Энн из приемной доктора Уорда

— Гилберт Блайт — один из умнейших людей, которых я знаю. Возможно, Мэттью и Марилла не нуждались в этой информации: в прошлое воскресенье Энн потратила весь вечер, рассказывая им, сколько всего видел Гилберт, как он начитан и смышлен. И тем не менее она не могла сдержать переполняющий восторг — мысль, что в ее жизни появился такой человек, до сих пор казалась Энн невероятной. Гилберт обладал живым умом, был действительно интересным и, как смела надеяться Энн, находил ее общество приятным. В последнее ей до сих пор не до конца верилось, однако их знакомство длилось уже месяц, и за все это время Гилберт ни разу не попытался унизить Энн, обидеть или дать понять, что ее болтовня ему докучает. Наверное, в этом крылась опасность, поскольку Энн поймала себя на мысли, что с Гилбертом она становится еще разговорчивее, чем обычно. Даже если он — самый терпеливый человек на земле, однажды и ему надоест этот нескончаемый поток слов. Но Энн не представляла, как обуздать свои порывы, ведь Гилберт ее слушал. Правда, при этом часто спорил и ставил ее слова под сомнения, зато в итоге помогал докопаться до истины, а иногда даже соглашался. С ним Энн ощущала себя значимой, интересной, настоящей собеседницей. Невероятные, потрясающие по своей силе чувства! Все внутри нее ликовало, и Энн с нетерпением ждала каждую их встречу. — Нет, Энн, даже не думай, — осадила ее Марилла, когда она вскочила из-за стола. — Каким бы замечательным ни был твой Гилберт Блайт, ты никуда не пойдешь, пока нормально не позавтракаешь. Ничего, — хмыкнула та, когда Энн, насупившись, снова взялась за вилку, — подождет, ему это не повредит. А вот тебе как приличной девушке не стоит нестись сломя голову, лишь бы поскорее увидеться с мальчиком. Это дурной тон. — Марилла, ты не понимаешь, — Энн раздраженно выдохнула. — Между мной и Гилбертом нет ничего романтического. Пожалуйста, не говори так, будто я бегаю к нему на свидания. Во-первых, это абсурдно само по себе, потому что невозможно. А во-вторых, ты напрочь убиваешь подлинную значимость наших отношений! Энн устремила на Мариллу умоляющий взгляд. Ну кого, ради всего святого, вообще может волновать романтика, когда речь идет о настоящем друге, о родственной душе? Безусловно, она знала Гилберта слишком мало, чтобы считать его своей родственной душой — интересно, а может ли он вообще быть таковым, если они препираются на всевозможные темы при каждом удобном случае? — однако ей очень хотелось, чтобы со временем это оказалось правдой. Гилберт мог стать ей другом — другом, о котором она мечтала и которого у нее никогда не было. Спустя три года она наконец прижилась в местной школе, несколько девочек стали с ней общаться, но ни одна из них не была и близко похожа на истинную сердечную подругу. С мальчишками дела обстояли гораздо хуже. Либо все они в Шарлоттауне отличались ограниченностью и злобой, либо Энн чертовски везло встречать на своем пути самых мерзких. Первый год жизни с Катбертами мальчишки изводили ее каждый день. Школа начала казаться адом. Они дразнили, высмеивали, говорили обидные и лживые вещи, прятали или вовсе портили ее учебники, а однажды трое из них подкараулили Энн у конюшен и поколотили. Потом мальчишкам сильно досталось от учителя и родителей, так что больше ее никто не трогал. Физически. Издеваться они не перестали. А этой весной додумались до ужаснейшей забавы: один из них поспорил, что заставит Энн поверить, будто он за ней ухаживает, а после они всем классом зло шутили об этом вплоть до летних каникул. Энн не испытывала светлых чувств к тому мальчишке, но розыгрыш все равно задел ее очень глубоко. Как будто она и без них не знала, что ее, неказистую сироту, никто никогда не полюбит в романтическом смысле! Да, благодаря многочисленным молитвам, волосы — кошмар всей ее жизни — немного потемнели, однако не до благородного каштанового оттенка, а до медно-рыжего. Видимо, это было ее проклятием. Как и веснушки, отвратительные веснушки по всему телу. Перестать быть несуразной и угловато-тощей Энн и не надеялась, так что... В зеркало она смотрелась сотни раз, врать себе не привыкла, а надежда проснуться однажды утром и обнаружить себя с другой внешностью осталась в далеком детстве. Гилберт не походил ни на одного из тех мальчишек. Первые их встречи он был невероятно учтив, а затем все чаще позволял их разговорам затрагивать разнообразные, удивительные в своей новизне темы. Энн думала о многих из этих вещей, но прежде не обсуждала их ни с кем. Казалось, с Гилбертом Блайтом из Эвонли она могла говорить о чем угодно, что ее на самом деле волновало. Возможно, Энн не суждено было иметь сердечную подругу, зато судьба подарила ей шанс познать настоящего друга. Это тоже ее более чем устраивало. — Как скажешь, Энн, — Марилла с многозначительным видом кивнула и принялась намазывать масло на хлеб. — У меня заканчивается настойка полыни. Можешь попросить у доктора Уорда два пузырька? Я дам тебе с собой деньги. — Конечно. Только деньги он с нас не возьмет, ты же знаешь. — Это не важно, Энн. Твое дело их принести. — Значит, ты хорошо проводишь время? — неожиданно поинтересовался Мэттью. — С этим... С этим мальчиком Блайтов. — Да, — Энн улыбнулась. — Вполне хорошо. Гилберт — крайне приятная компания, хоть иногда и ведет себя так, будто знает больше меня. Но это неправда, — поспешно добавила она. — Он умен, но не умнее меня. — Хорошо, очень хорошо, — задумчиво повторил Мэттью. — А... Сколько у Блайтов детей? Энн опустила вилку на стол и закусила губу. — У Гилберта нет никого. Его мама погибла при родах, а отец скончался позапрошлой зимой. Нет, я некорректно выразилась, — поспешно исправилась она. — У Гилберта не осталось никого из кровных родственников, но сейчас он живет со своей семьей в Эвонли. Это трудно понять, но только на первый взгляд, потому что в действительности это оказывается одной из самых простых вещей! Стоит лишь послушать, как Гилберт рассказывает о Себастиане и Мэри... Что? — Энн запнулась. С негодованием уставилась на изменившуюся в лице Мариллу, затем глянула на явно взволнованного Мэттью. — Что с вами? — Джон Блайт скончался? — медленно переспросила Марилла, будто никак не могла уловить смысл сказанного. Энн недоуменно нахмурилась. — Джон, отец Гилберта Блайта, он скончался? — Он тяжело болел и... — Энн крепко зажмурилась. — Я ничего не понимаю. Вы были знакомы с семьей Гилберта? Мэттью сжал лежавшую поверх стола руку Мариллы. — Мы знали Блайтов, когда те еще жили в Эвонли, — произнес он и метнул неуверенный взгляд на Мариллу. — Мы... Мы тоже жили в Эвонли. Давно, очень давно, но да, жили. Энн пораженно уставилась на Мэттью, но он не продолжил. — О боже! Как такое возможно? Это просто невероятно! Прошу, Мэттью, расскажи мне больше. Когда вы там жили? Что заставило вас переехать? — Довольно, Энн, — Марилла прижала пальцы к виску и поморщилась. — Слишком много возбуждения для мирного утра. Обуздай свое любопытство и спокойно закончи завтрак. Звучало сродни неосуществимому. В который раз за последнее время реальность оказалась запутаннее и интереснее, чем Энн рисовала в воображении. Теперь она не сомневалась: само Провидение свело ее с Гилбертом Блайтом из Эвонли. Эвонли. Красивое, поэтичное название для прекрасного места. Энн безумно захотелось там побывать. Возможно, Катберты не просто жили, а родились там. Старинный замок в горах, величественное поместье на окраине леса или скромный домик где-нибудь в глуши — как много было вариантов, и в голове Энн уже созревала история для каждого из них. — Я могу вернуться к этой теме после завтрака? — осторожно поинтересовалась она. Марилла наградила ее недовольным взглядом. — Вечером? — Энн с отчаянием посмотрела на Мэттью в поисках поддержки. Тщетно. Катберты явно не собирались продолжать диалог. — Ну, или когда-нибудь в более подходящее время. Надеюсь, оно настанет как можно скорее. Вы ведь понимаете, что я буквально сгораю от любопытства. — В этом решительно нет ничего интересного, Энн, — отрезала Марилла. — Раньше мы жили в Эвонли — больше не живем. Нам было выгодно перебраться в Шарлоттаун, вот и все. Никаких тайн и загадочных мотивов. Теперь ты позволишь нам поесть в тишине? — Конечно. Она покладисто кивнула и обхватила обеими руками стакан с молоком. Если Марилла не хотела говорить, не было смысла пытаться что-либо разузнать. По крайней мере, у Мариллы. Энн поспешно расправилась с остатками завтрака и устремилась к доктору Уорду. Она должна была как можно скорее поделиться новостью с Гилбертом. И если ей сказочно повезет, он расскажет что-нибудь о доме Катбертов в Эвонли. — Ну и ну, — Гилберт с озадаченным видом взъерошил волосы, — такое нарочно не придумаешь. — Вот именно! — Энн с облегчением возвела глаза к безоблачному небу. Ну хоть кто-то понимает, как странно и захватывающе переплелись их жизни. — Поверить не могу, что ни разу не спросила у Мэттью и Мариллы, как долго они живут в Шарлоттауне. Мне вообще не приходило в голову, что они могли жить где-то еще! Июньское солнце припекало макушку, однако Энн, забавы ради балансируя на тонкой доске, несла шляпку в руке, а во второй держала тряпичную сумку. Гилберт шагал рядом по более широкой доске, которая служила тропинкой через поле. Они приближались к Трясине — здесь даже в самые жаркие дни дорога была грязной и труднопроходимой. — Интересно, как давно это было, — Гилберт перекинул сумку через плечо и сцепил руки в замок на затылке. — Я прожил в Эвонли почти всю жизнь и не припомню никаких Катбертов. — Мэттью сказал, что знал твою семью, когда вы еще были в Эвонли, — задумчиво произнесла она. — Какое-то время вы жили в другом месте, верно? — В провинции Альберта. Отец уехал из Эвонли примерно в моем возрасте и вернулся только после моего рождения. Энн понимающе кивнула. — Значит, Мэттью с Мариллой жили там очень давно. Я думаю, они родились в Эвонли. — Разумеется. Кто решит намеренно переехать туда? — А у меня такое чувство, что мне бы в Эвонли очень понравилось, — резко отозвалась Энн. Она не имела ни малейшего понятия, что из себя представляет эта крошечная сельская община, но последняя фраза Гилберта прозвучала слишком уж категорично и самодовольно. Энн захотелось его осадить. — Хотя знаешь, наша учительница мисс Стейси приехала в Эвонли с материка, — продолжил Гилберт, проигнорировав ее провокацию. — Она очень образованная и... прогрессивная. И ей нравится в нашей глуши. — Правда? От удивления Энн приостановилась, чтобы взглянуть на него, и в этот момент равновесие предательски ее покинуло. Она взмахнула руками в тщетной попытке не оступиться, а затем Гилберт шагнул в грязь, взял Энн за локоть и помог удержаться на дощечке. — Осторожнее, — он весело прищурился. Гилберт увяз в грязи, и впервые Энн смотрела на него не снизу вверх. Это показалось ей забавным, а в следующее мгновение ее внимание привлекли бледные не то веснушки, не то родинки на его щеках и скулах. Почти незаметные, если не приглядываться, и, как ни странно, очень ему подходящие. Во внешнем облике Гилберта Блайта гармонировало абсолютно все, и даже чуть взмокшая от жаркого дня темная челка не портила его образ. Это было немного нечестно: если бы волосы Энн налипли на лицо, она выглядела бы совершенно неподобающе. Да и про ее яркие многочисленные веснушки никто в здравом уме не скажет, что они ей идут и добавляют очарования. Внезапная мысль ужаснула ее до глубины души. Раз она преспокойно рассматривает каждую черточку на лице Гилберта, то и он отлично видит малейший ее изъян. — Я и так осторожна, — сердито бросила она, высвободила локоть, которого почему-то еще касались пальцы Гилберта, и ловким прыжком перебралась на широкую доску. — Пойдем, мы теряем время, а доктор Уорд ждет нас и полынь. Ему ведь и настойку до темноты приготовить нужно. Энн услышала за спиной негодующее хмыканье, но не стала оборачиваться, лишь прибавила шагу. Ей было стыдно за свою невзрачную — нет, нелепую и отталкивающую! — внешность, и вместе с тем она злилась, потому что Гилберт был красив. А как научила ее жизнь, красивые люди гораздо острее реагируют на уродство других. Она это отлично знала и позволила ему стоять так близко и рассматривать — полное безрассудство и тупость. Какое-то время они шли молча, Гилберт не старался ее нагнать. Энн довольно быстро начала сожалеть о прерванной беседе. Ей так хотелось продолжить обсуждать возможную судьбу Катбертов, услышать побольше о необычной учительнице с материка и расспросить Гилберта о самом Эвонли. А что, если сегодня она все испортила безвозвратно, и отныне у них с Гилбертом никогда не будет ни интересных разговоров, ни откровенных споров? К горлу подкатила тошнотворная волна страха. Энн зажмурилась. Ей следовало быть готовой к подобному исходу. Ведь Гилберт Блайт слишком хорош собой и честолюбив, чтобы дружить с такой, как она, — неказистой и ничем не уступающей ему в начитанности. Наконец показались заросли полыни. Энн радостно выдохнула и бросилась вперед. — Ну здравствуй, — она опустилась на колени, пробежалась пальцами по круглым цветочкам. — Нам придется сорвать тебя, но обещаю, ты принесешь большую пользу многим людям. В том числе и Марилле. Энн достала из тряпичной сумки маленький ножик и принялась подрезать полынь, а затем отделять листья и цветы от стебля. Гилберт разместился в нескольких футах от нее. — Что ты делаешь? — вдруг спросил он, недоуменно глядя, как Энн засовывает в сумку горсть цветков. — Собираю полынь — что же еще? Гилберт снисходительно усмехнулся. — Доктору Уорду нужны только корни. — Неправда. С чего ты решил? — она нахмурилась. — Он велел нам собирать полынь. — Для настойки нужны корни, Энн. Доктор Уорд измельчит их, добавит коньяк и прогреет в водяной бане, — сказал Гилберт таким тоном, будто разъяснил ребенку замысловатую истину. — Спасибо, я знаю, как готовят настойку, — раздраженно отозвалась Энн. — А еще я знаю, что настойки могут быть из разных частей полыни. Корни помогают при нервных расстройствах, а для укрепления здоровья и профилактики используют свежие листья вместе с цветками, — она закончила с последним стеблем, вызывающе посмотрела на Гилберта и добавила: — Просто заливают спиртом и убирают в темное место настаиваться. Он посмотрел на нее со смесью удивления и насмешки. Насмешки, как показалось Энн, во взгляде было больше. Энн сжала губы, готовая защищаться. Если Гилберту Блайту необходимо самоутвердиться за чей-то счет, пусть поищет кого-нибудь другого. — Тоже хочешь стать врачом? — А разве фармакогнозия доступна только врачам? Я считаю свой кругозор достаточно широким, чтобы пополнять его самыми разными знаниями. — Ни в коем случае не хотел нелестно отозваться о твоем кругозоре, — Гилберт поднял руки в примирительном жесте и с непонятной улыбкой вернулся к полыни. Энн ощутила бессильное раздражение и не придумала ничего лучше, как недовольно фыркнуть и начать срывать цветы. Через несколько секунд Энн поймала веселый взгляд Гилберта. Это разозлило ее сильнее, но она постаралась сосредоточиться на своих движениях. Не хватало порезаться, как полной неумехе, на глазах у Гилберта. — Так вот, мисс Стейси никто не посылал в Эвонли, — продолжил он непринужденным тоном, словно они совсем недавно прервали этот разговор, — она сама вызвалась к нам поехать. Я все не мог взять в толк, зачем молодой перспективной женщине уезжать с материка и тратить свой талант в таком месте, как наше. — Энн невольно повернула к нему голову, потому что ей на самом деле нестерпимо хотелось узнать побольше о мисс Стейси. — И я спросил у нее в том году. Она сказала, что всегда любила простор и мечтала жить в лесной глуши. И что она чувствует себя по-настоящему счастливой, когда ей удается хоть немного повлиять на наши жизни. — Энн сжала пальцы в кулаки. Услышанное звучало восхитительно и вдохновляюще. Она не была знакома с мисс Стейси, однако горячо желала пожать той руку и сказать, как сильно они похожи. — Выходит, я был неправ, — Гилберт пожал плечами, — кто-то действительно может захотеть переехать в Эвонли. — Может, — с уверенностью тихо согласилась Энн. Гилберт задумчиво улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Если у него хватило духу признать неправоту, значит, он был не таким уж тщеславным, как ей показалось. Он стремился уехать из Эвонли, и на это могло быть десяток неизвестных ей причин. Марилла наставляла, что нельзя делать поспешные выводы и осуждать желания других. Особенно когда толком не знаешь человека. — Если хочешь, можешь как-нибудь отправиться в Эвонли вместе со мной. — Энн уставилась на Гилберта широко распахнутыми глазами. — Ты говоришь о нем, будто о далеком Нью-Йорке, а на деле тут пара часов на поезде. Ну, и еще немного на лошади. — Ты серьезно? — Энн вскочила на ноги, отряхнула платье и пристально посмотрела на Гилберта. — Ты приглашаешь меня в чудесный Эвонли? Гилберт со смехом покачал головой и тоже встал с земли. — Именно так. Посмотришь там на все и перестанешь говорить об Эвонли, как о сказочном королевстве. — И не надейся! — Энн широко улыбнулась. — Там есть лес, простор и... И наверняка много чего еще! — она прижала руки к груди, крутанулась вокруг своей оси и окинула взглядом бескрайнее летнее небо. — Сердце подсказывает, что Эвонли не хуже любого сказочного королевства. Энн не помнила отчего дома, но сейчас волею случая получила шанс побывать в местах, где родились и выросли Катрберты. Это значило так много, что от одной мысли перехватывало дыхание. Решено. Она поедет с Гилбертом и познает прекрасные тайны Эвонли. Оставалось только убедить Мэттью и Мариллу отпустить ее в это маленькое захватывающее путешествие.