Больной

***

      Прошла уже неделя с момента переезда и со знакомства с Мин Юнги. Всего семь дней, за которые жизнь Чимина значительно поменялась и почему-то он уверен, что это лишь к лучшему. Ходить на тренировки к Юнги ему нравится, ведь занимаются они вовсе не баскетболом. (Играть в плойку, куда интереснее, не правда ли)       Дома пока все тихо, без происшествий. Отец все также пропадает на работе, мать также тиранит сына за несуществующий беспорядок и якобы бездельничество.        Он к этому давно привык, поэтому обстановка в семье сейчас более менее благоприятная. Как говорится, бывало и хуже.       Чимин читает учебник английского и пытается разобраться с такими ненавистными артиклями. Юнги баскетбол: Пошли гулять Чимин не баскетбол: Я учусь, отстань Почему он пишет именно тогда, когда я занят? Юнги баскетбол: Что учишь? Чимин не баскетбол: Английский Юнги баскетбол: Пошли гулять, я включу тебе Scorpions, и ты этот английский мигом выучишь До чего же настырный человек, а?       Ладно, может быть, Чимин и не против пойти гулять с ним, но ему нужно учиться: синдром отличника, все дела. Юнги баскетбол: пожалуйста пойдем гулять это срочно, блять «А вот это уже серьёзно.» — подумал младший. Неужели что-то и вправду случилось? Возможно, какие-то проблемы дома. Черт бы побрал этого Мин Юнги, вот честно. Паку ведь совесть не даст проигнорировать этого чудака.       Поэтому Чимин собирается с духом и идёт отпрашиваться на прогулку ровно до девяти вечера.       Чимин заходит в зал, где обычно мама смотрит телевизор. Он спускается по лестнице и останавливается, замечая, что та сидит на диване и, закрыв лицо руками, кажется, плачет.       Младший видел её плачущей всего пару раз: на похоронах деда и за просмотром какой-то мелодрамы. Он в ступоре. Он не знает, что делать, а бездействовать явно нельзя. Чимин медленно, почти беззвучно подходит к дивану и садится рядом с матерью, легонько приобнимая рукой за спину. — Что случилось? — Не надеясь услышать на его вопрос правду, Чимин пытается уловить на лице женщины хоть какую-то эмоцию, которая может помочь понять, в чем дело. — Все в порядке. — Она всхлипывает. — Всё правда в порядке. — Та поспешно начинает вытирать слезы руками и натянуто улыбается сыну. —Ты что-то хотел? Если ты к Юнги, то иди. Ого. Вау. Прямо так сразу? Это что-то новенькое. Парень предполагает, что это из-за отца, но свои догадки лучше оставить при себе. — Спасибо.       Чимин как обычно надевает свой, на этот раз, серый худи, натягивает кеды и выбегает из дома. Чимин не баскетбол: Я иду       Младший уже почти у крыльца дома. Он видит Юнги: в чёрном худи, в чёрных джинсах и чёрных, потасканных вансах.       Парень подходит ближе, в замешательстве смотрит на старшего и ничего не понимает. Он плакал? У него опухшее лицо, красные глаза, лохматые волосы.       Господи, как в тот момент ему хотелось просто взять и обнять его, так крепко насколько это возможно.       И вот уже второй раз за день Пак спрашивает, но на этот раз со слышным беспокойством в голосе, которое невозможно скрыть никакой глупой маской: — Что случилось?       Пару секунд Юнги смотрит на него и хлопает своими безумно красивыми, но заплаканными глазами.       Знаете этот момент, когда человек старается сдержать слезы? Он закатывает глаза, старается смотреть вверх, быстро моргает, лишь бы не заплакать снова. Но у Мин Юнги не выходит.       Слезы непроизвольно, одна за другой, скатываются, по его покрасневшим от истерики щекам. И уже на этот раз Пак Чимин не может содержаться.       Он не может просто стоять и смотреть но то, как самый близкий для него на этот момент человек плачет.       Младший подходит вплотную и обнимает его, такого беззащитного, что Чимин сейчас сам расплачется. Обнимает его и старается передать свою поддержку, все свои хорошие эмоции, которые у него только есть. И он готов отдать все, лишь бы не видеть слез на этом лице. — Тише. — Шепчет Чимин куда-то в шею старшему. Тот обвил Пака руками в ответ, стискивая в объятиях. Это невыносимо.