Criminal

Сара — это объятия. Тёплые, почти невесомые. Лёгкое прикосновение к ладони, робкая улыбка, алеющие щёки. Сара — это фиалки на её подоконнике. Нежность их лепестков определяется заботой, которой он одаривает эти удивительные цветы. Сара — это целый океан в её огромных голубых глазах, обрамленных густыми ресницами. Там штиль, прозрачная водная гладь, там буря и сумасшедший шторм, разбивающий его корабль в щепки. Сара — это первый поцелуй в фотобудке на Карнавале в Шервуде. Вкус сладкой ваты и содовой на её губах. Застенчивость прикосновений и неугасаемый огонь во взгляде. Сара — это всё хорошее, чего у него никогда не было. Сара — это в немом укоре поджатые губы. Недовольство, читающееся в голубых глазах. Чёрная кожа на её изящной фигуре. Точёные линии, взгляд исподлобья, лёгкий вздох, слетающий с её губ каждый раз, когда он рядом. Сара — это танец. Танец на острие ножа, под дулом пистолета, на углях. Плавные движения, распаляющие страсть, резкие переходы и неожиданная кульминация. Сара — это безрассудство, граничащее с безумием. Это украденные папки из кабинета шерифа, это дружба с опасной бандой и предполагаемым маньяком, это поездки на мотоцикле на кладбище ночью, это пьяные танцы в баре после полуночи. Её тёмная сторона всё ещё прячется за маской наивности и невинности, но грубая драконья чешуя уже пробивается сквозь нежную молочную кожу. Он сидит напротив. В кресле, с бутылкой пива. Листая одну за другой страницу этого «руководства к безумству», она не отрывает от книги сосредоточенного взгляда. Исчез и Аарон, и его трейлер, и даже внутренняя дрожь. Она поглощена догадками и нарастающей тревогой в груди, вопросы атаковали её голову, а безобидный вариант с тем, что «это просто книга, которая ему интересна» медленно ушёл на второй план. Голова кружится. — Аарон, — тихо зовёт она и поднимает на мужчину сосредоточенный взгляд, вырывая его из плена мыслей о ней. — Что, если Люк совершал все эти преступления? Здесь говорится, что у главного героя есть множество личностей, которых он винит в убийствах... я сужу только по выделенным цитатам, но что, если он нашёл себя в этих строчках? Ей противна сама мысль о том, что она позволяет себе подозревать своего лучшего друга. Люк пережил многое... но зачем, зачем ему эта книга? Зачем он выделяет все эти жуткие цитаты, моменты, где описываются убийства, — зачем ему это?! Земля уходит из-под ног, весь мир, который она тщательно выстраивала вокруг себя, вдруг рухнул. Последствия необратимые. Пепелище да останки пустых надежд. Аарон больше не может сидеть и смотреть на то, как она себя терзает. Встав со своего кресла, мужчина подходит к дивану и садится рядом с Сарой. Напряжение во взгляде и недовольно поджатые губы говорят: «Тебе не понравится то, что я собираюсь сказать». — Насколько хорошо ты его знаешь? В чем, касаемо Люка, ты можешь быть уверена? Девушка замолкает, пытаясь вопреки собственным пререканиям придумать Морингу алиби. Но иногда он словно... становился другим человеком. Нет, он не говорил о себе в третьем лице и не придумывал себе ложных имён. Но иногда та доброта, скрываемая в его чистых и светлых глазах, вдруг вспыхивала непримиримой яростью, а затем мгновенно угасала. Нет, думала Сара, этого недостаточно. Должно быть что-то, что напрочь сотрёт представление о нем, как о том милом парнишке, что кормит её сэндвичами и провожает до дома. Должно быть что-то... Чёрт. — О Господи! — Сара буквально подпрыгивает на диване, накрывая рот ладонью и яростно качая головой. — Нет, нет, нет... — Что, что случилось? — Я идиотка, — тонкий девичий писк переходит в шёпот, пульс замедляется, а по всему телу вдруг проходит ледяная волна. Сара смотрит в расширившиеся от удивления глаза Аарона и резко хватает его за руку. — Ты сказал, у Морингов есть доступ к наркотикам... сегодня утром я разговаривала с шерифом. Аарон, потерпевшие не могут дать показания, потому что на момент нападения они были под действием Си-Пи-25. Мистер Никсон подозревает драконов, но теперь, когда он узнал, что Моринги поставляют их в город, под подозрение попал и Люк. Вот, почему он просил его держаться от меня подальше. Что, если его имя в том списке в деле Бурого не просто так было вписано? Если шериф не забыл поставить ему метку «свидетель», а просто не был уверен в том, что он действительно является им? Сара говорит быстро, запинается, с силой сжимает руку Аарона и сама своим ушам поверить не может. Это настоящее безумие, но столько совпадений попросту не может быть! В горле застревает ком, внутри всё горит, как в лихорадке, и Саре вновь становится страшно. Это уже не тот наивный страх, что преследовал её всю жизнь, — это настоящий ужас, просачивающийся сквозь каждую клеточку её тела. Хилл не может смотреть, как она терзает себя этими поистине жуткими догадками. Он должен быть мудр и не позволять ей утонуть в бушующем океане её паники, и пусть Аарон согласен с каждым сказанным словом, пусть какой-то семнадцатилетний мальчишка — первый, кого он заподозрит в хладнокровном убийстве, ему ни за что нельзя усугублять эту и без того плачевную ситуацию. И пусть он за то, чтобы Сара видела истинное лицо реальности, сейчас ему как никогда важно сохранить её в том розовом мире, к которому она привыкла. — Он сказал, сказал... — к глазам подступают слезы, так что Аарон в ту же секунду притягивает девушку ближе к себе, прижимая её дрожащую фигуру к своей груди. Сара всхлипывает и продолжает. — Сказал, что его сестру пытались изнасиловать у него на глазах. Он говорил, что видел, как насилуют девушку, что он струсил... неужели все это ложь? А если это он следил за мной сегодня? Боже... Воздух вдруг покидает лёгкие, тошнота подкатывает к горлу, и Сара выбирается из крепких объятий Аарона, выбегая на улицу. Хлопает входная дверь. Согнувшись пополам, девушка пытается отдышаться, чтобы успокоить рвотные позывы, — её всю колотит, как если бы у неё действительно была температура. Голова идёт кругом от происходящего и жутких предположений, от того, мать его, факта, что всё сходится. Всё, всё вокруг говорит о том, что Люк причастен к преступлениям! И когда ноги подкашиваются, когда кажется, что она вот-вот рухнет в обморок, чьи-то сильные руки вдруг подхватывают девушку, унося её как можно дальше от морозной декабрьской ночи. Аарон осторожно кладёт Сару на кровать. — Тебе нужно поспать, — голос всё ещё лишён нежности, и он нависает над девушкой, с досадой на неё уставившись. — Завтра мы во всём разберёмся. Если ты пообещаешь не совать свой маленький нос в эти опасные для тебя вещи. Зрачки Сары расширяются, глаза округляются, и она приоткрывает рот, не в силах оторвать от него восхищенного взгляда. Слабость в теле даёт о себе знать приятной истомой внизу живота, когда он так близко. Это сумасшедшее притяжение, которому по всем законам физики она не может противиться, и на губах некогда с ума сходившей от паники девушки вдруг расплывается улыбка. Аарон щурится в недоверии. — Я не знаю, что означает этот взгляд, Сара, — с ухмылкой говорит он, удерживая весь свой вес на одной руке, когда О'Нил практически лежит под ним. Такая желанная, такая горячая... в его постели. И потяни ты за эти ленточки на её милом платье — малышка останется в одном белье. Рехнуться можно. — Не уходи только, — бормочет она. — Пытаешься сменить тему, чтобы улизнуть завтра в эту психушку и всё там разнюхать? Этому не бывать, — Аарон улыбается уголком губ и проводит ладонью по её светлым волосам. Сара подаётся на прикосновение, с улыбкой прикрыв глаза и тихо выдохнув. Почему все не может быть просто? Просто завела лучшего друга, просто пришла в новую школу, просто влюбилась и просто была счастлива. Её безоблачная жизнь не готова к таким поворотам, Сара не готова к таким поворотам: пусть Люк будет её добрым приятелем, а Аарон — любовью всей её жизни. Взаимной. И пусть там будут Вишня, Майкл и Бурый. Пусть там не будет Кэнди и Адель. Тогда её маленькая фиалковая вселенная будет цвести и благоухать. А сейчас здесь только сухие листья на гнилой земле. Вот и получается, что из красочного выдуманного мира реальные — только бабочки в животе. — Знаешь, когда я позвонила маме, ты ещё курил на улице... она сказала мне, что я не должна наделать глупостей, — тонкий её голосок переходит в настоящее мурлыканье. Вне всяких сомнений. У неё получилось запудрить ему мозги. — Глупостей? — мужчина выгибает бровь, выпуская лёгкий смешок. — И о чем это она, интересно? Ладонь девушки ложится на широкую грудь дракона, опускаясь чуть ниже, чем позволено, но Хилл вдруг перехватывает её руку и качает головой. — Не выйдет. — Что не выйдет? — Притворяться искусительницей, чтобы сбить меня с толку. Завтра ты пойдёшь в школу, а Тёрнер проследит за тем, чтобы этот псих к тебе не приближался. Мы в это время попытаемся выяснить, действительно ли он ко всему причастен. В городе объявился преступник, и это не мы? Пора устранить конкурента. В невинном взгляде вспыхивает непримиримая злоба. Сара отпихивает от себя Аарона и принимает сидячее положение в его кровати, подобрав колени к груди. Вот она — драконья чешуя, она уже виднеется сквозь тонкую ткань её розового платья, она уже царапает его кожу. — Ты не знаешь Люка так, как его знаю я, — рявкает она через плечо, не оборачиваясь к отчего-то улыбающемуся мужчине. — Все жертвы похожи на меня. И если это правда... он будет уязвим передо мной. — Да ты прямо укротительница сосунков! — Аарон закидывает руки за голову и ухмыляется, разглядывая её ровную спинку. Сара оборачивается, хватает с кровати подушку и бросает её в мужчину, в обиде надувая губы. Она не понимает, что его глупый юмор — нелепая попытка разрядить обстановку. Ему одна лишь мысль о том, что кто-то устроил на неё охоту, противна. — Что ещё сказала мама? — устроив только что прилетевшую в него подушку под голову, спрашивает Хилл. — В тысячный раз сообщила о том, что отец не звонил. — Отец? Как грубо. Я думал, ты любишь другое выражение. Смущенная улыбка на губах девушки плавно переходит в лукавую, и вся кожа её от одного только слова покрывается мурашками. Папочка. Почему им обоим это так нравится? Впервые Сара произнесла это по собственной глупости и наивности, во второй раз решила убедиться, что на его красивых губах вновь нарисуется эта ухмылка, а дальше всё происходило... естественно. Ей нравится видеть его реакцию на это слово. И пока Сара вообще имеет способность говорить, она будет при любой возможности называть его так. Просто потому, что хочется. — Папочка? — прикусив нижнюю губу, спрашивает она. Аарон и сам не знает, какого чёрта его тело реагирует так на это, казалось бы, обычное слово, по неосторожности и наивности слетевшее с её губ. Но с каждым разом оно теряло всю свою невинность и обретало смысл более глубокий, чем они оба могут себе представить. А потому мужчина только сжимает челюсти и принимает сидячее положение, оказываясь лицом к лицу с улыбающейся О'Нил. — Именно, — Аарон проводит большим пальцем по её нижней губе, чувствуя, как по телу разливается волна непонятого наслаждения. Она в удовольствии прикрывает глаза и тянется ближе, обвивая предплечье мужчины своей рукой. — Маленькая, непослушная Сара. Папочка когда-нибудь наказывал тебя? Сара знает, Аарон знает и, кажется, весь этот чёртов мир знает, что речь сейчас не о её отце. — Нет, но обещал, — с улыбкой шепчет она, боясь даже представить, какое наказание может прийти в голову лидеру опасной группировки. Всё это становится похоже на пытку — настоящую пытку с электрическим стулом, внутривенной инъекцией смерти и бамбуком, прорастающим через грудную клетку. Она нарочно издевается, нарочно влюбляет его в свою тёмную сторону, скрытую от посторонних глаз, а затем отталкивает, вновь облачаясь в ту невинную Сару, которую никогда и ни в коем случае нельзя обижать. Держаться от неё подальше. Вот уж у кого раздвоение личности, — так это у неё! Может быть, этот сопляк Моринг познал великую тайну Сары О'Нил, а книжка эта — не улика против него, а лишь попытка узнать её ближе? Аарон поверит во что угодно и кому угодно, только не этим глазам. В них тьма и свет, в них порок и целомудрие, в них искренность и ложь. Вот только правда, как острие ножа, уже подбирается к его сонной артерии, ставя самый что ни на есть жестокий ультиматум: Или он принимает обе её стороны, или он не принимает её совсем. И тогда удар вдруг приходит в спину: да кто он такой, черт возьми, чтобы выбирать? Это она — воплощение юности и красоты, наивности и сексуальности, своенравия и покорности, должна выбирать! Выбирать из тысячи достойных опасного, неправильного, грубого, обидевшего её преступника. Она должна держать его в неведении, она должна играть с ним, она должна заставлять его мучиться! Если она выбрала, если решилась, если пошла против чёртовых правил, то почему, почему он не может? Чего боится? Чего ждёт? Аарон делает выбор. Где-то глубоко-глубоко в душе, на самом её дне, в единственном месте, где нет ожогов и шрамов, он вдруг даёт вторую жизнь этому маленькому ростку чувств к ней, что оплетет своими стеблями все его раны в душе. И зацветут там самые красивые цветы, которые будут принадлежать лишь ей одной. Он выбрал, послал всё к чертям и выбрал, а дальше дело времени. Зацветет — не зацветет. — Мне не нравится твой взгляд, — сквозь улыбку произносит Сара, вырывая Хилла из мыслей. Он фокусирует зрение, замечая перед собой хихикающую девушку с румянцем на щеках. Мягко улыбнувшись, Аарон целует её в лоб и встаёт с кровати. — Можешь взять мою футболку и ложиться спать. Я в душ. Аарон — это уверенность. Строгое чувство безопасности, дисциплина и безошибочный расчёт. Аарон — это свободное падение. С расправленными руками, радостным хохотом и нарастающей тревогой в душе. Падение прямиком на мягкий батут. Адреналин и спокойствие. Перец, соль и карамель. Вся его суть. Шумит вода. Сара ложится на кровать, раскинув руки, и немигающим взглядом прожигает потолок. Надо же. Она в постели Аарона, ждёт его из душа. Безумие или предел мечтаний? Нет, сумасшествия в её жизни и без того достаточно. Завтра тяжёлый день, завтра придётся быть осторожной, придётся наигранно улыбаться и делать вид, что всё хорошо, завтра придётся пойти в школу, вопреки своим страхам, придётся увидеть тех, кого она презирает. Но всё это завтра. Пусть граница с сегодняшним днем убережет её от тяжёлых мыслей и губительной тревоги, пусть окутает её теплом его футболки и ароматом его тела. Минуя не прекращающие бодрствовать бабочки в животе, она подходит к шкафу возле кровати и открывает дверцы, с улыбкой уставившись на целую стопку почти одинаковых темно-серых, темно-синих и чёрных футболок. Среди них выделяется одна белая, и девушка незамедлительно забирает её, спиной захлопывая двери и со смешком прислоняясь к их деревянной поверхности. Полоумная улыбка расцветает на её губах и, не думая ни секунды, Сара стягивает с себя это надоедливое платье — источник всех бед. Оставшись в одном нижнем белье, девушка едва успевает потянуться за футболкой Аарона, когда слышит, как хлопает дверь, ведущая в ванную. Она нервно оборачивается и вздрагивает, встретившись с удивлённым взглядом Хилла. Как она могла не услышать переставшую шуметь воду?! Аарон едва ли не теряет равновесие от такого её вида. Сара изо всех сил старается не грохнуться в обморок, заметив капли воды, соблазнительно стекающие под полотенце. Градус в небольшой спальне повышается, воздуха становится катастрофически не хватать, — так они и стоят друг напротив друга, лишённые дара речи и одежды. Два фитиля пытаются не поддаться провокациям своих же желаний, а затем вдруг лёгкий вздох, слетевший с её приоткрытых губ, становится спичкой, превратившей все вокруг в безжалостное пламя. Аарон срывается первым, мгновенно преодолевая расстояние между ними и подхватывая Сару за бедра, усадив девушку на комод. Он впивается поцелуем в её шею, жадно и не теряя ни секунды подбираясь к губам О'Нил, запуская в её рот язык и ловя бешеную эйфорию от тихих стонов, достающимся его губам. Страсть распаляется с каждой секундой: она в рваных поцелуях, в её руках на его плечах, в ногах, обвивших бедра Аарона, только бы чувствовать больше, всего его в себя вобрать. Она в мимолетных затуманенных взглядах, подаренных друг другу. Ошибки прошлого, границы, обиды, противоречия стираются на неопределённый срок, а вместе с ними стирается и страх, и сомнения. Хилл снова подхватывает девушку и, придерживая её за ягодицы, несёт к кровати. — Дубль два, — с ухмылкой шепчет Сара, прикрывая в предвкушении глаза, когда он расстегивает её бюстгальтер. — Я найду в себе силы остановиться без твоей оплеухи, — жадный взгляд мужчины с благоговением впивается в её оголенную аккуратную грудь, и он мгновенно припадает к ней с поцелуями, обхватывая возбужденные соски девушки зубами. Она выгибается и стонет от удовольствия, испытывая подобное впервые в своей жизни, пока от стеснения и застенчивости остаются лишь жалкие отголоски. — Но я попросту не могу от тебя оторваться. Это невозможно, Сара О'Нил. Ты сводишь меня с ума. Превращаешь в параноика. Поцелуи спускаются ниже, когда он поднимает на девушку взгляд и отодвигает её трусики, входя в неё двумя пальцами. С губ Сары слетает рваный вздох, и она жадно хватает воздух ртом, моля его лишь об одном: — Не останавливайся, если ты не собираешься сказать мне, — он входит в неё глубже, заставляя девушку запнуться, ускоряет движения, но Сара всё равно находит в себе силы: — Если ты не собираешься сказать, что мы просто развлекаемся. Аарон приближает свое лицо к её и на секунду останавливается, отчего-то надломленным голосом пробормотав: — Развлечения кончились, Сара. Поставим все на семнадцать розовые. Будем играть ва-банк. Всё или ничего. Согласна? Пару капель с его мокрых волос падает девушке на грудь, прерывая зрительный контакт и заставляя её вздрогнуть. Хилл улыбается и трясёт головой, заставляя её расхохотаться от брызг воды, достающихся её оголенной коже. — Я согласна, согласна, только прекрати! — сквозь смех процеживает девушка и вдруг прикусывает губу, осознавая, что его пальцы все ещё находятся в ней. Уловив настроение Сары, Аарон мгновенно нападает на её губы и возобновляет движения, от которых она извивается, стонет, делает всё, чтобы привести его в состояние абсолютной эйфории. Это дикое удовольствие, получаемое лишь от одних пальцев, это невероятный комфорт в руках любимого человека, это заново строящееся доверие, это мурашки и нарастающее наслаждение внизу живота. Пальцы его кружат вокруг её клитора, заставляя Сару окончательно потерять рассудок, и она теряется, теряется в этих немыслимых ощущениях, вдруг чувствуя, как всё тело содрогается в приятной судороге, а внизу живота разливается сладкая истома. На губах девушки расплывается улыбка, и Аарон целует её, отстраняясь. — Ты в порядке? — с ухмылкой спрашивает он, заправляя прядь волос за ухо счастливой девушки. Разгоряченная и разрумянившаяся, она кивает, едва сдерживая смешок. — А... ты? Качнув головой, Хилл оставляет на её губах быстрый поцелуй и встаёт с кровати, направляясь в ванную, — теперь ему просто необходим холодный душ. Полотенце свисает с его бёдер, так и норовясь упасть, мышцы перекатываются на широкой загорелой спине, и всё тело Сары молит, нуждается в нём. — Это не похоже на наказание, папочка, — бросает она вдогонку. Он останавливается на полпути, а затем оборачивается к О'Нил с поистине дьявольской улыбкой. — Даже преступникам полагаются поблажки, дорогая.

***

Театральная сцена, являющаяся вторым домом для Кэнди Нельсон, теперь казалась для неё чужой и опустевшей. Все потому, что в зрительном зале не сидела Сара, не корчила ей рожицы во время репетиции, чтобы отвлечь, не поддерживала её перед ответственным выступлением и попросту исчезла из жизни некогда лучшей подруги. Их весёлый, наивный и дружный квартет развалился: Бобби вступил в школьную ассоциацию ботаников и проводил всё свое время там, Дерек отказался общаться с Кэнди после всей этой подставы, а Адель, которая обещала поддержать Нельсон в эту трудную минуту, не одаривала её и взглядом, пролетая мимо со своей свитой. Кэнди Нельсон осталась одна на пустой театральной сцене, изо всех сил стараясь сохранить свою роль «хорошей девушки». Её все предали. Это было подло. Но она справится. Справится же? — Дерек, — блондинка хватает когда-то лучшего друга и без «пяти минут никогда» парня за руку, вдруг поймав его в коридоре. — Прекрати делать вид, что меня нет! Смерив девушку равнодушным взглядом, Никсон спешит выдернуть руку из её хватки, чтобы направиться на поиски Бобби, который как обычно где-то запропастился, когда вдруг замечает, как в коридор буквально заплывает фигура Сары. Парень приоткрывает рот, уставившись на её наряд: вместо милого розового свитера на девушке теперь красуется безразмерная чёрная кожаная куртка, вместо джинсовой юбки — кожаные брюки, а вместо наивного изучающего взгляда — густо подведенные голубые глаза с прищуром. Она идёт по коридору, когда вдруг останавливается и оборачивается, — её догоняет Майкл. Тёрнер пихает девушку в бок, заставляя её весело расхохотаться, и Дерек едва ли может поверить своим глазам. Становится совершенно ясно: после вчерашней катастрофы она решила бросить вызов всей школе. Наверняка на ней куртка драконов. — Привет, Дерек, — Сара останавливается напротив одноклассника и приветливо улыбается. Лицо Кэнди медленно вытягивается в удивлении. Значит, с ним она общается?! — Что за вид? — Дерек выгибает бровь, оглядывая её с ног до головы. Сара делает вид, словно Нельсон не существует, — слишком хорошее у неё настроение. Может быть, Дерека с Бобби и не было рядом в самые паршивые моменты её жизни, но они никогда бы не предали Сару, — в этом она абсолютно уверена. Встретившись с озлобленным взглядом Кэнди, Майкл спешит закатить глаза и направиться в кабинет химии, напоследок бросив О'Нил, что она всё ещё под арестом, а девушка усмехается, в ответ качая головой. Взгляд её возвращается к Дереку. Она хватает друга под руку и уводит как можно дальше от огнедышащей бывшей подруги. — Я соответствую своему образу подстилки драконов, — шёпотом отвечает Сара и морщится в отвращении. — Не хотела возвращаться сюда забитой серой мышью. Я теперь мышонок. Дерек усмехается, качая головой. — Мне кажется, я не видел тебя целую вечность. — И ты даже не представляешь, что произошло за эту вечность, — отвечает она с воодушевлением. — Так поделись, у нас есть время до звонка. Ласково погладив друга по плечу, Сара улыбается. До звонка она успеет рассказать лишь о том, каким удивительным сегодня было её утро, когда она проснулась в постели Аарона от крышесносящего аромата тостов с джемом. С какой упрямостью она пыталась отговорить Хилла заставить её завтракать и с каким изумлением отмечала про себя, насколько вкусными могут быть тосты от человека, в которого ты влюблена. Может быть, её рассказ уместит и то, что, отвозя её домой, Аарон так небрежно поцеловал её в лоб и с такой угрозой предупредил не вмешиваться в выяснение всего, что связано с Люком, назвав всё происходящее «драконьим арестом». И история её закончится на том, как, счастливая, она вернулась домой другим человеком. Но Никсон проводит ладонью перед сияющим лицом девушки, вырывая её из плена свежих воспоминаний. Все они за границей настоящего. А настоящее сурово и беспощадно, оно заставляет холодок пробежать по позвоночнику и всё тело съежиться от подступающей реальности. Конечно же, Сара не прислушается к Аарону. Она сделает всё по-своему и обязательно засунет свой нос в дела, которые в первую очередь её касаются. Слишком уж соблазнительно прозвучало его предупреждение о наказании. — Это потом, обязательно встретимся в закусочной и всё накопившееся обсудим! — возбужденно говорит Сара, оглядывается по сторонам и возвращает обезумевший взгляд к Дереку. — Ты Люка не видел? — Нет, он в школе не частый гость, ты ещё не заметила? Новое совпадение. О'Нил опирается о чей-то шкафчик и шумно выдыхает. — Ладно, — тихо бормочет она. — Во сколько мистер Никсон будет дома? Мне нужно с ним поговорить. А заодно и с тобой поболтаем. Дерек улыбается, довольный таким раскладом дел, когда его взгляд вдруг обнаруживает несколько знакомых фигур, появившихся в школьном коридоре. — Думаю, мистера Никсона ты можешь поймать и сейчас, — медленно говорит он, кивая в сторону отца. Сара хмурится и оборачивается, замечая приближающихся к ней шерифа, директора, мистера и миссис Моринг с охапкой листовок в руках. Паника поступает к горлу, но ей и не приходится следовать за ними, чтобы всё выяснить. Все вчетвером они останавливаются напротив изумленных подростков. — Сара, — миссис Моринг снимает солнцезащитные очки, позволяя девушке увидеть мокрые из-за слёз щёки и опухшие глаза. — Боже мой, Сара, случилась беда. Сьюзен всхлипывает, а шериф закатывает глаза, протягивая школьнице листовку с фотографией Люка и номером телефона его родителей. Сердце пропускает удар, кровь пульсирует в висках, и ноги её подкашиваются, заставляя Дерека среагировать мгновенно, подхватывая одноклассницу за предплечье и уберегая её от падения. Устало потерев шею, мистер Никсон наносит девушке очередной удар: — Ты последняя, кто видел Люка вчера вечером. Так что у нас к тебе есть пара вопросов.