А звёзды смеются

      Моё пребывание в стенах больницы подходило к концу. Уже завтра утром я вернусь домой. Честно, это меня тревожит больше всего. Здесь я знаю, что нахожусь в безопасности. После того, что я увидела в воспоминаниях Саши, мне хочется оказаться как можно дальше от всего волшебного мира. Оборотень был только верхушкой айсберга. Насколько я знаю, они опасны только в полнолуние.       В нашем поместье, вернее рядом, живет как минимум три волшебных существа. И самым безобидным оказался водяной из лесного озера. Он просто воет по ночам, а если ты ему не понравишься или обидишь, он может тебя утопить или, если не получится, сильно покалечит. Воданка, наш водяной, любит развлекаться за счет неудачливых путешественников (в принципе, этим грешат все его сородичи): пугает по ночам странными криками, может прикинуться утопленником или младенцем, а когда его втянут в лодку или вытащат на берег, он откроет свои глаза, рассмеётся и вернётся обратно в воду. Были случаи. А потом его Сивир так отчихвостил, что тот почти месяц не показывался.       Ах да, Сивир - это леший нашего леса. Он всегда меняет свой облик, даже отец не знает его настоящего внешнего вида, но чаще всего это старец, с длинной бородой. Вечно спутанные волосы с торчащими веточками и листочками. В основном леший добрый и заботливый хозяин леса. Большую часть времени он ходит по лесу следит за порядком, помогает животным отгоняют от леса прочих духов, вредящих ему. Но и у этого «доброго старичка» больное чувство юмора. Он может начать кричать на разные голоса, подражая не только зверям, но и людям, а когда «шутка» удалась, начинает громко хохотать. Но если лешего разозлить, может и убить, от «случайностей» никто не застрахован: или в топь заведет, или нашлет на него зверей, или убьет своими руками, перекинувшись в огромного медведя.       Ну и главная достопримечательность - Кузьма, наш домовой. В принципе, домовой - это добрый хранитель дома и всего, что в нем находится. Он всячески следит за своим домом и семьей, которая в нём живёт, защищает их от злых духов и напастей. Домовой очень любит чистоту и порядок в доме, и терпеть не может лентяев и нерях. Но гораздо сильнее дух не любит, когда жители дома начинают ссориться друг с другом или неуважительно относится к нему. Рассерженный домовой начинает давать знать о том, что человек неправ: стучит дверьми, окнами; мешает спать по ночам, издавая страшные звуки или крики, бывает даже, что калечит людей, оставляя на теле большие и болезненные синяки, которые тем сильнее болят, чем сильнее рассержен домовой; а в крайних случаях дух способен бросаться посудой и устраивать небольшие пожары. А если домовому скучно, весело всем обитателям дома.       Вроде ничего плохого, верно? Ага, когда ты про это слышишь, но не живёшь с этим рядом! Однажды Саша очень обидела Кузьму, а утром проснулась в холодном подвале и не могла выйти или позвать кого-то. Она просидела там почти весь день, кричала, плакала и пока не попросила прощения у домового, не вышла. Самое забавное, родители будто и не замечали, что ребёнка нет. Как такое можно не заметить?! При мысли, что мне жить с такими соседями, холодок бежит по спине.       Но также я не могу быть и в обычном, не магическом мире. Этот скачок во времени почти на шестьдесят лет назад. Это совершенно другой для меня мир, другие нравы, нет привычных вещей вроде того же интернета или смартфона. Да и что я смогу? Была идея найти своих родственников, посмотреть на них, может даже поговорить. Но где гарантия, что это тот же мир, из которого я пришла? Всё же я склоняюсь к мысли, что это как отражение моего прежнего «дома», как в кривом зеркале. Вроде смотришь, похожи, но присматриваешься и видишь, что это совершенно другое. Ведь есть возможность, что их и нет вовсе, или это совершенно другие люди.       Мне просто очень страшно.       Страшно встретить молодую бабушку и понимать, что больше я не приду к ней вечером и мы не будем сидеть и слушать пластинки на старом патефоне. Или не попробую очередной эксперимент дедушки, не услышу историй из его боевого морского прошлого, когда Машка будет уже спать на моем плече.       Рыжий раздражённо дернул хвостом и забрался мне на голову, больно дергая за волосы. Пытаюсь схватить его, но он ловко прыгает на подоконник и с интересом смотрит на мои попытки привести волосы в порядок. Не знаю, как он сделан и работает, но только он не даёт окончательно скатится в подобие депрессии, которая накатывает на меня в последние дни.       Это началось с той встречи с Николаем. После встречи с ним, мы вместе гуляли по набережной, много говорили, смеялись, но мне становилось хуже. Я старалась этого не показывать, но выходило у меня хреново. Он так беспокоился за свою дочь, он её любил и боялся потерять. Но её больше не было. А я чувствовала себя воровкой. Ведь все эти эмоции, вся любовь и беспокойство были для той маленькой девочки. И смотреть, как блёкнет его улыбка, было больно. Он хороший отец. О таком всегда мечтают девочки.       К больнице мы уже подходили в гнетущей тишине. Виктор покинул нас давно, попросил только без приключений добраться обратно. Николай держал меня крепко, но его чуть опущенные плечи, горькая усмешка и взгляд направленный в пространство были последней каплей. Я остановилась и со всей небольшой силой дернула его за руку. Он резко, даже слишком, развернулся и перехватил руку по-другому, а вторую отвел немного назад. Он непонимающе смотрел вокруг, а потом перевел взгляд вниз, где я сжимала его ладонь, а затем и обхватила его за ногу. Я чувствовала, как напряглись его мышцы, а затем он подхватил меня на руки и прижал к себе. Что-то говорил, а я только сильнее обхватила его за шею. Хотелось сказать хоть что-то, но слова только застревали комком в горле. - Ты меня ненавидишь? – он тихо спросил, а я оторопело смотрела на него, а на его месте вдруг появилось другое, такое знакомое лицо с серыми глазами, которые немного закрывали каштановые волосы и небольшим шрамом у верхней губы. - Ты ненавидишь меня, Сашка, верно? - Нет. Прости меня, прости, пап, - я носом уткнулась ему в шею, а в ушах появился шум, и я отключилась.       Воспоминания меня душили. Стоило увидеть что-то знакомое, провести ассоциацию, как меня накрывало. Снова и снова я вспоминала момент своей смерти, и думала, думала. Но всегда приходила к тому, что поступила бы точно также. Но мне хотелось увидеться с ней, так много сказать, попросить прощения.

***

      Грейс всегда была собранной, старалась не терять самообладание и не позволяла эмоциям завладеть собой. Ещё девочкой она поняла, что лишняя эмоциональность и поспешные действия не приводят ни к чему хорошему. Но вот уже который час она никак не может взять себя в руки. В душе поднимался гнев, рука сама тянулась к палочке. Этот чертов старик снова лезет в её семью. Он не понимает, что она тоже, как и Николай, переживает за свою дочь, не желает даже слушать её!       - Грейс Кассандра Бедфорд, прекрати метаться по комнате и объясни своей матери, что произошло.       Грейс выпрямилась, глубоко вздохнула и оправила складки на синем платье. Аккуратно сев в кресло, посмотрела на портрет. Это была высокая, красивая женщина с холодными голубыми глазами. Русые волосы были убраны в высокую прическу. Бордовое закрытое платье подчеркивало фигуру женщины, руки спрятаны в тонких белых перчатках. Весь вид женщины был пронизан статью. Грейс всегда хотела быть похожей на свою мать, которая знала себе цену и всегда следовала своему кодексу.       - Я не знаю, что мне делать, - она непроизвольно сжала кулаки, но поймав недовольный взгляд матери, поспешила исправиться. – Василий Петрович снова влезает в дела моей семьи.       - Значит ты не справляешься, - спокойно ответила женщина и, сев на скамью в беседке, снова посмотрела на дочь. – Я тебе уже говорила, что ты поступила неосмотрительно, согласившись со своим мужем, - последнее слово она буквально выплюнула. Грейс стоило больших сил чтобы воздержаться и не сказать ничего лишнего. – уехать из Англии. Но это к делу не относится. Чем на сей раз недоволен господин Воронов?       - Александра. Вы знаете, что она была в коме и вышла из неё буквально пару дней назад. Он узнал, что тогда произошло и грозится, что заберёт её.       - Пусть забирает, всё равно из неё ничего путного не выйдет. Ты многое упустила в её воспитании.       - Матушка! – воскликнула Грейс и вскочила с кресла. – Она моя дочь и я не позволю никому её у меня забрать!       - Сядь, - холодно припечатала она и убедившись, что дочь её слушает, продолжила. – Он всё равно так не поступит, она слишком привязана к тебе и откажется жить где-нибудь без тебя. Ты для неё авторитет. А даже если и попробует забрать её, что ж, может твой муж и не будет так бесполезен.       - Вороновы достаточно старинный род, Николай сильный волшебник, уважаемый артефактор, я не понимаю, чем он Вас не устраивает? – немного устало спросила Грейс. Она не понимала, почему мать так и не приняла её выбор и это очень расстраивало её.       - По той же причине, что и ты не устраиваешь Василия. Мои слова уже давно ничего не решают. Меня интересует другое, что ты решила делать с Александрой?       - Хочу свозить её в наше загородное поместье в Норфолке. Там к нам присоединится дядя Бернард. Он давно хотел познакомиться с моей дочерью.       Женщина на это только кивнула и ушла с картины. Грейс выдохнула, всё же разговаривать с матушкой всегда было сложно. Но она одобрила, а завтра можно забрать наконец Сашу домой. При мысли о дочери она улыбнулась и покинула малую гостиную, не замечая, что с небольшого пейзажа за ней наблюдала Кэтрин, а затем исчезла и с этой картины.

***

       Утро не бывает добрым, особенно если тебя пытаются задушить. Всё же я как-то упустила, что у меня теперь есть живность и плевать что не настоящая.       - Рыжий, я щас сдохну, - прохрипела я и сбросила наконец эту тушку с себя. Лис недовольно сверкнул синими глазками и сел на сумку, которую я собрала ещё вчера. Как бы мне не хотелось покидать эти стены, но придётся.       Через час в комнату вошёл Виктор и отец, а затем и Грейс. По её лицу было сложно что-то понять, но её взгляд был тёплым, а потом она подошла и ласково погладила меня по голове.       - Alexandra, nice to see you, my dear, - тихо сказала Грейс а я…       - And I, madam, - слова снова вылетели на автомате, и я неуклюже сделала реверанс. Или это был книксен? И вообще, это что сейчас было?       Она благосклонно кивнула и взяла меня за руку. Ё-маё, это что же получается, мне ещё и по английский разговаривать? Я, конечно, его знаю, но не настолько чтобы вот так, бац и понеслась. В который раз благодарю доставшуюся мне память и рефлексы.       Мы быстро распрощались с персоналом, я клятвенно пообещала Наташе приходить просто так и больше сильно не калечится. Виктор проводил нас до первого этажа и ушёл, но напомнил ещё раз, что мне нельзя сильно волноваться в ближайшее время и соблюдать режим. Отец взмахом руки уменьшил мою сумку и положил её в карман.       - Грейс, ты пойдешь вместе с Сашей? - спросил отец, когда мы подошли к камину и дождавшись кивка вошел в него. – Поместье Вороновых.       Он кинул песок и тут же взвилось зеленое пламя. Я в ужасе смотрела как оно окутывает отца и дернулась вперед, но Грейс крепко держала меня за руку. На периферии сознания снова что-то заскреблось, но я не видела этого в воспоминаниях Саши. Да что это такое? Огонь погас, но отца уже не было в камине.       - Не волнуйся, папа уже дома. Это каминная сеть, ещё одни способ перемещения. Прости, но порт-ключом тебе не стоит перемещаться, - она подвела меня ближе и показала на мисочку. – Это летучий порох. Запомни, ты должна четко произнести адрес, куда хочешь попасть и не паниковать.       Я это уже говорила, но повторюсь. Это дурдом! Я с суеверным ужасом уставилась на камин и сделала шаг назад. Это уже перебор, господа. Заживо гореть не хочется.       - Может на автобусе? – неуверенно сказала я и умоляюще посмотрела на Грейс. Возможно огонь и не причинит вреда, но ребят, это огонь!       Но она даже не посмотрела на меня, уверенно вошла в камин и потянула меня. Я судорожно сжала её руку и буквально прилипла к ней. Она обхватила меня за плечи и кинула порох. Огонь взвился, я зажмурилась и понеслась. Было ощущение небольшого полета, а затем резкая остановка. Я не устояла на ногах и вывалилась из камина если бы меня не держала Грейс.       - Что-то вы долго, - протянул отец и взял меня на руки. Я тут же вцепилась в него и пыталась отдышаться. Нет, хватит с меня этого волшебного мира, хочу обратно. Где есть метро, машины и другой транспорт. Это безопасней.       - Это же первый раз, когда она путешествует камином, - спокойно сказала Грейс и погладила меня по сжатым кулачкам. – Но похоже ей не понравилось.       - Я в жизни больше не подойду к этому, пешком ходить буду, но больше не залезу в эту штуку, - страх понемногу отпускал, и я опасливо посмотрела на камин. Родители только переглянулись и непонимающе смотрели на меня, а потом рассмеялись.       Меня опустили на пол, и я наконец смогла осмотреться. Это была небольшая уютная комната в светлых тонах. На полу лежал ковер кремового цвета с цветочным орнаментом, стояли кожаные диваны и небольшой журнальный столик с цветочной вазой. Слева было большое окно, а за ним простирался лес.       - Неужели малая вернулась, - раздался немного скрипучий голос за спиной. Я развернулась и посмотрела на седого старичка с задорными зелеными глазами. Он повертел меня, рассматривал и негодующе качал головой. – Совсем ребенка не кормили в вашей лечебнице. Пойдем, Сашенька, я как раз накрыл на стол.       Я не смела возразить и смотрела на домового, что шустро вел меня через комнаты, а потом и посадил за стол. Передо мной появилась тарелка супа, хлеб и кружка из которой пахло клюквой. Живот жалобно простонал, и я начала активно, но аккуратно работать ложкой и смотрела как Кузьма ловко накрывает на остальных и весело насвистывает какой-то мотивчик.       Родители пришли через пятнадцать минут и, пожелав приятного аппетита, приступили к трапезе. Кузьма куда-то исчез, а потом на столе появились булочки и ароматный чай. И я готова была признать, что домовой - лучший повар! Откусив от булочки, я зажмурилась от удовольствия, чем и заслужила тихие смешки отца.       Пообедав и поблагодарив Кузьму, отец взмахнул палочкой, и посуда отправилась в мойку, ещё один взмах, открылась вода и посуда начала мыться. Вот тебе и посудомойка. Грейс ушла куда-то, а отец повел меня по коридору. Мы шли довольно долго, но потом он открыл одну из дверей и вошёл. Это была просторная комната в приятных голубых и коричневых тонах. Посередине стояла широкая кровать с балдахином. Слева стоял большой деревянный шкаф, зеркало в резной раме. У противоположной стены стоял письменный стол и полки с книгами. На стенах расклеены рисунки маленькой Саши.       Подойдя к ним, с удовольствием рассматривала хоть и немного корявые, но яркие и красивые пейзажи и странных животных, узнавая в некоторых единорогов, была и красивая, ярко-красная с оранжевыми всполохами, птица чем-то похожая на павлина.       На тумбочке, рядом с кроватью, стояла необычная фотография, на который были запечатлены Грейс и отец, который махал фотографу. Левее стоял Виктор и немного улыбался, а потом присел рядом с маленькой девочкой в платьице и большой шляпе, что норовила закрыть её глаза, а она держала её за поля и смеялась. В груди разлилось тепло, и я провела рукой по ней.       - Я рад, что ты вернулась домой, Саша. Пойдем, покажу тебе свою новую мастерскую, - он снова подхватил меня на руки и немного подбросил. Я взвизгнула и рассмеялась вместе с отцом.       Мы пересекли гостиную и прошли в противоположную часть дома. Память подсказывала, что там находится большой зал, где иногда спускают пар родители. Но сейчас там появилось ещё пара дверей. Отпустив меня, отец коснулся ручки, дверь пропала и образовался арочный проход.       - Надеюсь ты помнишь правила поведения: ничего не трогать, не вдыхать, если что быстро убегать или кричать меня, ясно?       Я понятливо и с интересом рассматривала мастерскую. Везде были непонятные приборы, некоторые постукивали, другие светились. Огромный стол с деталями и очками, а рядом доска с чертежами и пометками. В другом конце комнаты на полу был нарисован круг со множеством вписанных символов.       Подняв взгляд заметила, что на стены тоже нанесены похожие символы. Пройдя вдоль одной такой цепочки, вдруг почувствовала тепло и меня будто мягко отодвинули. Что мы делаем, если нам намекнули не трогать? Правильно, продолжаем тянуть свои руки куда не стоит. Не знаю почему, может во мне взыграло детское любопытство, а может просто мозги перестали работать, но я прикоснулась к нескольким символам и меня прошибло током, и я шлёпнулась на задницу. Руки мелко подрагивали, и я просто уверена, что волосы встали дыбом.       Правильно мать говорила, не суй руки непонятно куда. Отец сел передо мной на корточки и с исследовательским интересом рассматривал, потом перевёл взгляд на стену и махнул палочкой. Сразу стало легче, больше не было покалывания по телу, но или меня закоротило, или я и правда почувствовала чьё-то довольство. Приплыли.       - Я же вроде сказал, что не стоит ничего трогать, - устало произнёс отец и поднял меня на ноги. Я только опустила голову и мысленно дала себе затрещину. Ну куда, дура, полезла? Двадцать лет, а мозгов будто на пять. Точно...       Дальнейший осмотр проходил под внимательным взглядом отца, а руки я спрятала в карманы штанов, чтобы больше не было соблазна ещё что-то потрогать. Но даже так, это было очень интересно: кольца меняли свою форму, стоило только отцу прикоснуться к ним палочкой, цепочки вместе с небольшим грузом исчезали, а потом появлялись в ещё одном круге.       - А вот над этим я работаю сейчас, - он подвел меня к столу, на котором лежали массивные на вид браслеты или скорее наручи из плотной кожи. По всей поверхности были вырезаны символы, вшиты небольшие голубоватые кристаллы и камни. Края отделаны темным металлом. – И я рад, что оно не понадобилось.       - Почему?       - Ты очнулась, - он сел на стул и посадил меня на колени. От него пахло сандалом и дымом. Я прикрыла глаза и поглубже вдохнула. – Это стабилизаторы. Витя говорил, что твоя магия отторгает любое воздействие извне, но и сама не может стабилизироваться. Они должны были забрать на себя излишки и скорректировать работу потоков магии. Но нужно ещё проводить тесты, а потом я отдам его в госпиталь.       Мы молчали, но это была уютная тишина. Мерное постукивание приборов, теплые руки, и я не заметила, как потихоньку начала проваливаться в сон. Почувствовала, что меня подняли и почти заснула, как по ушам ударил далекий вой. Сердце ухнуло вниз, а я судорожно вцепилась в рубашку отца.       - Только не снова…оборотень.