А звёзды смеются

      Голова болела просто зверски. Ощущения будто после хорошей пьянки встала, по крайней мере штормило точно так же. Спустя полчаса немного отпустило, взяла стакан с тумбы и осушила. Жизнь заиграла новыми красками и стоило проанализировать, что в общем-то произошло.       Думаю, стоит начать с того мужчины, Василия Петровича, то бишь «моего» деда. Только, как он смог залезть в мою голову? Может, есть какие-то заклинания? Скорей всего да. Так вот, зачем он это сделал в принципе можно понять, хотел выяснить, что случилось с внучкой. Но, увы, он увидел не совсем то, что хотел. Теперь можно ждать, что ко мне придет ещё парочка таких мозгоправов и буду я подопытным экземпляром.       Разговор у нас не сложился, он быстро оставил меня одну, а потом и я отключилась. И зачем я только пустила его? Просто оставила бы его на дне озера светящимся шариком, но, что сделано, то сделано. Рыпаться нет смысла.       Самое смешное, что это именно тот человек, который вызывал ужас у маленькой Саши. Да, она его не видела, но голос знает и спешит как можно скорей спрятаться, стоит только услышать его. Пытаться узнать причину такого поведения желания не было, так как для меня это абсолютно чужие люди. Грейс, мама, всегда обращалась к нему так и они, бывало, даже ругались. Она чем-то не нравилась старику, а он ей. Не знаю, как с Николаем у него обстоят дела, но с крёстным они точно знакомы. Сомневаюсь, что в больницу можно просто так взять и заявиться посреди ночи и навещать больных родственников. Скорей всего Виктор знаком с дедом, и он решил так сказать, выяснить всё из первых рук. Хотя это странно, можно было бы и днём прийти.       Выдернула меня из мыслей открывшаяся дверь и на пороге стояла Наталья, а в руках у неё был сверток. Поздоровавшись, поудобней села и вопросительно посмотрела на вещь, которую она положила на кровать. Достав палочку, она провела над ней. Сверток начал увеличиваться и был уже довольно увесистым. Я ошалело смотрела с начала на него, а потом на Наташу и снова на свёрток.       — Это тебе, — она пожала плечами и немного отодвинула этот «презент». — Так, сейчас пьёшь вот это, а потом придёт Виктор Степанович и проверит твоё состояние. Могу обрадовать, скоро тебя уже выпишут.       Я машинально опрокинула в себя зелье, вытерпела диагностику и теперь настороженно смотрела на подарочек. Странно это. Возможно, это от родителей? Вот только… Они не вспоминали о дочери столько времени и вот. Честно, похоже на подачку. Что-то вроде: «Прости дочка что нас так долго не было, но мы про тебя не забыли. Вот держи, развлекайся». Нет, возможно у них и правда не было времени зайти, но как-то от этого…противно что-ли? Может вообще от кого-то другого, хотя маловероятно. Весь круг общения Саши составляла только семья и крёстный.       — Надеюсь, оно не проклято, — пробормотала я и опасливо развязала ленту. Упаковка зашуршала, и выпала игрушка. Маленький лисёнок, с ярко рыжей шерсткой и синими глазками. Он вдруг вытянулся и завилял хвостом.       — Мать моя, — пискнула я, и это Чудо поставило передние лапки мне на грудь, и приблизилось к лицу. Я зажмурилась, а лисёнок потерся мордой о щеку и, перебравшись мне на спину, разлегся на плечах на манер воротника.       Наташа легко засмеялась, смотря как я осторожно глажу этот комок шерсти за ухом. Вот тебе и магия, Сашка. Он больше не шевелился, но от него исходило тепло, как от настоящего. Присмотревшись, увидела на ушке небольшой орнамент. Это была берегиня.       Когда мы с Машей были маленькими, после нашего очередного грандиозного приключения, закончившимся слезами, зелёнкой и бинтами, бабушка подарила нам по браслетику с таким символом. Она говорила, что это будет нам помогать и оберегать. Этот браслетик я всегда носила с собой. Может это и странно, но с ним было спокойней.       Я не слышала как Наташа вышла, не до этого было. Снова погрузилась в свои воспоминания, а внутри всё сжалось. Кажется, я становлюсь мазохистской. Лис поднял мордочку и прикусил ухо. Ойкнув, провела по больному месту. Там была кровь, немного, но неприятно. Рыжий, будто учуяв, провел языком по пальцам, слизал капли и засветился мягким золотистым светом. Я в восхищении смотрела на то, как он меняется и вот у меня на ладони уже лежал овальный медальон с гравировкой в виде лисы. Провела по крышке и как будто укололась об иголочку. Щелчок, створки открылись и из него выпал клочок бумажки.       «Александра, скорее всего у тебя скопилось множество вопросов, насчет всего что происходит. Скажу честно, после того, что ты мне показала, необходимо всё хорошенько обдумать. А пока, для успокоения нервов, посылаю тебе этот оберег и книгу. До встречи. Василий».       — Что ж, на опыты меня не отправляют. Спасибо, — аккуратно положив записку обратно, посмотрела наконец на книгу. Она была тоненькой, больше похожа на брошюру или пособие. «Медитации. Покой сознания».       — Интересно, — пробормотала я и углубилась в чтение.       «Каждому человеку постоянно в голову приходят разнообразные мысли, но откуда они берутся? Для чего нам это? Почему мысли нельзя остановить, и принадлежат ли они человеку вообще? Мы часто задаёмся такими вопросами, и не находим на них однозначного ответа.       Человек — это не мысли и не сознание. В действительности, человек — это Личность, т.е. это то, кто ты есть на самом деле. От Души к Личности постоянно идёт жизненная сила, а Личность уже выбирает, куда её направлять. Сознание — это «мост» между Личностью и материальным миром. С его помощью мы общаемся, видим, слышим, огорчаемся или наслаждаемся этим миром. Картинки в голове, мысли, эмоции, желания, привычки, ощущения тела — это всё элементы работы сознания человека.       Без сознания человек не сможет общаться, анализировать, даже банально знать, что его телу нужно покушать. Поэтому без сознания жить в окружающем нас мире — невозможно, но оно, как и любой инструмент, должно выполнять свои функции и быть хорошо развито. Однако, надо понимать, что хоть сознание — это инструмент, но инструмент со своим нравом. И если мы не управляем сознанием и не используем его по назначению, то оно из инструмента может легко превратиться в нашего тюремщика…»

***

      Виктор нервничал, но продолжал внимательно следить за состоянием Василия и Саши. Прошло уже достаточно много времени, а он так и не вернулся из сознания девочки. По вискам обоих уже катится пот. На короткий миг лицо Василия скривилось, будто от боли, но потом он не шевелился. Минуты текли мучительно долго, казалось, что прошло несколько часов, но, посмотрев на часы он отметил. Четыре с половиной минуты.       Наконец Василий убрал палочку от виска девочки и осел на подготовленный стул. Виктор быстро достал восстанавливающее, отдал его мужчине и принялся проверять состояние девочки. Как и ожидалось: резерв был почти пуст, небольшие искажения в потоке сознании, но они быстро выправлялись.       Кинув на девочку заклинание глубокого сна, он развернулся и внимательно смотрел на мужчину. Он растерял свой лоск и перед врачом сидел уже достаточно пожилой человек, морщины пересекали всё лицо, сутулые плечи и усталый, горький взгляд. Мало что теперь напоминало в нём железного Воронова. Будто что-то в нём сломалось.       — Объяснять, как это опасно было для вас, не вижу смысла, — он махнул палочкой и рядом появился точно такой же стул, небольшой столик и графин с водой. Он налил в два бокала воды и, добавив пару капель зелья, протянул старику. — Что ты узнал?       Василий молчал. Он всё ещё пытался осознать то, что произошло. Такие молодые, ещё не повидавшие жизни девочки. Их было жаль. Обеих. Он вздохнул и пригубил из стакана. Взгляд сам зацепился за тонкую фигурку девочки. Саша. Это уже не его внучка, его малышка погибла, а на её месте теперь была другая девочка. Из совершенно другой реальности. Где магии не было. Из мира простецов. И что теперь с этим делать, он не представляет.       — Она умерла, Виктор, — он устало посмотрел на собеседника. Виктор побледнел и неверяще посмотрел на мужчину. Он сдавил стакан с такой силой, что по нему пошли трещины.       — Это невозможно, — голос охрип, и он залпом выпил содержимое стакана. — Если ты так говоришь, то связь бы с ней разорвалась, но этого не было! Что там произошло?!       — Оборотень, Витя. На неё напал оборотень, — он пустым взглядом смотрел в окно, а затем, будто-то что-то решив, кивнул. — Это вызвало магический выброс, ещё один. Она просто не выдержала. Умерла, на каких-то пару минут, но вернулась. Либо ей помогли. Будто сама Магия была против.       Василий усмехнулся и нежно потрепал малышку по голове. Он не расскажет, заберёт этот секрет с собой в могилу. Да, Саша погибла — этого не изменить, как бы ему не хотелось верить в обратное. Но какая-то часть её будет всегда жить в Александре. И он поможет ей в этом чужом для неё мире.       — Присмотри за ней, Витя. Мне нужно кое-что сделать. Врач только потеряно кивнул и взял в свои ладони маленькую кисть, несильно сжал. Он сделает всё, чтобы такого больше не произошло. И в первую очередь вытрясет душу из Николая.

***

      Дверь тихо отворилась, но маленькая пациентка даже не обратила на это внимания. Волосы растрепались и представляли собой воронье гнездо. На щеках появился здоровый румянец, но всё портили круги под глазами и бледные губы, которые сейчас резво шевелились. Виктор улыбнулся, видя такую картину. Он постучал по косяку, привлекая внимание девочки.       Она резко оторвала взгляд от книги и быстро заложила её за спину. Такой знакомый жест, она всегда так делала, если её застукали с очередным артефактом, который она тихонько утаскивала из лаборатории Николая. Саша тряхнула головой и вернула книгу на место, сложив на неё сверху ручки и улыбнулась.       — На секунду я даже поверил, что ты самый примерный ребенок, — он задорно усмехнулся и присел на край кровати. — Как себя чувствуешь?       Она забарабанила пальчиками по книге, улыбка стала натянутой, а глаза немного потемнели. И вся как будто сжалась, но упрямо смотрела на врача, словно ожидала, что сейчас он скажет ещё что-то. Но теплая ладонь, лёгшая поверх её холодных пальцев, будто придали какой-то уверенности. Она покачала головой и сжала ручками кисть своего крёстного.       — Ничего, просто мне…страшно.       Он вздохнул и притянул малышку к себе. Она не вырывалась, затихла, а потом хрупкие плечики задрожали. Виктор аккуратно погладил её по спине, даже не представляя, какое облегчение испытала эта девочка. Не бросили. Она не одна. И не знала кого за это благодарить: Судьбу? Магию? Или саму Жизнь?       — Пойдем, прогуляемся немного, — он мягко отстранился и встал.       Саша подняла на него заинтересованный взгляд, резво вскочила с кровати и умчалась за ширму. Скоро оттуда раздался звук удара и яростное шипение. Виктор посмотрел на часы и прикидывал, успеет он до конца обеда прогуляться с ней по парку или придётся ограничиться садиком при больнице? Через пару минут вышла уже готовая девочка. Он критично осмотрел её и показал на медальон.       — Возьми его и сожми, представь, что это животное.       Она скептически приподняла бровь, но покрепче сжала его в руке и вместо медальона держала на руках лиса, который быстренько перебрался ей на плечи и недовольно на них посмотрел. Саша погладила зверя между ушей и улыбнулась.       — Думаю, когда ты выздоровеешь, дед научит как быстро призывать его. А теперь пойдем, нечего вечно в этой комнате тухнуть, — он протянул ей руку и когда она вложила свою ладошку в его, они вышли.       Воронова вовсю крутила головой, ведь за последние недели она видела только стенки своей палаты. На стенах были развешаны плакаты с изображением человека, потом висел яркий плакат с заклинаниями и их последствиями. Редкий персонал удивленно смотрел на маленькую девочку, но увидев рядом с ней начальника отделения проклятий, встретившись с его холодным взглядом, спешили побыстрей покинуть коридор.       Они спустились на первый этаж и, миновав регистратуру, направились к выходу. На улице уже вовсю правила весна. Деревья стояли с набухшими почками, небольшой куст вербы радовал своими пушистыми листочками. Саша с удовольствием втянула свежий воздух и уже рвалась вперед.       Они вышли на оживленный проспект, по которому пробегали редкие прохожие. Ехали шумные машины. Она застыла, не веря своим глазам. Это было…невероятно! Шустро бегали новенькие «Москвичи», проезжали «Волги», а на другом конце улицы промелькнул ярко красный троллейбус. Это же как будто попасть в учебник истории! Такие машины она видела на старых снимках, у деда была красивая черная «Волга». И это, кажется, было в 60-х.       Но долго рассматривать у неё не вышло, Виктор посильнее сжал её ладонь, и они спустились вниз. Воронова старалась не сильно удивляться, первый шок прошёл и теперь в ней играло любопытство. Она сравнивала когда-то услышанное от бабушки о Москве в это время и глазами искала знакомые места.       Это было странно, вроде идешь по давно знакомым улицам и не узнаешь их. Новые магазины, старомодные вывески. Но в одном Москва не изменилась, это её темп жизни: всё бурлит, люди спешат, а по Москве-реке всё так же плывут теплоходы.       Виктор с удовольствием наблюдал за живым интересом ребёнка. Хоть она и старалась не сильно удивляться, но восторженные глаза выдавали её с головой.       Надо будет почаще вытаскивать её из дома, — подумал Виктор и они наконец свернули и оказались в парке. По дорожкам проходили люди и оживленно что-то обсуждали, бегали дети. Теперь уже Саша потянула его куда-то вглубь. Они уже дошли почти до центра, как она резко свернула на неприметную тропинку и, вырвавшись, побежала вперед.       Кровь стучала в ушах, сердце заходилось в бешеном темпе от волнения, легкие жгло, но она не сбавляла скорости. На глаза навернулись слезы, и она прошла к своей любимой скамье, прямо под старым дубом. Рука сама пробежала по кованой ручке, по давно изученному орнаменту и с удовольствием отмечала новые-старые ощущения. Ветер ласково разметал волосы и приятно холодил кожу на разгорячённых щеках.       Она присела и откинулась назад. Впервые на душе стало спокойно. Прикрыв глаза, она наслаждалась этим покоем. Снова поплыли воспоминания: как она впервые сюда забрела ещё десятилетней пигалицей, когда убегала от сестры и потерялась; как ноги приносили её сюда после паршивых дней. Эта лавочка, раскидистый дуб были чем-то неизменным, аксиомой жизни.       Руки приятно пощипывало, она опустила глаза вниз и счастливо пискнула. На её ладонях плясали язычки синего и красного пламени. Веселый треск, крохотные искорки сорвались с пальцев и истаяли в воздухе. Сашу охватила эйфория и она вскочила со скамейки и закружилась вокруг своей оси. Она не заметила, что, облокотившись о ствол дерева, за ней наблюдали двое и, смотря на неё, сами улыбались.       — Вот она, твоя дочка, Коля. Она жива и счастлива, — сказал Виктор и с усмешкой смотрел на своего друга, который уже сам был готов броситься к девочке и сжать её в своих объятиях так сильно, как только сможет.       Он корил себя, что не нашёл в себе сил прийти, просто посмотреть на свою дочь. Боялся услышать одну единственную фразу: «Приносим свои соболезнования». Николай ходил, почти ночевал в больнице месяц, две недели из которых пролежал в соседней палате. А потом работал, искал способы спасти дочь. Он ходил всё реже. У него не было сил смотреть на когда-то весёлое личико дочери и не узнавать её в том бледном, исхудавшем ребёнке.       Но сейчас он видит, да, ещё не до конца оправившуюся, но живую дочь. И он благодарен её крёстному, за то, что он смог вытащить его из того состояния. Кулак в челюсть любого приведёт в чувство.       — Спасибо, Витя. За всё.       Виктор просто хлопнул его по плечу и позвал девочку. Её счастливые глаза горели восторгом, она посмотрела на Виктора, а потом с интересом посмотрела на второго мужчину. Он неуверенно ей улыбнулся и вышел из тени. Черные волосы были небрежно зачесаны, пальто расстёгнуто и торчала чуть мятая голубая рубашка. Весь его вид говорил, будто он только встал и набросил первые попавшиеся вещи.       Девочка вскинула голову и счастливо улыбнулась.       — Привет, папа.       Сердце мужчины вдруг замерло, а потом он в два шага преодолел разделяющее их расстояние и аккуратно, но крепко прижал к себе.       — Здравствуй, Сашенька.