Лето взаперти

Наконец для Северуса заканчивались изматывающие дни — противоядие от «Любви Клеопатры» было готово, оставалось дать остыть и отнести Гарри. Сам процесс дезинтоксикации тоже представлял собой довольно мучительный процесс: в течение нескольких часов, соизмеримых с количеством зелья в крови, юноше предстояло вынести очередной приступ, самый длительный из всех. Перед тем, как идти в спальню Поттера, он снял мантию, оставшись в рубашке и штанах, предчувствуя, что ему тоже перепадёт неприятных ощущений. — Готов? — мягко спросил Снейп, присаживаясь на кровать Гарри. Угукнув, Поттер судорожно сжал одеяло, в которое завернулся, будучи обнажённым, — повышенная чувствительность кожи и сильная потливость во время действия противоядия сделали бы любую одежду орудием пыток. Северус медленно напоил его горчащим зельем и внимательно наблюдал за реакцией. Он не собирался ни на секунду покидать мальчика, ведь несмотря на видимую жёсткость, Снейп переживал за Гарри и за то, что ему придётся вынести. — Не сдерживай себя, — заметив, как побелели в напряжении кисти рук Поттера, мужчина аккуратно сжал тыльную сторону худенькой ладошки. — После того, как освободишься от действия зелья, проведём ритуал по полному очищению от наносного и будем думать, что делать дальше. Главное, держись в сознании, не позволяй боли взять над тобой верх. Низкий, вкрадчивый голос Северуса заставлял Гарри цепляться за реальность. Он не вслушивался в то, что говорит мужчина, а лишь наслаждался низкими перекатами бархатного тембра, отвлекаясь от резких и протяжных приступов судорог и ломоты во всём теле, изо всех сил вцепившись в чёрную рубашку. — Профессор, — простонал юноша, непроизвольно притягивая ближе к себе Снейпа, которому пришлось нависнуть над Поттером, удерживая собственный вес на руках между извивающимся телом, пытающимся избавиться от одеяла. Откинув в ноги мешающее одеяло, Северус мельком осмотрел раскинувшегося на постели обнажённого Гарри и к собственному стыду вспомнил недавний чувственный сон с его участием — как он гладил и целовал стройные ноги, прикусывал нежную кожицу над выступающими тазобедренными косточками, щекотал языком впадинку пупка, дразнил дыханием трогательные, нежные сосочки и целовал пухлые губы, погружаясь в жаркий, тесный плен юношеского тела. Встряхнув головой, Снейп прогнал ненужные, постыдные мысли и неожиданное желание проделать всё это в реальности. — Чш-ш, скоро станет легче. Он попытался отцепить цепкие пальчики от рубашки, беспокоясь за её целостность, но судорожно сжатые руки ещё крепче впились в тонкую ткань. Северус, с большим трудом оторвав от своей груди руки, взявшись за юношеские предплечья, прижал сведённые над беспокойной головой кисти, а сам навалился всем телом сверху, когда сильный приступ судороги выгнул Гарри дугой. — Постараемся ничего тебе не сломать и не вывернуть, — шептал мужчина в покрасневшее ушко, так кстати оказавшееся рядом. Тонкокостный Снейп мысленно благодарил Мерлина за недокормленность и субтильность Поттера, в противном случае он бы не удержал содрогающегося парня — с такой силой его дёргало и выгибало. Сквозь ткань рубашки Северус чувствовал жар, исходящий от Гарри, чувствовал каждый стон, зарождающийся в груди, каждый тяжёлый вздох, причиняющий боль. Сострадание, жалость, желание помочь и облегчить страдания невинного мальчишки, которого судьба и так не жаловала, подкидывая всё новые испытания в стремлении согнуть, сломать, подмять под себя, поднимались в нём резкой волной, отчего он неосознанно стал поглаживать выступающие венки на запястьях. Пошлых мыслей не было и в помине — слишком плохо было мальчику, а Северус никогда не страдал садизмом, поэтому чужая боль не приносила никаких приятных эмоций. Спустя пару часов основной приступ пошёл на спад, и Снейп наконец смог отпустить измученное тело, поднимаясь и отпуская руки Поттера, на которых в очередной раз расцветали синяки его авторства. Раскрыв баночку свежесваренной мази от последствий Круциатуса, Северус, обдав лежащее без сил мокрое тело очищающими чарами, стал лёгкими движениями наносить приносящее облегчение лекарство. — Всё? — прохрипел Гарри, от действия мази готовый мурлыкать. — Ты молодец, — не сдержавшись, Снейп стал медленно гладить юношу обеими руками, смазанными лекарством. Узкие тёплые ладони ласковыми поглаживаниями прошлись по всему телу, разминая мышцы и принося ни с чем несравнимое наслаждение. — Как хорошо-о, — расслабленно протянул Поттер, отдавшись на волю потрясающим рукам. — Мордред, такими темпами я стану мазохистом. Тихий смешок мужчины раздался в тишине спальни. — Почему? — Ради такого массажа я готов пережить ещё один приступ, — с вымученной улыбкой ответил Гарри и прикрыл в блаженстве глаза — Северус широкими кругами оглаживал его спину. — Будешь хорошо себя вести, будет и массаж, — с открытой улыбкой сказал мужчина, благо Поттер не мог видеть его лица, и, пользуясь случаем, помял округлые, крепкие ягодицы. — П-профессор? — дёрнулся юноша, уходя от прикосновений. — Там такие же мышцы, которые нужно размять, как и во всём теле. Не вертись, — Снейп удержал его за бёдра, а затем притянул ближе к себе. — Расслабься, ты снижаешь эффективность мази. С неслышным хмыком, выражающим удовлетворение, Северус продолжил ласкать расслабившиеся ноги. Сон начинал сбываться. От этой мысли он не сдержался и громко фыркнул, прикусывая губу в попытке удержать дьявольскую улыбку. Гарри, заинтересовавшись нетипичным для профессора звуком, приподнялся на локтях и обернулся, вздёрнув бровь. Увидев, насколько близко к его голому телу находится Снейп, насколько ласкающими видятся его движения и насколько пошлая ухмылка расцветала на тонких губах, юноша залился румянцем и упал лицом в подушку, желая и продлить этот приятный момент, и провалиться сквозь землю со стыда. Северус лукаво улыбнулся на реакцию мальчишки — Поттеру определённо понравилось. С сожалением закончив ласкать это воплощение невинной соблазнительности, он накрыл Гарри тонкой простыней и, Мордред его дёрнул это сделать, но перед выходом из спальни Снейп легонько шлёпнул аппетитно выпяченную задницу сквозь тонкую ткань простыни и стремительно вылетел из комнаты, слыша возмущённые ругательства сквозь дверь.