешил выказать своё недовольство: — Ну, знаете! Я буду жаловаться! — Да на здоровье, — Сириус хохотнул и отмахнулся, тут же отвлекаясь на вошедшего в помещение. — Босс, нет доступа в экспериментальную лабораторию на третьем этаже. Там нужен ключ, — девушка в белом защитном костюме спустила с лица маску и осмотрела толпу учёных и менеджеров, которые всё ещё продолжали недовольно перешёптываться.       Сириус тоже окинул взглядом сотрудников, наблюдая за ответной реакцией на прозвучавшие слова: невербальные знаки, так легко отслеживаемые, когда ты натренирован на них, словно гончий пёс. Альбус Дамблдор в своё время немало времени потратил на то, чтобы он и Римус научились различать каждый из таких маркеров. И каким прекрасным должно было быть совпадение, когда все знаки указали на тихую женщину в углу. — Миссис Грейнджер? — от того, что к женщине обратились по фамилии, все стали только испуганнее шушукаться. Джин Грейнджер подняла свою голову, тяжёлым взглядом встречая Сириуса. — Прошу вас следовать за мной. Анна, присмотри пока за всеми. Передаю тебе полные полномочия. — Да, босс, — девушка зашла в конференц-зал и стянула белый капюшон с головы, высвободив копну чёрных как смоль волос.       Стоять в лифте по соседству с женой человека, которого тебе пришлось посадить накануне вечером, было привычно, но впервые за долгие годы работы в агентстве, очень странно. Сириус буквально ощущал волны враждебности, что исходили от Джин, словно бы во всём этом была лично его вина. — Миссис Грейнджер, вам стоит помнить, что ваш муж сам сдался и рассказал о своих преступлениях. Не стоит обвинять нас в его заключении.       Блэк даже не повернулся в сторону раздражённо фыркнувшей женщины, видя в отражении железной кабины, как опасно блеснули её глаза. — Мой муж не преступник! — её голос взлетел вверх, а затем резко сорвался до хриплого шёпота. — Он просто… он…       Тихий звонок прервал тщетные попытки подобрать нужные слова. Сириус громко сглотнул и посмотрел на свои обтянутые перчатками руки. Что успели сделать эти руки за его жизнь? Пожалуй, многое. В каком-то смысле, он тоже мог считаться преступником, он им и был бы, если бы в очередной арест его не допрашивал Дамблдор. И сейчас приёмная дочь Альбуса стояла рядом, даже не представляя, сколько благодарности он хотел бы выразить и как жаждал вернуть долг перед своим учителем. Но он не мог этого сказать. Точно не сейчас. Сделав шаг вперёд, Сириус остановил взгляд на женщине, в глазах которой всё ещё блестели следы слёз. — Однако, ваш муж нарушил закон. Это и есть преступление, Джин. Пройдёмте. Нам нужен ваш доступ.       Проглотив этот порыв откровенности, Блэк отвернулся, выпрямив спину. Лучшей расплатой перед Альбусом будет обеспечить безопасность его дочери и внучке, а вовсе не душевные признания. Зачастую правда людям не нужна. У каждого была своя собственная правда, и в этом заключался смысл их жизни. Сириус не хотел быть тем, кто окончательно растопчет смысл жизни Джин Грейнджер.

***

      Голос ведущего утренних новостей вернул к гнетущей реальности слишком быстро. Гермиона нехотя заворочалась в кровати, не желая открывать глаза и натягивая одеяло на голову, чтобы скрыться от слабого отсвета из приоткрытого окна. Она прекрасно была осведомлена о том, что произошло между ней и Малфоем этой ночью. В конце концов она сама приняла это решение. Она сама привела его в эту спальню. Сама спровоцировала. Сама…       Разум только с радостью воспроизводил в памяти каждое мгновение наедине. Каждая секунда, что отражалась трепетом сердца и сбивчивым дыханием. Прикосновение его рук отчётливо ощущалось на коже, словно набитые на век татуировки, они покрыли всё её тело без остатка, погрузив в совершенно новый мир, ранее неизвестный и такой далёкий. Теперь Гермиона смогла ощутить и понять, что значит быть наедине с кем-то настолько особенным и важным.       Жалела ли она об этом? Определенно нет. За последние месяцы она сама не заметила, когда её неприязнь к Драко Малфою переросла в нечто совершенно иное, непознанное и непривычное. Гермиона никогда бы не подумала, что способна испытывать такие чувства к кому-либо. Но именно Драко стал для неё опорой в мире, где казалось, что вся жизнь идёт под откос. Его прикосновения и голос стали маяком, освещающим путь к реальности, в которой она ещё могла ощущать себя живой и чувствовать пульс в венах. Но что самое главное, на этот отрезок времени Гермиона позволила себе забыть о тех страшных мыслях, что разрывали её голову, как ядерная бомба. На эти мгновения она позволила себе почувствовать слабость и уязвимость наравне с той жизнью, что билась под хрупкими рёбрами.       Тело ещё ощущало негу сна и не желало просыпаться, а поэтому девушка решила позволить себе эту поблажку, крепче прижимая к груди мягкую ткань одеяла, млея от того тепла, что окутало её. Постель была пропитана его запахом, а поэтому, закрывая глаза, она запросто могла представить Малфоя рядом и ощутить его крепкие объятия.       Драко встал прежде, чем она проснулась. Гермиона могла слышать его тихие передвижения по кухне. Странная тяга парня к приготовлению завтраков не поддавалась объяснению, но в то же время, Грейнджер находила в этом много положительных фактов для себя. Как минимум, она точно не останется голодной сегодня утром, а как максимум, это был шанс полежать наедине с собой и обдумать суть вещей. Здесь и сейчас. Что у неё было?       Ровным счётом не очень густо: неоконченное образование, отец-наркодилер и парень, наследник целой мафиозной империи. И где она свернула не на ту дорожку, что всё это богатство свалилось ей на голову? После дня, проведенного в разбитом состоянии, Гермиона так и не смогла ощутить притока жизненных сил, скорее слабый отсвет, как отражение от измазанного грязью и покоцанного старого зеркала. Свет от такой поверхности вряд ли можно было назвать ярким. И из всех идей, что вращались в голове, Гермиона выделила две самые важные: ей необходимо было поговорить с отцом лично, и она просто обязана найти ответы на все старые и новые вопросы. Если бы только Малфой говорил чуточку больше, чем всегда позволял себе, было бы куда проще.       Девушка медленно приподнялась и села в постели, устало растирая глаза перед тем, как посмотреть в сторону окна, где приоткрытые шторы открывали обзор на городской пейзаж. Сердце замерло на мгновение, когда Грейнджер увидела, как медленно снег опускается большими хлопьями, практически стирая линию горизонта, заставляя фантазию дорисовывать то, что спрятано в молочном тумане. Электронные часы на прикроватной тумбе тихо пикнули, переключаясь на дату, и Гермиона в очередной раз ужаснулась, осознавая, что уже совсем скоро Рождество, а она даже думать об этом забыла. В груди неприятно сжалось сердце, потому что этот праздник она всегда проводила дома, наряжая ель с отцом и готовя вишнёвый пирог с матерью. Только в этот раз, по всей видимости, всё празднество отменяется. Не до веселья в момент, когда не знаешь, как жить дальше. Неприязненно поджав губы, девушка спустила ноги с кровати, невольно задержав взгляд на правой ноге. Ортез наконец-то отсутствовал… И хотя это было раньше срока, Гермиона была очень довольна этой долгожданной свободой, что теперь обрела. Ступни коснулись прохладного пола, отправляя колючие мурашки по ногам, но девушка лишь на мгновение поморщилась, неловким движением поправляя на себе футболку, что принадлежала Малфою и была ещё одним предметом, что окружал Грейнджер фантомом Драко. — Вкусно пахнет, — Гермиона негромко отозвалась, едва показалась на кухне, скрестив руки на груди и заправляя непослушную прядь за ухо.       Она чувствовала себя очень неловко. Как стоит вести себя утром после секса? Таких руководств она никогда не встречала, а все романтичные фильмы считала бесполезной мЫлодрамой, хотя и послушно смотрела их по наставлению Джинни. А вот в классических чёрно-белых фильмах в такие откровения никто и никогда не углублялся. Она бы провалилась сквозь землю, будь она прежней, не знала бы куда деть глаза и просто предпочла бы сбежать от своего любовника. Но она уже не была прежней… И прятать свои глаза от Драко совершенно не хотелось… И он не был каким-то любовником, он был Малфоем, так же другим Малфоем, которого никто не знает. Но которого теперь знала она.       Драко оторвался от помешивания содержимого маленькой кастрюльки. Его взгляд обвёл фигуру девушки, останавливаясь на тёмных глазах, в которые он всматривался полночи. Гермиона выглядела совершенно спокойной и уравновешенной, разве что её пальцы, вцепившиеся в широкие рукава футболки, выдавали нервозность. Последние дни были настоящим сумасшествием, которое сложно было передать словами, но сегодняшняя ночь стала островком спокойствия, настоящим Эдемом для двоих. Ощущать её в своих руках было блаженством, сокровищем, которое он обязательно сохранит в своей памяти. Но больше всего Драко волновало, во что это могло вылиться для самой Гермионы.       Малфой помешал кашу в кастрюльке ещё пару раз и отложил ложку, выключив плиту. Гермиона всё также стояла на месте и не двигалась, молча ожидая его действия. Драко, прихватив с собой небольшую тарелку со свежими ягодами, подошёл к девушке, протягивая ягоду черники. — А вот так? — он мягко улыбнулся, стараясь своим внешним видом показать уверенность и спокойствие, хотя у него самого внутри завёлся тот самый слон в посудной лавке, что от волнения разносит все стеллажи с хрупким фарфором.       Тёмная ягода быстро исчезла между розовеющих губ, лишь напоминая об их нежности. И Драко больше не стал ждать приглашения или ответа, склоняясь ближе, чтобы стать следующим после той черники, которой сейчас откровенно завидовал. На мгновение Гермиона затаила дыхание, приподнимаясь на носочки, словно стараясь дотянуться до этого поцелуя чуточку дольше. Волнение на секунду отпустило её тело, заставляя расслабить пальцы и отпустить несчастные рукава, но освобождённая ранее нога мгновенно напомнила о своём не до конца восстановленном состоянии тупой болью в щиколотке. Гермиона слабо дёрнулась и почти оступилась, если бы не Малфой, так вовремя подхвативший её за талию. — Всё в порядке? — Да, это… чёртова нога…       Так легко было её подхватить на руки в этот момент, Грейнджер даже почти не сопротивлялась! Что-то новенькое для неё. Но на удивление эта тихая и смущённая покорность Драко очень нравилась. Малфой молча усадил девушку на стойку, ногой придвигая ближе стул и невзирая на все неразборчивые отказы, стал внимательно разглядывать щиколотку. Тёплые пальцы уверенно скользили по открытой коже, ощупывая каждый сантиметр, поочерёдно прощупывая мышцы. Сознание, как специально, стало подбрасывать подходящие воспоминания, но Драко очень старался не поддаться этому соблазну снова. Сейчас было не время и не место.       Перед мысленным взором снова появилась Гермиона этой ночью, путающая пальцы в мятых простынях. Её безумные кудри, разбросанные по подушкам настоящим диким водопадом, и блестящие тёмные, почти чёрные глаза. Он вспомнил, как так же держал её ногу в руках, поднимаясь поцелуями от щиколотки к колену и выше, ощущая приятную дрожь от собственных прикосновений. И, судя по пылающим щекам девушки, её память тоже решила воскресить эти моменты. Драко решил не мучать Гермиону слишком долго.       Гермиона взволнованно сглотнула, наблюдая за движениями пальцев, когда следующее прикосновение заставило её вздрогнуть и дёрнуть ногой от колючей иголки боли. — Может, стоит вернуть ортез на место? Тебе ещё неделю в нём ходить положено, — тихий, но твёрдый укор в голосе Драко был слишком легко узнаваем. Как отражение его прежней личности, когда он не упускал момента указывать на несовершенства. — Ни в коем случае. Я больше не могу. Я лучше потерплю.       На это паническое заявление, Драко смерил Грейнджер тяжёлым взглядом: — Так тоже нельзя. Подожди, — Малфой быстро встал, подбадриваемый своей идеей, и вернулся из ванной со своей аптечкой.       Гермиона обратила внимание на её размеры, и осознание того, что Драко хранил дома ассортимент маленькой аптеки, её совершенно не радовало. Покопавшись в чемоданчике с минуту, Драко достал непонятный свёрток, оказавшийся фиксирующей повязкой. Пара быстрых и ловких движений, и вот нога Грейнджер снова зафиксирована, но на этот раз огромная пластиковая шина не будет заставлять её хромать. — Спасибо.       На кухне снова повисла тишина, нарушаемая лишь тихим бурлением чайника и приглушённым звуком утренних новостей. Гермиона всё также сидела на столешнице, и почему-то ей казалось, что время остановилось. Всё, что происходило до этого мгновения, выглядело дурным сном, чьей-то злой шуткой. Ей бы хотелось поговорить, спросить так много, но прежде, чем Гермиона успела открыть рот, прозвенел дверной звонок, заставивший пару напрячься. —Ты кого-то ждешь? — удивилась Гермиона. — Нет, — Драко быстро спустил девушку на пол, нервно оглядываясь в сторону выхода. — Спрячься. — Что? Драко, а ты... — слова застряли в горле, когда Грейнджер увидела, как Малфой достал из ящика пистолет, быстро его перезаряжая. Холодный металл щёлкнул предохранителем в уверенных руках, и больше спрашивать и обсуждать не захотелось, ноги мгновенно как-то стали слабее, и девушка просто осела за барную стойку, плотно сжав губы.       Драко медленно приблизился ко входной двери, держа пистолет наготове. Собственное сердце, которое ещё мгновение назад неслось в огромном ритме, начало замедляться, приравниваясь к тихим шагам, как у снайпера, готовящегося к выстрелу. Нервничать было нельзя, и холодный отсчёт секунд стал единственным, о чём Малфой сейчас мог думать. Приставив дуло к двери, парень осторожно взглянул в дверной глазок и тут же выдохнул, распахивая дверь настежь.       Гермиона же притихла под барной стойкой. Обняв себя за колени, Грейнджер прикрыла глаза, раскачиваясь на месте, подобно маятнику. Во что только превратилась её жизнь? Настоящее безумие. Когда это раньше простой звонок в дверь мог вызывать такой ужас? А мысль о семье тянущую боль в груди? Раскачиваясь на месте с плотно закрытыми глазами, девушка отсчитывала секунды, едва шевеля губами. Секунда за секундой, это успокаивало. На этот раз время обрело своё движение и тянулось так бесконечно медленно, что эти полминуты показались настоящей вечностью, пока она не услышала возвращающиеся шаги. Звуков выстрела не было, и уже это радовало. — Драко, дорогой, это уже переходит границы допустимого, тебе не кажется? Зачем тебе пистолет дома? — женский голос, подобно мелодии распространился по помещению, выдёргивая Гермиону в реальность, где она могла видеть своё размытое отражение в хромированной дверце холодильника.       Гермиона напрягла слух мгновенно. Это была женщина, явно знакомая с Драко и довольно близкая ему, раз так спокойно с ним разговаривала, позволяя себе упрёки в адрес парня. Любопытство обожгло все внутренности, но Гермиона заставила себя оставаться на месте. Что за дамочку он впустил в квартиру? — Как будто у меня есть выбор, — на этот раз говорил Драко, и, к удивлению, его голос звучал непривычно мягко и снисходительно. — Я не могу отступить сейчас. — Не будь глупцом. Они будут рыть дальше и не остановятся, ты же это знаешь. Твой отец говорил со мной. — Что ему было нужно на этот раз? — Чтобы я убедила тебя рассказать всё Тому, — голоса стихли на несколько долгих и тяжёлых секунд, сдавливая глотку неизвестностью. — Про клинику.       Эта женщина упомянула Тома, а значит, это точно кто-то из семейного «дела» Малфоев. Гермиона зажала рот руками на всякий случай, сосредоточив слух на происходящем. Она не могла упустить ни мгновения этого разговора, раз уж Малфой сам ничего не рассказывает. И если говорят про клинику, то она была непосредственным участником того проникновения. До этой самой секунды Гермиона и мысли не допускала о том, что кого-то из «офиса Тома Реддла» заинтересует проникновение в клинику! Малфой же сам говорил, что нашёл те документы в чёртовом притоне, который полиция уже вычистила. То есть связи с его семьей не было. Или всё же была? Гермиона чувствовала, что окончательно запуталась во всём этом безумии, которое заразило её жизнь с того самого дня, как она снова столкнулась с Малфоем на порожках лектория. Да. Всё началось именно тогда, это очевидно. Возвращаясь мыслями в тот день, сейчас девушка понимала, что его запах уже тогда плотно засел в её голове, заставляя запомнить его навсегда. Было ли это предначертано судьбой? Она бы не хотела верить в такие иррациональные прогнозы, как судьба. Ей нужна была своя жизнь, свой выбор. И справедливость. — Успокойся, дорогой. Я не собираюсь этого делать. Мне плевать на желания твоего отца, — тем временем продолжала женщина, а Гермиона попыталась встать на четвереньки и чуть выползти из своего укрытия, чтобы хотя бы одним глазом рассмотреть гостью.       Облегчённый вздох Драко был громче, чем все его прежние слова. — Спасибо, мама.       А вот такого Грейнджер не ожидала. «Мама?» Девушка дёрнулась от неожиданности и со всего маху ударилась головой о столешницу от резкой попытки подняться. В глазах потемнело, и ей разве что только и оставалось, как просто растянуться на полу, схватившись за голову от боли. В такие моменты принято говорить, что искры из глаз посыпались. Ну так вот сейчас Гермиона должна была испепелить своими искрами всё окружение. — Добрый день, мисс?.. — голос совсем рядом заставил открыть глаза, и Гермиона очень хотела бы уметь проходить сквозь стены, потому что сейчас мечтала просочиться через пол на этаж ниже.       Прямо у её головы стояла высокая женщина и в растерянности смотрела на девушку, что растянулась на полу. За спиной гостьи стоял сам Драко, обессиленно уткнувшись лицом в ладонь. — Эм, мама, это… — Меня зовут Гермиона. Гермиона Грейнджер, — поспешив сесть, девушка постаралась натянуть футболку Малфоя ниже, чтобы прикрыть свои оголённые ноги. Стыд-то какой! — Я… прошу прощения. — Что ж, мисс Грейнджер. Меня зовут Нарцисса Малфой, я мать Драко. Очень рада с вами познакомиться.       Гермиона со смущением приняла протянутую руку, что помогла ей подняться. Нарцисса хоть и улыбалась, с интересом рассматривая девушку, но Гермиона просто нутром ощущала, что сейчас она провалила «собеседование» на должность девушки Драко по всем критериям. Это надо было так лохануться, чтобы выдать себя грохотом? Малфой был прав, когда говорил, что не быть ей киллером. У неё была бы самая короткая карьера убийцы в истории.       Сидеть в гостиной Малфоя напротив его мамы, пить утренний кофе и стараться прикрыть открытые колени подушкой — это было настоящим провалом. Гермиона исподтишка разглядывала женщину, замечая схожие черты с Драко: прямой нос, острый подбородок и, конечно, белокурые локоны. Нарцисса Малфой оказалась высокой женщиной в сравнении с Гермионой, но не настолько высокой, чтобы поравняться с родным сыном. Её изящные кисти с тонкими длинными пальцами были украшены лишь одним кольцом и дорогим браслетом часов, а классического кроя платье-футляр подчёркивало словно высеченную скульптором фигуру. Грация и абсолют нашли своё отражение в этой женщине, которая очень старалась не опускать взгляд ниже лица Гермионы, что продолжала сгорать от стыда. — Дорогой, я бы хотела с тобой поговорить чуть позже. Как ты понимаешь, твой отец не отступится после всего, что случилось.       Гермиона напряглась, отмечая многозначительный взгляд, которым мать наградила сына, когда тот вернулся из кухни со свежими тостами. Драко плюхнулся рядом с Грейнджер, совершенно не стесняясь их внешнего вида в отличие от девушки. Одна его рука уверенно вытянулась вдоль подголовника, почти оплетая плечи Гермионы. Удивительным образом он чувствовал себя совершенно спокойно напротив матери в такой неловкий для всех остальных момент. Словно они и не сидели полураздетые напротив женщины, что его родила! — Мам, мы можем говорить обо всем при Гермионе, — спокойствие и сдержанность вернулись на лицо парня, в то время как его мать вся побледнела. — Я не думаю, что это возможно, это… — Это отца Гермионы арестовали на днях. Так что она втянута в это не меньше нас.       Нарцисса замерла на те долгие секунды, смотря на сына отсутствующим взором. В её голове словно зазвучало эхо многолетней давности, когда взгляд перекочевал на бедную девушку, что сидела рядом с её сыном. И наконец-то женщина смогла найти названия тем чувствам, что видела на юном лице: отчаяние, боль, страх перед неизвестностью, невозможностью повлиять на те события, что происходят. Это уничтожало даже самых сильных людей, но похоже, эта девочка всё ещё способна была держаться. Сердце болезненно сжалось, потому что Нарцисса прекрасно могла понять эту девушку, которая сейчас оказалась под перекрёстным огнём, о котором никогда даже не подозревала. — Дорогая, мне так жаль, — Нарцисса отставила свою чашку и сдвинулась на край кресла, потянувшись к девушке. Ей хотелось её утешить, поддержать хоть чем-то. Прикоснувшись к её рукам, Нарцисса только подтвердила свои опасения, потому что миниатюрные пальцы были холодны, как лёд.       Гермиона опустила взгляд на руки, словно впервые ощущая такие нежные прикосновения. Ей было жаль? Это с трудом укладывалось в голове, но потом она вспомнила слова Драко, что его мать была заложником в этом мире, и сама вцепилась в руки женщины, отвечая на эти прикосновения, возможно, чуть сильнее, чем следовало. — Спасибо. Мне, мне тоже жаль, миссис Малфой. Вы удивительно сильная женщина.       Нарцисса на это только вымученно улыбнулась: — Всё не настолько страшно. Со временем ко всему можно привыкнуть.       Драко только недовольно хмыкнул, пробурчав себе под нос, что-то в духе «заезженной пластинки». Гермиона решила никак на это не реагировать и лишь согласно кивнула. — В любом случае, — женщина переместилась обратно вглубь кресла и стала суматошливо искать что-то в своей сумочке, доставая помятую фотографию.       Гермиона думала, что её уже сложно выбить из состояния равновесия, но фото изображало их с Драко в той самой треклятой клинике. — Это фото сделали с камер наблюдения. И, как я понимаю, здесь с тобой именно эта девушка? Твой отец показал мне его вчера вечером. Нужно отметить, что он очень серьёзно настроен, раз решил врать мне о чувствах и повезти на ужин, чтобы убедить помочь ему.       Драко вцепился в фотографию, не веря собственным глазам. Как близко они уже были? Насколько точно приблизились, чтобы узнать правду, которую сам так старательно скрывал? Он рассчитывал, что никто не знает… Ведь это меняло всё! — Они знают… Что ты сказала?       Нарцисса только пожала плечами. — Я, конечно, наивная и всё ещё верю в большую любовь, но я не идиотка, дорогой. Я сказала, что поговорю, но упомянула, что у тебя не тот характер, который поддается убеждениям. Ты никогда не слушаешь мнений и просьб со стороны. — Хорошо, — Драко ободряюще кивнул, устало потирая глаза. — Что ещё было нужно? Они знают, кто со мной? — Нет. Но именно это они хотят, чтобы ты рассказал. Том очень заинтересован, чтобы найти всех участников, чтобы разобраться в том, что происходит за его спиной. И ты понимаешь, что это только дело времени. — Нет. Они не найдут Гермиону. Я не позволю, — Драко резко подался вперёд, так твёрдо смотря на родную мать, словно даже в ней видел угрозу. Нарцисса постаралась тут же смягчить ситуацию: — Дорогой. Ты же сам понимаешь…       Драко поднял руку, останавливая любые противоречия. — Я пошёл на сделку с Европолом.       Это прозвучало почти, как приговор, лицо женщины побледнело от этой фразы, почти сравнявшись по тону с её волосами. — Ты что? — Нарцисса же не могла поверить своим ушам, наконец-то понимая степень отчаяния сына.       Гермиона рядом просто внимательно наблюдала за разворачивающейся семейной драмой. Потомок мафиозной семьи заключил сделку с правительственной организацией, которая пытается прикрыть их лавочку незаконного сбыта оружия и наркотиков. Она сама не понимала, как Драко рассчитывал выйти из этой игры хотя бы живым, но в том, что обратного пути не было, она уже не сомневалась. Она чувствовала это даже для самой себя. Оказавшись втянутым в это хотя бы раз, выйти сухим из воды не получится. В эту секунду она с отчаянием стала понимать своего отца. На какую-то долю Гермиона сочувствовала мужчине, который просто оказался в ловушке, о которой сам мог не знать. — Это самый лучший вариант остановить их всех одним махом. Если я соберу всю информацию и отдам Европолу, они их остановят. У них есть ресурсы, люди и полномочия, в то время как я связан по рукам. Ты и сама это знаешь, — спокойно продолжил Драко, сжав руки вместе, словно они были действительно связаны. — Они предложили отличную возможность вывести Гермиону и её мать из этой игры. Программа защиты свидетелей оградит их от всех опасностей: новые имена, работа, страна. Их увезут в Америку ещё до нового года, а мы сможем довести дело до конца. Потом смогут увезти и тебя, разве не прекрасно?       Иногда Гермиона думала, что потрясениям должен прийти конец, и что человек не способен перенести более трёх потрясений за раз. Но как же сильно она ошибалась. Когда в твоей голове рушатся остатки мира, этот процесс сложно остановить. Гермионе сначала показалось, что она находится во сне. В том самом ужасном кошмаре, который снился ей после ареста отца, и всё происходящее вокруг было просто ужасной шуткой, где мир стоял на паузе, а она сама погружалась в холодную воду, видя, как лёд стягивается над головой, погружая во тьму. Сколько ещё всего должно было свалиться на её плечи, чтобы она окончательно сошла с ума? — Прости, ты что сейчас сказал? — оборвала воодушевлённую речь парня Грейнджер, перехватывая его руку, и одним движением заставила повернуться к себе. — Америка? — её руки слабо задрожали. — Да. Сириус считает это самым выгодным ходом сейчас. Вам нельзя оставаться в Лондоне.       Его глаза блестели в предвкушении, как у ребёнка, который впервые готовится к путешествию или пойти на праздник. Драко был воодушевлен возможностью отправить её в Америку… Подальше от себя и от тех нерешённых вопросов, что разрывали голову Гермионы без остановки. — И когда ты собирался мне об этом сказать?       Пауза, долгая и давящая, как вес всего этого грёбанного мира, сейчас навалилась на лёгкие, выжимая весь кислород наружу. Грейнджер запустила пальцы в свои собранные второпях волосы, понимая, что просто не может дышать в этой комнате, квартире, рядом с этим человеком. — Говорю сейчас, — выдал очевидное Драко, вызывая только нервный смех Грейнджер. — Не могу поверить… — тихо засмеялась та, пытаясь отодвинуться, только вот пышные подушки за спиной не позволили этого сделать.       Драко заметил, как что-то в ней изменилось. Мгновенно и всего за секунду та милая Грейнджер, что утром вышла из его спальни испарилась, та нежная и податливая Грейнджер, что была ночью не оставила о себе даже следа. — Ты даже не собирался спрашивать, ведь так? Хотел поставить перед фактом, хотел… — Гермиона, так будет лучше для тебя. Я лишь хотел, — он потянулся к её лицу, но это прикосновение было сиюминутно отвергнуто одним сильным ударом, оттолкнувшим руку в сторону.       Девушка подскочила на ноги, делая шаг назад. Гермиона всё ещё пыталась сделать хоть один нормальный вдох. Наткнувшись на небольшой столик бедром, она почти столкнула графин с виски на пол, поймав тот в последний момент. Фигурная крышка выскочила, и у Грейнджер не с первого раза удалось вставить её обратно, продолжая смеяться, смотря на свои тщетные попытки сделать хоть что-то трясущимися руками. — Не смей говорить, что ты принял это решение ради меня. Ты принял его ЗА меня, Драко! Кто тебе вообще дал право решать мою судьбу? Кто ты мне?! — закричала она, не выдержав своих неудач и просто кинула крышку в парня.       Сейчас весь её мир окончательно затрещал по швам. Если раньше Драко был тем якорем, который позволял вернуться в реальность, то сейчас даже это не казалось таким надежным. Чувствуя, как боль сжала грудную клетку, девушка ломанулась в сторону. Уйти, спрятаться и больше никогда не выходить на свет. Хлопок двери спальни оповестил всех об её уходе. Драко поднялся на ноги следом, но был остановлен рукой матери. — Стой, — Нарцисса отставила свою чашку и встала, поправляя одежду от несуществующих складок. Взгляд её холодных глаз скользнул по сыну, и женщина только неодобрительно покачала головой. — Драко, ты должен понять, как сильно ты обидел сейчас эту девушку. Это было неправильно с твоей стороны, решать за неё. — Но они найдут её. Уже знают о её существовании! — он потряс проклятой фотографией, что увидел, но одно прикосновение матери заставляло его гнев утихнуть.       Нарцисса ступила ближе, приобнимая сына. Её руки ласково погладили широкую спину, прошлись по затылку, словно успокаивая маленького мальчика, который вовсе не был на голову выше. — Однако, это не давало тебе права решать за неё. Не заключай её в ту же клетку, где сидим мы с тобой. Не делай этого, — произнесла миссис Малфой, а когда отстранилась, со спокойствием обнаружила, осознание сказанного Драко. Но и в этот раз она не дала ему шагнуть в сторону спальни. — Я поговорю с ней. А ты пока что попробуй найти возможность извиниться перед ней в первую очередь. Ведь я старалась воспитывать тебя совершенно не таким.       Нарцисса бесшумно зашла в комнату, слыша тихие всхлипы из ванной. Это было удивительно знакомо, как попав в машину времени и вернувшись в прошлое, где она сама точно так же сидела на полу в ванной, оказавшись в шикарном особняке Малфоев впервые. И даже статус первой леди Малфой, драгоценности и деньги не могли унять боль раненного предательством сердца. Женщина сняла туфли у входа в ванную, чтобы не стучать каблуками по мраморной плитке, и прошла к девушке, что сидела на полу, сгорбившись и едва держась рукой за широкую раковину. — Ну тихо, тихо. Тшш, — присев рядом, Нарцисса просто развернула безвольное тело к себе, мягко обнимая и позволяя девушке повиснуть уже на себе.       Такая маленькая и хрупкая. Нарцисса не могла не сдержать улыбки от мысли, что её совершенно не удивляла та симпатия, что её сын испытывал в отношении этой девушки. В ней был характер, который она уже успела увидеть, но и была та нежная уязвимость, которую хотелось оберегать. Худощавые руки обхватили её в объятия, ища поддержки, и Гермиона просто уткнулась лицом в подставленное плечо, позволяя себе выплакаться. Нарцисса держала её в своих руках и гладила по волосам, как родная мать, что переживает за боль своего ребёнка. Переживает эту боль вместе с ним. — Прости моего сына. Он просто чувствует свою ответственность и хочет защитить. Драко ни в коем случае не хотел оскорбить тебя своими действиями, — негромко говорила она, начиная плавно покачиваться.       Гермиона словно оказалась в уютной колыбели, что забирала её отчаяния и страдания, настолько спокойно было в этих руках. — Он даже не собирался говорить, понимаете? Даже не собирался! Словно я домашний питомец, а не человек! — сжимая в кулак мягкую ткань платья, Гермиона дрожала всем телом. — Я не могу так. Не могу ему доверять! Но если не он, то… кому же тогда верить?!       Нарцисса погладила пышные волосы снова и слегка отстранилась, заглядывая в заплаканное лицо. Материнские руки ласково погладили раскрасневшиеся щёки, стирая следы слёз, убирая пряди кудрей с глаз. Женщина тепло улыбнулась. — Себе.       Гермиона замерла, слёзы перестали течь почти мгновенно всего от одного слова, произнесённого мягким голосом. Грейнджер встретилась глазами с женщиной — и внутри словно зародился новый мир. Революция подошла к концу всего от одного взгляда этой спокойной и мудрой женщины. Потому что она дала ответ на один из тех вопросов, что Гермиона задавала себе последние два месяца. Всего одним словом. И даже сама того не подозревая. Громко хлюпнув носом, Грейнджер просто осела обратно, смотря на миссис Малфой во все глаза и всё ещё ощущая прикосновение её рук на своих пальцах. Нарцисса как-то вымученно улыбнулась: — Ты должна верить себе, Гермиона. Только себе. Для начала это самое важное. А когда ты научишься верить себе, своим ощущениям, чувствам и в себя, ты сможешь почувствовать кому можешь довериться. Быть логичной полезно, но не забывай про него, — рука с единственным кольцом легла на грудь. — Твоё сердце никогда тебя не обманет. Верь ему — и тогда ты никогда не пожалеешь о своём решении. — Господи, вы… вы так правы, — обессиленно прошептала девушка, пытаясь вытереть слёзы с лица и чувствуя себя ужасно глупо. — Я такая идиотка. — Ты не идиотка, Гермиона. Ты просто влюбилась, — испуганный взгляд заставил женщину только рассмеяться. — Всё в порядке, дорогая. Это прекрасное чувство, и мне искренне жаль, что ты вынуждена испытывать его в такой период. Когда всё наваливается и путается, когда опасность дышит в затылок, и ты не знаешь, во что это всё выльется. Испытывать любовь в такое время может показаться неправильным. Но это не так. Это единственное, что поможет тебе остаться собой, быть человеком и чувствовать своё сердце. — Вы же знаете, о чём говорите, — осознала Гермиона, видя грустную улыбку напротив.       Нарцисса встала на ноги и помогла подняться Гермионе, разворачивая её к зеркалу и включая воду в раковине. — К сожалению, я сделала неправильный выбор, последовав голосу логики. Но ты права, я очень хорошо знаю о чём говорю. И прекрасно тебя понимаю. Крайне неприятно, когда выбор делают за тебя. Поэтому умойся и прислушайся к своему сердцу. Пока ты его не услышишь, не соглашайся ни на что. Хотя, рассуждая логически, программа защиты свидетелей была бы самым здравым вариантом.       Гермиона не сдержала смешка от ироничного взгляда женщины и как смиренно она разводит руками, указывая на очевидное. — Я подожду тебя в спальне.       Ощущать головокружение от собственных мыслей стало привычно. Мысли стали напоминать запутанный клубок, найти край которого было бы уже невозможно. Но сейчас после короткого разговора и тёплых объятий, Гермиона наконец-то увидела какой-то проблеск в той непроглядной темноте, что поселилась внутри. Казалось, что слова миссис Малфой помогли распутать те узлы хотя бы чуть-чуть, ослабить стяжку и увидеть что-то сквозь непрекращающиеся волнения. Гермиона постаралась умыться и собрать хоть как-то растрепавшиеся волосы. Стыдоба-то какая в таком виде появляться. Но её же ждали, а это было признаком неуважения — заставлять кого-то ждать слишком долго, тем более кого-то, кто настолько был добр к тебе самому.       Нарцисса же без зазрения совести заглянула в гардероб сына, находя относительно подходящие вещи, прикладывая их к себе, чтобы удостовериться, что те не будут слишком большими. Повесив осторожно на стул серые спортивные штаны и толстовку, женщина замерла напротив зеркала. Столько лет прошло, её сын уже совершенно взрослый и, кажется, влюбился по-настоящему. И как бы ей хотелось, чтобы он не совершал её ошибок. Чтобы не отказывался от своих чувств в угоду логики. Ещё два разбитых сердца будут ни к чему. Рука легла на грудь, нащупав золотую подвеску на тонкой цепочке под мягкой тканью платья. Эта подвеска — единственный его подарок, который был с ней вот уже больше двадцати лет, напоминая о чувствах, что делали её человеком. — Миссис Малфой, спасибо вам большое. И простите, что вам пришлось стать свидетелем этого… — Гермиона появилась в комнате, всё ещё нервно пытаясь оттянуть край футболки пониже.       Женщина встретила её улыбкой: — Прошу, зови меня Нарцисса. Не переживай ни о чём из этого, я понимаю твои чувства. И, пожалуйста, оденься в эти вещи. Думаю, нам стоит прогуляться до магазина. — Зачем? — глаза девушки распахнулись шире от прозвучавшей фразы. — Как я понимаю, в этой квартире ты никогда не жила, и твоё прибывание здесь — не что иное, как случайность. Думаю, тебе пригодятся несколько вещей, чтобы чувствовать себя комфортнее. — Ну что вы, не стоит. Я думаю, мне придется вернуться домой, поговорить с мамой и разобраться… — Я настаиваю, — перебила женщина, медленно приблизившись. Её рука мягко коснулась лица Гермионы, по-матерински заправляя локон за ухо. — Сегодня Рождественский сочельник. Позволь мне сделать подарок той, кого любит мой сын. — Но… — Грейнджер просто забыла все слова, со злостью чувствуя, как сердце радостно затрепетало в груди. — Пойдём, Гермиона. Заодно моему сыну пойдёт на пользу час-другой в одиночестве, чтобы он понял, как сильно ранил тебя. Обещаю, что это не займет много времени.       Гермиона оглянулась на стул с вещами, понимая, что во многом Нарцисса была права. Эта женщина оказалась тем самым лучом света, в котором Грейнджер сейчас так нуждалась, и поддаться этим уговорам было таким большим соблазном. — Хорошо. Пойдёмте. Дайте мне буквально пять минут.