Синдром

Когда Билл проснулся, Стэнли продолжал мирно спать, прижимаясь к единственному источнику тепла — Уильяму. Он, видимо, мерзнув во сне, обнимал только что проснувшегося Денбро за талию, утыкаясь ему куда-то в плечо, отчего тонкую кожу щеки и шеи приятно щекотали кудрявые локоны. На какую-то секунду Билл даже поверил, что Стэнли проснулся, а может мучился ночью от бессонницы, и обнял парня в сознании. От запаха тела Стэнли, который все еще слегка пах гелем для душа, Уильяму сносило крышу, дурманились мысли, а по телу пробегала приятная дрожь, начинаясь в груди и доходя до кончиков пальцев. Первым порывом было расцеловать парня, накрыть слегка губами каждую родинку на его теле, целовать до исступления, до навалившейся на плечи усталости. Целовать, целовать, целовать. Вторым — колотить его в грудь, долго и безостановочно, пока вся внутренняя боль не покинет тело Уильяма. Истошно рыдать, утыкаться в горячую шею и кричать в неё, оставляя разводы от слез, только бы Урис понял, как невыносимо плохо было парню вчера. Но, естественно, парень не сделал ничего из этого, лишь встал и, пройдясь уверенной и гордой походкой, взял скетчбук и вновь залез на кровать, готовясь рисовать Стэна. Сначала он смотрит на него пронзительными глазами цвета морской волны, скользит взглядом по изгибам тела, по чертам лица и начинает делать набросок. Смотрит на тело Уриса, идеально точенное, будто сошедшее с глянцевой обложки журнала, и переносит в блокнот. Затем взгляд цепляется за перебинтованную руку, и Билл чувствует горькую обиду. Она заполняет его изнутри, словно Уильям лишь глупый сосуд для эмоций, и ничего более. Монотонные движения успокаивают Денбро, выравнивают его сбившееся дыхание, и Билл, прикусывая губу, пытается перебороть желание прижать к себе Стэна. Ему так хочется поцеловать его. Так хочется накрыть его губы своими. Слегка прикусить нижнюю губу, тут же мягко касаясь ее языком, будто извиняясь, раздвинуть розоватые, постоянно сжатые в тонкую линию, губы. Целовать, целовать, целовать. Билл Денбро вновь вспоминает события прошлой ночи и, чувствуя, как от этих пылких воспоминаний желание отдается тупой тянущей болью где-то внизу живота, даже можно сказать в паху, Уильям прикусывает губу, дабы успокоить этот порыв. Щеки горят, а внутри все стягивается в тугой узел, будто насмехаясь над парнем. Он сходит с ума от этой близости. От парня, мирно спящего рядом. От раскиданных по подушке волосам. От того, как слегка морщится парень во сне, когда солнечный луч касается его лица. Билл так хочет Стэна. Снова и снова. А еще хочет быть с ним. Невероятно, как настолько противоречивые чувства смешиваются в нем. Причем все это так естественно, так правильно, что парень даже не может бороться с этими чувствами. Даже если бы захотел, просто не смог бы. Уильям не может это описать, но, кажется, воздух в легких заканчивается. Как можно было так втрескаться в человека, которого ты даже толком не знаешь? Билл устало выдыхает, пытаясь отогнать рой назойливых мыслей, постоянно заглядываясь на Стэнли. В один такой раз, когда он вновь смотрит на парня, два медовых, широко распахнутых глаза смотрят в упор на него, что заставляет Билла тут же отвернуться, откладывая скетчбук. — Уильям? — тихо и робко начинает Стэн, но Билл даже не поворачивается. Билл прикусывает губу, чтобы не сорваться на ненужную сейчас ссору и отворачивается, скрещивая руки на груди. Сначала он даже не понимал, что чувствует. Он думал, что полностью простил Стэнли, что просто ему было слишком тревожно за состояние лежащего рядом парня. Но стоил Стэнли сказать лишь одно слово, и Билли будто вновь обжигает изнутри, а где-то в груди, наверняка возле сердца, отдается неприятная тянущая боль, заставляя парня слегка напрячь плечи. Обида. Это не могло быть что-то другое, но сейчас все складывалось. Билли не был обидчивым от слова совсем, в большинстве случаев он был спокоен и уступчив, что позволяло ему выслушать человека, принять его точку зрения и тут же простить, чувствуя тепло от примирительных объятий. По-крайней мере с Ричи всегда так работало. В отличии от друга, Тозиер был вспыльчив, а также не особо умел себя контролировать, что часто выливалось в обидные колкости, иногда уж слишком задевающие Уильяма. Но они всегда мерились. В конце концов, какие придурки бы обижались на своего лучшего друга за какие-то там слова, пусть и обидные? Но сейчас все было по-другому. Биллу было до слез обидно. А еще грустно. Оттого, что Стэнли, не раздумывая, сбежал. «Ему плевать», — скользким страхом отдается внутренний голос, — «плевать». — Да? — все же сухо выдаёт он, хотя, скорее, шипит сквозь стиснутые от раздражения зубы, поворачиваясь, буквально пронизывая Стэнли своим гордым, холодным взглядом. И все это так пугающе, что Стэну становится некомфортно. Он сжимается, обнимает себя за плечи, тут же отводя взгляд в сторону, стыдясь и стесняясь. Наверное, это и есть минусы отсутствия нормального детства и подросткового возраста. Ты даже не знаешь, как нормально извиниться. — Я… хотел извиниться, — тихо начинает Стэнли, даже не смотря на Уильяма. — За что? — практически шипит Уильям, прикусывая губу. Как не опуститься до самоунижения, когда Стэнли Урис, прекрасный и недосягаемый, просит у тебя прощения? Как не простить ему мгновенно все до единого, просто услышав это испуганное «извини»? Как следовать изначальному плану, что предполагал отпуск парня на волю, если Билл влюбляется в него с каждой секундой все больше? Как не сорваться, не поддаться мимолётному соблазну, прижимая желанное и такое родное тело к себе? Черт, Уильям когда-нибудь точно сойдет с ума, ведь чувства, что тебя разрывают сомнения, что горечь обиды и огонь страсти сплетаются в безжалостной битве, убивают весь здравый смысл. Битва не на жизнь, а на смерть. — За то, что сбежал, — шепчет Урис, садясь на кровати, аккуратно и тихонько пододвигаясь к Биллу, моля о том, чтобы парень не заметил этого. И как вообще ему в голову пришла мысль сбежать? Неужто он наивно полагал, что его действительно не найдут? Или что все эти чувства к Биллу просто «выдумка», которые тут же исчезнут, стоит ему покинуть дом? — Я не знаю, о чем думал, — Стэнли рвано выдыхает, и на секунду ему даже кажется, что он начнет заикаться, как Уильям, — и зачем это сделал. — Это не оправдание, — фыркает Билл, все еще не смотря на парня. Что ж, в одном они сейчас полностью солидарны. Они оба просто хотят разобраться. Стэнли хочет понять, что он испытывает. Потому что все, что он испытывает к своему хозяину, пугает до ужаса. Как к нему вообще можно было проникнуться симпатией, это ведь непозволительно! Стэну просто хочется выть. От сомнений, от страха, от переполняющих его эмоций. Стэнли опускает голову, смотря на спину Уильяма, то, как она дрожит. Парень совсем скоро заплачет, но сейчас он лишь кусает губу, пытаясь выдавить хоть что-то. — Я не оправдываюсь, — уверенно говорит Стэн, поправляя прическу и смотря на парня. Хочется просто обнять Уильяма. До того, как он начнет говорить, упрекая парня, который и сам уже успел раз сто пожалеть о содеянном. В животе порхают бабочки, Стэнли знает это чувство из рассказов Эдварда, и сейчас он на сто процентов уверен, что это именно оно. — Я действительно хочу извиниться. Я жалею о том, что сделал. — Т-ты хоть представляешь, как я п-перепугался? — уже на грани истерики выбрасывает Билл. — Я д-думал, что т-ты погибнешь. Что с т-тобой что-нибудь с-случится. Ч-черт возьми, я б-боялся, что больше н-никогда тебя не у-увижу, С-Стэн! Соленые слезы, отражающие все страхи и сомнения парня, всю боль и все переживания. Урис никогда не мог и предположить, что видеть чьи-то слезы может быть такой пыткой. Если ад существует, Стэнли уверен, там не будет никаких кипящих котлов, танцующих чертиков, как рассказывали взрослые мальчишки, запугивая кудрявого мальчонку. Стэн, сейчас он точно в этом убедился, будет просто сидеть, наблюдая, как лицо Билла искажает грусть, смешанная со злостью. Как голубо-серые глаза стекленеют, завороженно поблескивая под светом, от подступающих слез. И как, в конце концов, Уильям не выдерживает, начиная тихо плакать, опуская свой взгляд вниз и нервно теребя пальцы рук, словно совсем маленький провинившийся ребёнок. Из транса и размышлений Стэнли выводит рваный всхлип парня, после чего следует попытка выровнять дыхание, к слову, тщетная. Губы предательски дрожат, а Уильям склоняет голову, отчего челка причудливо прилипает к вспотевшему лбу. — Что… Что Вы имеете ввиду? — шепчет Урис, со страхом произнося эти слова, не понимая, к чему ведёт Билл. Денбро долго и проницательно смотрит на недоумевающего парня, будто пытаясь найти в его глазах ответы на все вопросы. Уильяма терзают сомнения, и будь Стэнли чуть более опытным — тут же понял это. Увидел бы, как парня на секунду одолевает желание, но тут же в игру вступает страх, давя на заику, не оставляя тому и шанса на успокоение. Тихо чертыхаясь, Билл прикусывает губу и все же решается, оправдываясь тем, что все равно хотел отпустить Стэна на свободу. Резко пододвигаясь, Уильям притягивает Уриса к себе за ткань пижамной майки, мягко целуя. Просто соприкасается губами, наслаждаясь каждой секундой, ловя каждый момент. Внутри все взрывается яркими фейерверками, затмевая разум, оставляя лишь чувства и эмоции. Ради таких моментов Биллу и хочется жить. Хочется простить все и просто целовать Уриса, целовать до изнеможения. — Боже, — неосознанно слетает с губ Билли после того, как он отодвинулся, все еще не открыв глаза, боясь до ужаса реакции парня. Парень медленно поднимает веки, уже готовясь извиняться за свой невинный порыв, но, вопреки ожиданиям, Стэнли скорее смущён, нежели напуган или рассержен. Его щеки покрылись розоватым румянцем, особенно мило смотревшимся под тёплыми лучами солнца, что проникали в комнату сквозь окно, довольно ярко выделяясь на бледной коже, губы стали влажными, и парень аккуратно коснулся их пальцами, словно изучая. — Зачем Вы? — недоумевающе бросает кудрявый парень, пристально наблюдая за действиями Билла. — Ты. На т-ты. — Простите, — Урис отводит взгляд, прикусывая губу, — то есть. Прости. Конечно же Стэнли заметил, что Уильям просто проигнорировал вопрос, но напоминать не стал, не желая раздражать парня. — Я… Я х-хотел сказать… — Билл прикусывает губу и с невероятной тоской в глазах смотрит на Уриса. — Прощай.