Ледяной Король

Всё произошло слишком быстро. Настолько, что казалось Тоширо отрывистыми эпизодами… Вот они победили тварь, и в ушах утихает метроном, задающий ритм бою, а с лица опадает маска, вот он хотел уже спросить, насколько давно Мурамаса перестал пользоваться своей маской… а вот неуловимое для глаз движение, и перед Хицугаей вновь спина занпакто, в очередной раз защитившего его. А из спины торчит кончик жала… Вот Куросаки добивает на диво живучую тварь, но… всё равно уже поздно. Мурамаса упал на колени, словно срубленное дерево, и, хотя было видно, что он отчаянно боролся, этого оказалось недостаточно. Пара секунд явно чисто на силе воли и упрямстве, а потом занпакто обессиленно завалился на бок, больше не делая попыток встать – возможно просто не имея для этого сил… И только тогда Хицугая сумел сбросить оцепенение и кинулся к тому, кто стал за столь короткий промежуток времени ближе всех. Опустившись рядом с ним на пол, Тоширо, отказываясь верить в происходящее и не заботясь о том, что его кто-то слышит, позвал: – Мурамаса!.. – на звук своего имени занпакто медленно, словно через силу, открыл глаза, – Только не умирай!.. – Цел… хорошо… – в постепенно тускнеющей бирюзе читалось облегчение… и печаль. – Нет, Мурамаса, не смей!.. – но глаза занпакто уже закрылись и вряд ли он успел услышать отчаянную мольбу в голосе своего владельца, – Не уходи… Хицугая потеряно замер, глядя на того, кто когда-то причинил сильнейшую боль, а потом стал другом, братом… семьёй. Тоширо привязался к Мурамасе, как ни к кому до этого, и сейчас, чувствуя, как угасает уже слабый огонёк силы, и понимая, что ничего не может сделать, чтобы остановить это… он ощущал, как рушится его мир. Душу терзала боль и осознание, что стоит огоньку силы угаснуть, как нить их связи оборвётся и занпакто умрёт… исчезнет россыпью искр, добровольно отдав свою жизнь за владельца… А сам Хицугая не в силах хоть что-то изменить… и даже зеленоватое свечение кайдо, подрагивающее на пальцах, просто не действует, будто вмиг растеряв свои свойства… Всё вокруг потеряло значение и будто бы пропало. Звуки отдалились, а ощущения застыли, словно скованные льдом… Тоширо казалось, что жало всё-таки достало его… а иначе почему так больно сердцу? Да ещё наружу рвётся крик отчаяния, но привычно сдерживается необходимостью не показывать столь личные эмоции… Внутри ширилась пустота, и, если бы Коташи пожелал в этот миг перехватить контроль, он бы не встретил никакого сопротивления… Но из внутреннего мира не доносилось ни звука, и Хицугая остался наедине со своими чувствами. В памяти невольно замелькали картины прошлого, начиная с первой встречи во внутреннем мире Тоширо. Теперь Хицугая жалел, что столько времени потратил на сомнения и неприятие даже мысли о том, что Мурамаса может быть его занпакто. И лишь потом всё стало таким, каким должно было быть. С тех пор занпакто учил и поддерживал владельца, помогал, чем мог… Постепенно Мурамаса стал часто улыбаться, и улыбка ему очень шла, но… победа над Айзеном вылилась в суд… Тоширо с болью подумал, что надо было плюнуть на всё и сбежать, как того отчаянно просил занпакто. Тогда бы он не умирал сейчас от яда вырвавшейся из лабораторий Маюри твари… Силуэт Мурамасы стало охватывать бледное свечение, постепенно наливающееся яркостью. Хицугая понимал, что это – конец, что такой ореол означает лишь одно – последние мгновения занпакто стремительно истекали, подобно просачивающейся сквозь пальцы воде. И его уже будет не вернуть, как бы сильно этого ни хотелось… Внезапно рядом оказалась Унохана, сосредоточенно сплетающая какое-то кидо. Миг, и вокруг Мурамасы засияли барьеры, ощущающиеся близкими к кайдо, а свечение погасло. С недоверчивым удивлением Хицугая понял, что огонёк силы занпакто перестал затухать, стабилизировавшись. Капитан четвёртого отряда нахмурилась, и к поставленным барьерам добавилось ещё несколько, окутывая занпакто плотным коконом, отгоняющим казавшуюся неминуемой смерть. – Вы можете спасти его? – Тоширо даже не пытался скрыть прозвучавшую в голосе безумную надежду. – Сделаем всё, что в наших силах, – за плечом целительницы согласно кивнула её занпакто, – но пока что я ничего не могу обещать… Ответ был более чем неопределённый, но хорошо было уже то, что Мурамаса не умирал… по крайней мере пока. А там уже и способ наверняка найдётся, чтобы спасти его. Ведь найдётся же?.. Хицугая был в таком состоянии, что почти не запомнил, что ему говорил Куросаки, прежде чем увести из разгромленного зала… и то, это было уже после того, как Унохана забрала Мурамасу к себе в отряд, бросив мрачный взгляд на чуть ли не плюющегося ядом Маюри. А до этого несколько минут и вовсе выпали из памяти Тоширо. Он слабо запомнил и то, что всё-таки выдал Ямамото… и как на это отреагировала Шихоин. Сознание отметило только резкость тона. Смазано память зафиксировала ошарашенные лица занпакто и капитанов… А остальное и вовсе было как в тумане. Немного пришёл в себя Хицугая только в своём домике. Как и чуть больше полугода назад он вновь невидящим взглядом смотрел на стол перед собой. Вот только если тогда он пытался понять, как ему относиться к внезапно обнаружившемуся в его внутреннем мире Мурамасе, то теперь… Теперь капитан не мог думать ни о чём кроме того, что его занпакто, ставший ему куда больше, чем просто клинком, может и не выжить… Нет, Хицугая не сомневался в навыках старшей целительницы, но и прекрасно понимал, что даже она не всегда может справиться с ядом, созданным Маюри. По крайней мере не сразу и не за пару дней. Но даже срок в неделю мог стать для Мурамасы фатальным… Тоширо не знал, что ему ожидать, и очень боялся ощутить вспышку внезапной острой боли, которая обычно сопровождала гибель занпакто. Хицугаю пугала даже не сама боль, а то, что она означала бы одно – Мурамасы больше нет. И одна возможность подобного мучала капитана, подрывая решимость и волю. Долго находиться в полной неизвестности он не мог – она начинала сводить его с ума. Поэтому Тоширо, не сомневаясь ни секунды, черканул записку своему лейтенанту и ушёл в сюмпо в четвёртый. Быть может он был способен чем-то помочь… а даже если и нет, это его занпакто, и Хицугая не намерен сидеть, сложа руки, и просто ожидать, сможет ли кто-то чем-нибудь помочь. По крайней мере капитан собирался хотя бы увидеть Мурамасу, чтобы первой же ночью не получить вместо сна кошмар с его исчезновением. Это, конечно, если Тоширо вообще сможет заснуть, зная, что жизнь его занпакто на волоске… В четвёртом его явно не ждали и попытались мягко отправить обратно, но капитан не собирался отступать — просто не мог. В итоге после получасового спора с медперсоналом Хицугая всё-таки добился своего, и недовольная офицер проводила его в кабинет к старшей целительнице, которая как раз что-то негромко обсуждала со своей занпакто, периодически хмурясь. Завидев целеустремлённого капитана, Унохана подождала, пока он приблизится, и вопросительно подняла бровь, явно желая узнать, что он здесь забыл. Возможно она ожидала услышать тысячу и один вопрос касательно Мурамасы, но Тоширо старался держать себя в руках, так что задал сразу другой, куда более важный в данную секунду: — Унохана-сан, скажите, я могу чем-то помочь? У нас же с Мурамасой сила уже очень похожа, быть может моя сможет как-то улучшить его состояние? — Это хороший вопрос, Хицугая-сан, — задумчиво посмотрела на него, — и ответ мы сможем узнать только практическим путём. Идём. Целительница повела его по смутно знакомым коридорам вглубь отряда, и вскоре они оказались в той части, где Хицугая ещё ни разу не был. Идти им, конечно, было недалеко, но казалось, что они идут слишком долго и слишком медленно. Тоширо понимал, что сейчас несколько неадекватно воспринимает время и расстояние, но ничего не мог с собой поделать — он ещё не до конца отошёл от испытанного шока и страха пополам с отчаянием. Капитан и сейчас боялся, что что-нибудь произойдёт, что не позволит помочь занпакто или и вовсе… Хицугая старательно гнал от себя подобные мысли, но они упорно возвращались, раздирая душу. Но Тоширо молчал, загоняя эмоции как можно глубже — сейчас нельзя было поддаваться унынию. Они зашли в палату, и Хицугая еле сдержался, чтобы не кинуться к занпакто, заключённому в мерцающий кокон. Лицо Мурамасы было спокойно и расслабленно, он был бледнее обычного, и лишь тихое, едва слышное дыхание указывало на то, что он жив. Тоширо подошёл вплотную к кокону и коснулся стенки барьера, отчаянно надеясь, что его предположение окажется верным. Капитан практически не ощущал занпакто, но понимал, что это лишь потому, что кокон кидо не пропускает внутрь и изнутри силу. Но это лишь создавало дополнительные вопросы: как тогда передать ему силу? снимать кокон? а не будет ли это опасно для него?.. Хицугая уже собирался задать их все целительницы, но она правильно всё прочитала по его лицу и стала отвечать прежде, чем он успел сказать хоть слово. — Целостность барьера нарушать нельзя, иначе процессы станут протекать мгновенно. Но я предполагала, что потребуется вливание рейрёку, поэтому оставила специальный канал, — жест рукой, и стало видно переплетение линий, отходящих от кокона. — Твоя задача пустить свою силу по нему равномерно, не прерывая подачу, пока я не скажу. — Понял, — кивнул Хицугая, садясь на стул рядом и касаясь нужных каналов. — Тогда начнём, — целительница запустила передачу силы, добавляя ещё и что-то из кайдо. Энергия потекла ровно и неспешно — Тоширо следил за стабильностью потока. Внутри барьера воздух слабо засветился светло-бирюзовым, но капитан чувствовал, что рейрёку чуть ли не исчезает там, словно капли влаги в пустыне под палящим солнцем. Такими темпами резерв покажет дно очень скоро, и синигами это прекрасно понимал, не собираясь, впрочем, отступать. Лишь бы только это помогло… Хицугая был готов двадцать четыре часа в сутки отдавать все силы, что у него есть, лишь бы Мурамаса выжил. Этот занпакто слишком много сделал для него, слишком много стал значить, чтобы не допустить даже и мысли о том, чтобы опустить руки и наблюдать за медленным угасанием. Унохана чувствовала настрой Тоширо, но никак не комментировала, пряча печаль на самом дне серых глаз. Так потянулись дни. Хицугая стабильно пребывал только в одном месте — четвёртом отряде, и лишь периодически заглядывал в свой отряд. Но, что удивительно, Мацумото, да и все бойцы, прекрасно поняли ситуацию и старались поддержать своего капитана, сохраняя порядок и делая всё, как если бы он был на месте. Рангику так и вовсе стала едва ли не полной своей противоположностью — все бумаги были на ней, так что девушка стала чуть ли не образцовым лейтенантом, работая за двоих и не прикасаясь к заначкам саке с момента, как прочитала второпях написанную записку. Тогда Тоширо не появлялся в отряде около недели, и Мацумото явно волновалась о нём. А результатов всё не было… Благодаря Унохане, Мурамаса словно застыл на очень тонкой грани между жизнью и смертью в хрупком равновесии. Вот только как вытянуть его оттуда, вернув к нормальной жизни, было непонятно. И это было мучительно. Находиться рядом и видеть, что ничего не действует, а новых идей не появляется. Унохана не давала никаких прогнозов, что несколько обнадёживало – если бы всё было совсем плохо, целительница бы сказала сразу. Но надежду усиленно подтачивало время, незаметно бегущее словно мимо капитана. Состояние Мурамасы не менялось… но Тоширо всё равно упорно передавал свою энергию, каждый раз поражаясь, насколько быстро она уходит. А ещё через две недели, становящаяся всё более задумчивой и мрачной Унохана сделала вывод, что только подпитка от Хицугаи позволяет занпакто всё ещё оставаться в живых. Другая сила Мурамасе не подходила вовсе, а эта удерживала на краю бездны, не давая умереть. И ведь Маюри привлекать было нельзя, даже с учётом, что это именно из его лаборатории сбежали те ядовитые твари. И самой главной причиной было то, что учёный бы не упустил возможности объявить о смерти занпакто и даже сумел бы её сымитировать, чтобы заполучить себе такой ценный объект для исследования. Это понимали все, так что Маюри оставалось только зло кривиться от понимания, что никто его к Мурамасе не допустит, когда всё-таки выпустят из камеры — Сой Фон в этот раз вцепилась в его исследования с утроенной силой и не успокоилась, пока не накопала достаточно, чтобы организовать «отдых строгого режима». К тому же Мурамаса был на территории четвёртого отряда… А с Уноханой даже такой маньяк до исследований конфликтовать не собирался. Слишком была высокая вероятность огрести по самое некуда от Первой Кенпачи…

***

Урахара сидел с очередными расчётами, но никак не мог сосредоточиться на них – смутная тревога его не покидала вот уже пару дней, а своей интуиции учёный привык доверять. Что-то назревало… что-то интересное. Однако точнее определить было невозможно. Со вздохом учёный откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, не обращая внимания на погасший экран ноутбука. Почти месяц прошёл с победы над Айзеном и разрушения Хоугёку. Краем уха Урахара был в курсе, что недели две назад вернулся Куросаки, но тогда учёному было не до него. И ведь теперь так просто не заявишься с вопросом, что было в Обществе Душ. А Йоруичи, как назло, ещё не вернулась и неизвестно когда сподобится на это. Хоть самому иди… Урахара иронично хмыкнул. Ага, как же, так его и пустят врата Сенкаймона. Ведь он всё ещё изгнан… И восстанавливать его в хоть каких-то правах пока никто по всей видимости не собирался. Сёдзи с тихим шелестом отодвинулись, пропуская в кабинет незваного гостя. – Ушёл в себя и заблудился? – фыркнули у него над ухом, бесцеремонно тыкая в клавиатуру и вглядываясь в расчёты. – У-у-у, это надолго. – И тебе добрый вечер, Йоруичи, – протянул учёный, наблюдая из-под полуприкрытых век. – Тебя долго не было. – И не было бы ещё дольше, если бы я могла как-то помочь, – недовольно поморщилась Шихоин, устраиваясь на стуле рядом. – Что-то серьёзное? – тут же подобрался Урахара, мигом растеряв всю расслабленность. – Более чем. Благодаря твоему психованному преемнику Хицугае грозит вновь остаться без занпакто. И зачем ты только тогда вытащил этого безумца из Гнезда? – раздражённо выдала Шихоин. – Так, постой, – учёный понял, что вот оно, то, о чём предупреждала интуиция, – Давай по порядку и подробно. – Ты же видел, чем закончился бой с Айзеном и что было дальше? – начала с вопроса Йоруичи. – Конец боя видел, а дальше уже нет. Мне пришлось вернуться сюда из-за сигнала с одного из приборов. Не хотелось как-то, чтобы этот магазинчик взлетел на воздух. А что? – потёр подбородок учёный. – Готей имел наглость арестовать Хицугаю с Мурамасой и обвинить… да много в чём, если честно, – зло сверкнула глазами Шихоин, – Через пару дней состоялся суд. И всё бы ничего – большая часть капитанов к этим двоим никаких претензий не имела, но… Объявились занпакто. И они были крайне против оправдания. Точнее большая их часть. – Так значит их приговорили? А при чём тогда Маюри? – не удержался от вопросов Урахара. – Не перебивай! – возмутилась Шихоин и продолжила, – Так вот. Сотайчо практически вынес приговор, как в зал суда вломились два эксперимента Куроцучи, что как будто по заказу сбежали из его лабораторий. Они напали на Хицугаю и Куросаки. Как итог: обе твари, оказавшиеся ядовитыми, убиты, а Мурамаса получил удар жалом, защищая своего владельца. Конечно, Унохана успела поместить его в барьер, но… больше ничего. Вытащить его всё ещё не удаётся, только удерживать на грани. – Хм, – учёный окинул её задумчивым взглядом, – Я так понимаю, что ты пришла не просто так. Какое тебе до них дело? Если не считать, что юного капитана десятого ты тренировала. – Ты прав, я тут не для того, чтобы просто заглянуть в гости. Понимаешь, Киске… Я в большом долгу перед этим занпакто. Если бы не он, для меня Кудо так бы и оставался утерянным навсегда, – Шихоин посмотрела ему в глаза, – Я пришла просить тебя о помощи. Боюсь, что только ты можешь справиться с ядом твари, над которой поработал Маюри. – Йору… – тяжело вздохнул через несколько долгих секунд Урахара, – Ты же знаешь, что тебе я отказать не могу. Но мне путь в Общество Душ заказан. – А кто сказал, что мы пойдём через Сенкаймон? – хитро прищурилась экс-капитан второго отряда. – Клубничка любезно согласился открыть для нас гарганту в Общество. – Ох-хо, и всё-то у тебя продумано, – вернул ей усмешку учёный, понимая, что к разговору с ним неплохо подготовились. – Ладно. Сейчас возьму самое необходимое… – Ну Киске, нельзя же настолько не следить за окружающим миром! – рассмеялась Шихоин. – Ночь за окном. Клубничка, конечно, ради друга может хоть сейчас сорваться, но вот его отец вряд ли это одобрит. – Значит до утра, – вздохнул Урахара и ушёл в лабораторию, не обратив внимания на возмущённое восклицание о «непробиваемости некоторых увлекающихся типов». Они с Йоруичи слишком давно друг друга знали, чтобы подобное поведение стало неожиданностью для неё, а колкое бурчание – поводом обидеться для него. К тому же Киске всегда очень хорошо чувствовал состояние Шихоин – это он заметил за собой ещё в бытность третьим офицером под её командованием. И сейчас учёный знал, что этой наглой кошке требуется хотя бы восемь часов нормального, здорового сна. Видимо в Обществе Душ она этим вопросом особо не заморачивалась, выедая мозг сотайчо… Уж в том, что она на это более чем способна, Урахара не сомневался ни на миг. В лаборатории было тихо и светло, так что учёного даже потянуло продолжить начатое исследование, но… Если Шихоин ставила вопрос, что она перед кем-то в долгу и ради этого готова просить о помощи… Это значило, что дело плохо, а времени не так уж много. На памяти Урахары такое случалось только два раза, причём второй – сегодняшний. И узнавать, во что может вылиться «выпал на неделю, зарывшись в расчёты» учёному не хотелось куда сильнее, чем тянуло к любимому делу. Так что он стал методично собирать то, что с вероятностью в девяносто процентов пригодится при предстоящем деле. Уж пристрастия Куроцучи Киске знал. Спокойная работа не мешала думать и прикидывать, как подступиться к открывшейся проблеме. Если уж единственное, на что хватило мастерства Уноханы, это лишь удержать и не дать раствориться, то… Маюри определённо создал нечто забойное. Такое, что даже регенерацию пустых способно перебить: уж про некоторые особенности в силе Мурамасы Урахара был в курсе благодаря наблюдению за боем. А ведь и капитан Хицугая… и Куросаки… В голове у учёного, привыкшего решать даже самые сложные задачки, начала формироваться теория. Дело обещало быть куда труднее, чем могло показаться на первый взгляд. «Дорогой, скажи-ка мне одну вещь», – раздался вдруг голос из внутреннего мира, и Урахара невольно напрягся, – «Этот Мурамаса… Это благодаря нему все занпакто могут до сих пор свободно материализовываться?» «Да, Бенихиме, а что?» – не то, чтобы он не понял, о чём она, но надеялся отвертеться до последнего. «Ты такой забавный…» – прекрасно знала все его ухищрения занпакто. – «Но ведь он такой один со столь интересной способностью. И ты должен его поставить на ноги.» «Я даже не знаю, получится ли у меня…» – заюлил учёный, чуя для себя крупные неприятности… да в любом случае, с учётом характера его клинка. «Должен, дорогой. Ты меня понял?» – в голосе Бенихиме лязгнула сталь. «Да, принцесса», – обречённо вздохнул учёный, понимая, что выход у него теперь есть только один. «Вот и славненько!» – к занпакто тут же вернулось хорошее расположение духа, – «Тогда обязательно договоришься с его владельцем о нашей встрече, когда справишься. Правила приличия всё-таки стоит соблюдать, мы ведь не неотёсанные дикари, верно?» Урахаре оставалось только протянуть нечто согласное. Что поделать, занпакто у него была крайне своенравной и порой в стервозности оставляла Шихоин далеко позади. Прибавить к этому крутой нрав, периодические капризы и привычку всегда добиваться своего… а также внушительный набор рычагов давления, если уж не говорить о немалой разрушительной силе, и сразу становилось понятно, почему у Киске не было никакого желания проверять, что она сделает в случае его неудачи. Так уж вышло, что даже во время разборок с Мурамасой в окрестностях Каракуры, Урахара умудрился отсидеться дома. И нет, это не потому, что ему не хотелось там побывать или даже принять участие. Просто Киске в тот момент был «немного» занят – от одного появления Мурамасы в определённой близости, да ещё и не с самой стабильной рейрёку, а следовательно, и реацу, Бенихиме немного «переклинило». И Урахаре пришлось выступать в роли личного психолога, подушки для слёз, понимающего друга и ещё менос знает кого для своей занпакто со скачущим настроением. А бросало её из крайности в крайность… от «какие же все бесчувственные сволочи, меня никто не любит» до «ненавижу окружающих, всех и каждого! У-у-у-у, скотины… Всех убью, одна останусь!». В общем, Киске было в тот день очень весело. Сборы как-то незаметно закончились, и учёный глянул на время. Ночь была ещё не самой глубокой, больше ничего делать вот прямо срочно не надо было, так что, кивнув своим мыслям, Урахара отправился спать. На его кровати, привычно наплевав на все приличия, уже спокойно спала Шихоин, явно не намереваясь в ближайшее время просыпаться и куда-то перемещаться. Возведя взгляд к потолку, словно пытаясь там найти пределы наглости одной желтоглазой кошки, Урахара вздохнул и лёг, немного подвинув оккупантку к стене. В конце концов, почему он должен отказывать себе в возможности поспать в обнимку с любимой женщиной? И, конечно же, он уже не видел мимолётной довольной улыбки Йоруичи, которая была очень даже за.