Долгожданное счастье

На другой день Шрам был в серьезных раздумьях. Он думал о том, как сказать Шензи, Банзаю и Эду, что план отменяется. После вчерашнего разговора с племянником черногривый передумал убивать брата и становится королем. Шрам чувствовал, что в его жизни появилось что-то, вернее, кто-то важнее, чем трон. Он знал, что гиены не будут в восторге от того, что они услышат, ведь лев пообещал безбедную жизнь своим союзникам. Теперь же Шрам отказывался от плана, а значит отказывался от своих слов. Гиены жестоко наказывали за предательство, но лев должен был пойти к ним. Вздохнув, черногривый пошел в сторону Слоновьего Кладбища. Гиены, тем временем, зализывали раны после очередной стычки с Муфасой. Банзай, которому досталось больше всех, стонал от боли. — Проклятий Муфаса, — говорил он, — я теперь неделю сесть не смогу. Эд бессовестно смеялся над другом. — Это не смешно, Эд, — грозно сказал ему Банзай. Тот только еще больше покатился от хохота. Нервы Банзая не выдержали и он набросился на Эда. Они сцепились в драке. — Хватит! — закричала на них Шензи, которая сидела неподалеку. — Но он первый начал, — наябедничал ей Банзай, показывая на Эда, который грыз свою собственную лапу. — Да, — сказала Шензи, — так мы до конца жизни будем болтаться в самом низу пищевой цепи. — Ненавижу болтаться, — хмуро сказал Банзай. — Что-то я этого не заметила, — ответила ему предводительница, — наша жизнь безнадёжная. — Да брось, Шензи, — ответил ей оптимистично Банзай, — скоро Шрам осуществит свой план и мы будем жить, припевая. — Что-то он не очень спешит со своим планом, — хмуро ответила ему Шензи, — боюсь, что он нас предал. — Но он же говорил, что нужно немного подождать, — заметил Банзай. — И сколько мы уже ждем? — раздраженно спросила предводительница, — а тем временем он даже нам еду не приносит. И Шензи махнула лапой. — Может он занят? — предположил Банзай. — Чем может быть занят лев?! — закричала на него Шензи, — не говори глупостей! Банзай только растерянно прижал уши к голове, а Эд захихикал. — Эд, не зли хоть ты меня, — зарычала на него предводительница и он сразу же замолчал. — Я вижу, что вы, как обычно, занимаетесь ерундой, — послышался вдруг голос за их спинами. Трио гиен вздрогнуло от неожиданности, но обернувшись, они увидели Шрама. — Ох, это ты, Шрам, — сказал Банзай, — а то мы подумали, что это кто-то из ваших, например, Муфаса. — Понятно, — ответил черногривый. — Скорее бы уже ты свергнул его и стал королем, — продолжал Банзай, потирая потрепанные когтями льва бока. Шрам нервно начал бить себя хвостом по бокам. — Кстати, насчет плана… — начал он. — А что насчет плана? — настороженно спросила Шензи. Черногривый минуту молчал, а потом сказал: — Я не хочу больше быть королем. — Как это? — пораженно спросил Банзай, — ты же так этого хотел. — А теперь передумал, — ответил Шрам. — Вот так резко взял и передумал? — спросила Шензи, — брата стало жаль или есть какая-то другая причина? — Я не должен перед вами оправдываться, — резко заметил лев, — просто передумал и все. — Значит ты решил бросить нас, — в голосе предводительницы появилась угроза, — но тебе это не сойдет с лап так легко. Шрам почувствовал угрозу в воздухе, но он не дрогнул. — Говори что хочешь, Шензи, — твёрдо сказал черногривый, — своего решения я не изменю. И он развернулся, чтобы уходить. — Я не бросаю слов на ветер, в отличие от тебя, — услышал он еще голос Шензи, — ты дорого поплатишься за свое предательство. У черногривого мурашки пошли от этих слов, но он невозмутимо продолжил идти вперёд. В сердце его поселилась тревога за тех, кто был ему дорог. Позже вечером Линдайва решила пойти и напиться воды перед сном. Она медленно шла вперёд по ночной саванне. Вскоре она дошла до озерца, но только она наклонилась, чтобы начать пить, вокруг послышался мерзкий хохот и перед ее глазами появились три гиены. Это были Шензи, Банзай и Эд, которые не оставили своих мыслей о мести Шраму. — Так, так, так, — сказала Шензи, — кого же мы видим? Ты не знаешь, Банзай? — Наверно, это та новая львица, Шензи, — ответил Банзай, — какая удача, мы как раз искали, кем бы поужинать, правда, Эд? — обратился он к другу. Эд злостно засмеялся и облизнулся. Страх ледяной лапой сжал сердце Линдайвы, но она старалась держаться храбро. — Вы не посмеете тронуть меня, — заявила львица, смотря в глаза гиенам. Троица гиен покатилась от хохота. — Посмеем, — ответила Шензи, — ещё и с большим удовольствием, разрушительница планов. И гиены стали наступать на Линдайву, а она пыталась защитить себя, отмахиваясь лапой, но это лишь вызвало смех у ее новых врагов. Озеро, с которого пару минут назад львица хотела спокойно напиться, находилось на склоне. Отступая, Линдайва оказалась на краю и вдруг она почувствовала, что падает. Львица кувырком покатилась вниз и резко ударилась об землю. Она хотела встать, но ее переднюю лапу пронзила сильная боль. Линдайва поняла, что подвернула ее во время падения. — Как же это не вовремя, — сказала она себе. Гиены медленно приближались к ней. — Ой, какая жалость, — ехидно улыбаясь, сказала Шензи, — бедняжка подвернула лапку, но ничего, мы сейчас ее быстро вылечим. Линдайва прикрыла глаза, готовясь ко встрече со смертью, но вдруг послышалось рычание льва и писк боли гиен. Открыв глаза, львица увидела Шрама, который прикрывал ее собой. В его изумрудных глазах было столько ярости, что гиены невольно отступили. — Еще раз осмелитесь тронуть её, — с грозным оскалом сказал черногривый, — то от вас и шерстинки не останется. И лев грозно зарычал, а гиены с позором убежали. — Ты в порядке? — спросил Шрам, подходя к Линдайве. — Да, — ответила она, — если не считать подвернутой лапы. И львица попыталась встать, но боль в лапе заставила её снова лечь. — Плохи дела, — сказал черногривый, — придется отвести тебя к Рафики. — Кто такой Рафики? — спросила Линдайва. — Это наш местный шаман, — ответил черногривый с кислой физиономией. — Ты не очень его любишь, — сказала львица, улыбаясь. — Но только он вылечит твою лапу, — сказал Шрам, — только ты не сможешь туда дойти сама. И не обращая внимания на протесты Линдайвы, черногривый легко взял ее к себе на спину и медленно пошел к известному всем баобабу. Дойдя на место, лев аккуратно положил свою драгоценную ношу на землю и подошёл к дереву. — Рафики, — позвал он шамана, — где ты? — Здесь я, — ответил мандрил, внезапно появившись перед Шрамом, свисая вниз головой, чем напугал черногривого. — Тьфу на тебя, — сказал лев, недовольно смотря на старого шамана, — тебе бы только дурачиться. Линдайва засмеялась и Рафики обратил на неё внимание. — Здравствуй, юная львица, — обратился он к ней, — что случилось? — Да вот, — ответила Линдайва, показывая мандрилу опухшую лапу, — неудачно упала во время нападения гиен, если бы не Шрам, всё бы закончилось намного хуже. Шаман взял лапу львицы и внимательно ощупал ее, чем заставил её немного скривится от боли. — Ничего страшного, — сказал Рафики, намазывая лапу львицы какой-то мазью и перевязывая ее листком, — это простое растяжение, пару недель покоя и лапа будет как новая. — Спасибо, — ответила Линдайва. — Эта мазь снимет боль, — говорил шаман, — скоро тебе станет легче. — Хорошо, — ответила львица. Закончив перевязку лапы, Рафики напоследок ещё раз приказал не напрягать её и, хитро улыбнувшись Шраму, отправил их домой. Черногривый снова взял Линдайву на спину и они направились на Скалу Предков. Дойдя на место Линдайва сказала: — Ты уже устал меня нести, эти пару шагов до пещеры я дойду сама. Шрам поставил её на землю. — Спокойной ночи, — улыбаясь, сказал ей черногривый, — не попадай больше в неприятности. — Постараюсь, — со смехом сказала львица и лизнула его в щёку, — спасибо, что спас меня. И она, прихрамывая, ушла в пещеру, а Шрам еще долго стоял, удивленный поступком львицы. Черногривый не мог понять, почему у него так бешено бьется сердце после поцелуя Линдайвы.