***
В сердце Вэй Ин томится глубокая печаль о минувших днях, месяцах и летах. Жизнь тянется тягостно и слишком медленно для авантюристки, неумеющей сидеть на месте. Но то было раньше. Репутация Темной заклинательницы ухудшалась с каждым днем, едва ли люд Поднебесной услышал об отношениях той с низкоранговой богиней. Что за ужасное творение эта Вэй Усянь, если сумела зачаровать своими темными силами ни в чем неповинное божество? Такой все желали только смерти.***
Гора Илин стала домом Старейшины. Сама Саньду Шеншоу обещалась проводить величайшую злодейку в последний путь, отправившись туда единолично. Нет сомнений, что Цзян Чэн еще два часа вопила на «эту дурочку» и напоминала о том как «хотела бы свернуть ей шею», но «похороны» были организованы. — Усянь! Идиотка! Чертова дебилка! Я придушу тебя, дура! Ее лицо стало багряным, глаза ярко блестели на свету. Руки дрожали, ладони сжаты в кулаки, но ноги стояли твердо. Цзян Ванинь сделала последнее усилие, рявкнув: «Ненавижу!» Старейшина Илин безмолвно улыбалась. Ее черные, как тьма, одеяния колыхались на ветру подобно парусине. — Цзян Чэн. Я буду в порядке. — руки были свободно опущены, она направила взгляд на шимей, — Я когда-нибудь лгала тебе? Глава ордена скривила губы в безумной, нечеловеческой, улыбке, затем громогласно засмеялась, даже вытащила меч из ножен, направив острием прямо в молчащую фигуру напротив: — Я ненавижу тебя, Вэй Ин! Не возвращайся, не смей вернуться. Только попробуй и я вырежу твои органы медленно и со всей ненавистью, поняла? Немного помолчав, грозоподобная женщина сверкнула: — Твоя затея потерпит крах. Правда обнаружится, и ты будешь убита. Мрачные стены жилища преобразились от солнечных лучей, проникших сюда украдкой. Вэй Ин не развернулась и так ничего и не ответила Ваньин.***
Вэй Ин останется на горе Илин в одиночестве на долгие тринадцать лет, столько же минуло с пропажи Ванцзи. Усянь отныне и вовсе считается мертвой, хотя слухи об обеих не стихают. Лишь редкие путники, отшельницы и монахини, а также продвижение в Темном Пути поддерживали в ней жизнь все это время. Старейшина никак не могла поверить в смерть возлюбленной. В ее мыслях все еще слабо мерцал прекрасный вид: они сидят в тени раскидистой кроны старого дерева, прячутся от зноя. Ванцзи, обвязывающая мизинец Усянь красной нитью судьбы. Миг, когда их губы соприкасаются. Слезы на счастливом лице Ванцзи, которая еще пару месяцев назад называла девушку рядом «убожеством» и «позором»… От жгучей боли нет средства избавления. Слезы не помогают, Усянь давно поняла. Она бессильно смотрела на медленный танец пылинок в стенах ее пристанища.