Хогвартские знамения

— Ты… ты! — Азирафель не мог подобрать слов, потому что одни — разрушали его праведный образ, а другие — он не произнёс бы даже под страхом смерти, — Ты — гнусный лжец, Кроули! — воскликнул ангел в отчаянии и воззрился на него тёмным турмалином. — Я не обещал, что не буду дарить тебе подарок, милый, — улыбнулся в ответ слизеринец, держа в протянутых руках тяжелую голубую коробку с шёлковым бантом. Немного досадно, что день рождения у них был в один день. С другой стороны, это было довольно волнительное обстоятельство. Будто их судьбы связал сам Бог при рождении, или вроде того. — Но ты!.. — щёки Азирафеля стремительно наливались персиком и уже переходили к состоянию спелых вишен (ради этого Кроули был готов ещё раз разозлить друга и получить подзатыльник), — Я думал, ты согласился со мной! Что сейчас мой черёд дарить подарок! — ангел был по-настоящему зол: белые кудри возмущённо топорщились на затылке, тёмно-серые глаза излучали ничем не прикрытый гнев, а розовые губы сжимались в тонкую злую нитку. И Кроули бы соврал, если бы сказал, что ему это не нравится. — Просто прими его и заткнись, ангел, — прошипел слизеринец, старательно скрывая горячее волнение под напускным раздражением. Хаффлпаффец, который по идее должен быть добрым и всепрощающим, сейчас нависал над ним грозной тучкой, сердито уперев руки в боки. Под рукой у него был свёрток в серебристой бумаге. И если зрение не обманывало, то на обёртке проступал едва заметный рисунок акации — цветка, что уже распустил свои лепестки*. И Кроули бы скорее удавился, чем спросил ангела об этом. — Ты предал меня! — совершенно серьёзно выдал Азирафель, состроив огорчённую мину: не знай Кроули своего друга так хорошо, то мог бы и купиться на это представление. Но вместо этого слизеринец подцепил чужой подбородок, нежно проведя большим пальцем по горящей от гнева щеке, и сократил расстояние между их лицами до нескольких дюймов. Ангел тут же замер, удивлённо хлопая ресницами: даже желание уязвить друга отошло на второй план. И всем его вниманием вдруг завладели орехово-жёлтые глаза с хищным прищуром. Сердце предательски дрогнуло. — Запомни, мой дорогой, — шепнули тонкие губы, опаляя кожу горячим дыханием, — Я никогда и ни за что тебя не предам, — на него смотрели два ярких ослепляющих солнца; слова застревали где-то в горле. Азирафель хотел что-то сказать: он чувствовал какое-то смутное желание… высказать… признать… Какая-то важная мысль стучала в его висках, но никак не могла обрести форму. Хаффлпаффец уже открыл рот, когда… — Но это не значит, что я не буду тебя разыгрывать, — усмехнулся Кроули и насмешливо поцеловал его в нос. Азирафель тут же разразился возмущённым криком. *** — Только попробуй сделать так ещё раз! — пригрозил ему ангел после того, как перестал кричать и отчитывать его. — Ладно-ладно, не буду, — согласился Кроули, но змеиная улыбка никак не сходила с его лица, — Разумеется, пока ты сам меня не попросишь. Азирафель пропустил очередную подначку мимо ушей, всё ещё обиженно пыхтя. На долю секунды слизеринец даже ощутил укол совести, пока не заметил, как подрагивают губы друга — и явно не от обиды. — И не вздумай смеяться! — угрожающе зашипел Кроули, но Азирафель уже заливался смехом. — Ещё немного, и я верну эту бесценную книгу на место, — выдал он свой самый мощный аргумент. Слово «книга» подействовало безотказно: хаффлпаффец мгновенно подобрался, становясь абсолютно серьёзным. Ангел ещё что-то бурчал себе под нос о «чёртовом Змии, знающем все мои слабости» — но это было уже не столь важно. — Ты знаешь, что я знаю, что ты не сможешь отказаться, — сказал Кроули светским тоном, — Поэтому просто возьми его, — и почти силой сунул Азирафелю коробку. Друг не стал испытывать его терпение и всё же принял дар. — Тогда ты первый откроешь подарок, ясно? — не терпящим возражений голосом спросил ангел и ожёг его тёмным взглядом. — На счёт три, — предложил слизеринец и в очередной раз убедился, что Азирафель всё равно пойдёт у него на поводу. — Три! — крикнул Кроули и в ту же секунду развернул свёрток. И в нём было… А что это было? Он перевел вопросительный взгляд на ангела и обнаружил, что тот застыл в благоговейном ужасе. — Только не говори… что это… из семейной библиотеки! — воскликнул Азирафель, держа в руках старую как мир книгу с золотым переплётом и бархатной обложкой. — Кто знает… — задумчиво протянул Кроули, потому что не очень хотел вдаваться в подробности об ограблении отцовской «заначки» со старинными рукописями. В данный момент ангел держал в своих хорошеньких ручках один из трёх экземпляров редчайшего «Бестиария магического мира», который был написан, предположительно, во времена Основателей. А может и раньше. В любом случае его отец нескоро заметит пропажу (если вообще заметит), а мать никогда не интересовалась книгами, поэтому… мысль подарить бестиарий Азирафелю, жадному до знаний и откликающемуся на упоминание книг не реже, чем на собственное имя, возникла сама собой. Конечно, Барти Крауч, как и любой его предок, должен был сохранить накопленные за века знания и передать их своим потомкам… но по какой-то причине картина его с какой-нибудь благородной леди и парочкой детишек вызывала у него неприятие. — Я знаю, что ты оценишь её куда лучше, чем прошлый хозяин, — уверенно произнёс Кроули: ему совершенно не хотелось выслушивать всякие «Я не могу!» или «Пожалуйста, забери обратно!». И друг, почувствовав его настроение, молча принял подарок и нежно прижал к груди, будто маленького ребёнка. Азирафель ничего не сказал, только поднял на него сияющие топазы и одними губами прошептал: «Спасибо». Стараясь не думать о том, как кровь приливает к лицу, Кроули спросил: — А что это? — и указал на странную штуку, обнаруженную им в серебристой обёртке. Ангел вновь покраснел, смущённо выдавливая из себя слова: — Я долго думал, и… ты летом писал, что очень хотел бы услышать что-то из магловской музыки… — Азирафель нервно комкал край мантии, — И я сделал это. Небольшой металлический прямоугольник с сеточкой, проводками и рунами, что шли по самому краю рамки этого объекта. Вещь казалась до боли знакомой. С удивлением Кроули узнал в ней… радио. Кажется, так это называла мать. — Но электричество не работает в Хогвартсе, — заметил слизеринец и осёкся: там же были ВОЛШЕБНЫЕ руны. — Именно поэтому я попросил помощи у профессора Гаджет! И она помогла мне с выбором нужных знаков… и подсказала несколько хороших заклинаний, — затараторил Азирафель, — И вот… теперь это… э-э волшебное радио, да. Вообще-то Кроули всегда знал, что его друг — гений. Но сейчас это было буквально. — Ты… ты создал? То есть… ради меня, — «Только потому что я хотел услышать магловские песни, ты изобрёл магический артефакт? Серьёзно?!» — вот что ему хотелось сказать. Но одновременно с шоком и праведным гневом («И он всё время скрывал это от меня?!») его наполнило восхищение. Благодарность. Признательность. До самых краёв. Всё это едва не выплеснулось в нечаянно оброненных слезах, но в последний момент Кроули порывисто обнял своего самого лучшего, самого близкого человека на Земле и лишь едва дрожащим голосом прошептал: — С-спасибо. *** Азирафель сидел в библиотеке за их излюбленным столиком в самом углу и беспокойно косился на часы. Они договорились встретиться сразу после обеда. Но по какой-то неведомой причине Кроули опаздывал. А если учитывать, что обычно друг приходил за полчаса до встречи, то картина становилась совсем тревожной. Хаффлпаффец нервно мял край мантии, а текст, посвящённый василискам, никак не укладывался в его голове. Он несколько раз начинал читать этот абзац, но смысл просто не доходил до мозга — все мысли были заняты: «Я сказал ему, цитирую, можешь написать свои жалобы на листке и подтереть им свой благородный зад!» — сказал ему Кроули столь пренебрежительно, будто говорил о погоде, а не об оскорблении наследника Благороднейшего и Древнейшего Дома. Азирафель знал, что будут проблемы. Малфой такого точно не простит, а его друг слишком упрям, чтобы склониться перед чужой силой. И самое страшное в нынешней ситуации было то, что, возможно, эти неприятности начинались прямо сейчас. Где-нибудь на подходах к библиотеке, куда могли направиться слуги Малфоя, чтобы перехватить Барти Крауча. Он уже не мог просто сидеть и ждать: следовало пойти на поиски, пока… не стало поздно. Запихнув в сумку бестиарий, подаренный его лучшим другом, Азирафель устремился на выход. Он не слишком хорошо знал Хогвартс (вряд ли его знал даже директор), но всё, что касалось окрестностей библиотеки, хаффлпаффец помнил до мельчайших подробностей. Впрочем, его память была почти совершенна и впитывала любую информацию, как губка. Азирафель невольно нахмурился: сейчас, вдруг подметив этот факт, он невольно насторожился. Ведь такого не было в детстве — раньше ему приходилось перечитывать книгу не менее пяти раз, прежде чем запомнить её наизусть. И не связано ли это с?.. Он мотнул головой и решительно отложил эти мысли. Это может подождать. Всё потом. Хаффлпаффец прошёлся вдоль каждого закутка, каждой каменной ниши, которая была на подходе в библиотеку. Он не переходил на бег — хотя тревога захлёстывала его всё сильнее — чтобы не привлечь ненужное внимание. Достаточно было того, как на него смотрели сокурсники: образ маглорождённого со слизеринцем в друзьях не укладывался в их маленьких головах. Вообще-то, Азирафель считал себя хорошим. Не с большой буквы, конечно, но вполне себе образцовым студентом, который вежливо улыбнётся, даже если кто-то сморозит глупость, будет поддерживать порядок, потому что это Правильно, и всегда протянет руку помощи в трудную минуту. Однако другие ученики, судя по всему, были о нём невысокого мнения. Хаффлпаффец не понимал почему — что такого в дружбе с другим студентом, который отличается от прочих лишь оторочкой мантии? Раньше у него никогда не возникало желания высказать людям кое-что об их умственных способностях, но чем больше времени проходило, тем труднее ему было держать рот на замке. Особенно когда кто-то начинал говорить гадости про Кроули. В такие моменты он или молча уходил, или бросал на идиота стазис и просто шёл по своим делам. И как бы Азирафелю не хотелось быть Хорошим, он просто не мог отказаться от Кроули. Хаффлпаффец свернул за очередной угол возле Большого зала и вдруг понял, что тут появился коридор, которого раньше не было. Конечно, он понимал, что это Хогвартс — замок с непостоянной структурой, подобно живому существу, меняющийся каждый день. С присущей ему осторожностью Азирафель вошёл в небольшой закуток, надежно спрятанный от чужих глаз. — … не слушаешь меня! — воскликнул тонкий голос: звук шёл из-за ближайшего поворота. — Нет, это ты послушай, — раздался другой голос с угрожающими, шипящими нотками. И Азирафель точно знал, кому он принадлежит. Последовало шуршание и удар чьего-то тела об стену. И хаффлпаффец уже решил вмешаться, когда вдруг услышал… — Зачем тебе помогать мне? Неужто нравлюсь? — заигрывающе прозвучал родной голос. Азирафель прочитал достаточно книг, совершенно не предназначенных для детского ума, поэтому не стал совершать очевидной ошибки: то есть убегать и делать вид, будто ничего не видел. Поэтому он просто зашёл за угол и, тщательно контролируя лицо, спросил: — И чем это ты тут занимаешься? Ответом ему были удивлённые лица Кроули и Регулуса Блэка, которого тот прижимал к стене. *** (ранее) Кроули ел блинчики с цветочным мёдом (в последнее время он пристрастился к сладкому) и оглядывал Большой зал невидящим взглядом. Он по-прежнему сидел посередине стола, недалеко от места слизеринского «принца», но лишь потому, что отсюда лучший вид на стол Хаффлпаффа. Однако сейчас там уже не было ничего примечательного: Азирафель пару минут назад закончил со своей порцией блинов и отправился в библиотеку, как они договорились. Кроули же продолжил сидеть, находясь где-то в глубинах своего разума. Первое, что его беспокоило, это, несомненно, Люциус. Точнее его бездействие. Конечно, оскорбление было не публичным — иначе высокомерный аристократ в тот же момент объявил ему дуэль, как и полагается защищать честь благородному червю. Но, к счастью или нет, на «серьёзном» разговоре присутствовали только они с Малфоем, и теперь у зализанного блондина появилось время на подготовку. Вопрос только к чему? Это должно было быть чем-то похлеще бойкота со стороны слизеринцев (который он ощутил уже на следующий день). Да, от него отворачивались хорошие знакомые, его сосед по комнате и даже те, кому он когда-то помогал. Но Кроули это совершенно не трогало: он был готов к этому и не доверял однокурсникам ни на фунт. Поэтому, войдя в гостиную и заметив, что все тут же брезгливо отвернулись, Кроули только едко усмехнулся и ушёл в свою комнату. Но было одно но — второе, что его беспокоило. И это беспокойство звали Регулус Блэк. Мальчишка не опустил голову и не отвёл взгляда — как положено, как было приказано — и продолжил прожигать его каким-то многозначительным взглядом. Малфои и Блэки состояли в одной коалиции, и было довольно странно, что один из них пошёл против другого. В конце концов, Нарцисса, кузина Регулуса, была следующей Леди Малфой (Барти знал об этом лишь потому, что маленькую Блэк когда-то сватали ему), и оттого ситуация становилась ещё более странной. Третий же пункт в его списке проблем занимали родители Азирафеля. Кроули отчётливо помнил, как белая пелена заволокла глаза чете Феллов, стоило им услышать приказ волшебницы. И, разумеется, сын заместителя Главы Магического правопорядка не мог не узнать последствия легилименции. Такое на маглах практиковали часто. Закон не запрещал, только рекомендовал не делать этого прилюдно: в остальном - полная свобода действий. Кроули должен был догадаться сразу, как только прочитал об этом «странном поведении» из писем Азирафеля. Ведь его родители не просто маглы — они верующие. Вряд ли фанатики, иначе бы ангел уже был сиротой. Но мистеру и миссис Фелл уж точно не понравилось, что их сына будут забирать каждый год в какую-то магическую школу, где он будет махать куском дерева и КОЛДОВАТЬ. Неудивительно, что чете Феллов сразу же поставили ментальную закладку — не перечить волшебникам или вроде того. Он пока ещё не рассказывал о своих догадках Азирафелю. И не знал, сможет ли вообще когда-нибудь сказать об этом. Мысленно покачав головой, Кроули решил отбросить все эти политические дрязги — «будем решать проблемы по мере их поступления» — подумал он и вышел из-за стола. Стоило поторопиться к Азирафелю, пока тот не заскучал. Невольно на лице появилась улыбка: магическое радио лежало в его кармане и ждало своего часа. Он лишь сегодня утром разобрался, что к чему, и теперь был полон надежд. Вообще-то всё, что касалось Азирафеля, наполняло его грудь теплом. Возможно, потому что ангел был для него… Поток стройных мыслей оборвался, когда кто-то схватил его за руку и дёрнул в темноту каменного коридора. В ту же секунду Кроули выхватил палочку и уже начал произносить заклинание, когда наткнулся на встревоженное лицо Регулуса Блэка. «Ну не мог же Малфой послать за мной первокурсника?» — Опусти палочку, — спокойно попросил слизеринец, показав пустые руки, мол, я не причиню тебе вреда (Кроули усмехнулся: вряд ли даже пятикурсник сможет сильно его поцарапать). Но он всё же опустил палочку, хоть и не убрал в карман. — У тебя ко мне какое-то дело? — раздражённо спросил Кроули, отступая за угол. Блэк шмыгнул за ним. С удивлением он отметил, что маленький слизеринец слишком нервный, казалось, будто край его вечно холодной маски съехал на бок. — Я хотел предупредить тебя, — тихо шепнул Регулус. Кроули закатил глаза: нашёлся герой на его голову. — Малфой планирует на тебя нападение, — тем же серьёзным тоном продолжил первокурсник. — И это не шутки! — резко добавил он, когда заметил чужую ухмылку. — Тебе не справится с тремя пятикурсниками — они просто размажут тебя по полу! В этом Кроули сильно сомневался. — Все эти байки про тебя — ложь, — тут же заметил Блэк, — Никто из тех, кого ты якобы победил, ничего не знает об этом и всё отрицает! Но то, что хулиганы ничего не помнили, не мешало им шарахаться при виде одного конкретного второкурсника. — И? — ему уже надоел этот разговор. — И ты в беде! — терпеливо пояснил Блэк, будто говорил с ребёнком. — Неужели? — продолжая улыбаться, спросил Кроули: он просто не мог отказать себе — ему слишком нравилось доводить людей. — Ты не слушаешь меня! — воскликнул Регулус, сердито сдвинув брови. — Нет, это ты послушай, — следовало заканчивать этот маскарад. Кроули толкнул Блэка к стене и навис над ним, придавливая столько не телом, сколько собственной аурой. Вдруг на краю сознания начала зудеть мысль, что кто-то рядом. Но коридор был совершенно чист, да и шагов он не услышал. Отбросив незнакомое чувство, он склонился к змеёнышу, который явно не понимал, с кем имеет дело. — Зачем тебе помогать мне? — прошипел Кроули, презрительно сощурив глаза. Блэк выглядел слишком открытым, словно пытался доказать, что скинул перед ним все свои маски. А это было совершенно не характерно для слизеринца. Из чего возникал закономерный вопрос: «Какую интригу плетёт этот маленький плут?» — Неужто нравлюсь? — соблазнительным тоном спросил Кроули (он прекрасно знал, что подобное предположение будет оскорблением для любого чистокровного — но именно на это Кроули и рассчитывал). Блэк только открыл рот, чтобы сказать что-то яростное, как вдруг откуда-то сбоку раздалось спокойное: — И чем это ты тут занимаешься?