Хогвартские знамения

— Тебе нужно беречь свои ручки, — заметил Кроули, лежа на столе, за которым терпеливо читал Азирафель. — Зачем это? — спросил друг, даже не оторвав взгляда от книги (слизеринец мысленно скрипнул зубами: ну-ну, ещё посмотрим, чья возьмёт). Вместо объяснений Кроули подхватил его руку и нежно погладил белую ладонь: — Вот тут, — он обвёл пальцем огрубевший участок кожи на пальце, — Мозоли. Ты слишком много пишешь, — пояснил Кроули, мягко касаясь губами чужого запястья. Азирафель в то же мгновение отдёрнул руку, будто обжёгшись, и смерил его своим Самым Строгим взглядом. «Боюсь, боюсь» — усмехнулся Кроули, кокетливо поглядывая на друга из-под ресниц: он прекрасно знал, что чувство вины не позволит ангелу отшить его — в ближайшее время уж точно. — Это быстро проходит, — ответил Азирафель, игнорируя пристальный взгляд сбоку, — Кожа регенерирует меньше чем за сутки. И это было правдой. Месяц назад они немного поэкспериментировали со своими супер-способностями — в частности, с регенерацией. Разумеется, объектом исследования был Кроули. Азирафель, конечно, тоже предлагал себя на эту роль, но Кроули был непреклонен — он скорее отгрыз бы себе руку, чем причинил ангелу вред (пусть даже любой порез затянулся бы в считанные мгновения). И в итоге их небольшого эксперимента выяснилось, что древо Познания не такое уж и всемогущее. Прямые угрозы, вроде яда мантикоры, Секо и ножевого пореза, организм успешно блокировал. Однако более хитрые штуки, которые действовали не мгновенно, а куда более медленно, почти не замечались их «божественной» защитой. Поэтому мозоли всё равно возникали на руках, хоть и регенерировали куда быстрее, чем у простых смертных. — Знаю, — Кроули ревниво поморщился, — Но в течение дня я всё равно вижу, как твои прелестные пальчики натираются из-за пера. И это убивает мое чувство прекрасного, — он театрально закатил глаза и горестно вздохнул, мол, «видишь, что мне приходится терпеть». Ангел в ответ недоверчиво поднял бровь: «Издеваешься?». «Чистая правда» — подумал слизеринец и заглянул в глубокие серые омуты, чтобы тут же утонуть в них без всякого сожаления. — Ладно, — устало вздохнул Азирафель, — Я попрошу у сестры Тараторы крем для рук, — и тут же смущённо опустил глаза. Кроули проглотил заготовленную колкость и тоже уставился в пол: ангел только что сдался ему — склонил голову, будто признал его власть над ним. Это немного взволновало его сердце (если так можно назвать предынфарктное состояние). А он уже и забыл, как это приятно — как сладко чувствовать бескрайнее счастье, радость, любовь от одного лишь взгляда, мимолётной улыбки или вскользь брошенных слов. Каждое прикосновение ангела, каждое его слово заставляло сердце бежать галопом — прочь из груди, из клетки рёбер — чтобы прижаться к единственному источнику света во тьме его жизни — к Азирафелю. — Ангел, я… — он чувствовал, как слова вертятся на языке, но никак не могут собраться во фразы. Азирафель смотрел на него из-под ресниц, сложив руки на коленях, и трепетно ожидал ответа. Но так и не дождался. — Ой, наш столик занят, — раздалось за его спиной: и в то же мгновение Кроули повернулся, держа палочку наготове. — Идём, Сири, выберем другое место, — предложил русоволосый мальчик с тонкими шрамами на лице. «Неужели их не смогла исцелить магия?» — с подозрением подумал слизеринец. Второй гриффиндорец (оторочки их мантий были красными) — высокий с копной чёрных кудрей — задумчиво потёр подбородок: — Ребятишки, а вы тут ещё до-о… Ого, да тут слизеринец с хаффлпаффцем сидят! — воскликнул Сириус Блэк (кто же ещё мог иметь аристократичное лицо и при том абсолютно плебейские манеры). — Эй, друг, он тебя не обидел? — участливо спросил Блэк, обращаясь к ЕГО Азирафелю. Кроули мгновенно вспыхнул от гнева и уже собрался вмешаться (сделав с этими идиотами что-нибудь плохое), однако ангел, к его вящему удивлению, был возмущён не меньше него: — Я попрошу вас удалиться, молодые люди, — холодно осадил их Азирафель, обжигая тёмным турмалином: гриффиндорцы заметно вздрогнули — всё-таки не каждый день слышишь столь резкие и высокомерные слова от обычно робких хаффлпаффцев. — И не отвлекайте нас от дружеской беседы. — Дружеской? — насмешливо спросил Блэк, не обращая внимания на потуги своего более умного товарища: тот всё пытался утащить его в другой конец библиотеки. — С каких это пор слизеринцы с кем-то дружат? — С тех самых, как люди эволюционировали. И, какая жалость… все, кроме тебя, — ответил Азирафель, горестно вздохнув. И Сириус не был бы собой, если бы понял в чём соль шутки. — Что? Что ты имеешь в виду? — Блэк непонимающе нахмурился. — Сири… — жалобно проблеял его дружок. — Тихо, Ремус, — отрезал гриффиндорец, — Мне нужно разобраться с этой парочкой — никогда не встречал таких наглых типов. — И не встретишь, — оскалился Кроули и тихо шепнул: — Конфундо, — заклинание ударило быстрее, чем его успели бы заметить. Блэк вдруг покачнулся и удивленно захлопал глазами: — Я?.. А что я… — он взирал на них так растерянно, будто вообще забыл, кто они такие. «Кажется, перестарался» — внутренне поморщился Кроули. Конфундус он изучил сравнительно недавно — из одной любопытной книжицы с тёмной обложкой и таким же тёмным содержимым. Это безобидное заклинание вызывало у жертвы легкое головокружение и заставляло её забыть о своих недавних мыслях. Но Блэк, судя по всему, забыл даже, почему пришёл в библиотеку. — Вы вроде куда-то направлялись, — как бы между прочим заметил Кроули. — Направлялись? — Блэк оглянулся на своего дружка — но тот, судя по виду, был в растерянности и без всякого Конфундуса. — Сегодня… Ах, точно! Мы же как раз обсуждали это, — воскликнул гриффиндорец, отыскав в своей небольшой памяти подходящее воспоминание. — Вы наверно тоже туда собираетесь? — дружелюбно спросил Сириус Блэк, мгновенно забыв о назревавшей ссоре. — Э-э, да… именно, — Кроули устало вздохнул: назвался груздем, полезай в кузов, или как там говорил Азирафель. — Мы же идём, ангел? — друг недовольно взглянул на него, мол, «не мог придумать что получше?», но всё же поднялся со своего насеста. *** — Мои юные ученики и прекрасные ученицы, — громко начал высокий мужчина с идеальной улыбкой, — Сегодня у нас особый день! Ведь дуэльный клуб впервые будет открыт для второго и третьего курса! — торжественно объявил он, вышагивая по длинному подиуму. Кроули скривился: он, конечно, слышал об этом «собрании», но вовсе не собирался сюда приходить. И не только потому, что никто из младшекурсников, собравшихся здесь, не выстоит против него и минуты. Основная причина заключалась в этом холёном мужике на сцене. Профессор Гавриил бесил Кроули до красной пелены перед глазами. Но не по тем причинам, по которым этот тип с приклеенной улыбкой и обольстительным голосом выводил из себя всю мужскую часть населения Хогвартса: слизеринцу было абсолютно плевать на то, что профессор ЗОТИ окучивает старшекурсниц и собирает вокруг себя толпы смотрящих в рот малолеток. Ему не давало покоя совершенно другое. Азирафель тоже был в этой толпе. Разумеется, он не подходил к Гавриилу с неоднозначными просьбами или за автографом (этот павлин ещё и писал истории о своих «великих» похождениях!) — в противном случае Кроули бы пришлось искать укромное место для его могилы. Однако слизеринцу с головой хватало того, что друг буквально ловит каждое слово профессора, обращается к нему с большим почтением, чем к любому другому учителю, да ещё и поёт ему дифирамбы, когда Кроули начинает покрывать его нехорошими словами. Именно поэтому он тщательно скрывал открытие дуэльного клуба (в который раньше ходили лишь с четвертого курса) от любопытных глаз Азирафеля: кидал Силенцио на любого, кто заикнётся об этом, стирал надписи на школьных досках, уводил его прочь от людных мест. Но нет же! Надо было Блэку вспомнить именно об этом мероприятии! Кроули молча пыхтел, излучая ауру Смерти и Ярости. — Эй, ты что, не рад? — весело спросил друг, — Здесь же профессор Гавриил! — и уставился этим благоговейным взглядом на подиум. — Наверняка это будет что-то интересное! — он едва не хлопал в ладоши. «Ну что за наказание» — скривился Кроули и промолчал: в ближайшую вечность ничего, кроме яда, из его рта не выйдет. Присутствие двух идиотов-гриффиндорцев также не прибавляло настроения: Ремус тихо поглядывал по сторонам, видимо, присутствуя здесь исключительно из-за Сириуса — тот буквально фонил активностью и желанием подраться. Удивительно, насколько этот скалящийся от довольства мальчишка отличался от своего молчаливого брата-интригана. Неужели мозги достались только Регулусу? Или дело в факультете? Могла ли Шляпа посылать детишек с отсутствием извилин и инстинкта самосохранения на Гриффиндор? Кроули задумчиво постучал по щеке. Нет, есть же близнецы Прюэтт. Живое доказательство того, что не все гриффиндорцы безнадежны. Они имели острый ум и хитрость слизеринцев, но это не мешало им защищать младшекурсников от нападок других факультетов и относиться к людям с определённой терпимостью — особенно к его стенаниям после ссор с Азирафелем. — Профессор Веллс, моя глубокоуважаемая коллега, — произнёс тем временем Гавриил с нескрываемым сарказмом, — Согласилась помочь мне с демонстрацией нескольких боевых заклинаний. Не волнуйтесь, мои дорогие ученики, наша любимая преподавательница не пострадает, — продолжил он с широкой улыбкой. Декан Слизерина всё это время смотрела на него с такой ненавистью, что, казалось, воздух между ними трещит. Кроули ещё на первом курсе заметил, что холодная и равнодушная Вельзевул взрывается при одном упоминании Гавриила, а уж при личной встрече это всегда превращалось в фарс, если не цирк! — За себя лучше беспокойтесь, профессор, — ядовито прошипела декан Слизерина, поигрывая палочкой. Гавриил обернулся к коллеге и ещё шире улыбнулся. «Между ними точно что-то есть» — подумал Кроули с ухмылкой: такая ненависть на пустом месте не появляется. — Первое заклинание, которому я хочу вас научить, это Экспеллиармус, — объявил профессор ЗОТИ, — Его изучают на втором курсе, поэтому он всем нам по силам, — Гавриил достал свою палочку. — Блокировать это заклинание можно с помощью Протего, — он изобразил в воздухе прямую линию, — Это заклинание для третьего курса, но, думаю, вы справитесь. «Ага, а ещё можно просто увернуться» — мысленно усмехнулся Кроули. — Сейчас профессор Веллс продемонстрирует обезоруживающие чары, а я — защитные, — улыбнулся профессор и отошел на другой конец подиума. «Он пытается выставить себя жертвой?» Декан Слизерина оскалилась и сквозь зубы процедила: — Экспеллиармус! — Протего! — одновременно с ней воскликнул Гавриил: перед ним тут же возник полупрозрачный щит. Но что бы там не думал профессор ЗОТИ, он явно забыл о том, что ни один слизеринец не играет честно. Красный луч ударил в стену, прямо за спиной Гавриила, и, отскочив от нее, попал прямо в него. «Так тебе и надо, индюк» — улыбнулся Кроули и послал мысленную благодарность своему декану. — Заклинания обезоруживания необязательно направлять прямо в противника, — усмехнулась Вельзевул и поймала чужую палочку. — Если у вас есть хоть капля мозгов, вы поймёте, что Экспеллиармус отражается от любых поверхностей, и, следовательно, управляя углом заклинания, вы сможете поразить противника, с какой бы стороны он не поставил щит, — она вернула голосу привычно холодное выражение, — А теперь, пока профессор Гавриил справляется со своим идиотизмом, мы проведём спарринг среди учеников. Есть ли желающие? Кроули краем глаза заметил восторг, написанный на лице Азирафеля, и понял, что нужно что-то сделать. Не то чтобы он беспокоился за друга — тот без проблем положит любого ученика в этом зале. Просто слизеринец знал эту сторону ангела: если тот захотел произвести на кого-то впечатление, то пиши пропало. В прошлый раз это едва не стоило жизни одному райвенкловцу, который усомнился в силе заклинаний «слабака-хаффлпаффца». Азирафель не отреагировал на оскорбление, но замечание о его «неподобающем поведении на уроке» задело его честолюбивую натуру. К несчастью, на том занятии они изучали Фригидейро, и в итоге райвенкловца вытащили из аудитории полумёртвым. Поэтому Кроули, недолго думая, выскочил вперёд и крикнул: — Я хочу! Вельзевул удивлённо вздёрнула бровь, но не стала возражать. Гавриил же, оклемавшийся после позорного поражения, выбрал из толпы желающих второго дуэлянта: — Идём, Кармин, — позвал он рыжую девочку с хищной улыбкой. Цуйбингер встала напротив него и тихо прошипела: — Сейчас ты заплатишь за всё, Крауч, — пообещала она и мстительно сверкнула глазами. «Как страшно» — было даже немного жалко, что они у всех на глазах: Кроули мог бы придумать что-нибудь интересное для этой бестии. — Вы должны продемонстрировать только эти заклинания, ясно? — с улыбкой спросил профессор ЗОТИ и, дождавшись их кивка, объявил: — Палочки на изготовку! Разумеется, в «дуэльном клубе» придерживались этикета — со всеми этими поклонами и гордо выпрямленными спинами. Вот только Кроули, как и большинство умных людей, понимал: если им придётся сражаться, то враг не будет кланяться и ждать удара. — На счёт три, — сказал Гавриил, — Раз… И в ту же секунду Цуйбингер выкрикнула: — Серпенсортиа! — из её палочки, будто молния, выстрелила змея и упала Кроули прямо под ноги. «От тебя я такой глупости не ожидал» — с грустью подумал он, глядя на агрессивную ярко-красную гадюку. — Фините Инкантатем, — и змея развеялась, словно пыль. — Что-то ещё? — с усмешкой спросил Крауч. Кармин яростно сжала кулаки: она этого так не оставит! — Ступефай! — но Крауч просто увернулся, даже не сдвинувшись с места. — Мордредов предатель! Денсогио! — и он снова уклонился. Барти хищно оскалился и медленно произнёс: — Раз это всё… — Кармин начала говорить «Про…», — Экспеллиармус, — и красный луч выстрелил быстрее, чем она успела бы закончить щитовые чары. Кроули хотел показать этой выскочке своё место, но напряжённые взгляды учителей (которые, к слову, не вмешались в поединок) связывали ему руки. И ему осталось только одно: с умом использовать учебное заклинание. Тело Цуйбингер швырнуло назад и вверх так сильно, что она ударилась о стену и громко вскрикнула от боли. Вместо палочки, Кроули направил чары на неё саму*. И судя по тонкой струйке крови из её носа, результат себя оправдал. — Разойтись! — воскликнул Гавриил, протискиваясь через толпу студентов к пострадавшей. Взгляд, которым Кроули наградила декан, не обещал ничего, кроме адских мучений. Он в ответ повёл плечами: его адским огнём не напугаешь. *** — Ты ведь специально это сделал, — спокойно заметил Азирафель, когда они вышли на улицу после урока. — Ты рассчитал силу заклинания и знал, что она сломает шею, — в его голосе не было отвращения или злости, лишь строгий тон недовольного родителя. — И? — усмехнулся Кроули, садясь прямо на траву — благо, возле древа Познания она всегда была сухой и чистой. — И это неправильно, — терпеливо ответил ангел, ни одним мускулом лица не выразив своего раздражения (а слизеринец чувствовал, что друг напряжён). — Бить людей — плохо, — добавил он с улыбкой. Кроули сардонически хмыкнул: — И? Ты не спросишь, почему я ударил её? — спросил слизеринец, — Я что, по-твоему, маньяк-психопат? Бью людей, потому что хочу? Азирафель вздохнул: — Я знаю, что в глубине души ты очень добрый, — ангел тепло улыбнулся. «О, только не снова!» — Но ты должен помнить, что об этом знаю только я, а все остальные думают о тебе… не слишком хорошо. А после того, как ты избил маленькую беззащитную девочку… — Беззащитную?! — прошипел Кроули, — Да она пыталась натравить на меня змею! Если б ей силёнки позволяли, она бы пульнула в меня Круциатус! Лицо Азирафеля вновь приняло терпеливое выражение. «Чёртов миссионер» — Она бы тебя даже не поцарапала, дорогой, — заметил друг, расположившись рядом с ним. — А вот ты её едва не убил. «Ну не убил же» — Две недели в больничном крыле, и будет как новая, — пробурчал в ответ Кроули. — Она заслужила отдых, — со смешком добавил он. Азирафель, разумеется, не поддержал его веселья. — Мне не важно, что с ней, — резко сказал ангел и вперил в него тяжелый турмалиновый взгляд, — Меня волнует то, почему ты издеваешься над однокурсниками. И не только над ними. «Ага, всё-таки он знает про хулиганов» — с усмешкой подумал Кроули. — Я не издеваюсь. Лишь преподаю урок. Ангел вопросительно вздёрнул бровь. — Из тебя плохой учитель. — А из них плохие ученики, — добавил слизеринец, — Лучше я сейчас их немного «обижу», чем потом буду закапывать. Азирафель покачал головой: его это не убедило. — Ты не понимаешь… — Нет, это ты не понимаешь! — гаркнул Кроули и сжал кулаки, — Они должны понять, что с нами не надо связываться. Что я, что мы — опасны, — зло выплюнул он, — Иначе они примутся за тебя, пока меня не будет рядом! Азирафель ошарашенно раскрыл рот: эта мысль точно его не посещала. — Ты знаешь, что я сильнее, — осторожно заметил он, — Я слышал, что ты дал отпор трём пятикурсникам. Так с чего ты решил, что я не смогу сделать того же? «Он ещё и обижается!» — Меня спасла скорость реакции, — прошипел Кроули, — Они нападали в темноте, одновременно и двигались беззвучно. Я всегда держусь настороже, поэтому был готов к немедленной контратаке. «А ты нет» Что-то такое Азирафель прочитал в его глазах и гневно сжал губы: — Я всё равно быстрее обычных людей, — напомнил он. — Обычных, — процедил Кроули, — А это были дуэлянты. Они опытны, пусть и глупы. У них было численное и обстоятельственное преимущество! Ты мог отбить два заклинания одновременно, но успел бы ты заблокировать и третье? — тихо спросил он, приблизившись к лицу друга, — А если их будет пять? Шесть? Что тогда? Азирафель резко повернулся к нему: они почти касались друг друга носами. — Я. Сам. С этим. Разберусь, — прошептал в ответ ангел и быстро поднялся. У Кроули упало сердце: он его обидел? Азирафель снова с ним не разговаривает? — Увидимся завтра, — холодно кинул друг и пошёл в сторону замка. «Упрямый баран» — подумал слизеринец и вдруг заметил сумку, которую ангел так удачно забыл. — Я всё равно буду защищать тебя, идиот, — буркнул он себе под нос и направился вслед за другом.