Романтика войны

      До рождественских каникул оставалась всего неделя, и каждый раз, когда Минерва видела профессора зелий, она ожидала, что он объявит о повешении или четвертовании одного из самых выдающихся учеников Хогвартса.       Он еле держал себя в руках, чтобы не сделать это заявление, и всё же... Северус продолжал сдерживаться. Вместо этого он внимательно изучал Гермиону в течение последних дней. Она регулярно сидела с Джинни и её друзьями за едой, хотя не особо участвовала в их разговорах. Иногда было ясно, что Гермиона поглощена своими мыслями — он язвительно предположил, что ученица сосредоточилась на каком-то аспекте той главы, которую она тогда писала, — но в других случаях девушка, казалось, внимательно слушала то, о чём они говорили, даже если не вносила свой вклад. На той неделе профессор несколько раз натыкался на неё в библиотеке, она яростно писала что-то на листе пергамента, и у него возникло искушение подкрасться к ней сзади и посмотреть, что Гермиона пишет, действительно ли работает над... Но почему-то Северус этого не сделал. И наконец, он пристально наблюдал за ней в классе: она была такой же методичной и дотошной, как всегда, и там, где семикурсники всё ещё испытывали трудности с перемешиванием последовательностей, она смело бросалась вперёд, совершенно неустрашимая.       Однако однажды днём Северус заметил что-то неладное, лёгкую дрожь в её руках — если бы он не знал лучше, то классифицировал бы это как посткруциатусную дрожь. Это не мешало ей орудовать ножом и не влияло на приготовление зелья, но это присутствовало в ее движениях, и он был поражён напряжением на её лице. Для него — если не для окружающих — было очевидно, что она испытывает дискомфорт, если не настоящую боль, и он задался вопросом, не упала ли девушка на одной из движущихся лестниц. Но, сосредоточившись на её руках, Северус также внезапно понял, что она больше никогда не поднимала их в классе, не махала этими пальцами в его поле зрения весь семестр, ни разу.       По мере того как он следил за Гермионой на протяжении всей недели, начали возникать вопросы. Например, почему она выставила себя непривлекательной и непритязательной библиотекаршей. Конечно, это было не просто самоуничижение или отвлечение внимания от себя как автора. Неужели Гермиона действительно видит себя такой? Северус надеялся, что нет, потому что теперь он определённо видел её иначе, совсем иначе.       Когда Минерва спросила, не согласится ли он заменить её во время каникул, у него возникла идея. Школа будет практически пуста: строительная компания, перестраивающая и ремонтирующая различные части замка, должна была попасть в общие гостиные и комнаты, чтобы сделать какую-то работу, поэтому никому из учеников не разрешалось оставаться на каникулы, как некоторые всегда делали в прошлом. Директриса сделала исключение для Гермионы, чьи родители уехали из страны — куда, он не знал, — поэтому она остановилась в одной из комнат для гостей.       Хагрид всё ещё был тут, и некоторые другие преподаватели будут приходить и уходить, основываясь на своих собственных планах на отпуск, но в основном большую часть каникул тут будет только Северус и Гермиона. Это позволило бы ему общаться с ней на более неформальной основе, посмотреть, сможет ли он понять её мотивы и получить некоторое представление обо всём этом деле. Однако Минерва заставила его пообещать, что Северус не будет вычитать баллы с факультета и не будет напрямую спорить с ней по поводу авторства до её возвращения — она не позволит Гермионе остаться в школе, если он не согласится, и Северус сделал это неохотно. Не то чтобы он действительно собирался разорвать её на куски прямо сейчас — он просто не хотел, чтобы его возможности были ограничены.       Пока студенты тащили свой багаж и домашних животных на станцию, Гермиона устроилась в гостевой комнате, расположенной чуть дальше по коридору от кабинета и апартаментов её наставника — ей дали пароль на всё время.       В тот вечер Гермиону пригласили на ужин с преподавателями, хотя это была очень неформальная встреча, просто беседа. Большинство сотрудников приходили перекусить и так же поспешно уходили, надеясь как можно скорее провести каникулы вдали от школы. Преподаватели задавали вежливые вопросы, как идут её занятия, а Гермиона в свою очередь интересовалась их планами на каникулы, но девушка была так же заинтересована в том, чтобы пораньше лечь спать, как и они. Закончив, она извинилась и быстро вышла, резко повернув направо, когда выходила из комнаты, и наткнулась прямо на своего профессора зелий. Но вместо того, чтобы отшатнуться назад или разбить нос между его пуговицами, он быстро схватил её за плечи, чтобы поддержать.       — Я думал, вы больше не будете этого делать, мисс Грейнджер, — проворно заметил он.       Они были так близко — её руки лежали на его пальто, и он крепко держал её, вглядываясь в лицо напротив. Глаза девушки встретились с его глазами, и на мгновение она буквально перестала дышать... Просто... Не могла... Дышать. Северус не хмурился на неё, как раньше, скорее смотрел... С любопытством — это было единственное слово, которое она могла придумать, и, если Гермиона не совсем ошибалась, уголки его рта слегка дёрнулись, как будто от удовольствия, но это просто не могло быть правдой. Должно быть, это был просто тусклый свет.       Она покраснела под пристальным взглядом и поспешно отступила назад, отдёрнув руки, как будто обожгла их.       — Простите, профессор, — пробормотала Гермиона, гадая, сколько очков это будет стоить её факультету. Но вместо этого он задал вопрос:       — Насколько я понимаю, мисс Грейнджер, вы не поедете домой на Рождество?       — Нет, — ответила она, прикидывая, как он превратит этот факт в пренебрежительную остроту.       — У меня есть несколько важных дел, которые нужно сделать за праздники, и мне бы не помешала помощь.       На мгновение между ними повисла пауза, когда она поняла, что сказал профессор. Нахмурившись, Гермиона медленно подняла глаза. Видя, что он говорит серьёзно и ждёт её ответа, она покраснела.       — О да, профессор, — с готовностью ответила девушка, — я с удовольствием помогу вам!       Северус изогнул бровь: это было слишком просто.       — Встретимся у главного входа завтра в десять утра. Наденьте что-нибудь подходящее: нужно будет собрать кое-что в лесу.       — Да, конечно, — сказала она, и её лицо засияло от волнения и предвкушения чего-то необычного.       Он продолжал пристально смотреть на неё в течение нескольких секунд, прежде чем слегка кивнуть и обойти девушку, чтобы пойти на ужин. Давно Северус не видел, чтобы кто-нибудь так радовался перспективе выйти в мокрое шотландское зимнее утро... Ну, вообще-то, даже Минерва знала, где провести черту.       Он ухмыльнулся, увидев, что Гермиона уже ждала его, когда он добрался до главных дверей на следующий день — по крайней мере, некоторые вещи в ней всё ещё были предсказуемы.       — Полагаю, вы нормально позавтракали? — резко спросил профессор, подходя ближе.       — Гм, да, — быстро ответила она, несколько озадаченная его вопросом. Гермиона не могла себе представить, чтобы он когда-нибудь спросил студента, хорошо ли тот поел, но ведь Снейп был главой факультета, отвечал за здоровье и благополучие — ну, по крайней мере, за здоровье — своих студентов, так что он должен был хоть немного заботиться о них...       Северусу не нужно было использовать легилименцию, чтобы прочитать ход её мыслей.       — Это всего лишь вопрос, — сказал он скучающим тоном, проходя мимо неё. — Я не хочу нести вас обратно в замок, потому что вы пропустили завтрак, так что давайте не будем превращать это в сложное арифметическое уравнение, — съязвил Северус, практически исчезая в густом шотландском тумане, который кружился вокруг него в это унылое утро.       — Да, профессор, — ответила Гермиона, поспевая сзади, ей пришлось почти бежать трусцой, чтобы не отстать. Они не разговаривали, пока не углубились в лес, и Северус свернул с тропинки, осторожно пробираясь сквозь подлесок.       — Что вы ищете, профессор? — она рискнула задать вопрос, стараясь идти буквально по его стопам.       — Ужин, — просто ответил он, оглядываясь по сторонам. Найдя то, что искал, он подошёл к дереву и посмотрел вверх. Прямо над его головой торчала гроздь грибов.       — Laetiporus sulphureus? — спросила Гермиона, догоняя его.       Северус посмотрел на неё сверху вниз и приподнял бровь, но ничего не сказал: конечно, она знала, что это было. Он откинул назад свой плащ, обнажив потёртую кожаную сумку, висевшую у него на плече, и вытащил маленький бумажный пакетик, чтобы наполнить его примерно на треть. Затем Северус двинулся дальше — она послушно последовала за ним.       — Что вы ищите сейчас?       Он снова нашёл свою добычу и подошёл к ней, опустившись на колени.       — Cantharellus cibarius, — ответил Северус, начиная собирать их.       — Лисички, — заметила она, тоже наклоняясь.       Он остановился и посмотрел на неё, явно расстроенный.       — Мисс Грейнджер, есть ли в этом лесу гриб, которого вы не знаете?       Её гнев вспыхнул: Снейп был раздражён, потому что она действительно что-то знала?       — Вряд ли, профессор, — холодно ответила Гермиона, глядя ему прямо в глаза, поскольку их головы были почти на одном уровне. — Как вы думаете, что мы ели, когда были в бегах в прошлом году? — Понимание медленно проявлялось на его лице. — Мы не останавливались в отеле типа «постель и завтрак», мы были в лагере, и если вы думаете, что я могла съесть что-то, что Гарри или Рон собрали в лесу, вы сошли с ума.       Северус ухмыльнулся и увидел, как слабый румянец расцвёл на её лице. Девушка покраснела, и это было проклятием её существования, но так как она не могла контролировать это, то просто опустила глаза и потянулась к сумке в его руках, держа её открытой, когда он вернулся к делу.       — Что ещё вы ели, пока были здесь? В лагере? — спросил профессор насмешливо.       Она посмотрела вверх, а затем в сторону, её глаза изучали лесную рощу.       — Орехи, ягоды, семена и тому подобное. Иногда нам удавалось раздобыть молоко, если коровы находились достаточно далеко от амбаров, чтобы нас не заметили, или несколько яиц, ночью с курятника.       — Цыплят? — он ткнул пальцем, складывая грибы в пакет.       — Нет, — просто ответила Гермиона, продолжая смотреть вдаль. — Мы сделали то, что должны были, но на самом деле не хотели брать ничего ценного, ничего, что могло бы привлечь внимание.       — Наверняка курица... — он посмотрел на её профиль.       Она слегка покачала головой, но всё ещё была сосредоточена, как будто могла видеть свои воспоминания перед собой.       — Рон поймал пару диких фазанов и пару тетеревов... Повсюду были перья, — Гермиона слегка улыбнулась, вспоминая. — Мне удавалось поймать пару уток, Гарри ловил несколько зайцев, а иногда и рыбу... Но это были относительно редкие случаи. — Её улыбка исчезла. — Хуже всего были варёная крапива и одуванчики, но иногда у нас не было выбора, — тихо закончила она.       Гермиона резко обернулась и застала его врасплох. В её взгляде была жёсткость, которая поразила его. Северус рефлекторно сглотнул, тут же пожалев о каждом приеме пищи, которую употребил в прошлом году, но не о том, что съел так много сам.       Она посмотрела на сумку.       — Вы хотите собрать ещё что-нибудь?       — Нет, этого должно быть достаточно, — пробормотал он, прочищая горло и запихивая в сумку пакетики, когда встал.       Северус глубоко вздохнул и направился обратно к тропинке, ведя её за собой: не хотелось, чтобы она видела, как он был обеспокоен её рассказом. Северус слышал самые яркие моменты их бурного года жизни. В «Пророке» это было похоже на какое-то грандиозное приключение: ворваться в Гринготтс, украсть меч Гриффиндора и сбежать на драконе, разбив лагерь в живописном уголке страны. Но повседневная реальность их жизни была совсем другой, более тяжёлой, чем он или кто-либо другой осознавал, и Северус знал, что без Гермионы у них не было бы ни единого шанса, в этом он был абсолютно уверен: один неверный гриб, и мальчик-который-выжил, умер бы совершенно бесславно.       Когда они добрались до тропинки к нему вернулось самообладание, и он жестом пригласил её спуститься вниз. Гермиона заколебалась, ожидая, что он сам установит темп, но пошла дальше, и профессор пристроился рядом. Она только успела привыкнуть к этому безмолвному соглашению, когда он нарушил молчание.       — Почему вы защищали меня этим летом, мисс Грейнджер? — тихо спросил Северус.       Она подняла на него глаза, но он продолжал смотреть прямо перед собой.       — Вы, кажется, были не в том положении, чтобы делать это самому, профессор, — мягко ответила девушка.       — Это не совсем ответ на мой вопрос. — В его словах не было язвительности, и она почувствовала, что он искренне интересуется её мотивацией.       Гермиона вздохнула.       — Потому что вы заслуживали защиты, сэр, — просто ответила она, и боковым зрением Северус увидел, как она выпятила свой гриффиндорский подбородок. — Вы принесли в жертву так много — больше, чем кто-либо из нас может себе представить, — и, хотя ваша необычайная храбрость и мужество были официально признаны, широкая публика продолжала относиться к вам как к грязи. Это... Раздражало, — выпалила Гермиона.       — Боюсь, вы романтизируете меня, — заметил он, тщательно подбирая слова, чтобы увидеть её реакцию.       — Это не входит в мои намерения, — начала она оправдываться, но быстро спохватилась — это было просто случайное употребление слова, он ничего не имел в виду. Девушка случайно взглянула на него, чтобы убедиться, но выражение его лица было таким же непроницаемым, как и всегда. — Я... Я не желала этого... Я только хотела, чтобы все знали, что вы на самом деле сделали, но было трудно привлечь их внимание.       — Волшебный мир, как правило, не хотел слышать о том, что я сделал, — ответил Северус стоически, когда его веселье по поводу её замешательства исчезло. — Если бы мистер Поттер не поддержал решение Кингсли... Пожалеть меня этой медалью, Министр магии вполне мог оказаться без работы.       Её ответом было возмущённое фырканье, которое говорило о многом: ведьмы и волшебники должны услышать об этом, хотят они того или нет.       Он практически слышал её мысли. Гермиона была неукротима, даже если заблуждалась, но как только все поймут, кто на самом деле её тёмный волшебник, она будет вынуждена смотреть на вещи с его точки зрения — у неё не будет выбора.       Они продолжили путь к небольшому ручью, где он нарвал немного водорослей, объяснив, что высушит их и использует в качестве ингредиента для зелья. Северус также собрал немного коры, иголок и листьев с нескольких разных деревьев. Перейдя к ближайшей пещере, Гермиона выразила некоторое опасение по поводу встречи с летучими мышами.       — Уверяю вас, мисс Грейнджер, я буду единственной летучей мышью внутри, а что касается моего широко разрекламированного вампиризма, то я обещаю не кусать вас, — сказал он, желая добавить: «по крайней мере, пока», когда его взгляд естественным образом переместился на её, по общему признанию, довольно соблазнительную шею. Это была минутная мысль, и Северус прогнал её почти так же быстро, как она промелькнула у него в голове. У Гермионы не было времени оценить его шутку — или заметить его небрежную оценку — прежде чем он схватил её за руку и медленно потянул в пещеру. Чем дальше они заходили, тем крепче становилась её хватка, пока она не протянула другую руку и не схватила его за плечо. Северус помолчал и поднёс к её лицу зажжённый кончик волшебной палочки. Гермиона больше не выглядела испуганной — на ее лице был написан вселенский ужас.       — Дело не только в летучих мышах, — заметил он, и все лукавство и насмешка исчезли с его лица.       — Маленькие замкнутые пространства, — выпалила девушка, явно пытаясь выровнять дыхание, пока её глаза метались туда-сюда.       — Вы можете вернуться и подождать меня снаружи, если хотите, — начал Северус.       — Нет, — быстро выдохнула она, всё ещё цепляясь за его руку, — я… могу… сделайте это, — решительно сказала Гермиона.       — Это здесь, — спокойно сказал он, ведя её в сторону пещеры. Мужчина поднял палочку к пурпурному наросту. — Это редкий мох, который обладает особыми магическими свойствами. Это единственное место, где я когда-либо видел его, — сообщил Северус ей ровным, успокаивающим голосом. — Он значительно повышает силу целебных снадобий, — добавил он, осторожно отпуская её руку и доставая из сумки маленькую стеклянную баночку. Гермиона разжала пальцы, выпуская его запястье, хотя и неохотно. — Я изучаю способы его культивирования, — продолжал профессор, пытаясь отвлечь её. — Не думаю, что это можно сделать в моей лаборатории, но стены этой пещеры — и, возможно, других в этом районе — могут быть засеяны им, чтобы увеличить его производство.       — Я вижу, — ответила она напряжённым голосом, когда Северус начал царапать нарост. Он быстро повернулся, чтобы посмотреть на неё, отметив, что, хотя Гермиона явно чувствовала себя не в своей тарелке, ей удавалось держать себя в руках.       Закончив, он провёл лезвием ножа по краю банки, прежде чем запечатать её. Северус вытер нож тряпкой и положил всё обратно в сумку. Глядя на Гермиону, он мог сказать, что её руки были скрещены на груди под плащом. Обняв её за плечи и держа перед собой зажжённую палочку, профессор вывел их из пещеры. Оказавшись на свежем воздухе, она почувствовала облегчение.       — Молодец, мисс Грейнджер, — тихо сказал он, энергично растирая её руки под плащом. Гермиона была бледна и тяжело дышала. — Я видел, как взрослые волшебники, играющие в квиддич, задыхались в пещерах побольше этой, пока не теряли сознание или с криком не бежали к выходу.       Всё, что она могла сделать, это кивнуть и продолжать тяжело сглатывать.       — Чашка чая и немного еды не помешали бы вам, чтобы успокоиться, — сказал он, потянувшись к дрожащей руке девушки и рефлекторно сжимая её.       Они шли быстро, и вскоре румянец вернулся к её лицу. Ему следовало бы наконец отпустить ее тонкие пальцы, но Северус обнаружил, что не хочет делать этого, и попытался скрыть этот факт, указав на другие важные ингредиенты зелья, которые можно было найти в разное время года всего в нескольких шагах от тропы: если бы он продолжал говорить, возможно, она не заметила бы.       Гермиона всё ещё чувствовала себя немного дезориентированной. Девушка была ошеломлена, когда он затащил её в пещеру — она сказала ему, что не любит летучих мышей, профессор пришёл к выводу, что это правда. Гермиона едва осознавала, что почти мёртвой хваткой вцепилась в него, и была удивлена, что Северус не оттолкнул её: именно этого она и ожидала от него. И, вместо того чтобы насмехаться над её страхом, он почти утешил её, положив руку на плечо, когда они выходили из пещеры. Но больше всего смущало то, как он снова потянулся к ней, когда они возвращались в замок, хотя Гермиона и не возражала. Его тёплая рука полностью обхватила её маленькую ладонь, и она нашла это очень успокаивающим. Внезапная оживленность профессора, однако, отвлекала, и ей было трудно заметить расположение важных ингредиентов зелий, в то же время пытаясь понять, почему их ладони всё ещё плотно прижимались друг к другу.