Дочь Гингемы

Корина широко зевнула, приподнимаясь на постели. Пара заветных шуршащих словечек - и вот уже неспешной змеюкой подползает к её свешенной из под одеяла ноге правый чулок. До чего же это здорово - знать одевательное заклятье! Но ещё быстрее ожившей одежды по краю простыни, а потом всё выше и дальше, уже по руке, двигался солнечный луч. Он неведомо как умудрился проникнуть даже в глубь гингеминой пещеры, и обещал очередной чудесный и ясный денек. Резко вставать, однако, всё равно не хотелось. Колдуньи, которая могла бы язвительно пройтись по опять разленившейся ученице-приёмышу, рядом не было, так что девочка хихикая от прикосновений самой по себе двигающейся одежды, вновь на минутку закрыла глаза. Она мечтала. Солнечный зайчик успел уже достигнуть подбородка, а теперь, кажется, настойчиво лез целоваться. А вот бы... вот бы... превратить его в настоящего кролика, но только невесомого, крохотного и золотистого, как цыплёнок. Нет, как одуванчик! С ним бы было так весело играть... В итоге Корина встала недовольная, почти что злая. Она задавалась вопросом - могла бы Гингема наколдовать такого зайчишку, или нет? Иногда девочке казалось, что у старухи есть своё волшебство на все случаи жизни, а порой наоборот, что заклятий на самом деле очень мало. Вот для того, чтобы, например, сотворить из воздуха блюдо, полное горячих пирожков, к великому разочарованию Корины, подходящего не нашлось совсем! А те, что всё же были, оказалось нужно заучивать, как когда-то приходилось зубрить свойства лесных ягод и луговых трав, а если тебе просто в голову пришла внезапно... фантазия какая-нибудь, то разницы между маленькой колдуньей и самой обычной девчонкой нет никакой - и только остаётся, что пробовать что-то наобум. Ученица Гингемы так и эдак переставляла и комбинировала слова в магических формулах и выходило... иногда ничего. А иногда чего только ни выходило! Как например когда у висевшего под потолком пещеры чучела крокодила внезапно выросли крылья и оно с карканьем принялось гоняться за старой ведьмой. Ох и весело же тогда было! Правда после этого Гингема строго-настрого запретила Корине баловаться с волшебством, пообещав, что иначе она сварит строптивицу в котле. Девочка не так чтобы верила, но послушалась - было к тому времени пару раз и так, что ей самой доставалось от свежесочинённого заклинания. Но совсем без них быстро сделалось скучно. Гингема рассказывала воспитаннице о своих премудростях только то, что считала нужным, и тогда, когда это самой ей приходило в голову, без всяких системы и плана. Корина знала, что где-то у ведьмы есть волшебная книга, но её девочке не давали и даже никогда не показывали. Требовалось слушаться, ловить с первого раза всё сказанное, да поточнее - и всё. Ну и кому это понравится? Не удивительно, что маленькая волшебница очень мало что умела, а ещё меньше - понимала. Нет, Корина по-прежнему очень хотела однажды стать настоящей, полноценной колдуньей не хуже, чем даже сама Гингема. Иногда случалось так, что ей хотелось покинуть пещеру, вернуться в Дарум, но девочка хорошо помнила, как уже в самую первую неделю, когда они только знакомились друг с другом, правительница Голубой страны очень разозлилась, когда её новоявленная ученица рассказала о месте, в котором родилась. Дарумцы строптивые! Дарумцы самонадеянные! Слишком малозначительные, чтобы Гингемы было не жаль тратить время на то, чтобы отыскать их, чуть что разбегающихся из своего ничтожного селения и обратить в тараканов, но всё равно... И я запрещаю...! А если вздумаешь, малявка, тайно к ним шастать, да рассказывать что тут видела и делала, то узнаю, обратно в пещеру никогда больше не пущу, да ещё прокляну вдобавок! Вот и получалось, что Корине нельзя было послать о себе даже весточку. Она успокаивала себя тем, что, хотя сейчас папа и мама наверняка горюют, но до чего же они и вообще вся деревня обрадуются, когда дочка Дило и Гоны Новин всё же отыщется, да ещё и окажется, что она теперь владеет волшебством! Девочка иногда любила воображать себе всяческие подарки и чудеса, которые она тогда вручит и сотворит - и как все будут её любить и ею гордиться. Надо же, не испугалась самой Гингемы! Колдовать научилась! Корина понимала, что хорошо бы, чтобы всё случилось как-то побыстрее. Вот только... разве же Гингему поторопишь? Девочка успокаивала себя этим - и многими другим вещами, а сама... Ведь каждый день есть столько всего интересного, чем можно заняться, вместо того, чтобы выслушивать сварливые упрёки от крюконосой карги, которая может рассказать что-то новое, а может и суп поставить варить, или следить за зельем - и знай себе помешивай до самого заката! А в лесу днём хорошо! Каких только игр там нет! А вот сегодня... да, сегодня, Нарк согласился опять её покатать! И как это она забыла!? Нет, всё таки здорово, что новый день пришёл! Здорово! Здорово! Окончательно натягивая что-то уж очень неспешную юбку руками, Корина с улыбкой побежала к выходу из пещеры...

***

Уф! Нарк стоял, пытаясь отдышаться, и свесив из пасти язык. Уж на что он считал себя зверем крепким, но этой девчонке удалось таки его загонять! Волк чувствовал себя как после нелегкой охоты, а Корина у него на спине раскачивалась из стороны в сторону и совершенно не желала останавливаться и даже просто ждать. - Ещё, ещё! - с этими словами Нарк почувствовал, как его натурально пытаются пришпорить в оба бока острыми каблуками! Ну уж нет! Он - вольный лесной зверь, а не какая-нибудь деревенская лошадь! Мать бы, увидев такое, пошла бы своей волей сдаваться охотникам со стыда, а стая решила бы, что перед ними не их испытанный вожак, а по прихоти какой-нибудь колдуньи поменявшийся с Нарком-железнозубом телами заяц. Срамота! С громким рыком волк сбросил наездницу на землю (правда постаравшись сделать это так, чтобы она упала не на острую суковатую палку, а на густой мох, который был чуть впереди и справа), наклонился над нею, скалясь, и хотел было уже ясно высказать что он думает о такой манере использования собственного загривка, который гингемина ученица взяла за правило, но в последнее мгновение остановился. Корина звонко и весело смеялась! И ничего тут сделать было нельзя! По-настоящему причинять девочке боль волк не желал, а страха перед ним маленькая волшебница не испытывала. И как же...? Додумать свою мысль Нарк не успел - Корина обхватила руками обе его передних лапы, потянула - и вот уже к своему собственному удивлению железнозубый покорно плюхнулся рядом с ней, а после и вовсе позволил ученице Гингемы привалиться спиной к собственному мягкому брюху. Магия это какая-то, не иначе! Хотя нет - где уж этой беззаботной ленивице выучить что-то такое. Дело в другом... Страх. Вот, наверное, в чём суть. С самых ранних лет весь мир для Нарка делился надвое, на принципиально разные половины: тех, кто его боится, и тех, кого надлежит страшиться ему. Последовательно и твёрдо растущий волк увеличивал число живых существ в первой группе и уменьшал во второй. Только вышедший из логово щенок испытывал страх даже перед с шумом вспархивающей в ветвях пичугой. Вожак стаи серых хищников думал, что не боится теперь уже никого на свете. Даже охотников - они не так и опасны, если знаешь как избегать с ними встречи. Потом были колдуньи. Бастинда, Гингема. Они вновь напомнили Нарку что же это такое - быть испуганным... Вообще с ведьмами вышло сложно. Правительницу Фиолетовой страны волк так ненавидел, что при одной только мысли о том, что у него может быть шанс сомкнуть клыки на её тощей глотке, разорвать - буквально, тряхнуть и чтобы клочки по закоулкам, как от старой куклы со ставшими негодными нитками - страх куда-то пропадал, его будто боком выталкивало на обочину ума нечто более мощное, крупное и значительное. Месть. На охоте лучше отступиться, дать уйти, если риск чересчур велик. Умей признать чужую силу и храбрость. Пусть соперник живёт, пусть идёт своей дорогой, но и ты будешь цел, не сломаны кости, не перебиты лапы - а опыт схватки останется, пригодится, он поможет взять своё в другой раз. Только молодой и не нюхавший жизни, не пробовавший её на зуб балбес может и про себя, и про стаю позабыть в раже погони. Но месть - это другое. Тут может быть так - сам издох, ни зарычать, ни взвыть, ни заскулить не успел, но врага, ненавистную тварь утащил с собой в самый тёмный лес, тот, который лежит по ту сторону смерти. Если бы Нарк видел даже малейшую возможность убить Бастинду, то он не колебался бы ни минуты. Однако, нет. Как не остро желание, но оно не должно перебивать тонкого, но всегда выводящего к цели запаха расчёта. Ему с ведьмой не сладить. Это может сделать только другая колдунья. Гингема... Её Нарк тоже боялся. Потому что видел её силу. А ещё потому, что в стае всегда можно почуять кто точит на тебя клык - и тогда достаточно просто не зевать, не подпускать ближе. А если прогневить ведьму, то никакой защиты нет, ничего не сделаешь. Жди, поджав хвост, или беги. То и другое - поведение добычи, слабость для могучего хищника, а за слабым страх всегда увязывается репьём на шкуре. Но иного тут не дано. Вроде бы научился подлаживаться, принюхался к повадкам, к привычкам, даже как то притёрлись, сдружились - но брюхо Гингеме ты не подставишь по доброй воле никогда. А Корина... Волку худо без стаи. Идти искать в леса вокруг Басты не выжил ли кто из его стаи - нельзя. Летучие обезьяны мигом возьмут его след. Найти в здешних чащах другую... Так то прибиться можно - он не нахлебник. Можно даже выбиться через кровь и клочья выдранной с кожей шкуры опять в вожаки. Своим стать нельзя. А главное - такая попытка равнозначна признанию, что вернуться назад ты уже больше не надеешься. Не осторожность, а трусость. Вот и получалось, что всё сам по себе. Но теперь... Девочка ещё не колдунья, не волчица (хотя есть в ней что-то такое), не добыча. Она близко - и это нормально, ей можно доверять - мелкие шалости тут не в счёт, можно подпустить. Не хочу, чтобы стала бояться! И не желаю сам потом, когда девчушка станет настоящей волшебницей... Хорошо, когда ты рычишь, а кто-то улыбается и треплет, и чешет за ухом! Никакого подвоха. Ничего ей не нужно. А забеги по лесам с грузом на спине - это полезно, это пригодится ещё может быть. Только каблуками всё ж таки не позволю никогда больше! Наверное...