A Bluebird

      Солнце было редким гостем в этих краях в зимний сезон. Однако, сегодня небесное светило решило навестить Лондон во второй половине дня, с радостью покрывая золотой пылью редкие сугробы и переливаясь искрами на замёрзших окнах. Пар густыми клубами поднимался от стоковых люков на улицах пригорода, переплетаясь искусным полотном с морозным воздухом, рисуя свои собственные узоры в открытом пространстве. Зима в этом году выдалась действительно морозной, но были в этом и свои плюсы. Например, такие закаты, как сегодня. На чистом небе, окрашенном розовато-золотистыми перистыми облаками, воздух казался хрустальным и идеально прозрачным. Ни смога, ни городской пыли — безупречный, точно слеза. Рваные облака, растянувшиеся по небосводу, словно повторяли узор, как если бы его выткали настоящие мастера своего дела. И этот рисунок напоминал сахарную вату, счастливые детские воспоминания и ожидание чуда, которое всегда сопутствовало в это время. Драко покрепче сжал кожух руля, прищурившись от солнечного блика, что ослепил его всего на пару мгновений. Да, когда-то это время вызывало у него восторг и волнительное ожидание. Однако, это было так давно, что казалось прошлой жизнью или вообще сном. Малфой видел сообщения Гермионы. Телефон оживал всю неделю словно по расписанию. И его тянуло ответить, поднять трубку и услышать её голос, хотя бы раз. Хотелось поехать и убедиться, что с ней всё в порядке, и никакая сволочь не смеет её даже пальцем тронуть. Ему очень хотелось быть рядом, как он и обещал когда-то. Только вот Драко точно знал, что сила его желания оказаться рядом с Гермионой прямо пропорционально увеличивала опасность, что могла окружать её ежечасно. Его чувства стали подобны радиации, а он сам — эпицентром взрыва. Чем ближе она будет к нему, тем выше будет риск погибнуть. И мысль об этом была единственным, что заставляло его переводить звонки на автоответчик, а по вечерам принуждать себя ехать в совершенно противоположную от Оксфорда сторону.       Свернув на просёлочную дорогу, ведущую к особняку Реддла, Драко мрачно усмехнулся про себя. Он никогда не думал, что будет ездить сюда так часто на добровольной основе. Само существование Тома было для него омерзительным, даже сейчас, зная всю правду о нём и о причинах, что толкнули его на все поступки, Драко всё ещё его ненавидел и презирал. Он не мог найти оправдания многим вещам, которые были сотворены за тридцатилетний период — такое количество жертв и жестокости невозможно было искупить благими намерениями. И противный комок застревал в глотке каждый раз, стоило ему задуматься о том, что он сам ступает на ту же тропу. Малфой понимал, если он хочет довести игру до конца и остаться в живых, ему придётся уподобиться Реддлу, стать его идеальным клоном, приспособленным к современному миру. И от осознания таких перспектив ненависть к себе росла в геометрической прогрессии. Он уже начал это, ступил на путь саморазрушения и обращения в кого-то, кого он сам никогда уважать не будет. В тот самый момент, когда нагрубил Гермионе, Драко понял, что никогда не простит себе этого. Феррари медленно проехал по скрипучему снегу, проезжая в автоматически открывшиеся ворота, и, обогнув фонтан, остановился перед главным входом.       Солнце уже почти опустилось за горизонт, от чего его огненные лучи обхватили в объятия лес, окружавший всю территорию особняка. Эти золотистые частички словно обнимали еловые лапы, ласкали снежные сугробы и стучались в каждое окно здания с вежливой просьбой пустить внутрь. Драко замер, так и не закрыв дверь своего автомобиля. Просто взял тайм-аут, чтобы собраться с мыслями и посмотреть на это зрелище. Ему нужна минута. Всего одна минута тишины и покоя, когда он мог бы не думать ни о чём. Глаза медленно закрылись, и парень сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие освежающим воздухом. Ну вот, так уже лучше. Разогнав все ненужные сейчас переживания, Малфой постарался запереть их как можно глубже внутри, закрыть изнывающую душу на все засовы и замки до того, как он сделает шаг в место, где не будет солнечного света, а тьма поглотит его с головой. Ещё две секунды… Дверца Феррари хлопнула за спиной, а ноги ступили на каменные ступени.       Время пришло       Его сердце размеренно билось в глубине грудной клетки, заточённое в неё, словно в тюрьму. Так тихо и с надрывом, удар за ударом оно разгоняло кровь по артериям, насыщая необходимым кислородом жизненно важные органы. Но Драко уже сейчас осознавал и ощущал, как этот орган замирал с каждым днём всё чаще. Остановившись перед тёмной дверью в хозяйскую спальню, он прислушался к последним ударам, прежде чем повернуть ручку. Последние мгновения, когда Малфой ещё ощущал нормальную жизнь в своих жилах. Звук приборов жизнеобеспечения сразу поглотил ритм его изнывающего тела, закружив свою собственную песню под высокими потолками и растворяясь в мягких бархатных складках портьер. Тихий хрипловатый голос Беллатрисы растёкся мягким ковром под ногами подобно болоту. Малфой не прислушивался к тому, о чём говорила эта сумасшедшая с Томом, ему было совершенно плевать, какие новые безумные идеи она породила в своём воспаленном и опьянённом властью мозгу. Всё равно теперь без его решения ничего не случится. За каждое действие любого из этих психопатов головой и совестью будет отвечать лично он. Добровольно. — Не могла бы ты свалить, Белла. Мне надо поговорить с Томом, — устало потирая переносицу, Драко даже не смотрел в сторону тётки, слыша её недовольное шипение.       Его тянуло в сторону бара, скрытого за позолоченной рамой на стене. Всего два быстрых движения ловких пальцев, и он уже достал бутылку старого бренди, отплеснув себе пару глотков в бокал. Голова раскалывалась уже который день. Малфой перестал нормально спать с тех пор, как вернул Гермиону в общежитие. Собственная квартира резко стала казаться чужой и совершенно небезопасной. Каждый звук в тишине пустующих апартаментов заставлял его вздрагивать в кровати и нащупывать пистолет под подушкой. С момента, как он принял решение продолжить дело Реддла и заручился поддержкой Сириуса, его паранойя разрослась до гигантских размеров. И теперь даже напичканная защитными системами квартира заставляла его чувствовать себя так, будто он находился под сотнями прицелов. — Ты… глупый мальчишка, да как ты… — недовольный возглас за спиной не вызвал в нём никаких эмоций, Драко только выпил всё содержимое стакана и зажмурился от обжигающего горло алкоголя. — Думаешь, теперь тебе всё можно?       Раньше он непременно бы насторожился, ожидая полёт ножа в спину. Сейчас же такая перспектива казалась ему очень заманчивой. — Именно так и думаю. А ты не согласна?       С грохотом опустив стакан на стол, Малфой обернулся так резко, что светлая чёлка выбилась из сделанной наспех укладки и закрыла его почерневшие от раздражения глаза. Парень буквально вцепился взглядом в тонкий женский стан, с маниакальным наслаждением наблюдая замешательство и секундный испуг. Его никогда таким не видели. Драко Малфой был избалованным мальчишкой, считавшим, что ему можно всё и чуточку больше. Перед ним был весь мир, у него в руках было многое и в то же время, у него не было ровным счётом ничего своего, кроме гордости. А сейчас… В его руках собралась целая империя организованной преступности, управление главными артериями бизнеса и контроль над людьми в каждом уголке этого чёртового прогнившего мира! И как смешно было осознавать, что имея в руках всё это, он отказывался от самого необходимого. Именно поэтому его взгляд стал другим. Он стал человеком, которому уже нечего терять, и эта отчаянность и готовность на всё могла смутить и испугать кого угодно. — Проваливай.       Всего одно слово тихим, почти рокочущим голосом, и Беллатриса была вынуждена сдаться. Накрашенные винным цветом губы скривились в едкой ухмылке, сжав те в тонкую полоску, когда женщина всё же встала с постели Реддла и двинулась к выходу, не забыв громко хлопнуть дверью. Малфой раздраженно вздохнул. — Ты делаешь успехи, мальчик мой, — одобрительный тон Тома был едва различим через кислородную маску. — Иди поближе. И расскажи мне, что привело тебя сюда снова? — Я наладил связь с португальцами и перепроверил договорённости с итальянцами. Ты знал, что они нагревали тебя на полмиллиона каждую пару месяцев? За последние четыре года вышел неплохой капитал, — Драко плеснул себе ещё алкоголя и прошёл к креслу, которое поставили совсем близко к изголовью кровати.       Том то ли закашлялся, то ли засмеялся — сложно было разобраться во всём сочетании звуков, издаваемых его телом. Но Малфою хотелось верить, что это был смех. Как бы он не ненавидел этого человека, видеть его смерть ему совершенно не хотелось. — Конечно. Так должно быть, чтобы у меня была возможность их за это прикончить, — мужчина вскинул брови вверх, и его лицо изобразило подобие улыбки. Драко с ужасом разглядел следы крови на пожелтевших зубах. Всё же это был кашель. — Я думал, у меня будет шанс сделать это самостоятельно ещё год назад. Но саркома внесла свои коррективы, как видишь. И теперь это можешь сделать ты. — Хочешь, чтобы я убил их за обман? — Именно, — Реддл прикрыл глаза, сдерживая рвущийся наружу стон. — Они торговали оружием больше пятидесяти лет, они грабили и убивали. Обман на пятьсот тысяч для них — закуска к аперитиву. Но ты новый босс, а поэтому можешь карать даже за такую мелочь.       Драко промолчал, чувствуя, как его зубы сводит от боли. Прошла всего неделя, как он согласился, а от него уже ждут убийства. И кого? Семьи Забини? Предать свои чувства к девушке. Предать свои убеждения и принципы. Предать себя. От него просили так много, но этого было недостаточно. А теперь от него ждали предательства лучшего друга? Глотку свело, будто её стянули колючей проволокой. — Нет.       Том даже дышать перестал, его взгляд просветлел на мгновение, когда это единственное слово громом прозвучало в секундной тишине между писком приборов. — Ты должен укрепить свой статус и доказать всем, что тебя стоит бояться. Мальчик мой, это не игра с девчонкой в шпионов. Это совсем другая лига. Здесь всё гораздо серьёзнее. Ты должен показать всем, что с тобой игры плохи. — Ты сам сказал, что теперь босс я. Так что и решения о методах расправы я буду принимать самостоятельно.       Желваки заходили под бледной кожей, когда Реддл выслушивал этот протест от своего протеже. Не такого поведения он от него ждал. Хотя это было одним из доказательств своевольности мальчишки — одно из тех качеств, ставших решающими в выборе преемника. Малфой способен был думать своей головой. — Я не буду убивать семью Забини, даже если ты приставишь мне к горлу нож. Я найду другой способ искоренить их дело, — кривая ухмылка перечеркнула лицо. — Но спасибо за совет, Том. Хорошо тебе не задохнуться.       Когда Малфой вышел из спальни, Реддл не смог сдержать хриплого смеха. Драко справится с местью, обязательно доведёт дело до конца.

***

      Спокойствие профессора Люпина было озадачивающим. Гермиона впервые в жизни не делала никаких пометок на лекциях, ощущая на себе периодически возникающие взволнованные взгляды Джинни. Римус же, казалось, совершенно не замечал студентку, с которой его объединила мрачная история из прошлого. Он вещал очередную лекцию, посвященную одному из способов проведения криминалистической экспертизы в девятнадцатом веке. В те времена наука ещё не была такой развитой, но человек всегда проявлял особую тягу к неизведанному и упрямство в попытках раскрыть тайны. И, возможно, эта тема была бы интересной, если бы Грейнджер это сейчас хоть как-то волновало. Учёба теперь казалась такой бесполезной и ненужной, что горло сводило от истеричного смеха, когда шоры наконец-то спали с её глаз, открыв перед ясным взором всю прогнившую картину. В новостные ленты стали просачиваться новости о закрытии международной клиники, об исчезновении Крауча, а также о заключении под стражу отца Грейнджер, так что косые взгляды в её сторону становились такой же нормой, как ранее предпринимаемые попытки занять у неё конспекты по лекциям.       Настенные часы в аудитории наконец-то передвинули свои тяжёлые стрелки, отмеряя начало перерыва на ланч, и все студенты встали, как по команде. Но Гермиона проигнорировала торопливые сборы в столовую, бросая вещи на столе и ринулась вниз по ступеням. Каждый шаг ещё периодически отзывался тупой болью в суставе, но на это легко можно было не обращать внимания. Пробежав мимо пустующего места Малфоя, который так и не появлялся в университете уже второй день, девушка поторопилась к преподавательскому столу. — Профессор? — её сердце испуганно трепыхалось в груди, опасаясь возможного ответа, но Грейнджер знала, что ей стоит наступить на глотку собственной неуверенности. Довольно быть тепличной девочкой. Сейчас, когда она осталась одна, ей придется стать жёстче. — У вас остались какие-то вопросы, мисс Грейнджер?       Люпин даже не оторвал взгляда от своих файлов, делая пометки на работах старших курсов и внося какие-то заметки в собственный ноутбук. Гермиона поджала губы, чувствуя ту стену, что сейчас разрасталась между ней и преподавателем, практически придавливая её к полу, словно бесполезного мелкого таракана. Римус Люпин совершенно равнодушным образом обозначил границы дозволенного, где кроме учебы между ними не было ничего. И это было понятно даже без уточнений. Но Гермиона не готова была так просто сдаться. Не в этот раз и не сейчас. — Я хочу знать, что действительно произошло перед новым годом, раз Драко не посещает занятия.       Она не была идиоткой. Чтобы сложить два и два не нужно было иметь семь пядей во лбу. А если точнее, то Гермиона понимала, что из-за их разрыва бросать университет Драко точно бы не стал. Слишком незначительная причина. А поэтому она подозревала о куда большей разменной монете, которую от неё привычным образом решили скрыть. Руки Люпина дрогнули, замерев над одной из тетрадей, но потом профессор с лёгкостью взял себя в руки и продолжил свою проверку. — Не понимаю, с чего вы решили, что я могу знать причины прогулов мистера Малфоя, мисс Грейнджер. Вам лучше поинтересоваться у него самого, — в противовес привычному поведению его взгляд упорно избегал встречи с глазами Гермионы. — Хорошая попытка, профессор. Но актёр из вас явно никудышный. — Прошу прощения? — Люпин наконец-то осмелился поднять на Гермиону свои глаза, заставив тем самым вздрогнуть от колючего взгляда.       Гермиона отшатнулась назад, испытывая неподдельный шок от произведённого взором профессора эффекта. Его словно подменили! И чем дольше она смотрела в его глаза, тем отчетливее слышала приказ вкрадчивого шёпота: «Беги, Гермиона. Это не твоя война, Грейнджер. Забудь его». На мгновение ей показалось это решение правильным, и она даже отступила на пару шагов от стола, словно это место было проклятым. Но потом губы сжались в упрямую линию, и девушка уверенно ступила обратно, склоняясь над стопками студенческих эссе и тестов. Её глаза опасно прищурились, сопротивляясь этому властному взгляду и противостоя его холоду. — Я говорю, что вы не умеете врать, профессор. И вы прекрасно это знаете сами. Как и то, что в действительности случилось с Драко. Если это была его воля держать от меня всё в тайне, а может, приказ Блэка, мне абсолютно на это плевать. Я должна знать, что происходит.       Мужчина устало вздохнул, хмуря брови. Он был профессором уже довольно давно, чтобы привыкнуть к студенческим угрозам. Только вот в этот раз причина была совершенно новой и никак не была связана с его компетенцией. Римус осмотрелся по сторонам, словно убеждаясь в безопасности. И только спустя несколько секунд склонился навстречу. — Послушайте меня, мисс Грейнджер. Я понимаю вашу тягу помогать в делах агентства. Ваш дедушка погиб из-за этих дел. Но вы — не он. Альбус Дамблдор давно мёртв. А с ним умерло и ваше право каким-либо образом кому-то указывать. Вернитесь на бренную землю, потому что увиденное вами — не игра в компьютере, а реальная жизнь. И ваша реальность находится здесь. Поэтому соберите свои вещи и не опаздывайте на следующую лекцию.       Преподаватель захлопнул тетрадь перед собой с такой силой, что Гермиона подскочила на месте от раздавшегося по залу хлопка. Люпин одним ловким движением сгрёб стопки под мышку и закинул ноутбук в сумку свободной рукой. Он больше не повернулся к ней, покидая кабинет и всем своим видом демонстрируя окончание диалога. Гермиона же смотрела на удаляющуюся широкую спину и думала о том, что вот он — конец её детских убеждений о справедливости мира. Если даже самый мудрый и правильный, как ей казалось, человек отвернулся от неё, бросая в незнании. Может, её желания были глупыми и напоминали замашки камикадзе, но ей просто необходимо было распутать тот клубок, что тугой петлёй затянулся вокруг её шеи. Так продолжаться больше не могло ни дня.

***

      Время ланча пришло настолько же неожиданно, как и наступало утро вот уже который день подряд. Гермиона вообще плохо ориентировалась во времени крайнюю неделю, отсчитывая дни скорее по инерции. И если все люди считали по обыкновению дни от начала нового года, Грейнджер считала дни с момента, как Драко решил оборвать с ней связь. Шёл десятый день с тех пор, как она видела его в последний раз.       Гермиона взяла поднос даже не глядя. Тарелки с едой она ставила совершенно не думая о том, что хотела бы съесть и будет ли вообще обедать. Её взгляд судорожно метался по кафетерию от одного лица к другому в поисках того самого. Но нет, Грейнджер не была дурой, которая решила, что Драко решил бы прийти перекусить в универ, при этом не появившись ни на одной лекции. Она искала другого, того, кто, по её мнению, точно должен знать о Малфое всё. Тёмная макушка со слегка курчавыми волосами нашлась на прежнем месте. Блейз ковырял вилкой развалившийся бургер, словно кладоискатель в попытках найти потерянную реликвию, его густые брови сошлись на переносице, и впервые за всё прибывание в универе Забини молчал, оградившись от окружения какой-то особой аурой, присущей только ему и Малфою. Каждый, кто так или иначе хотел бы поговорить с ним, ещё издали ощущал напряжение и предпочитал ретироваться за другой стол. Даже близняшки Кэрроу, никогда не отличавшиеся особым чувством такта, только насторожено покосились в сторону давнего знакомого и просеменили мимо. Это был её шанс. Другой возможности может не быть. — Гермиона, ты куда? — голос Джинни быстро растворился в гуле толпы, что сомкнулась за спиной девушки, когда та уверенно пересекла зал и плюхнулась напротив Блейза. — Привет, — Грейнджер буквально впилась взглядом в смуглое лицо, которое не торопилось обращать на неё своё внимание.       И сообразив, что старые приёмчики на гостя не действуют, Забини всё же поднял на неё свои глаза. Гермионе почудилось, будто её пронзила сотня иголок, когда она столкнулась с почерневшими глазами. Уставший и измотанный, Блейз, казалось, состарился на десяток лет вперёд всего за несколько дней. И опасения о том, что случилось что-то непоправимое, ударило девушку под дых, лишив возможности сделать полноценный вдох. — Что… Что случилось?       Не было привычного голоса или требования, силы Гермионы покинули её в одну секунду, когда она столкнулась с понурым взглядом Забини. Что скрывалось за этой тьмой? Ей было страшно узнать ответ на этот вопрос. — Грейнджер… — парень прижал пальцы к ноющему виску, не скрывая степень разыгравшейся мигрени. — Не до тебя сейчас, уйди, пожалуйста. — Бог мой, Блейз, ты вообще спал в последние дни? — Не знаю…       Слабый и едва слышный вдох вместо ответа стал ярким свидетельством истощения. Гермиона и вовсе забыла про свой поднос с едой, в тихом ужасе наблюдая за лучшим другом Малфоя. Эти двое всегда были чем-то далеким от понимания. Гермиона не раз видела их споры и препирательства, слыша, как они выкрикивают проклятия друг другу в спины, но в то же время Малфой и Забини представляли из себя идеальный слаженный механизм. Казалось, что они были способны читать мысли друг друга. И всегда вставали на защиту товарища, а сейчас… Когда Драко не было в университете, Блейз потух в один миг. Была ли это магия или просто совпадение, но Гермионе становилось окончательно не по себе от неправильности всего происходящего. Сострадание к Драко, к Забини, сидящему напротив, сжало её сердце, и она потянулась через стол, перехватывая подрагивающую ладонь. Блейз вздрогнул от прикосновения и резко распахнул глаза, в растерянности смотря на незваную собеседницу. — Блейз, тебе нехорошо? Я могу тебе… помочь?       В мире, обращенном во тьму, проявление сострадания и эмпатии казалось чем-то невероятным. Настоящим чудом, если ты всё ещё способен был в него верить. Блейз себя к последним никогда не относил. Сказка его разрушилась очень давно. Прежде, чем он успел выйти из возраста, когда все дети ещё верят в Санту. Его сказка была безжалостно разрушена перестрелкой, где он оказался по воле судьбы. На кортеж его родителей напала вражеская группировка, пытавшаяся отвоевать поставки оружия на ближнем Востоке. Блейз на всю жизнь запомнил звуки очереди и кровь, растекающуюся по белым рубашкам охранников. Именно этот случай заставил его родителей сослать мальчишку в Англию. Вдали от семьи он был в куда большей безопасности, чем в родном доме, который из года в год грозились подорвать или подвергнуть обстрелу. — Ты сумасшедшая, Грейнджер, ты в курсе? — Забини тоскливо усмехнулся, не скрывая своего удивления от прозвучавшего предложения. Верить в такие слова было слишком сложно.       Девушка напротив нахмурилась, и её нос забавно сморщился, словно бы та учуяла запах протухшей рыбы в своем обеде. Однако, на подносе был скорее склад фастфуда и целая гора бесполезного салата, смешанного с кетчупом. Она вообще видела, что делает? — Не самый ожидаемый ответ. Но я слышу это уже не в первые. Что в этот раз выдало мои ментальные проблемы? — Ввязаться в криминальную войну, оказаться внучкой убитого прокурора, влюбиться в наследника мафии, — Блейз вздохнул, по взгляду собеседницы понимая, что эту стену ему не пробить. Пожалуй, в своём упрямстве Грейнджер идеально подходила Малфою. Два непробиваемых барана умудрялись взаимодействовать и сосуществовать вполне гармонично. Удивительный баланс характеров, которого он никогда ранее не наблюдал. — Тебе разбили сердце, а ты всё ещё лезешь со своей помощью. Хочешь заполучить себе бюст блаженной Грейнджер?       Гермиона лишь пожала одним плечом. Весьма пренебрежительно, во что ей хотелось бы верить. — Было бы неплохим дополнением к моей домашней фотогалерее, не думаешь? — Да уж.       За столом повисла гнетущая тишина. И пусть студенты вокруг галдели, стучали ложками о тарелки и громко смеялись на высказанные шутки и истории — этого мира не существовало для двоих, замерших за столом. — Где Драко? — тихо, почти шёпотом произнесла Гермиона, сжимая кулаки на столе. Ей всё сложнее было сдерживать свои нетерпеливые порывы. — Что случилось? — Я не знаю. — В смысле? — В прямом, — парень устало потёр глаза и опершись локтями о стол, положил ладони себе на шею, продолжая. — Он перестал выходить на связь. Дома никто не открывает. Словно в воду канул. Его родители молчат в тряпочку, и я понятия не имею, что происходит, потому что неожиданно мне подписали «вольную». — Что ты имеешь в виду? — На днях отец сообщил мне, что официально выводит меня из дела. Я больше не в мафии, — Блейз развёл руками и пожал плечами. — Мне отдали счёт, чтобы я не бедствовал до конца жизни, и на этом всё. — Тебя исключили из семьи? — Лучше сказать, вытурили наглым образом. Не то, чтобы я был против. Но теперь у меня нет каналов, чтобы связаться с Драко или хотя бы спросить о том, что происходит внутри! Я… кажется, я с ума схожу.       Гермиона понимающе хмыкнула.       Забавно всё получается, какая вереница событий следует, обрывая ей ниточку за ниточкой, что связывала бы её с Драко. Отец говорить не хочет, Люпин тоже, Сириус не выходит на связь, а Блейз… Оказался в таком же информационном вакууме, где она сама пребывает уже не первый месяц. Обращаться к кому-то ещё было бесполезно, потому что поверенных не было. Гермиона была слишком слепа в мире, где всё оказалось слишком запутанным. — Добро пожаловать в клуб дефицита информации, мой друг. Я существую так с осени. — Пиздец, — маска отстранённости и безразличия упала с лица Забини, и в тот же момент он устало опустил голову на стол.       Лоб приятно встретился с прохладной поверхностью, а руки легли поверх затылка, словно растирая тот от ноющей боли. Блейзу претила сама мысль о возможности оказаться в подобной ситуации. Но вот он здесь, и чёрт его дери, Грейнджер оказалась единственным собеседником из всех возможных. Тем временем девушка продолжала: — Я думала, ты сможешь мне помочь с информацией, но, по-видимому, мы с тобой в одной лодке. Не хочешь подключиться?       Парень смерил её мрачным взглядом. Таким обычно смотрят на предателей или тех сумасшедших, что несли откровенную чушь. Она сейчас серьёзно? Но, судя по выражению лица, Грейнджер в принципе шутить не умела. — Брось, Блейз. Ты знаешь, что Драко дорог нам двоим. Мы не хотим, чтобы с этим придурком что-то случилось. И, честно сказать, я не намерена забывать всё так просто. Моя мать в Америке под программой защиты свидетелей, и один Дьявол знает, куда её там увезли, а мой отец в тюрьме и выйдет нескоро. Кстати, он советовал обратиться к Виктору для защиты. — Крам?       Это было что-то интересное и совершенно неожиданное. Блейз вспомнил, как этот парень неожиданно появился и кружил вокруг ранее неприметной Грейнджер, словно рыбка-прилипала. Конечно, именно это его внимание заставило Драко наконец-то осознать для себя свою привязанность. Но всё же навряд ли тот бугай заделался Амуром на полставки и решил сводить одинокие сердца. Но после этих слов многое вставало на свои места. Грейнджер была отличной добычей, связанной с отцом-наркодилером. Через неё могло осуществляться прямое давление на родителя или наоборот. — Именно. Думаю, он тоже как-то связан с вашим делом. Я не могу ему доверять теперь. Блейз, ты моя последняя надежда. — Думаешь, я добровольно подпишусь на роль Оби-Ван Кеноби? — А разве нет? — девушка изогнула бровь и подмигнула, тем самым подняв Забини настроение. — Чёрт с тобой, Грейнджер. После занятий, на парковке. Поедем ко мне, чтобы обойтись без лишних ушей. — Договорились.

***

Две недели спустя

      Она не могла поверить своим ушам. Беллатриса стояла за дверью спальни Тома, сжав кулаки до дрожи. Там, за гребанной деревянной дверью, она слышала правду, которую не хотела замечать всю свою жизнь. Том любил… не её! Холодные путы стягивали сердце в стальные оковы, и лёгкие сводило при каждой попытке вздохнуть. Ей было больно. Чертовски больно, как тогда, много лет назад, когда те мужчины издевались над ней. Они её не любили, нет. Никто её не любил. Никогда. Никому ненужная и обречённая на одиночество… И даже её сестра! Проклятая Нарцисса, всегда такая хорошая, свет и лучик их семьи. Все друзья всегда были только её, всё внимание — её. И теперь Том… тоже был только её. Беллатриса сжала зубы, сдерживая рвущийся наружу крик. Она хотела уничтожить её. Их всех, кто когда-то посмел поиграть с её чувствами. Звук выстрела за стеной отвлек её лишь на мгновение, когда она наконец осознала, что случилось.       Его больше нет. И его удача, что он решил сбежать, как настоящий трус, так и не признавшись ей в своём предательстве. Женщина смотрела в узкую щель двери и видела родную сестру, сжимавшую пистолет в дрожащей бледной ладони. По её лицу струились слезы, и она едва стояла. Слабачка впервые столкнулась со смертью лицом к лицу. Жестокая улыбка исказила лицо Лестрейндж, когда она наблюдала за страданиями сестры. Да, этот исход ей нравился. Пусть она страдает так же сильно, как страдала сама Беллатриса, слушая исповедь Тома, посвященную другой. Этот подлец решил, что сможет играть их жизнями? Что сможет передать всё в руки сыну своей любимой? Наивный дурак! Ещё никогда Белла не проигрывала своих сражений. С тех самых пор, как Том оставил ей нож, Белла не оставляла противникам шанса выжить. И если напрямую убить противника она не могла, то делала это со спины.       Том надеялся, что после такого обмана, она простит его? Продолжит служить Драко? Эта империя будет её. А чтобы Драко сдался… Она знала, на какой рычаг стоит надавить.       Дверь со скрипом закрылась до конца, когда Беллатриса повернула ручку замка. В её голове уже созрел план, а необходимый источник был на коротком поводке. Где там жила эта девчонка?