Mr. Greenlantern or: How I Learned to Stop Worrying and Love the Bat

Слышал ли он когда-то о Лоис Лейн? Перед глазами Хэла возникла чёрно-белая фотография, напечатанная сначала в «Дэйли Плэнет», а затем разлетевшаяся по всем газетам, включая «Лайф», показываемая по всем каналам летом тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Из той, кто рассказывал о новостях, за ночь она сама стала новостью. Крошечная в огромном парашюте — даже самый маленький был слишком велик — Лоис Лейн прыгала вместе со Сто Семьдесят Третьей Воздушно-Десантной Бригадой во время операции «Джанкшен-Сити» в провинции Тэйвинь, на границе с Камбоджей. Только рюкзак за спиной и камера на груди. Она была везде, на их стороне и на чужой. Она провела два месяца в плену. И не прекращала писать. Её статьи, полные сочувствия и самой ядовитой критики, поэтичных восхвалений пряного чужеземья и неприкрытой жестокой правды, разлетались словно свежие мягенькие бань бао из чайной лавки. Новостные источники со всего мира дрались за её фотографии осады Кхешани, измученных войной мирных жителей, солдат, у которых ещё толком усы не росли, людей, потерявших близких, опустошенных деревень и обугленных зубочисток на месте когда-то простирающихся в небо лесов. В Сайгоне мисс Лейн, как и большинство журналистов, заселили в отеле «Континенталь», но она проводила там мало времени. Предпочитала проводить время на базах, ошиваться на Ле Тхань Тон и других уличных рынках, болтать с местными или солдатнёй. Теперь Хэл понимал, как ей так легко удавалось проскальзывать везде, словно морской уж, следить за всем мухой на стене. С её лицом и маскировка не нужна, в жизнь не запомнишь. И мисс Лейн умела это использовать. Чёрные дыры поглотили и эти его мысли — она ухмыльнулась, прекрасно зная, о чём он думал. — Как вы оказались здесь? — когда к нему наконец вернулся голос, спросил Хэл. — Подхватила лихорадку, и меня пришлось срочно отправлять в Штаты, — скривилась она. Ей явно не нравилось упоминать о собственных слабостях. — Как только врачи дадут добро, я вернусь. — А как же свадьба? — глуповато спросил он. Она закатила глаза. — Это вам старые нафталиновые подушки понарасказывали? Мы с Лексом не обречены. — Не обручены. — Да, я так и сказала, — она отпила вина. — Ни о какой свадьбе и речи не шло. — Многие здесь уверены, что он очень серьёзно настроен. Думаете, не предложит? — А я не говорила, что он не предлагал, — фыркнула мисс Лейн. — Перри тоже бы предложил, если бы думал, что меня это остановит. Вместо этого он пытается повесить на меня какого-то интерна-фермера из Литтлтауна или Смолвилля или как-то так. На самом деле, это совсем не интересно. А что интересно, так это человек, обвиняемый в убийстве самого Ферриса, делает здесь? Ищет новую жертву? Хэл ошарашенно уставился на неё. Лоис Лейн самодовольно улыбнулась. — То, что я на больничном, вовсе не означает, что я должна скучать. А это всё-таки сенсация, скандал. Подумать только, небесный гигант и зарезан в собственном кабинете! Главный подозреваемый — его воспитанник! Даже удивительно, как такую новость смогли замять и не дать ей вырваться в газеты. У тебя могущественные покровители, мистер Джордан. — Нет у меня никаких покровителей, — твёрдо сказал Хэл. — И я не убивал Карла. Я сам ищу убийцу. Чёрные дыры с жадностью впились в него. — Вот оно как, — многозначительно протянула мисс Лейн, едва языком не щёлкнув от предчувствия интересной истории. — Что же ты тогда забыл здесь, притворяясь телохранителем мистера Уэйна? — Может, мне понадобился дополнительный заработок? — предложил Хэл. — Он ведь знает, что никакой ты не телохранитель, это всё игра на публику, — как гончая, зачуявшая лису, она принялась загонять его в угол, чтобы впиться клыками в горло. — Я был в армии, умею драться. Ваши Мёрси и Хоуп намного менее похожи на телохранителей. — Они только Лекса, — она отмахнулась от его слов как от назойливой мухи, — если он прикажет им в следующую секунду убить меня, они исполнят это, не раздумывая. Тем не менее, они никогда с ним не фривольничали. Так что ищи другие способы запудрить мне мозг. — Вы сказали Лютору о том, кто я? — напрямик спросил Хэл. Мисс Лейн прямота понравилась. Она чуть отстранилась, давая ему пространство, чтобы перевести дыхание. — Я была бы плохим журналистом, если бы разбалтывала всё подряд до выпуска статьи. За проявление вежливости я бы хотела вежливость в ответ. Что ты здесь делаешь? Что тебе нужно от Лекса? Хэл невольно посмотрел на Брюса. Тот всё ещё стоял рядом с Лютором, одна телохранительница где-то потерялась, другая изображала томную скуку. Если Брюс обернется, то несомненно увидит их и сразу поймёт, что мисс Лейн расколола его как грецкий орех. Брюс убьёт его и никогда больше не возьмёт с собой на задание. Господи, как прав он был, забыть эту проныру просто невозможно. Естественно, она проследила за его взглядом. Хэл напрягся, ожидая, как сейчас полетит новый поток вопросов. Но вместо этого, гончая внезапно разжала пасть, позволяя жертве, не верящей неожиданному спасению, уйти. — А, — произнесла она так, будто всё ещё понимала его досконально. Будто жалела его. Она допила вино и жестом подозвала официанта, чтобы забрать у него новый бокал. Кажется, вино было чужое, но официант понял, что возражать дело гиблое, и сдался. — Дело не в Лексе. Дело в нём. В Уэйне. Ох. Бедняга. С чего это он бедняга? У Хэла возникло чувство дежавю. — Ты, конечно, ни за что меня не послушаешь, но всё же я не советую. — Не советуете чего? Мисс Лейн со вздохом предложила ему второй бокал. — Влюбляться в него не советую, — пояснила она. Хэл хотел сделать вид, что не понял о чём она. Хотел возмутиться: как она могла такое выдумать, с чего это, пф, ну и фантазия. Но она уже, как истинная женщина, решила по-своему — решила правильно, узнала всё раньше него самого. — Такие люди не специально делают больно, — предупредила она, — но больно делают всегда. Как в притче о скорпионе и лягушке. Такова их природа. — Вы не правы, — отрезал Хэл вместо того, чтобы отнекиваться. — Моё предупреждение поздно подоспело, да? — её ничуть не напрягла жёсткость в его голосе. — Здесь, как ни парадоксально, всем всё равно, но аккуратнее там, снаружи, с вашим щенячьим взглядом и готовностью защищать его честь. Могут понять не так. У людей как Уэйн и Лекс гораздо меньше свободы в проявлении себя, чем представляем мы, когда думаем о таких сказочных богачах. Да и у тебя могут быть неприятности, всё же бывший военный, да и твой брат… — Хватит, — остановил её Хэл, — лезете в личное. — Пардон, профдеформация. Она приподняла руки, призывая к миру. Ну и едкая же, а ведь это она его ещё пожалела. Интересно, как она вела себя, когда была в плену подполковника Нгуен Хыу Ана? В шестьдесят восьмом, во время Тетского наступления, она попала в плен армии Северного Вьетнама. Так как она была гражданским лицом, журналисткой — не в последнюю очередь именно потому, что была женщиной — американцы сразу же принялись разыскивать её. Но мисс Лейн справилась и сама. Ей удалось заболтать своих надсмотрщиков. Сама она отшучивалась, что сыграла на свою свободу с Нгуен Хыу Ана в ковай и выиграла две партии из трёх. Таким образом Лоис Лейн стала первым корреспондентом, которому удалось сделать фотографии солдат армии Северного Вьетнама за рубежом фронта. Фотографии и короткая статья появились в «Дэйли Пленет», в момент сделав газету национальной. Через два месяца она вернулась в стан американской армии живая и невредимая, только с парочкой шрамов, полученных от падения, после которого она и попала к коммунистам в руки. Впрочем, вряд ли дело обошлось только парой шрамов. Возможно, её возвращение было продиктовано вовсе не — или не только — внезапной лихорадкой. — Думаешь иногда о том, как сложилась бы жизнь, не пойди ты в тот вечер в «Эльдорадо»? — поменяла направление своего импромту интервью мисс Лейн. Тема была не менее личная, но она задала трудный вопрос словно у них был дружеский разговор, непринужденно и непринуждающе, спрашивая конкретно его мнение, отвергая то, что она непременно слышала о нём, то, что читала — и Хэлу захотелось ответить честно. — Думаю, конечно. Что-то подобное случилось бы, не в тот вечер, так в другой, рано или поздно. Странно, что раньше не рвануло. — Потерял патриотические симпатии? — Скорее нашёл сам себя. Как бы пафосно не звучало, в тот момент моим главным конфликтом было становление личности. Я пытался понять, кто я и что я. Вы разве не столкнулись с этим? Я ведь подписался тогда на «Плэнет», читал ваши «Записки». Оказавшись в незнакомой среде, где всё непривычно и враждебно, начинаешь копаться в себе. Особенно когда не знаешь, доживёшь ли до завтра. — Всем нам не помешали бы свои Милосердие и Надежда*, — пошутила она. — Точно, — взгляд Хэла снова скользнул по Брюсу и Лютору, тоже смеющимся над чем-то. У телохранительницы подле них в пустых кукольных глазах не горела ни одна из упомянутых добродетелей. — Это их настоящие имена? — Без понятия. Фамилии у них вполне себе англо-саксонские, но разговаривают они с каким-то средиземноморским акцентом. Похожи на гречанок, но о том, откуда они взялись, не распространяются. Они вообще со мной не разговаривают. Прихоть Лекса, несомненно. Чтобы все думали, что они взялись из ниоткуда, что Лекс чуть ли не сам их создал под себя. Комплекс Бога. — Неужели от вас всё-таки возможно держать какие-то тайны? — прыснул Хэл. — Люблю в мужчинах загадочность. Конечно, она всё ещё не перестала подозревать его, но менее интересной собеседницей от этого не стала. Она выуживала из него ответы, словно ребенок выуживал конфеты из вазочки, пока взрослые заняты. В чём-то они с Брюсом были похожи. Может, стали бы отличными друзьями, если бы её не отталкивала так его личина социальной бабочки. — Хорошо, что ты отправил Риччи домой, не знаю, зачем Лекс таскает его по таким мероприятиям, — вздохнула она. — Да, бедняга забыл, где он находится, но его забрала внучка. — Внучка? — всполошилась мисс Лейн. — О нет, неужели это одна из золотоискательниц? Ничего не имею против них, сама тесно работаю с парочкой. Не поверишь, чего только мужчины не расскажут после секса. Но надо же иметь какие-то стандарты. У Риччи хрупкое здоровье, с памятью нелады. Как бы не выкинула его где-то на улице после того, как обокрала… Чёрт, надо узнать, на какой машине он уехал… — Постой, Дора не его внучка? — Хэл не мог поверить, что допустил подобную оплошность. — Она ещё и Дорой назвалась? — в волосах мисс Лейн затрещало электричество. — Вот ведь стерва! Его покойную жену звали Дора, умерла от рака чёрт знает сколько лет назад. Хоть мисс Лейн явно была возмущена такой вопиющей кражей личности, Хэл не сомневался, что она в своих расследованиях не раз занималась подобным. Неужели «Дора» была охотницей на богатых стариков? Но она так убедительно говорила о Риччи, будто не первый день знала его. Не похоже, чтобы он в этом состоянии мог думать о любовнице. Может, ухаживающая за ним медсестра, которую тот постоянно путал с женой? Вот и взял её в качестве благодарности на вечер в высшем обществе? Он послал мысленный сигнал Дж’онну. Может, он уловил что-то в её мыслях… Хэл уставился на ночной Лос-Анджелес. Чёрт, хоть бы со стариком было всё в порядке. От усталости у него кажется село зрение — город внизу слегка дрожал. Хэл проморгался и потёр глаза, но чувство, будто в глазах расплывается, не прошло. Переведя взгляд на зал, он понял, что с городом всё было в порядке. Дрожало здание Норд Американ Роботикс. С соседнего стола упал и разбился бокал. Великолепные люстры угрожающе качнулись над головами гостей. Музыка остановилась, стихли разговоры и смех, воцарилась нервная тишина, нарушаемая позвякивающем свисающих с люстр хрустальных капель. По новостям не передавали никаких землетрясений. Только двое в зале сразу поняли, в чём дело. Брюс, со всеми его пространственными познаниями в самых разных областях, не был призван. Дж’онн прошёл через многое, но не участвовал в военных действиях. Только Хэл и мисс Лейн, ощутив первые толчки, сразу узнали их. Бомбардировки, гранаты и подрывы так долго были частью их существования, что в ушах до сих пор стоял фантомный грохот взрывов. Но в отличие от мисс Лейн, Хэл был тренированным бойцом и сориентировался гораздо быстрее неё. Словно сработал какой-то рефлекс. Он не мог передать ничего Дж’онну, не мог предупредить людей, мозг отключился полностью, передав бразды управлениям телом животным инстинктам. Бокал ещё не успел разбиться о пол, а Хэл уже проталкивался сквозь толпу. Кажется, он так яростно работал локтями, что сломал кому-то нос. Когда до мисс Лейн дошло, что сейчас произойдёт, она рванула в ту же сторону, ведомая тем же инстинктом, что и Хэл — но ей начавшая волноваться людская стена пройти не дала. Грохот становился всё громче, задребезжали окна, по стенам и полу зазмеились трещины. — Какого дьявола? — взревел Лекс, и земля ушла у него из-под ног. Едва успел. Хэл с разбегу налетел на Брюса и оттолкнул. Чувствуя, что он пытался сделать, Брюс попытался вцепиться ему в руку, утянуть его за собой, но заходившая волнами толпа проглотила его, отдирая их друг от друга, унося его дальше от разверзшейся посреди зала дыры, в которую только что провалились Лютор и его телохранительница. И Хэл. «Дж’онн, выведи их отсюда». Он надеялся, что в какофонии криков и чужой истерики его мысль достигла друга. Хэл закрыл глаза, ожидая удара.

***

Удара не последовало. Хэл в загробную жизнь не верил, да если бы и верил, то гадать не приходилось, ему самая дорога в ад. Решившись, он открыл глаза. Не сон и не ад. Маленький кармашек пространства, получившийся из столкнувшихся над головой камней. Их удерживала тонкая мерцающая зелёная пленка пузыря, в середине которого и находился Хэл. Словно убедившись, что он в сознании и камни больше не сыпались, пузырь растворился в воздухе, оставив его в кромешной тьме. Кольцо на пальце потеплело и загорелось, давая неровный круг зеленоватого света, не оставляя сомнений, что спастись удалось только благодаря ему. Как бы только выбраться теперь? Из покорёженного потолка торчали металлические балки, обнажённый каркас здания, вокруг валялись мелкие и большие обломки, осколки, щепки. Хэл чихнул — всё вокруг, включая его, было покрыто толстым слоем пыли. В ответ на чих кто-то простонал из полумрака. Гора пыли зашевелилась и оказалась Лексом Лютором, на голой голове которого темнела глубокая с виду рана, припорошенная пылью. Телохранительца, Мёрси или Хоуп, была тут же, но не двигалась. Перед лицом выплыл зелёный экран с какими-то значками. Чудным образом Хэл сразу понял, что это диагностика: телохранительница была жива и даже практически невредима, а вот у Лютора в добавок к головной травме и возможному сотрясению сломанное ребро и нога. — Какого дьявола? — повторился Лютор. Он попробовал приподняться, но зашипел от боли. — Осторожнее, у тебя многочисленные травмы, — Хэл помог ему устроиться в положении полулёжа у одного из особо крупных камней. Лютор прищурился. — Повезло сукиному сыну Уэйну. Неплохого телохранителя себе прикарманил. Моя, как оказалась, херня. — А что она могла бы сделать? Даже если бы хотела, весовая категория у вас немного не та. — Я читал, что в экстремальных ситуациях люди способны поднимать вес в несколько раз больше собственного тела. Например, матери поднимали автомобили, чтобы спасти своего ребёнка. Хэл не стал объяснять очевидное отличие двух ситуаций. Лютор, судя по всему, и не понял бы. — Откуда свет? — прохрипел он. — Специальный фонарик, разработка Уэйн Энтерпрайз, — зачем-то соврал Хэл. — Хоть не в полном мраке, — одобрил Лютор. — Правда, вряд ли это имеет значения. Даже не знаю, повезло ли нам пережить падение. Хода отсюда нет, если начнём разбирать стену, рискуем завалить что есть. Да и как выбираться, я даже встать не в состоянии. Кислорода здесь, думаю, на часа два, не больше. Можем добить Хоуп, чтобы не тратила зазря, но это тоже просто отсрочка неизбежного. Хэл с ужасом и отвращением уставился на него, на что Лютор только пожал плечами. — Не надо быть таким ханжой, она знала, на что шла, у неё это в контракте прописано. — Какой продуманный контракт. — Конечно, — его губы растянулись в акульей улыбке, — у меня лучшие юристы в мире. У меня вообще всё лучшее. — И даже это не спасло тебя в итоге, — не удержался от язвительности Хэл. — Я ещё жив, — не согласился Лютор. Неужели два последних часа его жизни пройдут в обществе подобного мерзавца? И что только мисс Лейн нашла в нём? Соблазнилась счётом в банке? Тайно вела расследование? Не зря она обмолвилась о том, как болтливы мужчины после секса. Но даже для неё такие методы казались низковаты. Хэл перевернул Хоуп лицом вверх, подложил ей под голову свою куртку, сел неподалёку, разглядывая кольцо. Лютор наконец-то замолчал. Сначала показалось, что он впал в забытьё от боли, но нет. Буквально видно было, как в его голове вертелись винтики, как он перебирал идею за идеей. Он прав, если пробовать пробиваться силой — даже если это возможно с кольцом —то существовала опасность завалить всё здание, чудом уцелевшее. Там всё ещё находились люди, нельзя было ставить их жизнь про такую угрозу. «Дж’онн? Дж’онн? Приём-приём? Есть кто?» Бесполезно. Неизвестно, выживет он или нет, но он может сделать последнее: выяснить, какое отношение имел Лютор к «Кадмусу». — Сегодня мисс Лейн спросила меня, есть ли у меня какие-то сожаления по поводу вечера в Сайгоне в шестьдесят пятом. Меня с позором уволили из армии за убийство капитана американской армии. Я сказал ей и повторю сейчас: я ничуть не жалею о сделанном. Будь у меня возможность, я бы убил его снова. И ещё нескольких в придачу. Признание явно заинтересовало Лютора. Его изучающий взгляд опустился на него. — Откровения и раскаяния? Как пошло, — хмыкнул он. — Лишь я не раскаиваюсь абсолютно, — нагло ответил ему Хэл. — А ты нужды в откровениях не испытываешь? Вдруг последняя возможность перед смертью? — Воистину, любопытству людей нет предела, — надменно скривился Лютор. — Через два часа нас скорее всего ждёт мучительная смерть, а вы всё желаете набраться сплетен и чужих секретов. Воображаете себя Лоис Лейн, способной расколоть любой орешек? Ваши жалкие попытки разговорить меня, откровенность за откровенность, видны за милю, шиты белыми нитками. Люторы — клан, культивирующий силу разума, неужели думаете, что я попадусь на такую детскую провокацию? Мне ваша жизнь и ваши сожаления какие-то неинтересны. — Ну и пусть, — согласился Хэл, — вам самому не хочется облегчить себе душу, высказаться незнакомцу? Это как с самим собой разговаривать, только я реальный человек и готов послушать. Только представить, как проходили ужины в семействе Люторов-Лейн. На минном поле легче. Какой-то дорогой ресторан с велюровыми стенами и изогнутыми подсвечниками с электрическими свечами. Задающая каверзные вопросы мисс Лейн, прущий как танк в ответ Лютор, сошедший седьмым потом официант, и сохраняющие бесстрастное молчание Мёрси и Хоуп, словно мойры, потерявшие третью сестру. — А задавайте вопросы! — вдруг развеселился Лютор. — Если они будут интересные, так уж и быть, отвечу. Удивите меня. Развлеките меня. Что ж. Была не была. — Наверняка тебе много говорят о том, как ты похож на отца. — Это не вопрос, — раздражённо бросил Лютор, — и я не окружаю себя теми, кто думает, что это комплимент. Или теми, кто вообще может сделать подобное суждение. — А Риччи? Он рассказал сегодня, что знал Лайонела. Он никогда не звал тебя его именем? Как для того, кто не мог сейчас даже встать самостоятельно, Лютор выглядел поразительно угрожающе. — Я думал, мы будем обсуждать мои грехи, не грехи моего папаши. — А они не взаимосвязаны? — Не смей сравнивать меня с ним, — предупредил он. — Теперь я задаю вопросы, господин телохранитель. Какого черта вы здесь? — Здесь, внизу, среди обломков? Чистая случайность. Здесь, на вечеринке? Из-за моего отца. — Что, пришли за денежной компенсацией? Пришли выяснить отношения, рассказать мне, как мой отец обидел вашу семью? К вашему разочарованию, спешу сообщить, что вы совсем в этом не особенны. Мой отец навредил слишком многим, вам и не снились такие масштабы. — Мой отец работал на твоего. У меня есть ваша фотография на крыльце дома, полагаю, в Западной Африке. Они работали над тайным проектом… — И что? — скучающе отозвался Лютор. — Проект свернулся после того, как моего самоуверенного отца убила его же собственная подопытная крыса. Он повернулся к Хэлу, с самодовольством разглядывая его реакцию. — Что? Вы думали, я бы не выяснил всё, не докопался бы до правды насчёт смерти папаши? — Хотел отомстить? — попробовал угадать Хэл. От громоподобного хохота со сколов посыпалась крошка. Хоуп, впрочем, так и не проснулась. — Отомстить? — переспросил Лютор. — Отомстить?! Вы хотели услышать о моих сожалениях? Так слушайте! Больше всего я жалею о том, что не успел убить ублюдка первым! Он продолжал хохотать, пока не согнулся пополам от боли. А в голове у Хэла элементы пазла сложились наконец в подобие картинки. Сидящие на ступеням мать с детьми, глава семейства, стоящий на пару ступенек выше, возвышающийся над ними, словно они были его собственностью, его личным экспериментом… — Он бил вас? — тихо спросил Хэл. — Естественно, нет, — отрезал Лютор. — Его фантазия простиралась гораздо дальше обычных телесных наказаний. У него была своя система, куда более действенная. Если я провинился, меня не наказывали. Наказывали кого-то другого. Сначала мать… — … а потом и Лену, — закончил за него Хэл. — Это случилось тогда? Несчастный случай, после которого твою сестру парализовало? — Несчастный случай? Двадцать три года прошло с его смерти, а они все до сих пор боятся называть вещи своими именами. Ха! Но нет, мистер телохранитель, не тогда. Она была младенцем, и мы все были послушны и кротки как овечки, чтобы с ней ничего не случилось. В конце концов, наша безвольная, ни на что не годная мать устала от такой жизни и выбрала самый лёгкий выход. Повесилась в детской, прямо над кроваткой Лены. Оставила нас с отцом один на один. После её смерти мы переехали в Америку. Подопытная крыса отца вырвалась из клетки и убила его, а также его недалёкого помощника. Потом его и след простыл. — Уверен, с твоими ресурсами возможно хотя бы попытаться его найти? — Зачем? Я считаю человеческий интеллект превосходящим любой иной формы жизни. Мой отец был самонадеянным глупцом. Я не таков. Не скажу, что не заинтересован в чужеродной технике, но человеческий прогресс — вот куда нужно инвестировать. Мы всё изобретем сами, а помощь извне нам вовсе не нужна. — А не боишься, что он тебя нашёл? И злобные инопланетные колонизаторы уже знают обо всех твоих секретах? Лютор постучал по лбу, но звук был необычный, совсем не такой, как при стуке о плоть. — В чём-то мой папаша был даже прав. Чего у него не отнять, он изучил этих инопланетян вдоль и поперёк. После вживления нам с сестрой пластин особого сплава алюминия, прометиума и электрума в череп, любые манипуляции с нашими разумами стали невозможны — если только мы сами этого не захотим. Небольшие побочные действия: сплав немного токсичен, и волосы у нас больше не растут. Мне даже идёт. Женщинам нравится. — Мисс Лейн знает? — Чтобы сохранить интерес этой женщины, джентльмену необходимо иметь некоторые секреты. Сохранить аллюр загадочности, так сказать, — Лютор горько усмехнулся. — Когда ей станет скучно, она уйдёт. Может, даже хорошо, что я умру здесь и сейчас. Получится, что я ушёл первым. Неожиданно романтическое признание, совсем не свойственное человеку, которым его представил Хэл. Циничный и нарочито насмешливый, Лютор говорил о сестре и мисс Лейн почти с теплотой. Почти с сожалением. Дышать становилось труднее. Хэл уже без интервалов посылал сигналы, отвлекаясь только на то, чтобы проверить, чувствовался ли ещё пульс у Хоуп. Надеялся ли он достигнуть Дж’онна? Дж’онна, их врагов-телепатов, да хоть кого-нибудь, ему уже всё равно. Лютор с его металлической башкой был телепатии недоступен, Хоуп находилась глубоко без сознания, оставался один лишь Хэл. Как пилот, к тому же высокий, проводящий в тесной кабине большинство своего времени, он никогда не испытывал клаустрофобии, но не мог не признаться, что стены давили. Здесь нельзя было подняться в полный рост, нельзя было вдохнуть полной грудью, и свет от кольца красил их лица в нездоровый зелёный. Он попытался отвлечь себя заданием, разговорить Лютора, но от его признаний стало только гаже. Ему не хотелось умирать рядом с ним, не хотелось умирать здесь, не хотелось умирать в принципе! Адреналин прошёл, а вместо него пришла жажда к жизни. — Если бы у нас было чуть больше времени, возможно, я бы тоже расспросил тебя о твоей жизни, мистер телохранитель, — прохрипел Лютор. Это вряд ли. Ему явно не было дела до чужих историй. — Вечно простофилей Уэйном пользуются всякие скользкие личности, — Хэл не сразу понял, что он говорил о Брюсе, — то чокнутый прокурор-мафиози, то кошка-воровка, то он вечно подбирает с улицы каких-то сирот… Теперь вот ты. То ли от недостатка кислорода в мозгу, то ли от нелепости ситуации, но Хэл не выдержал и рассмеялся. Подумать только, наивный Брюс, которого коварный Хэл окрутил, всё чтобы получить доступ к Лютору. Если бы не неминуемая смерть, несомненно это было бы темой вечернего разговора в постели. Жаркий спор мисс Лейн и Лютора, кто же всё-таки кого использовал в отношениях Уэйна и его телохранителя. Какая странная, неуместная забота. — Всё не так, — начал было Хэл, но понял, что Лютор уже не слышал его. Голова упала на грудь, глаза закрыты, он больше не мог оставаться в сознании. Хэл остался один. Как же хотелось увидеть ещё Дж’онна, Тома, Джуз, Джима, да даже чёртового Джека. Хэл согласился бы сейчас даже на чёртового Джека. Представить себе, что больше он никогда не обнимет Кэрол, никогда не поговорит с ней, никогда не прикоснётся к Брюсу, никогда больше не услышит его занудных ворчаний, никогда уже не сможет сказать ему, что… «…л…» Хэл встрепенулся. Его обняли невидимые руки. «Ты меня слышишь?» — обеспокоено спросил Дж’онн. «Хэл, это ведь ты? Ответь!» Хэл собрался с силами. Мысли разбегались, свет кольца начал тускнеть. «Лютор невиновен. Не знаю, как нам выбраться отсюда. Мне что-то нехорошо…» В следующее мгновение невидимые руки сменились настоящими. Дж’онн опустился рядом с ним, всё ещё в виде бармена, только более взъерошенного, с порванным фартуком. «Мы вывели всех людей из здания. Я сообщил Брюсу, где вы, но не знаю, послушаются ли его спасатели. Да даже если и послушаются, вряд ли они успеют. Я могу пройти сквозь стены, но не смогу вывести вас отсюда». — Что же… спасибо, что пришёл, друг, — надежда погасла так же быстро, как и возникла. Впрочем, чего жаловаться? Вселенная исполнила одно из его желаний. Дж’онн облегчит ему смерть, как принято у зелёных марсиан. Будет не страшно, не горько. Легко как засыпать после долгого дня, когда отключаешься, едва голова коснётся подушки. Переход в мир иной прервал строгий, требовательный голос со знакомой хрипотцой. «Давай как-то в другой раз, — произнёс он как говорил, когда Хэл отвлекался на всякие глупости, — а сейчас сосредоточься. Ты ведь смог управлять кольцом. Сделай это ещё раз. Дж’онн укажет путь, а ты вынесешь вас из обломков». «Но…» «Никаких но!» «Да не знаю я как управлять этим долбанным кольцом и что оно вообще может!» «Так разберись, — последовал безучастный ответ. — У нас ещё много дел. Жду тебя». Вот козёл! Много дел у него ещё. Извините, что задержали. С расписания сбился, бедняга. Всплеск бешенства придал Хэлу сил. Он помотал головой. Господи, что Брюс с ним творил. Всего пара слов, и он уже горел. Кольцо помогло ему, когда он оказался в опасности. Оно словно чувствовало, что ему было нужно, и подстраивалось соответствующе. Значит, нужно понять, что в этой ситуации ему нужно было. Прежде всего, кислород, чтобы получше соображать. Тело словно облили чем-то вязким — но не сказать, чтобы неприятным. Хэл посмотрел на себя и обнаружил, что снова облачился в тёмно-зелёный обтягивающий костюм. Дышать стало немного легче. Не намного — поступающий воздух отдавал пластмассой, тело принимало его нехотя. Но это было лучше чем ничего. Дальше. Дальше Дж’онн напомнил о том, что неплохо было бы обезопасить Лютора и Хоуп от удара. Подумав, Хэл представил сферу из света, похожую на ту, что спасла их от падения. Вслед за его мыслями из кольца лучом полился зелёный свет, обматывающий их в тугой шар. Теперь самое главное. Поток зелёного света сложился в гигантский бур. Претворить его в действительность было так же просто, как дышать. — Окей, пробуем, — выдохнул Хэл, — Дж’онни, показывай, куда. Пришло время побурить!»

***

— Совершенно идиотская фраза, — было первым, что сказал ему при встрече Брюс. Бур вывел их к поверхности, где Дж’онн, приняв обличье спасателя, вынес бесчувственного Лютора. Хэл хотел было помочь с Хоуп, но ему приказали ложиться и делать вид, что он тоже без сознания. Во время спасения Хэл успел мельком увидеть, как мисс Лейн откинула одеяло, в которое её замотали, и в пару скачков оказалась рядом с носилками, на которых лежал Лютор. Не слушая никаких возражений, она залезла в машину вслед за санитарами. Хэла тоже вложили в машину, но до госпиталя его так и не довезли. Они остановились на улице потише, где Хэл без проблем смог «вернуться в сознание». Дж’онн повёз скорую дальше, чтобы бросить её на госпитальной парковке, а Брюс поймал такси. Кроме критики в сторону его нового геройской фразы, больше от него никаких комментариев не было. Он крепко задумался о чём-то, держал Хэла за руку, сжимал так крепко, что было больно — но Хэл позволил ему. Ему тоже ещё не до конца верилось, что он спасся и всё закончилось. Вернулись они не в дорогой отель, в котором оставался «Брюс Уэйн». Нет, они поднялись в съемную комнату домашней гостиницы ночлега с завтраком. — Мог бы спасибо сказать, — фыркнул Хэл, — хотя у меня есть пару идей, как ещё ты можешь отблагодарить меня за спасение своей жизни… — Глупый и безответственный, — Брюс перебил его, словно и не слышал. — Что? — Твой поступок был глупым и безответственным, — он уточнил. — Никогда так не поступай. Никогда. Хэл хотел пошутить, нечто вроде «Оо-о, посмотрите-ка, кто тут за меня волнуется», но что-то остановило его. Брюс отпустил его руку и стоял далеко. Слишком далеко. — Хочешь сказать, что не поступил бы так же, если бы дело касалось меня? — Конечно, я бы сделал тоже самое, — отмахнулся Брюс, — но моя жизнь ничего не значит. Ты сейчас своей не вправе так распоряжаться. — Нет, нет, нет, мы не будем переводить попытку спасти любимого человека в математическую формулу, хрен тебе! Брюс не дёрнулся, но что-то неуловимо поменялось. Будто случилось то, чего он боялся, но у него уже было время, чтобы смириться с этим. Хэл понял, что только что ляпнул. — Брюс, погоди, я не, — я не что? Он не мог взять свои слова назад. — Я виноват, — Брюс опустил голову, пряча глаза. Заткнись, заткнись, заткнись! Возможно, он даже выкрикнул это вслух. — Ты недавно потерял дорогого человека, столько всего произошло, я не хотел… не хотел пользоваться твоим уязвимым состоянием. — Ой, прекрати, пожалуйста, мы с тобой одного возраста, я не ребёнок, который там в чём-то запутался, не надо! — Ты не знаешь меня, — Брюс не слушал его. — Я не хороший человек, я не тот, кто достоин любви. Я делаю больно. Те, кто находятся рядом, всегда страдают из-за меня. Я не могу больше терять дорогих мне людей. — Это был мой выбор, — напомнил ему Хэл, злой как чёрт. — Это всегда ваш выбор, — согласился Брюс, — а мне потом с вашим выбором жить. Хэл не знал, о чём он говорил, кто был виной этой повальной вины. Но правда проглядывала сквозь крупицы информации, которую он собирал о Брюсе. Родители, закрывшие собой сына при ограблении в переулке. Дети, которых ему пришлось хоронить. Друзья, сошедшие с ума, любимые, которых использовали, чтобы сделать ему больно. — Можешь злиться на меня, — сказал он, — так даже будет лучше. Злись на меня. Брюс вышел из комнаты. С Хэлом ни единожды расставались, в разной степени дружелюбности. С ним ссорились, на него кричали, могли даже в сердцах что-то разбить. Иногда он ждал момента расставания, иногда жалел. Тут и отношений не было. Как называлось то, что произошло между ними? На одну ночь? Курортный роман? Ничего ещё не закончилось, и им придётся нормально общаться, придётся делать вид, что ничего не было? Хэл наплевал на душ и повалился на кровать. Слишком много впечатлений за один день — он отключился как только голова коснулась подушки. Кажется, мисс Лейн была права.