Mr. Greenlantern or: How I Learned to Stop Worrying and Love the Bat

На подоконнике сидела девчонка и без стеснения разглядывала его. Хэлу спать не хотелось, на его берег накатывались последние мелкие кислотные волны, поэтому он продолжил бродить по особенно пустому ранним утром дому. Большинство гостей всё ещё были в зале, иногда до него доносилось слабое эхо чужой вечеринки. Другие ушли спать. Хэл оказался лицом к лицу с девчонкой. Его немного смутило присутствие здесь ребёнка, но он не помнил её среди гостей. Может, она одна из тех, о ком говорил Брюс, тех, кто пробирается через близь лежащий лесопарк, чтобы вломиться в особняк? — Привет, Хэл, — поздоровалась она, спрыгивая с подоконника. Она казалась несуразным пёстрым пятном, контрастируя с висящим за ней старинным пейзажем. На голове у неё был фиолетовый платок, на ногах стоптанные сандалии. Поверх цветастой блузки был надет кожаный жилет с бахромой. Джинсы-клёш низкой посадки открывали пупок. Девчонка задумчиво перебирала множество цепочек с нанизанными перьями и бусинами. Когда она открывала рот, становилась видна щель между её зубами. — Пойдём погуляем, пока все дрыхнут, — сказала она и, не дожидаясь его ответа, стремительным шагом направилась прочь. Эта уверенность в том, что за ней в любом случае последуют, напоминала ему кого-то. Они вышли на улицу через кухню: там отдыхали наёмные официанты. Гостям сейчас уже явно было не до еды, а со всем остальным они сами разберутся. Снаружи было морозное утро. Его всё ещё немного согревал раскалённый добела позвоночник, потому Хэл хотел было предложить необычной девочке свою куртку, но она шагала почти босая вперёд, словно не чувствовала холода. Только её щёки и нос приобрели лиловый румянец. Она засунула в рот два пальцам и свистнула, и к ним подбежала машущая хвостом немецкая овчарка. Огромный пёс с щербатым ухом. Он подозрительно обнюхал ноги чужого взрослого, но девочка объявила, что это друг, и он успокоился. Принялся крутиться вокруг них, то забегая вперёд, то роясь носом где-то позади. В конце сада, у живой изгороди стояла небольшая белая беседка. Рядом прогуливалась Нэнси Синатра, человеческого размера, и сапоги у неё были не военные, а обычные женские, на коротком тонком каблучке. Нэнси не обратила на них ни малейшего внимания, прошла мимо и скрылась за рядом розовых кустов. — Обратно? — вместе со словами изо рта вырвалось облачко пара. — Мы ещё не дошли, — ответила ему девчонка, и ему показалось, будто её облачко пара было гораздо меньше положенного. Какие только мысли не возникнут под кислотой. Дойдя до изгороди, девчонка покрутилась — и исчезла. Хэл завертелся, но он остался в саду один. Пса не видать. Даже шаги Нэнси стихли. Может, девчонка была плодом его воображения? — Эй, — оторвал его от мыслей её бесплотный голос, — я здесь. Да здесь я! Он уставился на изгородь, из которой показалась белая рука, унизанная разнообразными, не подходящими друг другу браслетами. — Здесь секретный проход, — подсказала она, — тебе придётся пригнуться, но ты сможешь пролезть. Ход явно был рассчитан на ребёнка. Хэл согнулся и принялся протискиваться сквозь колючие веточки, раздирающие лицо и ладони. Где-то в изгороди наверняка была калитка, но тогда всё было бы слишком просто. Нет, всё, связанное с Брюсом Уэйном, должно было быть испытанием. Пока он пролазил, то немного порвал рубашку и поцарапал куртку. Проказливый эльф, в реальном существовании которого он всё ещё не был уверен, стояла без единой царапинки. Она рассмеялась при виде него. Сидевший на задних лапах пёс коротко гавкнул, виляя хвостом. — А ты, я уже поняла, солипсист, — подразнила она. — С чего это? — опешил Хэл. — Всё время сомневаешься в реальности остальных, — объяснила она. — Я бы отнесла это на действие лизера, но чутьё подсказывает мне, что собака зарыта где-то в другом месте. — Мы ищем мёртвую собаку? — Это фразеологизм. — А эта вечеринка, дом, парк, лес — метафорический символизм. — И что же они символизируют? — Брюса, конечно же. По другую сторону изгороди царил влажный сумрак. Температура опустилась ещё на пару градусов, стало темнее, их окружили деревья. Обложенная гравием дорожка превратилась в едва заметную под гнилыми листьями протоптанную тропку. При каждом шаге арка деревьев как будто бы удалялась, и от этой оптической иллюзии у него кружилась голова, так что Хэл сосредоточился на своей проводнице. — Карст, — сказала она, бодро перескакивая через поваленный толстый дуб. Хэлу было интересно, какой такой ветер заставил упасть подобного гиганта. — Здесь куча карстовых полостей, поскользнуться и провалиться раз плюнуть. — Хорошо, что ведёшь ты. — О нет, я топографический кретин, если сойдём с тропы, считай, пропали. Я даже не помню, на какой стороне мох положено искать. Тут всё во мху! — Ага. И если мы потеряемся или попадём в одну из пещер, то через сколько нас найдут? — До ужина не хватятся, — со знанием дела ответила горе-проводница. — Я слышала, когда Б было пять или шесть, он провалился где-то здесь в карстовый колодец. Через два дня его нашли! — Как обнадёживающе. — Да не дрейфь, нас-то быстренько найдут. Дом Тима с другой стороны, у подножья, так что у него было полно времени всё изнюхать-исследовать тут и нарисовать подробную карту со всеми пещерами и колодцами. Ещё есть Касс, она училась выживать в дикой природе и всяких экстренных ситуациях, она тут неплохо ориентируется. Ну и напоследок, конечно, Б, он рос в этом лесу и должен его знать как свои пять пальцев. Но лучше, правда, не испытывать судьбу и всё же не сходить с тропы. Они добрались до раскидистого дерева, ветви которого простирались немногим выше земли. Девчонка с лёгкостью обезьянки забралась на одну из веток повыше. Пёс шмыгнул в кусты. — Джей приходит сюда курить. На территории дома нельзя, если Алфи узнает, то оставит без сладкого и заставит мыть за всеми посуду. — Так зачем ты меня сюда привела? Она свесилась головой вниз. — Сегодня моя очередь выгуливать Эйса, а мне не хотелось идти одной. Решила заодно проверить, что ты за человек. — Ну и как? — вместо того, чтобы спросить, откуда она знала его, спросил Хэл. — Пойдёт, только вот никогда бы не подумала, что ты по солипсизму. Я бы отнесла тебя к людям действия. — Мы не знаем, что происходит после смерти, — сказал Хэл, — а я подчас не уверен, что происходит во время жизни. — Знаешь или не знаешь, разницы не играет, — она покачала головой. — Об этом просто невозможно ни рассказать, ни самому осмыслить. Так что забей. Живи пока жив. — Ты так говоришь, как будто по опыту. Это мы снова перешли на метафоры? Или говорим о клинической смерти? Она пожала плечами. — Как тебе угодно, Хэл. Например, для меня ты вообще никто, только не обижайся. Чем я не главная героиня? И трагическая предыстория у меня есть, Тим — верный любовный интерес, Б — мудрый старик-наставник. Ну, а в чём я не права? Не смейся! Но главное в том, что реальна ли реальность или нет, на самом деле совсем не важно. Во-первых, никто не сумеет подтвердить или опровергнуть твою теорию, она не строится ни на каких доказательствах, лишь на отсутствии оных. Так каши не сваришь. Во-вторых, ты пытаешься обосновать рефлексию через саму рефлексию. Ты определяешь «других» как своё обращение к «миру», но, мне кажется, точнее будет сказать, что «мир» создаётся через отношения «тебя» и «других». — Кажется, у тебя тут припасено ещё и «в-третьих». — В-третьих, даже если это твоя фантазия, это какая-то жестокая и безыскусная фантазия, уж прости, чувак. Например, ты ещё недавно боялся упасть в карстовую пещеру. То есть, ты принимаешь законы притяжения и тому подобное. Если ты всё равно принимаешь эти законы и действуешь в соответствии с ними, какая разница, реально это или нет? Чувак по имени Локк утверждал, что не существует объективного знания, только субъективное, как по мне, это значит, что реальная реальность смысла, по сути, не имеет в любом случае. Я грубо одолжу и обобщу Кьеркегора, но предоставить логическую, разумную причину реальности существования невозможно. Лучшим способом является простая вера. Хэл рассмеялся. Это была всего лишь прелюдия того, что ему наверняка грозило сегодня от Брюса. Вчера он не хотел спорить с ним, решил дать ему выговориться, может, просто устал, но он бы этого так просто не оставил. Небось предоставил бы ему папку в сорок четыре — для красоты числа — страницы с подробными описаниями, почему Хэл, по его мнению, нёс околесицу. — А ты неплохо подкована, — сказал он. — Брось, для меня вся эта метафизика потёмки, — она покрутилась на ветке. — Это Джей любитель завязать философские споры. Ты бы слышал. С полуоборота распаляется, и они с Б могут часами перетирать, есть ли у людей свобода воли, сущность предшествует существованию или существование предшествует сущности. Ну, их в целом хлебом не корми, дай поспорить о чём-то, не важно, о чём именно. — Джей тоже живёт в доме? — Не, сейчас он где-то в Мексике. Вроде. Они вроде как пытаются вернуть память Корианд’р. — Как приправа? — Нет, не кориандр, а Корианд’р, она инопланетная принцесса. Хэл представил себе девчонку-хиппи, немножко похожую на эту, накурившуюся травки и провозгласившую себя принцессой другой планеты. Её мутный взгляд цепляется за баночку с приправой на кухонном столе. От травки хочется есть, и они только что готовили нехитрый ужин. — Рой уже полтора года чист. И они тоже ни-ни. Красавица с кудрявой огненно-рыжей копной и блестящими зелёными глазами сидела в кузове, вскинув длинные смуглые ноги на бортик. Ей с детства говорили, что она похожа на экзотическую принцессу. За рулём пикапа любитель пофилософствовать Джей, чисто назло не называющий особняк Уэйна домом, а рядом с ним некий Рой, который чист уже полтора года. Рой надвинул кепку на лоб, чтобы солнце не слепило глаза. — Рой и Кори тоже тут когда-то жили? — О нет! Ха! Нет, они не из Готэма. Они не в семье, просто друзья. — Так вот что это? Семья? Она снова не ответила, спрыгнула с ветки, позвала Эйса и вприпрыжку устремившись в обратный путь. Пёс незамедлительно выпрыгнул откуда-то сбоку и засеменил за ней. Внезапно Хэл понял, что протрезвел и что ему ужасно хочется спать. Путь обратно всегда кажется короче. Правда, изгородь в этот раз терзала его ещё усерднее. Судя по отсутствию шума, вечеринка успела закончиться. На кухне официантов уже не было, зато появился дворецкий, который колдовал что-то над плитой. Пахло вкусно, но глаза никак не желали держаться открытыми, и Хэл пробормотал что-то, подразумевающее просьбу оставить ему немного. Дворецкий поздоровался с ними. Пёс старательно вытер лапы о коврик и приветственно ткнулся в ногу дворецкого. Каким-то образом Стефани — только сейчас он устало сообразил, что не спросил её имени — не надо было спрашивать, а какая из спален была отведена ему. Хотя она могла привести его в первую попавшуюся, в этом доме наверняка была дюжина пустующих спален. — Погоди, прежде чем ты завалишься спать без задних ног, я тебе дам кое-что. Всё-таки заставила тебя таскаться со мной всё утро, нагрузила всяким, вон на твоё лицо как будто бы бешеную кошку бросили. Держи. Стефани завязала ему на запястье браслет. Простую зелёную фенечку в узор из ромбов. — Сама плела, — похвасталась она. Она рассмеялась и убежала по своим делам. Хэл думал о словах мисс Вриланд о том, что Брюсу удаётся собирать вокруг себя самых необыкновенных людей.

***

Хэл жевал сэндвич с курицей и авокадо, когда у его комнаты прошли два человека. В первом он по голосу безошибочно узнал Брюса, а во втором, подумав, он всё же признал мисс Вриланд. — Если ты придёшь к нему в клуб, он будет очень рад. У него ведь день рождения, в конце концов! — Он собирается подаваться в мэры, и я не могу позволить, чтобы моё присутствие было истолковано как политическая поддержка. — Озу и вправду нужна твоя поддержка, потому что он хочет реабилитироваться. Весь город чурается его, и, если бы ты публично показался рядом с ним, люди взглянули бы на него по-другому. — Ты переоцениваешь моё влияние. — Ты недооцениваешь своё влияние. — Я готов поддержать его стремление искупить свои ошибки, правда. Но у меня есть некоторые обязательства перед людьми Готэма. И я знаю, что некоторые его линии контрабанды ещё не перекрыты. — Какой же ты вредный и принципиальный, Брюси. — Мисс Вриланд, — это уже был дворецкий, — ваша машина прибыла. Хэл представлял её мужа эдаким бандюганом, окружённым телохранителями. Но он оказался низким мужичком, пытающимся казаться выше за счёт цилиндра на непропорционально маленькой голове с непропорционально длинным носом. Он шёл, немного переваливаясь, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Рядом с ним Вероника Вриланд казалась высокой стройной статуэткой. — Мистер Уэйн, — свистящим голосом поздоровался он. — Мистер Кобблпот, — кивнул ему Брюс. Кобблпот постоял минуту, но, когда приглашения зайти внутрь не последовало, визгливо прокашлялся, драматично развернулся и заковылял обратно к автомобилю. Мисс Вриланд чмокнула Брюса в щёку и, подняв голову, помахала на прощание Хэлу, следящему за ними из окна. Она была последней из гостей, а вскоре уехала и банкетная служба. Брюс корпел над трактатами по гипнозу и психотропным веществам, надеясь найти что-то, что вызывало бы похожие сны у незнакомых друг с другом людей, живущих в разных условиях и не поддающихся воздействию одинаковых символов. Он обмолвился, что нашёл на компьютере Карла странную программу, выдающую странные данные. Он отдал программу на расшифровку, но пока никаких успехов, потому что некоторые символы, ко всему прочему, менялись каждые двадцать четыре часа. Также Брюс занимался расшифровкой дневника Карла. Он дал его Хэлу, надеясь, что тому, возможно, был известен ключ, но безрезультатно. — Примерно месяц назад начинает часто упоминаться некая «Ласточка», — сказал Брюс, пытающийся сделать тридцать дел одновременно. — Это не ты и не Алан Скотт, кто-то другой. Мне кажется, именно этот человек и является катализатором, запустившим цепь событий. Возможно, они работали над чем-то вместе? — Единственный человек, который приходит мне на ум, это мой отец. Но он умер много лет назад. В кабинет проскользнул Эйс, отворив дверь носом. Он обнюхал Хэла и уселся рядом с хозяином, положив морду ему на колени. Брюс машинально погладил его. — Не странно было, каждый день находиться в том же месте, где…? Хэл посмотрел на него в недоумении, а поняв, помотал головой. — Нет, тот аэродром почти сразу закрыли. Не из-за несчастного случая, Карл давно собирался расширить бизнес и открыть аэродром побольше. Чёрт его знает, что там сейчас, я там не был уже лет пятнадцать. Дворецкий, которого звали Альфред, принёс с чаем лимонное печенье, прокомментировав это благодарностью за то, что капитан Джордан вытащил мастера Брюса из подземелья. Хэл не знал, что это значило, и не готов был пока спрашивать. Если бы ему сказали ещё недели две назад, что именно он, Хэл Джордан, будет голосом благоразумия, он бы рассмеялся. Ему всегда отводилась роль безбашенного, не думающего о последствиях сорвиголовы, бросающегося в самое пекло. Брюс был идиотом другого разлива. Он был трудоголиком, которого едва ли не силком приходилось оттаскивать от работы. Не то, чтобы Хэл не хотел раскрыть дело как можно быстрее, но от уставшего детектива будет мало толку. Ну или он так оправдывался. В любом случае, за перерывы отвечал Хэл. Лимонное печенье было восхитительным. Зелёный чай, свежий и чуть горьковатый, и впрямь бодрил намного лучше кофе. Совсем не похоже на ту бурду, к которой привык Хэл. С его помощью Брюс сумел расшифровать, что кроме Алана Скотта и некой «Ласточки», был ещё некто, с кем связывался Карл. Некто вроде как жил в Бейлисвилль, Монтане. Если они сумеют найти этого человека, то может, сдвинутся с мёртвой точки. Брюс отправил кому-то факс с добытой информацией, и Хэл решил, что они заслужили небольшой перерыв. — Кем был тот тип, что сегодня приезжал? — спросил Хэл, набивая рот печеньем. — Освальд Кобблпот. Поняв, что Брюс не собирается так просто всё рассказывать, Хэл начал задавать наводящие вопросы. Он так просто не отстанет. Оказалось, Кобблпот сидел в основном за вымогательство, угрозы, шантаж, контрабанду предметами искусства и несколько убийств. А как вышел, так тут же разморозил большую часть своего состояния. Как будто в санаторий съездил ненадолго. Вероника была дочкой генерала Вриланда — в голове Хэла всё же зашевелилось смутное узнавание, и как подозревал Брюс, Кобблпот наладил торговлю военным оружием через свою «жену». Вот у них и начались шпионские игры: Вероника пыталась использовать его расположение к себе как к бывшей однокласснице и подруге, чтобы выйти на политическую арену, а он пытался использовать её расположение к себе как к бывшему однокласснику и другу, чтобы пресечь деятельность Кобблпота. В итоге оба оказались никудышными игроками. Вероника не давала «мужу» открыто идти против него, а заставляла искать примирения, а он так и не смог нагло воспользоваться её доверием, чтобы уничтожить её семью и жизнь. Обошлись вот такими полумерами. Во дворе Стефани и другая девочка, широкоплечая азиатка, играли в салочки. — Где ты их находишь? — Скорее это они находят меня, — сказал незаметно подкравшийся к нему Брюс. Хэл вспомнил, что Стефани назвала Брюса своим наставником, и подавил смешок. — Необычно это как-то, вот и всё. — А они не обычные дети, — его ледяные глаза оттаяли немного, следя за происходящим за окном. — Просто они искали кого-то, кому не всё равно. Чем больше Хэл наблюдал за ними, тем больше он видел в их движениях отточенную схему. Одна из девочек, убегая, могла взобраться на дерево, и погоня продолжалась уже в ветвях, и проследить за их движением можно было лишь по лёгкому шевелению листвы. Затем во двор вышел невысокий парнишка с длинными чёрными волосами и бледным лицом поэта. Они все были примерно одного возраста. Вспоминая реплики Стефани, Хэл заключил, что это были Касс и Тим. Тим тоже отследил прячущихся на деревьях девчонок и поднял автоматическое ружье, прицеливаясь. — Какого? — вскинулся Хэл. — Оно заряжено шариками с краской, — пояснил Брюс. — Всё в порядке. — В порядке? Да мы тут в прямом эфире наблюдаем «Повелителя мух»! Брюс фыркнул. — В Стефани он толком не целится, а попасть в Касс пока возможно лишь в его мечтах. Но Альфреда надо предупредить, они же всё вокруг запачкают краской. Он вряд ли разрешил им на улице тренироваться… Он энергичным шагом покинул кабинет, оставив Хэла наблюдать за детскими гладиаторскими боями. За всё время парнишке удалось попасть в плечо Стефани. Она ойкнула и как белка перепрыгнула на другую ветку, с этого момента «раненной» рукой не пользуясь. За спиной что-то загудело и зашуршало. Обернувшись, Хэл уставился на ползущий из факса листок бумаги. «Расшифровка закончена. Нужно срочно встретиться. Они знают, где Хэл.» Под сообщением вместо подписи был маленький рисунок. Светящееся женское лицо с пустыми глазницами. Хэл схватил лист. «Они знают, где Хэл». В саду играли дети Брюса, к ним вышел Альфред, и Тим, не успев остановить пальцы, нажимающие на курок, обернулся на его зов и случайно выстрелил ему прямо в грудь. На белом фартуке расплылось розовое пятно. В дверях за развернувшейся трагедией наблюдал Брюс. Он согнулся пополам, положив ладони на колени и громоподобно хохоча. Они и не подозревали об опасности, которая вот-вот настигнет их. Уже, возможно, настигла. И виноват в этом только Хэл. Он привёл в их дом опасность, он поставил их под угрозу. Сжав в руках листок бумаги, он кинулся вниз. Нужно предупредить Брюса, нужно сматываться отсюда, нужно… Внезапно возникла мысль, что он сейчас находится на холме посреди нигде. Как он отсюда выберется без транспорта. Пешком пойдёт прям по дороге, бери не хочу? Сбежит в лес, партизаном скрываясь от преследователей? Ему нужна машина. У Брюса должен быть гараж с кучей машин. Он даже и не заметит. Вот только Хэл не научился ещё так же мастерски взламывать машины, а если там не будет ключей? Занимаясь созданием миллиона планов на каждый вариант развития событий, Хэл не сразу заметил стоящего у входа в гараж Брюса. Хэл ещё не успел включить свет, и потому не мог как следует разглядеть его, но кажется, тот был в образе Фрэнка Диксона. — Я с тобой, — сказал он. — Я всё знаю. Хэл нажал на переключатель, и их на миг ослепило. «Фрэнк» прижмурился. — Ага, поехали, — кинул Хэл, хватая ключи. Когда «Фрэнк» приблизился, он толкнул его к стене, прижимая ключи к чужому горлу. — Ты не Фрэнк Диксон и не Брюс Уэйн, — прорычал Хэл, — и кем бы ты ни был, ты пожалеешь о том, что пришёл в этот дом. Кто ты? «Фрэнк» прошёл сквозь его руки словно газ, хотя ещё секунду назад он чувствовал под руками живую осязаемую плоть. — Не бойтесь меня, мистер Джордан, — произнёс он совершенно другим голосом, глубоким и мелодичным. — Я здесь чтоб помочь, а не навредить. Контуры «Фрэнка» вдруг задрожали, и перед Хэлом предстала чернокожая девушка с вечеринки, а в следующее мгновение девушка перетекла в форму лопоухого пацанёнка со стоянки мотеля, мальчик превратился в ворону, а затем промелькнула фигура «хорошего копа» детектива Джонса. Контуры продолжали дрожать, и высокий детектив становился всё выше и выше, пока перед Хэлом не предстал восьмифутовый зеленокожий монстр. У монстра была клиновидная лысая голова, длинные трёхпалые конечности и сверкающие красные глаза. У него не было рта. Тот же голос, глубокий и мелодичный, снова зазвучал, но на этот раз — у Хэла в голове. «Меня зовут Дж’онн Дж’онзз, я родом с Марса, и я пришёл с миром».