Mr. Greenlantern or: How I Learned to Stop Worrying and Love the Bat

Футов шестьсот ниже заправки стоял дайнер Мэл. Примостился он сбоку на магистрали 466, теперь называемой 46, единственной достопримечательностью которой было то, что на развилке с магистралью 41 разбился Джеймс Дин. На обочине остался скромный дорожный знак, а вот Коаст-сити отныне и навеки присвоил себе Дина, несмотря на то что маленький Чолам был гораздо ближе к месту происшествия. На набережной Коаст-сити продавались магниты с его лицом, кинотеатры каждый месяц обязательно крутили по новой какой-то из его фильмов, а вот в дайнере Мэл под подвязанной к потолку доске для сёрфинга и прибитом к стене укулеле висел не совсем ввязывающийся в обстановку портрет. Впрочем, они тоже в обстановку не совсем ввязывались. В этот дайнер заезжали в основном паломники, направляющиеся или возвращающиеся со святого места на развилке магистралей 466 и 41. Так и сейчас, у двери сидела шумная компания из пяти подростков, трое парней и две девушки, а за стойкой сидела полусонная парочка, явно направляющаяся домой из какого-то мотеля. Хэл и Фрэнк староваты по сравнению с ними. Хэл уплетал блинчики с кленовым сиропом и беконом и отвечал на вопросы Фрэнка с набитым ртом. Тот к своей тарелке не притронулся, но официантка уже три раз подходила, чтоб наполнить его чашку кофе. Он был в том же светло-коричневом американском костюме, выглядящим так, словно он и не снимал его с прошлой встречи. Неизменные складочки, неизменное небольшое пятно на подоле пиджака. При входе он снял шляпу, обнажая лысеющий затылок. — Ещё кофе? — остановилась с кофейником у их кабинки официантка. — Да, Элизе, душечка, спасибо. Ты настоящий голубоглазый ангел, — Фрэнк протянул ей чашку. У неё были глаза цвета водянистой грязи, но от его слов она просияла и выпрямилась. — Что-то не так с яичницей? Я могу принести другое. За счёт заведения, — Элизе указала на его полную тарелку. — О нет, душка, моя жена устроила мне засаду и объявила, что сегодня мы проверяем мой уровень холестерина, потому придётся воздержаться. Но пахнет просто божественно, передай мои почтения шефу. Элизе, бросив быстрый взгляд на Хэла, хихикнула, подлила ему кофе, хотя он и не просил, и удалилась к стойке. Хэлу нравилось, что с ним Фрэнк не поддерживал это напускное добродушие, не болтал попусту в попытке запудрить мозги. Даже тон его голоса менялся, становился ниже и глубже. Когда Хэл закончил со своей едой, он подвинул к нему свою тарелку — мысленно пожав плечами, Хэл не стал отказываться. — Кофеман? — спросил он, сооружая сэндвич из тоста, сосиски и яичницы. — На самом деле предпочитаю чай, — ответил Фрэнк, — но в Калифорнии это просто вода из-под крана с пакетиком Кинг Коул. — Что плохого в Кинг Коул? — Мне кажется, я как-то видел чай со вкусом кулэйда. — Чайный сноб. — В сложившейся ситуацию, я думаю, мисс Феррис было бы безопаснее пока не приступать к обязанностям главы «Феррис Эйркрафт», — без какого бы то либо перехода сказал Фрэнк. — Кэрол уехала в Мексику. Там ей будет лучше всего. Кэрол в принципе не было свойственно подолгу тосковать, она была человеком действия. Один из редких случаев, когда она позволила себе расплакаться перед Хэлом, был в день её рождения. Ей исполнился двадцать один, и она гуляла с матерью Кристиной по аллее бутиков. Продавщица в Баленсиага обратилась к Кэрол как к горничной Кристины и она, не раздумывая, влепила той кулаком в нос. Нос сломался, как и средний палец на её руке, из-за кольца. Палец распух и кольцо пришлось разрезать щипцами, а ведь это была семейная реликвия. В довершении всего, бутик прислал ей в качестве глубочайших извинений пару прекрасных перчаток на коже вапити. Которые она так и не смогла надеть за сезон. После той ночи, Кэрол проснулась с внезапным приливом сил и яростной ясностью ума. Она пошла в парикмахерскую чтоб «освежить причёску», и, хотя Хэл не заметил особой разницы — как был пышный боб, так и остался пышный боб, только обруч поменяла с белого на чёрный — он восхитился и сказал, что она выглядела ну точно готовая к бою валькирия. Кэрол сравнение понравилось, она покрутилась в своём новом платье, делавшим её похожей на треугольник, и торжественно закурила плэйерс номер шесть. Воинственность ей только пригодится, учитывая характер семьи Менендес. Карл хотел, чтоб его похоронили на родине, и его дочь была готова даже на встречу с родственниками по отцовской линии, дабы исполнить его последнее желание. Хотя к своей Каролите относились они с теплотой и любовью, ссор избежать было практически невозможно. Карлос Менендес взял фамилию жены, будучи единственным сыном в девятидетной семье. Такого предательства семья простить, конечно, не смогла. В броне из Шанель номер пять и с копьём дымящейся в мундштуке сигаретки Кэрол оставила Хэла, с сарказмом называя поездку своим последним отпуском перед принятием руководства над компанией. — Вам знакомо имя Алан Скотт? — задал следующий вопрос Фрэнк. — Ни разу не слышал, — покачал головой Хэл. — Мистер Феррис связался с ним незадолго до смерти, хотел встретиться. — Карл ни разу не упоминал его. Думаешь, этот парень мог быть замешан? Нужно допросить его. — Незадолго до смерти мистера Скотта, — уточнил Фрэнк, выдерживая драматическую паузу, чтоб отпить кофе. — В день их встречи мистер Скотт погиб при загадочных обстоятельствах. — Дай угадаю, на него как будто какой-то зверь напал и убийцу так и не нашли? — Вот тут как раз всё предстаёт, наоборот, до странного прозаично. Мистера Скотта убил его сожитель. Пришёл к нему на работу и застрелил его. Всё произошедшее было записано на камеру наблюдения. — Что ж тогда загадочного? — Мистер Чжао наотрез отказывается признавать вину. Говорит, что никогда бы не причинил вред мистеру Скотту. Он свято уверен, что на записи был не он, его подставили. Хэл скептично скривился. — Он прошёл допрос с детектором лжи. Полиция считает, что мистер Чжао был в состоянии аффекта, и, так как событие стало для него травматично, мозг заблокировал воспоминания об этом. — А ты что считаешь? — А я видел достаточно такого, чтоб не принимать очевидное за чистую монету. На записях с камеры наблюдения мистер Чжао держит пистолет в правой руке. Рука с вилкой замерла, так и не донеся кусочек сосиски до рта. В голове Хэла завертелись винтики. — Он левша? Фрэнк кивнул. — Согласен, что это странно, но ведь это не означает автоматически, что он невиновен, — Хэл отложил вилку. — Конечно, нет. Гораздо более правдоподобно, что, узнав о встрече мистера Скотта с другим мужчиной, мистер Чжао из ревности забыл о том, что он с рождения левша, — неожиданно съязвил Фрэнк. — Чего только у гомосексуалистов не бывает, да? Из него как будто разом дух выбили. Пробормотав что-то: что одновременно могло быть посыланием к чёрту и извинением — Хэл рывком встал из-за стола и сбежал в туалет. Он был уверен, что будет занято, потому что вроде как одна из девчонок за столом уходила, но в туалете оказалось свободно. Кабинка была обклеена разными вырезками из журналов, без особой привязки к чему-то: нате и вязание, и рецепты, и эротика, и политика. Барышня с пышным бюстом, едва втиснутым в бикини, лежала на спине, вскинув раздвинутые ноги прям под статьёй о конце войны с Японией, естественно, с красочной фотографией под текстом. Вот уж действительно взрывная киска. На поле боя удивительным делом перестаёшь верить в божескую любовь и одновременно начинаешь молиться. Если бог существует, то он жуткий засранец, не единожды мелькало в их головах. Всё потому, что людям была дана свобода воли, говорил кто-то другой. Так что жуткие засранцы мы сами, нечего винить в этом кого-то кроме нас самих. Тем не менее, рано или поздно каждый из них пробовал обратиться к богу. Некоторые материли его, другие умоляли, третьи вопрошали, в чем же суть всей этой боли. Удивительные вопросы метафизики рождались в самый разгар войны. Были и такие, которые начинали считать богами себя. Они принимали боль и хаос, и страх, сами сеяли его. Хэл не знал, верил ли в бога любящего, верил ли в бога в принципе, но таких вот самопровозглашенных божков он терпеть не мог. Они носили наглое ухмыляющееся лицо, они носили пистолет, который тут же тыкался дулом в лицо тому, кто попался на пути этого божка. Не занимаясь самообманом, Хэл признавал, что пошёл в армию вовсе не из-за веры в миссию или желания выслужиться. Ему не хотелось воевать — ему хотелось заканчивать войны. Ему не хотелось быть божком, который внушает всепоглощающий страх. Ему хотелось превзойти все наложенные на человечество лимиты: летать выше и быстрее, не бояться смерти, не бояться любить того, кого любишь — но превзойти как человеку. Доказать, что человек способен на подобное. С полной решимостью доказать Фрэнку (что доказать, он пока не додумал) Хэл вышел из туалета и столкнулся с захлопывающей дверь подсобки Элизе. Она прятала ключ в карман фартука, и Хэл едва не сбил её, но вовремя поймал за плечи. От движения закрученные светлые пряди запрыгали вокруг расплывшегося в премиленькой улыбке лица. — О, мой герой, — игриво произнесла она, томно прикрывая свои ясные голубые глаза. Разве у неё голубые глаза? Официантка моргнула, и нет, глаза у неё всё того же оттенка водянистой грязи. Видимо, свет так упал. Хэл поспешно отпустил её, раздражаясь ощущению, будто что-то на языке вертелось, что-то безумно простое, но он забыл, как произносится. А ведь он тешил себя мыслью, что прекрасно умел флиртовать с женщинами. — Послушайте, — внезапно заволновалась она, — на самом деле, я ждала, когда можно будет с вами поговорить наедине. Не хочется вас пугать, но кажется, я заметила, что ваш спутник подсыпал вам что-то в кофе. Она взяла его руку в свои, и Хэл с отрешением отметил, что у неё были влажные и скользкие ладони. — Прошу вас, Хэл, не уходите с ним, — прошептала она, — ни в коем случае. Словно услышав, о чём они говорили, Фрэнк поднял голову, встречаясь с Хэлом взглядом. — Я пойду, — произнёс Хэл, забирая свою руку, — чтоб не вызывать подозрений. Официантка наконец отпустила его. Фрэнк с приподнятой бровью наблюдал, как Хэл прошагал к их столу на деревянных ногах и залез в кабинку. — Пыталась оставить мне свой номер, — легко соврал он, но Фрэнк ему не поверил. По его же словам, он во многие, казалось бы, очевидные, вещи не верил. Откуда этот Фрэнк взялся? С чего решил помогать ему? Да и помогает ли? Может, просто выведывает информацию, чтоб замести следы? И Хэл запросто выдал ему куда направлялась Кэрол… Вдобавок что-то в нём было эдакое необъяснимое, детали паззла не сходились. Хэл не мог похвастаться талантом детектива Джонса разбираться в людях, он три года писал Джеку письма с фронта, прежде чем понял, что ответ ему не придёт. Он частенько упускал из виду все красные флаги и цеплялся за людей несмотря на то, что они и гроша ломаного не стоили. Жизнь у него была тем ещё дерьмом, но ничему она его не научила, и Хэл натыкался раз за разом на те же грабли. И всё же он привык доверять своим инстинктам и идти напролом. — Ты отравил мой кофе? — спросил он. У Фрэнка едва округлились глаза, но Хэл со злорадством запечатлел в памяти его эквивалент удивлённого лица. — Нет, — сухо ответил он. Хэл не стал требовать от него в таком случае отпить из своей чашки в качестве доказательства. — Почему я должен тебе доверять? — нажал он. Ухватиться бы за что-то, ну хоть что-нибудь. По всем правилам Фрэнк не должен был вызывать ничего кроме безграничного доверия. Недалёкий болтливый, но незлобный дядечка с чемоданчиком под рукой и шляпой, прикрывающей лысину. Почему всё внутри Хэла кричало о том, что Фрэнк совсем не тот, за кого себя выдаёт, но тем не менее, он не чувствовал себя с ним в опасности? Дай же ему что-то, объяснись! Он нахмурился, подхватил свою шляпу и чемоданчик, и резко встал из-за стола. Элизе с тревогой уставилась на них из-за стойки. — Пойдём, — выдавил сквозь зубы Фрэнк. — Никуда я не пойду, пока ты не дашь мне хоть одну причину тебе доверять! — отрезал Хэл. Фрэнк вздохнул. — Здесь нельзя. Пойдём, — он поднял его чашку и отпил из неё. — То есть, кофе не отравлен? — Может, и отравлен, а я просто хочу избавиться от твоего общества, — проворчал Фрэнк, явно устав его ждать. Хэл поторопился за ним. Фрэнк втолкал его в туалет, запер дверцу и начал раздеваться, и когда Хэл уже собрался вмазать ему, нащупал что-то за ухом и снял с себя пухленькие щёки. Но вместо железного корпуса и проводов, под его кожей оказалась другая кожа. Обычная, бледная, человеческая. Фрэнк между тем выкинул в мусорную урну розоватые, похожие на растянутую жевательную резинку, лоскуты и принялся сдирать с себя нос. Он открыл свой чемоданчик и вытащил оттуда бутылочку с какой-то жидкостью, которой он протёр лицо и брови. Брови оказались угольно-чёрными, как и волосы под париком. Вместе с костюмом он снял с себя лет так пятнадцать. Потом Фрэнк вымыл руки в крошечной раковине и вынул из глаз линзы. — Ты, что, хренов шпион? Фрэнк? Тебя вообще Фрэнк зовут?! — Меня зовут Брюс Уэйн, — сказало ему мокрое серьёзное незнакомое лицо. — Какой ещё к черту Брюс Уэйн? — возмутился Хэл. — Как будто это хоть что-то объясняет. У меня только больше вопросов появилось. С какого хрена мне доверять тебе? В дверь осторожно постучали. — Хэл, у вас там всё в порядке? — послышался голосок Элизе. Оба сразу затихли, прислушиваясь. Глупо, конечно, весь дайнер видел, как они едва ли не под ручку промаршировали в один сортир. — Это она сказала, — тихо признался Хэл, — ну, про кофе. Попросила, чтоб я ни за что не уходил с тобой отсюда. Она знает моё имя. Могла подслушать за разговором, но Фрэнк — Уэйн его по имени не называл, Хэл бы запомнил. Уэйн помрачнел, глубоко о чём-то задумавшись. Затем снова принялся раздеваться. — Хэл? — в голоске появились подозрительные нотки. — Выйди, — расстёгивая рубашку, велел ему Уэйн, — отвлеки их. — С чего это? — шепотом прошипел Хэл. — Ты нужен им живым. Возможно, так они могут выпустить тебя без сопротивления, если будут думать, что я остался. Меня они скорее всего планировали убить как только бы я вышел из дайнера. К тому же я не могу позволить им узнать, кто я. — Да ты вообще сам знаешь, кто ты? — подразнил он. — И как ты тогда планируешь выбраться отсюда? Уэйн посмотрел на небольшое окошко у потолка. — Да ладно? — Хэл фыркнул. — Отвлеки их на пару минут и выходи на улицу. Если спустя пять минут не выйдешь, я зайду за тобой. — Настоящий джентльмен. — Доверься мне, — Уэйн притормозил со своим раздеванием, чтоб прожечь в Хэле дырку своим суровым взглядом. Если честно, он выглядел комично в полу-расстёгнутой рубашке, с выпирающим из неё накладным пузом, взъерошенный и мокрый, но такой весь серьёзный, почти чопорный. Вся ситуация была нелепая. Наверное, поэтому Хэл не успел подавить смешок. А может, смешок был нервный. Всё-таки Уэйн мог и ошибаться насчёт того, что он нужен был неким «им» живым. — До встречи через пять минут, — отсалютовал ему Хэл. — Гм, — многозначительно ответил Уэйн. Хэл мог бы выйти сейчас, если не затормозит, то может, они и остановить его не успеют, кем бы они не были. Уэйн ему только и делал что врал с самой их встречи. Ну, если и не врал, так искусно недоговаривал. Да и не обязан он ему ничем. В голове была полная путаница, чёрт ногу сломит. Уже и целая история нарисовалась: Уэйн был удивительно уродливым ребёнком и мать оставила его на пороге местного собора, но духовники решили, что маленький демон не мог быть никем иным кроме как Антихристом, так что бросили его на улице. Только циркачи сжалились над ним и подобрали его, и он зарабатывал, выступая как человек-змея. Сейчас он вылезет из окна, проявив чудеса конторсии, и сбежит, чтоб развести следующего дурачка. Он выскользнул из туалета, тут же закрывая за собой дверь, чтоб притаившаяся Элизе не успела разглядеть, что творилось внутри. Она выглядела сконфужено и не на шутку встревожено, цепляясь взглядом неестественно-голубых глаз за него. — Хэл, — с облегчением выдохнула она, — кофе? Надеясь, что это займёт её на нужных пару минут, Хэл кивнул. — Это займёт гораздо больше времени, — не согласилась официантка. — Машина ваша не заведётся, боюсь. Оставайтесь на обед! — Ничего личного, но мне нравятся брюнетки, — отшутился Хэл. — О, но ведь это как раз-таки личное! — И то правда. Мои извинения. — Вы всё-таки решили уйти с этим человеком? — ласково спросила она, вынимая кофейник из автомата. — А что, если и так? — он внимательно следил за тем, как она заполнила чашку, но пить не стал. — Это просто кофе, — она правильно растолковала его сомнения, — вы нужны нам здоровым и с незамутнённым разумом. — И зачем я вам нужен? — решил и сам бросить все притворства Хэл. — Наша цель выше человеческого понимания, — всё так же ласково пояснила она, а у Хэла по спине пробежал холодок. Снаружи послышался взрыв. Стекла задрожали, но выдержали. Хэл не посмел отвернуться, чтоб проверить, что там происходило. Никто и ухом не повёл, подростки всё так же пересмеивались, голубки сидели, склонив друг ко другу головы. Из официанток осталась одна Элизе: кухня пустовала, на плите стояла сковорода с недожаренным беконом. — Мне пора, — твердо сказал он. — Уже покидаете нас? — её губы изогнулись в печальную дугу. — Даже на обед не останетесь? — Заманчиво, а что готовите? Бургеры из человечины? Как только он сделал шаг в сторону выхода, мир замер. Даже пылинки, кружащие в ленивых солнечных лучах, застыли. Все разговоры разом стихли, и четверо подростков, сидящих у выхода, парочка за стойкой — одновременно повернули головы к нему, впериваясь в него пустыми глазами. Прежде чем он успел задать вопрос, официантка ответила на него: — Вы тянули время по своим причинам, а я тянула время по своим. Он не придёт, Хэл. Никто не придёт. В этот момент произошло две вещи: фигура официантки дрогнула, словно бы краски вышли за границы рисунка в раскраске; окно за спиной Хэла разбилось и в дайнер влетел Харлей-Дэвидсон. Описав вокруг него крутой круг, мотоцикл притормозил у ног Хэла. — Поживее, — раздражённо бросил Уэйн. Не теряя времени, Хэл запрыгнул сзади и ухватился за его талию — подрагивающий Харлей, только того и ждав, сорвался с места. Он обернулся напоследок, глядя как из облака оседающей пыли и стеклянной крошки вынырнула дрожащая фигура официантки. — Держите их! — она завизжала не своим голосом. — Не дайте им уйти! Один из парней потянулся к ним, но мотоцикл наклонился в другую сторону (Хэл вцепился в спину перед собой ещё крепче, хотя крепче, казалось, невозможно), а затем Уэйн, держа руль одной рукой (сукин сын), другой вытащил что-то из кармана и бросил им за спину. Всё вокруг озарило ослепляюще-белой вспышкой. За спиной что-то заревело в несколько голосов. Словно иголка проигрывателя съехала с пластинки. Единственное, в чём Хэл был уверен — люди не способны издавать подобные звуки. Они выехали на дорогу, но вместо того, чтоб повернуть к Коаст-сити, Харлей на всех парах устремился в сторону округа Керна. Из-за свистящего в ушах ветра разговор начинать было бессмысленно. Хэл минутку вынашивал идею отпустить водителя и упасть на дорогу, вынуждая его остановиться, но не факт, что Уэйн действительно остановится, потому оставалось лишь ждать. Они ехали около часа — или около вечность — и наконец, въехав в Бейкерсфилд, Уэйн сбросил скорость, а потом и вовсе притормозил на одной из улиц. Он-то, умник, был в очках, а Хэл принялся протирать раздражённые слезящиеся глаза. К тому же безумно хотелось отлить. Судя по постной роже Уэйна, его мочевой пузырь не беспокоил, хотя как можно было выпить четыре чашки кофе без последствий, оставалось тайной. Ещё одна тайна, какая прелесть — нет, твёрдо решил про себя Хэл, никаких больше тайн. Из нескольких теорий: Уэйн выгнал его якобы отвлекать демоницу-официантку, потому что прибила нужда; Уэйн на самом деле был человекоподобным роботом — Хэл выбрал как самую вероятную, что под штанами у него был подгузник для взрослых. Это ненадолго успокоило его. Хотя как там подгузник поместится, брюки-то у него там не оставляли особо пространства для воображения. Уэйн слез с мотоцикла и принялся расхаживать, разминая затёкшие мышцы. Хэл наклонил голову, невольно провожая его взглядом, но вовремя спохватился и поднял глаза. Уэйн стянул мотоциклетные очки, от них у него на лице остались легкие линии. Он успел переодеться, оставил великоватый ему костюм в туалете в дайнере. Сейчас он был в обычной чёрной водолазке и серых слаксах. Складке между бровями Хэл не удивился. Вся весёлость словно осталась вместе с Фрэнком Диксоном, а Брюс Уэйн был тем ещё угрюмым типом. Чудный Харлей-Дэвидсон Спортстер шестьдесят восьмого радостно стоял у обочины, явно давно ожидавший, чтоб его как следует выгуляли. Красавец. Хэл посмотрел в собственное отражение в полированных чёрных боках. — У кого ты его угнал? — Двое, что сидели за стойкой. Они не сильно корпели над деталями, что их и выдало. — А? — лениво приподнял брови Хэл. — Это недешёвая модель, а они были одеты не как богачи, пытающиеся познать культуру дауншифтинга. У них не было шлемов. Номера калифорнийские, а говорили они с техасским акцентом. Вызывает подозрение. Думаю, они просто угнали мотоцикл на месте, чтоб соответствовать выбранной роли. — Ты ведь выпендриваешься сейчас. У Уэйна сузились слегка глаза, но он промолчал. Хэл вовсю ухмылялся. Если честно, он бы так и слушал его, у него был приятный, требовательный, чуть хрипловатый голос. Хоть он и разговаривал сдержанными фразами, в нём словно море плескалось, такой голос хотелось слушать и хотелось слушаться. Под поверхностью акулой плавал сарказм, вот только шутка была понятна ему одному. Хэл сел на край тротуара. — Наверное, я сейчас прозвучу как сумасшедший, но мне кажется, та официантка прочла мои мысли. — Я тоже думал об этом. — Ну понятное дело. — Когда-то меня учили противостоять телепатам. Первым шагом было научиться чувствовать, когда кто-то пытается влезть тебе в голову. — И ты что-то почувствовал? — Ещё в участке. Вот чёрт. Сколько «их»? Вот тот прохожий с собачкой — может быть одним из «них»? Так и параноиком стать недолго. — И скольким ты противостоял телепатам? — До недавнего времени ни одному. — Чудненько. И совсем не параноидально. Уэйн присел рядом с ним. Хорошо, а то Хэл уже ожидал, что ему не дадут и минутки обдумать всё, что с ним произошло. И ни одной заправки, ни одного кафе рядом нет. Худощавый полосатый кот, словно издеваясь, сходил по своим делам в переулке у мусорного бака. Постольку-поскольку Бейкерфилд производил впечатление паршивого городка. — Так зачем мы здесь? Учитывая, что ты похитил меня, я имею право знать. — Я тебя не похищал. — Пойди докажи это в суде. Ах постой, у тебя же наверняка есть юридическое образование. — Гм. — Ну признайся, есть же. — Есть, — вздохнул он, явно утомленный бессмысленным, по его мнению, разговором. — Так и знал! — прыснул Хэл. — И всё же? Куда мы путь держим, мой похититель? — Нужно перегруппироваться, — проигнорировал колкость Уэйн, — мы направляемся в Готэм.