Хогвартские знамения

В этот солнечный день второкурсник со Слизерина по имени Барти Крауч-младший, или, как ему больше нравилось — Кроули — высматривал кого-то в толпе. Тут было довольно людно — по крайней мере, если сравнивать с опустошённым особняком Краучей. Косая аллея полнилась кишащими тут и там студентами, скупающими учебники и перья, а также их обеспокоенными родителями, которые волновались куда больше своих чад. Его мать, к сожалению, не избежала этой участи, поэтому то и дело суетилась с ним, будто с годовалым ребёнком. Конечно, её нельзя было винить в этом, ведь выглядел он максимум на тринадцать — и то лишь благодаря фамильному росту и развороту плеч. И только кто-то очень внимательный увидел бы в орехово-жёлтых глазах хищный блеск, а в уголке рта циничную усмешку — что было совершенно не характерно для мальчика его лет. Однако таких наблюдательных личностей было не так уж много. — Он должен был появиться ещё полчаса назад! — буркнул под нос Кроули, щурясь на пробегающих мимо детей. С неделю назад они договорились встретиться возле кафе-мороженого Флориана Фортескью ровно в 12:00 пятницы 25 августа 1972 года, ни больше ни меньше. И, конечно, ангел безбожно опаздывал. Слизеринец немного злился на этого пернатого идиота, однако на деле был готов простить ему всё что угодно. Только бы появился. За время, проведённое на расстоянии («В разлуке» — как сказал бы какой-нибудь сопливый романтик), Кроули соскучился. Если не сказать ударился в отчаяние. Отец успешно делал вид, что у него нет никакого сына, мать — безуспешно — пыталась его разговорить, а Рагнарёк — его «любимый» питомец, притворяющийся безобидной кошкой — изводил живность на их заднем дворе. Пожалуй, только письма в магловских конвертах, принесённые взбалмошной совой (Амор клевала его в нос при каждом удобном случае!), разбавляли его серые будни. Азирафель писал много, подробно, но всегда интересно. Или же Кроули просто интересовался всем, что было связано с ангелом: от садовой герани, увядшей из-за июльской жары, до странного поведения его родителей-святош. Сам слизеринец предпочитал отмалчиваться, изредка отвечая сухим «Всё нормально» на осторожные расспросы о летних каникулах. Азирафель был явно недоволен этим, но не терял терпения и продолжал хождение вокруг «забора». А заграждение Кроули выставил нешуточное — ему не очень хотелось, чтобы друг беспокоился о его прохладных отношениях с отцом и натянутых — с матерью. — Не волнуйся, сынок, я уверена, он вот-вот появится, — ободряюще сказала мать, но её болезненно-дрожащий голос убил весь эффект. Кроули ничего не ответил, продолжив неотрывно наблюдать за снующей за окном толпой. Вдруг в потоке людей мелькнуло что-то светлое. Не отдавая себе отчёта, он бросился из кафе и уже через секунду стоял на улице. Цветочно-медовый запах оповестил о приближении ангела прежде, чем из-за угла показалась белая макушка, и раздалось чистое мелодичное «Кроули!». Колени дрогнули: так ему хотелось броситься вперёд, распахнуть объятия и вцепиться железной хваткой в эти хрупкие плечи, тонкую шею и трогательно завитые кудри… Но вместо этого Кроули молча разглядывал бегущего к нему друга: мягкую улыбку на розовых губах, сияющие топазы и молочную кожу, нетронутую загаром. Азирафель остановился в шаге от него, смущённо и как-то восторженно глядя из-под ресниц: — Привет, — тихо произнёс он. — Привет, — прошептал в ответ Кроули чуть дрогнувшим голосом. Это произошло внезапно: просто в какой-то момент его руки потянулись вперёд и обвились вокруг чужой талии — а прохладные ладони ангела легли на его грудь. Зарывшись носом в белые локоны и вдохнув этот терпко-сладкий аромат, Кроули наконец ощутил, как тугая пружина внутри него расслабляется — теперь он мог дышать свободно. — Сынок? — прозвучало откуда-то сбоку: только сейчас слизеринец вспомнил, что вслед за другом семенили его родители. Кроули не хотел отпускать Азирафеля как минимум ближайшую вечность, но оглядывающиеся на них прохожие и мистер и миссис Фелл, разглядывающие их огромными глазами, заставили его отступить. Сжав напоследок круглые бока, он сделал шаг назад и спрятал руки за спиной — уж кому-кому, а своему телу он не доверял совершенно. Особенно когда в шаге от него стояло божье создание в коротких летних шортиках с обнажёнными коленями и в этой милой клетчатой бабочке («Придумал же Господь искушение!»). Азирафель смущённо потупил взгляд, будто не ожидал от себя подобной реакции — персик ярким цветом полыхал на его щеках (с досадой Кроули отметил, что они стали чуть меньше: неужели друг похудел за лето?!). — М-м, знакомься, Кр-.. Барти, — быстро исправился хаффлпаффец, — Это мои родители. Хотя думаю, ты и так догадался, — добавил он, тыкая его локтем в бок. — Конечно, анг-… Азирафель, — поправил Кроули, живо представив реакцию четы Феллов на ласковое прозвище их чада, — Рад встрече, — он сдержанно улыбнулся, слегка склонив голову. — Кхм, мы тоже рады наконец увидеть друга нашего сына, — ответил мистер Фелл, разглядывая его с некой… настороженностью? «Маглы» — напомнил себе слизеринец. — Барти! — это кричала его мать, от которой он так невежливо удрал. — Куда ты… — и тут заметила, что мальчик вообще-то не один. — Моя мама, — шепнул Кроули ангелу, пока тот с удивлением отмечал, насколько сын отличается от матери — а если судить по газетам, то на отца он походил ещё меньше. — Ох, Азирафель, верно? — мать несколько раз моргнула, прежде чем уверилась в реальности столь милого молодого человека, который каким-то чудесным образом подружился с её замкнутым сыном. — Верно, миссис Крауч. Рад знакомству, — поздоровался Азирафель, натянув свою самую лучшую улыбку. «Могло быть и хуже» — заключил Кроули, глядя на встревоженных Феллов и приятно шокированную мать. *** — Это было очень безответственно с твоей стороны, — строго заметил Азирафель, разглядывая тёмный безлюдный переулок. — И с твоей тоже, ангел мой, — пробурчал Кроули, сворачивая в первый попавшийся закуток. — Это ведь не я остановился с разинутым ртом возле книжной лавки! — Но это ты уговорил меня зайти и осмотреться, не предупредив родителей, — занудливым тоном ответил хаффлпаффец и схватил его за руку. — Мы ведь заблудились, да? Слизеринец тяжело вздохнул и обернулся: — Мы просто немного… отстали. — Ах, отстали, да? — возмущённо спросил друг, старательно подавляя страх: он ещё никогда не терялся посреди тёмной улицы, из-за ближайшего проулка которой мог в любой момент выпрыгнуть опасный маргинал — и не какой-нибудь разбойник с ножом, а чёртов волшебник с чёртовой палочкой! — Всё в порядке, — медленно проговорил Кроули, накрывая ладони ангела своими, — С тобой ничего не случится, я обещаю, — тихо заверил он — и то была чистая правда (чего нельзя сказать о его отношении к собственной безопасности). — Даже не думай подставляться, если на нас нападут, — опасным шёпотом произнес Азирафель, обжигая тёмным взглядом. — По-твоему, я самоубийца? — насмешливо уточнил Кроули, делая шаг вперёд. — По-моему, ты слишком добр, — ответил ангел и мягко улыбнулся, будто убеждал последнего грешника, что это не его вина. Что-то горячее поднялось внутри него и ударило прямо в висок: в одно мгновение гнев на этого святошу с глупыми снисходительными речами накрыл его с головой. — Я не добрый! — яростно процедил слизеринец и толкнул Азирафеля к кирпичной стене. — Добрый, — упрямо выдохнул ангел, пронзая его голубым топазом, — Заботливый, милый, даже иногда честный, — улыбнулся он, не отрывая глаз от злого и столь родного лица напротив. Ореховый вдруг посветлел до песочно-жёлтого, а тонкие губы сложились в острый оскал. Азирафель жадно следил за каждой морщинкой, за каждой крапинкой в радужке: он не признавался себе, но за лето так соскучился по нему — по своему Кроули — что сейчас буквально пил каждую его эмоцию, и сам не мог их сдержать. — Ты! — Кроули медленно склонился к нему, буквально нависнув над своей маленькой белокурой «жертвой», — Чёртов… ангел! — яростно прошипел слизеринец, не в силах подобрать других слов: а как ещё можно было назвать идиота, видящего в людях только хорошее? — А ты… демон, верно? — улыбнулся Азирафель и осторожно коснулся ладошкой его разгорячённой кожи. Кроули не знал точно, что это было: молния, пламя или оглушающий звон — просто в один миг уши заложило, а внутри вспыхнула искра — та, которую он усердно тушил эти два одиноких месяца. Щёку будто обжёг январский мороз — но он не остудил и не остановил его — только раззадорил огонь в груди. Если бы Кроули когда-нибудь спросили, о чём он думал в тот момент, то слизеринец бы угрюмо смолчал. Потому что на самом деле его голова была абсолютно пустой, только какое-то желание — пока не осязаемое, не осмысленное — вело его вперёд. Он склонился к белому лицу с ярким румянцем, приблизился так, что касались кончики носа — Кроули почти видел, как туманно-серый перетекает в голубой циан. И в этот момент из тени проулка вышла приземистая женщина с уродливым лицом в чёрной засаленной мантии. — Что же тут забыли детишки, а? — она поигрывала волшебной палочкой, неотрывно наблюдая за мальчиками, что ещё недавно о чём-то жарко спорили. Кроули тут же заслонил собой друга и незаметно вытащил палочку. — Мы здесь по своим делам, мэм, — учтиво ответил слизеринец, опасно щуря глаза. — Интересно-интересно, — женщина довольно отметила, что перед ней совсем зелёные мальчишки: ничего страшнее Левиосы они точно не знают — лёгкая добыча для неё. — Может, я могу как-то помочь вам? — Ну что вы, мы бы не хотели вас утруждать, — сохраняя ровный тон, заметил Кроули, силой удерживая Азирафеля от какой-нибудь героической глупости. Двенадцатилетний мальчик и старая ведьма с минуту обменивались взглядами, прежде чем кончики пальцев незнакомки дрогнули, и раздалось одновременное: — Секо! — Фригидо! Кроули не пытался увернуться — иначе заклинание попадёт в ангела — лишь подставил плечо вместо груди. Волшебница, видимо, не ожидала ответного удара от первокурсника, и потому сейчас застыла каменным изваянием — заклинание стазиса полностью сработало (хотя Кроули лишь мельком видел его в книжках Азирафеля). — А теперь бежим! — тихо выдохнул слизеринец и пихнул ошарашенного друга в спину. Через несколько минут непрерывного бега и пару заковыристых поворотов они волшебным образом оказались возле лавки Олливандера. — У тебя кровь! — воскликнул Азирафель, когда заметил бурое пятно на его рубашке. — Не смертельно, — буркнул слизеринец, сжав плечо — не хватало ещё умереть от кровопотери. — Нет, так не пойдёт! — холодно отрезал друг и потянул его в магазин: должна же там найтись аптечка? В запылённом и слегка обветшалом зале их встретил тот же старик с белёсыми глазами и кривой улыбкой, что продал им когда-то палочки: — Ах, это вы, мистер Фелл и мистер Крауч! — улыбнулся он, подходя ближе, — Клён с волосом единорога, способный гнуться, но не ломаться, — Олливандер перевёл пронзительный взгляд с Азирафеля на Кроули, — И эбен с сердечной жилой дракона — сильный, но очень хрупкий, — усмехнулся мастер своим мыслям. — Да-да, мы тоже очень рады встрече, — затараторил хаффлпаффец, позабыв про свою извечную вежливость, — У вас не найдётся аптечки? — Олливандер недоуменно поднял брови, — Имею в виду, предметов неотложной медицинской помощи! — нетерпеливо пояснил Азирафель, — Мой друг ранен! — чуть не закричал он, заслужив удивлённый взгляд Кроули. — Ах, это! — продолжая блаженно улыбаться, воскликнул волшебник, — Не волнуйтесь, я знаю несколько исцеляющих заклятий… Пришлось научиться — палочки иногда бывают очень вредными, — буркнул он себе под нос. Кроули, которому совершенно не хотелось принимать помощь от кого бы то ни было, недовольно вздохнул и на просьбу показать рану закатал заляпанный кровью рукав. Одним взмахом Олливандер очистил его рубашку и кожу от бурой жидкости и уже начал читать заживляющее заклинание, когда его глазам открылся абсолютно чистый участок плеча. Без единой царапины. Азирафель удивлённо воззрился на то место, где по его прикидкам должен был кровоточить страшный порез. — Это... какая-то магия? — шёпотом спросил он у застывшего друга. — Я ничего не делал, — так же тихо ответил Кроули, проводя рукой по здоровой коже: вдруг иллюзия? Но нет — то была чистая правда. Значит… его рана. Просто. Исчезла? — Иногда то, чего мы не понимаем, имеет под собой причины, которым мы не уделяем должного внимания, — заметил Олливандер, в очередной раз неся какую-то ересь (для слизеринца уж точно). — Разумеется! — насмешливо улыбнулся Кроули, хватая ангела под локоток: стоило делать ноги, пока мастер палочек снова не начал нести чушь про высшие силы. — Ну что ж, спасибо за помощь, мистер Олливандер, до свидания, — добавил он уже на выходе. — Это было невежливо, — Азирафель смерил его строгим взглядом. — Когда ты в панике махал руками, было тоже не очень вежливо, — ввернул слизеринец, поправляя свою льняную рубашку. Друг только покачал головой: сейчас он был слишком счастлив, чтобы спорить. — И откуда у тебя повышенная регенерация? — спросил Азирафель, озвучивая их общие мысли. — Не знаю. Но есть одна догадка, — усмехнулся в ответ Кроули, — Оттуда же, откуда и большой магический резерв. Белые брови поползли вверх: — Ты серьезно?.. В смысле… Думаешь, яблоня наделила нас не только силой, но и неуязвимостью?! — взволнованно прошептал ангел. — Вряд ли неуязвимостью, но вот неплохой защитой, вполне, — слизеринец неопределённо повёл плечами: будь он каким-нибудь гением-авантюристом, его бы наверняка привлёк сей странный феномен — однако, к добру или к худу, Кроули было плевать с высоты своего самомнения на «научную» сторону вопроса, ведь единственное, что его интересовало, стояло прямо перед ним. — Ты слишком невнима… — начал отчитывать его Азирафель, но громкий вопль откуда-то сзади прервал маленькую выволочку. — СЫНОК! — это была его мать. — СЫН! — а это уже Феллы-старшие. Миссис Крауч, не обращая внимания на толпу оборачивающихся ей вслед людей, тут же бросилась обнимать его, спешно смаргивая крупные слёзы: она не на шутку разволновалась. Родители Азирафеля были настроены куда менее миролюбиво, чем его флегматично-мягкая матушка. — Куда ты исчез?! А если бы что-то случилось?! Как ты мог уйти без разрешения! — кричал мистер Фелл: видимо, маглы куда более бережливо относятся к своим детям, нежели волшебники. Друг тут же понурил белокурую макушку, всем видом выражая раскаяние. Вот только Кроули таким не проведёшь — он прекрасно знал, что ангел потерял стыд и совесть где-то в утробе, хоть это и не мешало ему наслаждаться ролью жертвенного агнца. — Что же вы так ругаете его? — вмешалась миссис Крауч, которую совершенно никто не спрашивал. — А… Ну как же… — растерялся отец Азирафеля, буквально на глазах теряя спесь — а после наставительного «Ваш мальчик только что нашёлся — его стоит похвалить, а не отчитывать!» и вовсе сдулся, тут же рассыпаясь в извинениях перед ошарашенным сыном. Кроули задумчиво прищурился: лишь на секунду, но он всё же заметил, как глаза четы Феллов застелила бледно-голубая пелена. Да и движения вдруг стали куда более нервными, если не сказать натянутыми. «Здесь явно что-то не так» — подумал слизеринец и увидел ту же мысль в тревожном турмалине. После таких треволнений отцу Азирафеля ожидаемо стало плохо, и вся семья засобиралась домой. Мать тоже косилась на тёмное вечернее небо, как бы намекая, что уже поздно. Кроули осознанно или нет вцепился в руку ангела, не собираясь его отпускать — даже если это всего лишь неделя. Азирафель только грустно улыбнулся, накрывая его ладонь своей: — Ещё шесть дней, — тихо произнес он, склоняясь к его лицу. Барти это прекрасно знал, но вот Кроули было абсолютно наплевать. — Может… — он зло прикусил губу: слизеринец не мог забрать ангела к себе — отец наверняка не поймет поведение своего «сына». Хотя Кроули и сам себя не понимал: какого чёрта он так сильно привязался к этому белокурому мальчишке? Что в нём было такого, из-за чего слизеринец вцепился в него, словно в спасательный круг? Искра тихо тлела, но ещё не готова была вспыхнуть, потому Кроули и не ощутил зарождающегося пожара. «А что со мной будет на втором курсе? На седьмом? Или после Хогвартса?» — спрашивал он у себя и не получал ответов. — Если опоздаешь на поезд, клянусь, я убью тебя, — недовольно прошипел Кроули, склоняясь к чужому уху. Азирафель ничего не сказал: только улыбнулся — светло и мягко — едва не ослепляя своей… любовью? Мог ли «тёмный-жестокий» слизеринец рассчитывать на настоящую дружбу, на подлинную любовь от «доброго-доверчивого» хаффлпаффца? — В десять часов и ни секундой позже! — крикнул друг, маша ему рукой на прощанье. Мог. Только от Азирафеля. Только от его маленького ангела-хранителя он мог и хотел любви.