Книга первая. Пламя

Что-то происходит вокруг меня. Где-то что-то взрывается, шум доносится, как со дна Марианской впадины, – тихо и глухо. Что произошло? Как в слайд-шоу перед глазами мелькают картины: влажные темные камни, покрытые плесенью; стена, брызнувшая колотым камнем; страшный вампир и струйка крови, бегущая по виску Алекса… А что потом? Потом черное пятно на том месте, где должны быть воспоминания. Медленно я осознаю, что сижу на чем-то теплом. Тело мое, равно как и мозг оживают, неторопливо принимаясь за обработку внешней информации. Тепло. Что-то тяжелое давит на колени. Опускаю глаза и вижу рыжие пряди, запачканные кровью. Алекс. Алекс… -Я перенес вас в единственную уцелевшую комнату. Я вздрагиваю и поначалу пугаюсь. Видя незнакомого юношу, и вовсе прихожу в паническое состояние, но тут шевелится Алекс. Он приоткрывает один глаз и с усталым вздохом садится рядом. Ведет он себя вполне спокойно, потому успокаиваюсь и я. -Тот взрыв – твоих рук дело, Курихара? – спрашивает Алекс, усмехаясь и потирая рану на виске. Разминает шею, хрустя позвонками. -А то! – самодовольно вздергивает подбородок юноша, щуря и без того узкие глаза. Затем он смотрит на меня и, весело улыбаясь, машет рукой. На кончиках его пальцев блестит кровь. -Прости, нэ-чан, я не специально напугал тебя! Прощаешь старшего братика? Я все еще заворожена каплями крови на его пальцах. Юноша прослеживает мой взгляд, ойкает и старательно вылизывает свои руки, избавляя их от чужой крови. Я в это время внимательно разглядываю его. Сколько ему лет было, когда он умер? Не больше семнадцати, если не меньше. Возможно, он мой ровесник. Был им. -Рёта, хватит выделываться, - недовольно произносит Алекс. Рёта насупливается. – Давай к делу. -Хорошо-хорошо! Рёта во всех подробностях расписывает нам произошедшее. Жители замка уже готовились ко сну, сам Рёта патрулировал коридоры, как вдруг почуял запах "Аденауэровского отродья", шедший от комнаты госпожи Евы. Он деликатно постучался, выждал несколько секунд и, не дождавшись ответа, вломился внутрь. Аденауэр («не помню его имени, хоть зарежьте!») стоял спиной к двери и крепко держал госпожу Еву, которая не в силах была даже пошевелиться. Едва Рёта открыл дверь, Аденауэр отскочил от их принцессы и исчез, а затем замок начал содрогаться. Рёта сопроводил Еву в безопасное место, а сам решил вернуться на основные этажи. Там наткнулся на «какой-то неприятный и очень грубый субъект». А дальше уже известно. Подозрения вызывает та часть рассказа, где говорилось об Аденауэре в комнате Евы. Курихара галопом проскакал этот эпизод, явно что-то укрывая. Что же? Чем выше мы поднимаемся, тем сильнее содрогаются стены и отчетливей слышатся крики и грохот. -Как ваше положение? – спрашивает Алекс. -Пока наравне, - неуверенно отвечает Курихара, отчего становится ясно: ситуация очень шаткая и может скатиться в любую сторону. Мы подходим к развилке. Я уверенно шагаю вслед за Курихарой, но Алекс внезапно хватает меня за плечо и качает головой. -Ну, нет. Ты туда не пойдешь. Здесь есть убежище? – спрашивает он у Курихары, который остановился и теперь с любопытством наблюдал за нами. От его взгляда в желудке возникало неприятное чувство. Так смотрят на подопытных крыс, обреченных на смерть. -Да, есть. Это прямо, затем направо. Алекс кивает. Так и не отпуская мою руку, идет за Курихарой. Шаг у обоих широкий, я вынуждена бежать следом за ними. Жутко неудобно. Но сообщать об этом я не намерена, еще чего. Дрожит под ногами пол и вдалеке слышится девчачий визг. Еще совсем детский. Рёта вмиг бледнеет и прибавляет шаг. -У нас нет маленьких детей здесь, в замке. -Похоже, что все-таки есть, - говорит Алекс. Затем, будто, что-то вспоминает и пальцы его с еще большей силой сжимаются на моем плече, а затем отпускают -Максимилиан сейчас ведь у вас?.. – спрашивает он чуть ли не испуганно. -Да. Мужчины переглядываются и неожиданно срываются в бег. Ничего не понимаю, но стараюсь не отставать. Коридор заканчивается, выходя в средних размеров зал. Мельком оглядываю старинные картины, тяжелые зеленые портьеры и в тон им ковры. Одна стена обрушена. Одновременно со мной с противоположной стороны в зал вбегает знакомый мне вампир, но я не могу вспомнить его имени. А затем он выпучивает красные глаза и с ревом бросается на кого-то, кого мне загораживают спины Алекса и Курихары. Пытаюсь протиснуться вперед, но Алекс отталкивает меня обратно. Я слышу вскрики, звуки борьбы, скрип и… хлюпанье. Запах крови расплывается и заползает в мои ноздри, и я понимаю, что совершенно не хочу это видеть. Вместе со страхом и отвращением просыпается жажда крови. Проклятое чувство. Чувствуешь его и понимаешь, что не будешь гнушаться и ребенком закусить, если совсем уж припрет. Задерживаю дыхание и пальцами зажимаю нос, но изощренная фантазия все равно представляет, как я буду высасывать из тела жизнь. Нет. Не буду. Не буду. Вероятно, я вся побелела как снег, потому что Алекс аккуратно берет меня за руку и не отпускает до тех пор, пока мы не минуем эту страшную сцену, ведя, как маленького ребенка, которого переводят через дорогу. Коридор узок, но позволяет мне, обернувшись, увидеть Максимилиана. Я его вспомнила. Сумасшедший альбинос, конечно. Он неспешно идет вслед за нами и несет на руках маленькую девочку лет пяти-шести. Он нашептывает ей, что-то успокаивающее и утирает слезы. Может, это его дочь? Алекс хмыкает, но мотает головой, когда я дергаю его за рукав. За поворотом – спуск и длинный коридор. В конце коридора дверь. Ужасная, пугающая энергия исходит от нее, и я едва убиваю в себе необъяснимое желание бежать отсюда со всех ног. Алекс тыкает меня в спину. Больно. -Это и есть это самое убежище? – с нескрываемым ужасом спрашиваю я, сцепляя пальцы в нервный замок. -Да. Ты абсолютно права. Пошла! Сижу. Пытаюсь не обращать внимания на звуки с поверхности, но все равно каждый раз вздрагиваю. С потолка бежит вода. Это самое глубокое подземелье в замке, и раньше здесь содержались пленные. Короче говоря, я в бывшей тюрьме. Сижу на невысоком деревянном столе, который, похоже, был частью орудия пытки. К нему приделано немудреное металлическое устройство с огромным винтом и тисками. По-моему им сжимали жертве голову. На полусгнивших досках застыли темные пятна очень похожие на кровь. Не очень приятно, но все же лучше, чем сидеть на холодном и мокром каменном полу. Еще есть нечто, напоминающее деревянного коня, полуразвалившаяся гильотина и куча обломков в углу. Все. Я нахожусь здесь не одна. Маленькая плачущая девочка, которую спас Максимилиан, все еще испуганно всхлипывает и кутается в тяжелую ткань портьеры, сорванной с окна в том злополучном зале. Знакомый мне уже мальчик занял огромную бочку, которую тоже, похоже, каким-то способом умудрялись использовать для пыток. Он был здесь, когда я пришла. Если бы не было – я заняла бы его бочку. Я помню его со времен клана Марии Ортего. Именно его мать умерла на руках Алекса несколько недель - а кажется, что вечность - назад. Чудится словно проходят целые часы, недели, века. Все так же гремит наверху, мерно капает вода на носок моего левого ботинка, а под высоким сводчатым потолком разносятся всхлипы девочки. Слушать её – невыносимо, но и находиться в тишине – тоже. Встаю и подхожу к ней. Если сяду рядом – моя одежда намокнет. Проще будет просто потрепать её по волосам и убраться восвояси. Но я же из хороших. Не могу так. Подавляя вздох, сажусь рядом с девочкой сразу чувствую, как нестерпимо холодно становится моей пятой точке. Терпеть, Аня, терпеть! Я открываю рот. Что сказать? И как? Я не задумывалась об этом минутами ранее, но на каком языке мне к ней обращаться? Девочка явно не знает русского. Судя по тому, что сам Максимилиан – немец, девочка тоже немка. Я не знаю немецкого. А она явно не знает французского или английского, которые знаю я. Я вздыхаю. Ткань портьеры намокла. Она не греет девочку. Осторожно поднимаю её на руки и усаживаю к себе на колени. Девочка ойкает и начинает что-то лепетать. Из её речи я выделяю знакомые мне мягкие картавые нотки. Значит все же французский. Мне везет. Этот язык я учу с детства. Мама обожает Францию и все французское. Начиная от лукового супа и заканчивая маникюром. Французский маникюр не люблю, но язык мне нравится. -Как тебя зовут? -Элен, - у девочки высокий и испуганный голосок. Мне невыразимо жаль её. Грустно от того, что она попала в эту ситуацию. Грустно, что она вообще связалась с такими монстрами. Мальчик, которого зовут Адриан, подходит к нам. Дети теснятся на моих коленях, слишком тонких даже для того, чтобы уместить одного. Жмутся ко мне, единственному взрослому. Для них я действительно взрослая, а на самом-то деле такой же ребенок, просто в выросшем теле. Я точно так же ничего не могу сделать, только сидеть здесь и ждать веления судьбы. Спустя бог знает сколько времени со зловещим скрипом отворяется дверь, и я вскрикиваю и бросаюсь животом на пол, готовая защитить детей, если не отдать жизнь. Но это всего лишь Алекс. Залитый кровью, старый, добрый Алекс. Кровью не своей – чужой. Я испускаю нервный смешок и поднимаюсь на ноги. За Алексом в подземелье входят двое: мужчина лет тридцати на вид и девочка. Ей, наверное, лет двенадцать, вряд ли больше. Едва я успеваю подумать о том, что человеческому ребенку здесь не место, как она перехватывает мой взгляд, и голова моя словно вспыхивает, сдавливается, перекручивается. Земля уходит из-под ног, темные стены смазывается и только звук капающей воды остается прежним, пока меня куда-то несет, скручивая, протискивая сквозь узкое горлышко… -Реджина, стой! Я возвращаюсь обратно в тюремные камеры, и медленно до меня доходит, что я стою на четвереньках, а желудок мой совершает невероятные кульбиты, грозя вытолкнуть все свое содержимое наружу. На моем плече лежит неожиданно тяжелая ладонь Алекса, а сам он гневно смотрит на девочку. Маленькая Элен вцепилась в рукав моей куртки и заливается слезами. Закрываю глаза. Приказываю себе собраться. Опираясь на руку Алекса, я поднимаюсь, моля, чтобы меня не вывернуло. Пожалуйста, только не это. -Реджина, - мужчина, который вошел вместе с Алексом и этой девочкой, хмуро сдвигавет брови к переносице. Они у него густые и вместе составляют очень острый угол. А сам он похож на нахохлившуюся хищную птицу – весь встрепанный, взгляд хищный, вид дикий. И голос у него под стать – низкий, с хриплыми, басовитыми нотками, которые царапают слух, как наждаком. – Мы здесь нейтральная сторона. Убьешь её ненароком – боком выйдет. Я его боюсь, но больше – эту девочку. А на вид она такая милая, что и не скажешь, что она в состоянии вывернуть все твое сознание наизнанку. Реджина напряженно улыбается и протягивает мне руку. Хочет помириться. Я с опаской смотрю на её раскрытую ладонь и делаю шаг назад, вставая вровень с Алексом. Улыбка на лице Реджины угасает. Я стараюсь не смотреть в её глаза, но краем глаза все-таки замечаю, что радужка у неё темная, почти черная. Волосы каштановые, густые и заплетенные в толстую косу, кажутся почти черными в темноте. Алекс обеспокоенно смотрит на меня, я улыбаюсь ему, говоря: «Эй, со мной все в порядке!». Маленькая ложь. Очередная. Возможно это дар от бога, а может все дело в тренировке, но я отлично умею лгать. Я знаю, как лучше всего подать ложь так, чтобы она выглядела правдой. Весьма сомнительная способность, но она не раз спасала мамины нервы и мои школьные оценки. Учителя тоже не раз проглатывали мои истории и не давились. Но Алекса, похоже, это не особо убеждает. Он смотрит на меня все с тем же беспокойством, но теперь еще и с подозрением. Можно подумать, ему есть дело до меня. Я же просто очередная девушка, о которой он будет заботиться, якобы любить, а потом выбросит. Как он делал с остальными, о которых мне рассказывал Лео на досуге. Я не верю в то, что он может испытывать ко мне чувства. Возможно сейчас – он меня не предаст, но потом, когда у меня будет выбор, я ни за что не положусь на него. Я не доверяю Алексу. Он отличный напарник. Не знаю, что чувствует он сам. Но я его не люблю. Мое сознание ослаблено. Сил выставлять барьеры нет. Любой, у кого есть возможность, прочтет мои мысли без особого труда. Реджина хитро улыбается, словно узнала великую тайну. -Мой друг Алекс поведал мне кое-что любопытное, - заговаривает она. Голос её высок и мелодичен. - Он нашел девушку, с которой хотел бы связать свою душу. Мне на секунду становится любопытно – кто она? Потом доходит, что вероятно, она обо мне. Глупо раскрываю рот от удивления и глотаю слова, не желающие оформляться в связные предложения. -Я… Ну я… Что это значит, вообще? Зачем это надо? Алекс сразу же бросается меня уговаривать. -От тебя почти ничего не потребуется. Я сделаю все сам, все что смогу. Ты сможешь беспрепятственно проникать в мой разум, читать мысли на любом расстоянии, - это звучало неплохо, но я чувствую, что это не все. Есть еще, что-то, о чем он умалчивает. Что-то страшное. -А если взаправду? -Что? – Алекс неловко улыбается, от легкого пожатия по телу пробегает ток. Хочется оттолкнуть его руки. Смотрю в его глаза, радужка такая черная, что вовсе слилась со зрачками. Пытаюсь отыскать там правду, но её нет. Там вообще ничего нет, как и всегда. Зачем он лжет?