Романтика войны

      Через неделю после Рождества они вернулись к своей обычной рутинной жизни. Мужчина довольно торжественно поблагодарил её за гравированный стакан, который она ему подарила, что заставило её застенчиво опустить голову и довольно мило покраснеть. Он неловко пробормотал, что сожалеет о том, что ничего ей не подарил, хотя Гермиона была непреклонна, заявляя, что он уже сделал ей подарок — своё время — но сердце Северуса упало, когда она объявила, что собирается на Новый год на площадь Гриммо. Все члены Ордена должны были присутствовать там вместе с некоторыми из его коллег. Его тоже пригласили, но он отказался от приглашения, когда оно пришло в начале декабря. Теперь, однако, Северус задумался, что это сборище стало немного более привлекательным. После завтрака он спросил, когда Гермиона собирается пойти туда, а затем безапелляционно сообщил, что он тоже отправиться, и что они должны сделать это вместе. Северус с удовлетворением отметил, что она с готовностью — определённо с нетерпением — согласилась.       По мере того как день клонился к вечеру, девушка становилась всё более беспокойной, ёрзая на стуле, то и дело поглядывая на часы и даже нетерпеливо вздыхая над книгами. Он не подал виду, что заметил её волнение, слишком хорошо сознавая, как медленно тянется время, но, когда маленькая стрелка часов наконец достигла пяти, Гермиона быстро извинилась и ушла.       Перспектива, что её будет сопровождать профессор, вызвала у неё головокружение от волнующего предвкушения, и она практически бежала всю дорогу до своей комнаты. Но час ухода за собой — душ, шампунь, немного возни с бритвой, затем нетвёрдой рукой нанесение туши и блеска для губ — к глубокому сожалению Гермионы, не так уж сильно изменил её внешность, насколько она могла судить. Её волосы всё ещё выглядели неутешительно… это было самое мягкое описание, которое она могла придумать. Мама купила ей одежду, когда они была в Австралии, и хотя такие мероприятия никогда не интересовали её, Гермиона согласилась на поход по магазинам в попытке помочь возобновить связь матери и дочери. Однако, по её мнению, стоя перед зеркалом, она выглядела почти так же, как обычно, только на каблуках и в платье. И ещё в довершение всего Гермиона была готова за час до того, как нужно было уходить. Она взяла книгу и уселась в кресло у камина, не читая ни одну страницу и наблюдая, как медленно тикают стрелки.       Когда девушка ушла, Северус продолжал работать, стараясь наверстать упущенное время, проведённое ею в беспокойстве весь день. В половине седьмого он наконец отложил перо и побрёл в ванную. Мужчина готовился особенно усердно, заостряя бритву для очень тщательного бритья и энергично работая зубной щёткой, как будто такая деятельность каким-то образом уменьшала размер его носа или улучшала внешний вид его зубов. По крайней мере, внешний вид его волос стал чуть лучше, пусть и временно, после быстрого душа. Одевшись, Северус в последний раз посмотрел на себя в зеркало. Кого он пытается обмануть? Единственное, что он мог сделать, чтобы улучшить свою внешность, — это наклониться вперёд и позволить волосам скрыть как можно большую часть лица. Его губы рефлекторно скривились от отвращения к самому себе, и Северус хмуро посмотрел на своё отражение, прежде чем быстро отвернуться.       Девушка уже ждала его у парадного входа, одетая в тёплую мантию длиной до земли, и они молча двинулись к точке аппарации. Снейп протянул ей руку, она приняла её с застенчивой улыбкой и почти сразу же почувствовала, как её органы сворачиваются в тугой узел. Они оказались в маленьком огороженном саду напротив дома и, оглядев улицу в поисках прохожих, подошли к двери, которая автоматически открылась. Портрет миссис Блэк начал выкрикивать оскорбления, как только они переступили порог.       — Предатель-полукровка! Напасть на своих соплеменников и привести эту грязнокровку в благородный дом! Такая мразь — это осквернение!       Он подвёл Гермиону к лестнице и велел ей подняться наверх, а затем вернулся к портрету, который продолжал выкрикивать ругательства.       — Ничто, кроме грязи под ногами, навоза из хлева!       Северус зарычал и направил палочку ей в лицо.       — Если ты ещё хоть раз скажешь так об этой молодой девушке, я промою твой вонючий рот!       — Я волшебный портрет, ты, трус, — усмехнулась она. — Ты ничего не можешь со мной сделать!       — А я один из лучших знатоков зелий в волшебном мире, — угрожающе прошептал он, подходя ближе. — Я сделаю своей целью в жизни приготовление такого зелья, которое навсегда сотрёт этот оскал с твоей сморщенной морды, ты, ядовитая ведьма. Ты всё увидишь, но ничего не сможешь сказать.       — Тролль! — начала она, но резко остановилась, когда он приложил кончик своей палочки к её губам.       В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла Минерва.       — Северус! — удивлённо воскликнула она. — Я не ожидала увидеть тебя здесь! Ты никогда не приходишь сюда на праздники.       Он ничего не сказал, но последовал за ней вверх по лестнице, оглянувшись на миссис Блэк, которая свирепо смотрела на него.       Стул у двери в гостиной был завален мантиями, и Северус аккуратно добавил к этой стопке свою и Минервы. Оглядываясь вокруг, он искал единственную причину, по которой он был здесь: она стояла под руку с Поттером и девчонкой Уизли и… и… во что, чёрт возьми, она была одета? Это было платье цвета меди с рукавами длиной в три четверти и пышной юбкой, которая доходила ей чуть выше колен, её голые и стройные ноги стояли на чёрных высоких каблуках. Северус мог только видеть, что довольно глубокий v-образный вырез был имитирован на задней части одежды под её волосами. Он огляделся по сторонам и вдруг понял, что все остальные уже на месте. Молодые люди были в нарядных маггловских одеждах, те кто старше — в традиционных одеяниях, даже у Минервы через плечо был перекинут клетчатый пояс. Северус должен был знать, что все оденутся именно так, не то чтобы он одевался иначе, но у него была одежда, которая не была запятнана, сожжена или съедена молью. Пока он рассматривал великолепные наряды гостей, Артур бочком подошёл к нему со стаканом своего любимого напитка.       — Мне почему-то кажется, что ты не из тех, кто любит рождественский пунш, — заговорщически заметил Артур, протягивая ему виски. Кингсли почти сразу же присоединился к ним, и они с Артуром начали обсуждать дела Министерства. Вполуха слушая, Северус наблюдал, как Гермиона перемещается по клану Уизли. Поттер, стоявший к нему спиной, повернулся, чтобы что-то сказать своему рыжеволосому приятелю, и встретился с ним взглядом.       Вот чёрт.       Гарри остановился, но затем смело подошёл к тому месту, где он стоял. Гермиона наблюдала, как он пересекает комнату, и другие головы также смотрели в их сторону.       Его бывший ученик остановился прямо перед ним.       — Рад вас видеть, профессор, — сказал с легкой улыбкой он и протянул мужчине руку. Сразу за его плечом Северус увидел Гермиону, нервно покусывающую нижнюю губу и заламывающую пальцы. Его взгляд снова вернулся к молодому человеку, стоящему перед ним, и он медленно пожал ему руку.       — Спасибо, что пригласили меня, мистер Поттер, — ответил он так спокойно, как только мог сквозь стиснутые зубы.       — Мне очень приятно, профессор, что вы решили почтить нас своим присутствием. — Они закончили рукопожатие, но молодой человек не отпустил его руку. — Учитывая всё, что нам пришлось пережить, не кажется ли вам, что пришло время называть меня Гарри? — спросил он с неподдельной теплотой.       Ему потребовалось всё его легендарное самообладание, чтобы не усмехнуться в ответ.       — Как пожелаешь… Гарри. И ты должен заметить, что я больше не твой профессор. — Это было не совсем приглашение называть его по имени, но, по крайней мере, публичное признание того, что их отношения изменились с прежних времён. Северус почувствовал, как гости дружно вздохнули с облегчением.       Гарри ухмыльнулся.       — Не думаю, что у меня когда-нибудь хватит духу называть вас иначе, чем профессор… профессор!       Желание приподнять бровь было с трудом подавлено.       — Я уверен, что это придёт со временем и практикой, мистер… Гарри, — ответил он с привычной отстранённостью. Когда Северус поднял глаза, то увидел, что Гермиона сияет и радостно потирает руки. Уголок его рта слегка приподнялся, и разговоры, которые прекратились, когда Поттер поздоровался с ним, возобновились с того места, где они остановились.       Минерва уловила короткий обмен репликами между коллегой и учеником, и когда Молли начала расставлять еду, а сыновья Уизли выстроились в очередь к столу, директриса загнала свою протеже в угол.       — Как проходят ваши каникулы, Гермиона?       — Очень продуктивно, профессор, — с энтузиазмом ответила девушка. — А как насчёт ваших?       — О, всё замечательно, хотя я признаюсь, что готова вернуться в школу. Я могу вынести свою семью только в небольших дозах. — Гермиона сочувственно кивнула. — Как… как вы ладите с профессором Снейпом?       — Просто отлично, — ответила Гермиона, тепло улыбаясь. — Вообще-то он был неплохой компанией.       Минерва приподняла бровь.       — Неужели? — спросила она, пытаясь скрыть своё недоверие. — А чем вы двое занимались?       — Он просит меня варить зелье по утрам, а потом мы обедаем. Во второй половине дня я готовлюсь к экзаменам, а он оценивает или занимается зельями в лаборатории, — сообщила она главе факультета.       — А ужин? — настаивала директриса.       — Да, мы ужинаем, — безмятежно ответила она, но тут же вспомнила, с кем именно разговаривает, и спохватилась. — Мне показалось нецелесообразным употреблять пищу отдельно, — добавила она деловито, стараясь не покраснеть. — Он был прав — это только добавило бы больше работы для домашних эльфов.       Минерва чуть не поперхнулась своим напитком — ещё больше работы для домашних эльфов?       — Но вы… вы работаете в его… кабинете? — спросила она как можно спокойнее.       — Профессор Снейп разрешает мне пользоваться его библиотекой для подготовки, — объяснила Гермиона, надеясь, что это прозвучало достаточно невинно, что, собственно, и было правдой. — У него есть гораздо более продвинутые тексты, чем у мадам Пинс. — Она утешилась тем, что на самом деле не лгала своему наставнику.       — Конечно, — медленно согласилась Минерва. — И… он вычел баллы с факультета?       — Нет, — улыбнулась она. — Я полагаю, что он не может этого делать во время каникул.       — Он… ругал вас? — спросила женщина.       — Только пару раз, — хихикнула девушка.       Рон бочком подошёл к ним с тарелкой, полной еды.       — Лучше встаньте в очередь, Миона… профессор, а то ничего не останется, — сказал он с набитым ртом.       Они обе посмотрели на его тарелку.       — Вполне могу в это поверить, мистер Уизли, — сухо заметила Минерва. Гермиона воспользовалась случаем, чтобы положить конец тому, что становилось неудобным разговором, извинилась и направилась к столу, в то время как директриса оглядела комнату и нашла свою цель.       Снейп всё ещё стоял рядом с Артуром и Бруствером и обернулся, когда она приблизилась. Он был более чем немного встревожен выражением её лица и инстинктивно напрягся, как будто собирался снова столкнуться с Тёмным Лордом.       — Хорошо отдохнул, Северус? — спросила Минерва понимающим тоном, который сразу же заставил его насторожиться.       — Вполне. А вы? — ответил он со скучающим видом.       — Хорошо, хорошо… как вы с Гермионой ладите? — спросила беспечно она.       — Достаточно хорошо, — бесстрастно отозвался Северус.       — Понятно, — сказала женщина. — Должно быть, вам тяжело вдвоём находиться в таком большом старом замке. Надеюсь, ей не было одиноко, — поддразнила она.       Бруствер направился к столу, и Артур протянул руку, показывая, что они должны следовать за ним, но они жестом показали ему идти вперёд.       — Во что ты играешь, Северус? — прошипела директриса себе под нос, как только они остались одни.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Минерва, — сказал он равнодушно.       — Я только что разговаривала с Гермионой, и я знаю, как вы двое проводите свои дни!       Он вопросительно выгнул бровь.       — Она находится в твоей комнате практически с самого утра и до самого ужина!       — Это не совсем так, мы иногда гуляем днём, — мягко возразил Северус, делая глоток своего напитка.       — Не умничай со мной, молодой человек! — выплюнула она, подавляя желание протянуть руку, взять его за ухо и потащить в холл.       — О, ради Мерлина, женщина! — громко прошептал он. — Она получает дополнительные баллы за обучение, помогая мне наверстать упущенное, и я даю ей доступ к своим книгам. Ты же сама сказала мне, что в этом семестре ей никто не бросал вызов: ну что ж, моя библиотека наверняка позаботится об этом!       — А еда? — настаивала Минерва.       — А что с ней такое? — предостерегающе прорычал мужчина.       — Ты сказал ей, что будет меньше работы для эльфов… на самом деле, Северус, что ты делаешь? — она подтолкнула его.       — Собираю информацию, чтобы принять обоснованное решение о её проклятой истории, и что же, по-твоему, я делаю? — его гнев нарастал.       — Если ты соблазнишь её, да поможет мне Мерлин, я повешу тебя в цепях на стене замка! — пригрозила Минерва, в ее глазах сверкали искры.       — Позволь напомнить тебе, что она совершеннолетняя и вполне компетентна принимать решения относительно своей личной жизни.       — Она студентка, и я обязана заботиться о ней, — возразила она.       — Чушь собачья! — резко возразил он. — Она не какая-то беззащитная маленькая девочка, которая нуждается в защите. Мерлиновы яйца, она доблестно сражалась в войне, худшей из тех, что волшебный мир, вероятно, когда-либо увидит, и дожила до того, чтобы рассказать об этом — немалое достижение. Она не нуждается в твоей защите, и я возмущён намёком на то, что я когда-либо сделаю что-нибудь, что причинит ей вред после того, как старательно защищал её — и её слабоумных друзей — в течение семи грёбаных лет. Но если я решу завязать с ней отношения, — пригрозил он, наклоняясь ближе, — то Мерлин… ты не сможешь меня остановить, так что прибереги свой пуританский гнев для кого-нибудь другого!       Северус допил остатки своего напитка, сунул пустой стакан ей в руку и вышел из комнаты. Минерва с трудом сглотнула, а затем огляделась вокруг: все, казалось, были сосредоточены на еде и не заметили их перепалку. Сделав глубокий, успокаивающий вдох, она подошла к столику с напитками и снова наполнила стакан. Пройдя через комнату, женщина тоже выскользнула незамеченной.       Она знала, куда он ходит — это было то самое место, куда Северус всегда ходил, когда ему приходилось ждать начала собрания Ордена. Прошептав заклинание, дверь в библиотеку открылась, а затем закрылась за ней. Он сидел перед камином с лицом, похожим на раскат грома. Минерва протянула ему стакан — он неохотно принял его — и села напротив. По мановению её волшебной палочки в камине вспыхнул огонь. Через несколько минут она нарушила молчание.       — Это было довольно смелое заявление, Северус.       Он ничего не ответил.       — Ты влюбился в неё? — тихо спросила Минерва.       Северус лишь пристально посмотрел на неё, по-прежнему ничего не говоря, и медленно поднёс стакан к губам.       — Я искренне извиняюсь за свои замечания, они были неуместны, — сказала она мягко и с раскаянием. — Пожалуйста, позволь мне заверить тебя, что я не выношу никаких суждений относительно этой ситуации. На самом деле, — осторожно продолжила Минерва, — я думаю, что вы двое были бы хорошей парой — как я помню, намекала тебе в предыдущем разговоре — но только после её экзаменов.       Она всматривалась в его лицо, ожидая реакции — любой реакции, — но он сидел неподвижно, глядя на неё с каменным выражением.       — Следующие несколько месяцев будут очень напряжёнными для неё, — продолжила женщина. — Гермиона будет заканчивать учёбу и ещё усерднее готовиться к экзаменам. Она не должна быть излишне… отвлекаться больше, чем нужно будет.       Они сидели молча ещё несколько минут, прежде чем Минерва поднялась.       — Я оставлю тебя наедине с твоими мыслями, — сказала она, почти бесшумно уходя.       Действительно, с его мыслями. Он невидящим взглядом уставился в огонь. Почему гриффиндорцы всегда прыгают от желания прямо к любви? Или Минерва просто превратила его похоть в нечто более приемлемое? Конечно, он хотел Гермиону, но влюбиться? Северус мысленно усмехнулся, допил свой напиток и поставил стакан на край стола. Откинув голову назад, он закрыл глаза. Любовь — это для дураков, молодых дураков, и Северус сам когда-то был одним из них, так что должен знать. Любовь разочаровывала, любовь причиняла боль, любовь оставляла раны, из-за которых его физические шрамы бледнели и становились незначительными. Ему было не всё равно — в этом он готов был признаться, но решил, что никогда не полюбит её. Но не потому, что Северус боялся Минервы — назойливой старой женщины, — а потому, что она была права насчёт того, что молодой девушке нужно было сосредоточиться в эти последние несколько месяцев. Тем не менее, он всё ещё мог подготовить почву, когда Гермиона перестанет быть его студенткой, и мужчина сможет приблизиться к ней как к потенциальной любовнице. Это уж он точно мог сделать, а Минерва могла просто не лезть не в своё дело.       Когда алкоголь успокоил его разум, а огонь согрел тело, он задремал.       Северус мог чувствовать запахи грязи и сажи, одна только пыль, должно быть, была на десятилетия старше его. Тусклый свет озарял узкую лестницу, и невидимая сила заставляла его подниматься, пока он не оказался прямо перед приоткрытой дверью. Надавив на неё, Северус вошёл в гостиную на площади Гриммо. Она была светлой и яркой, очень далёкой от запретного мрака остальной части дома. Когда он вошёл и снял мантию, положив её на стул рядом с дверью, он огляделся — там никого не было, кроме неё. Она стояла у одного из высоких окон и смотрела на улицу, а когда он подошёл, обернулась и улыбнулась.       — С Новым годом, профессор, — прошептала она, когда Северус обнял её за талию и медленно притянул к себе. Её руки обвились вокруг его груди, и, обняв одной рукой его шею, а другой обхватив щёку, она притянула его голову к себе. — Я обещаю, что этот год будет лучше, чем прошлый, — выдохнула она ему в губы, прежде чем крепко поцеловать. Он молча объявил о своих намерениях, крепко обнял её и ещё крепче прижал к себе.       Громкий взрыв за окном заставил его проснуться. Северус рефлекторно потянулся к своей палочке, готовый встретить любую надвигающуюся на него угрозу. Через окно он видел перекрывающиеся круговые узоры различных цветов, которые мерцали, а затем быстро исчезали, всё это сопровождалось ударами, от которых дребезжали все стёкла в комнате. Он слышал крики, была полночь, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Северус решил, что ему следует вернуться на вечеринку.       Когда он вошёл, празднование немного поутихло, и все собрались у окон, наблюдая за фейерверком. Джордж стоял позади всех, Гермиона подошла и встала рядом с ним. Взяв молодого человека за руку, она потёрлась щекой о его плечо, прежде чем прижаться. Он наклонился к ней, слегка касаясь её макушки.       Мерлин, этот год должен был стать лучше, потому что хуже, чем предыдущий, просто не могло быть, думал он про себя, наблюдая за разыгрывающейся сценой.       Когда фейерверки закончились, все отошли от окон и начали галдеть о том, что им пора уходить. Северус не терял времени даром, копаясь в куче плащей и мантий, чтобы найти своё. Она с благодарностью посмотрела на него, когда он подошёл и начал прощаться.       — Артур, Кингсли, — сказал Северус, и они кивнули в ответ. Он как раз застёгивал мантию, когда к ним присоединился Поттер и снова протянул ему руку. Северус поморщился, но принял её — то, что он был готов сделать…       — С Новым годом, профессор, — сказал Гарри, прежде чем повернуться к Гермионе и поцеловать её, а затем обнять. — Скоро увидимся, Миона, — тихо сказал он.       Она улыбнулась и направилась к двери, пропустив строгий взгляд, который послала Макгонагалл через всю комнату её сопровождающему на этот вечер — он ответил презрительным взглядом.       Пока они спускались по лестнице, Северус мрачно смотрел на портрет миссис Блэк, которую разбудил шум празднества. Она неодобрительно нахмурилась, но в остальном придержала язык.       Ночной воздух был бодрящим, и в последний момент он внезапно распахнул свою мантию и прижал её к себе. Северус продолжал обнимать её, когда головокружительное притяжение исчезло и знакомый запах шотландских сосен распространился вокруг них. Мужчина медленно отстранил её, и Гермиона неохотно убрала руки от его пальто. Она подняла голову, чтобы посмотреть на него, и на мгновение подумала — на самом деле понадеялась, — что он поцелует её.       Точно такая же мысль вертелась и у него в голове, но потенциальные последствия такого поступка молниеносно следовали за ним. Если Северус поцелует её сейчас, под ясным, залитым лунным светом небом, и всё ещё одурманенный от выпитого виски, он не будет сдерживаться: отнесёт её в свою постель, и тогда… и тогда приходящий год действительно наступит. Он будет почти так же плох, как и прошлый. Если совет управляющих узнает о каких-либо отношениях, его, скорее всего, уволят, несмотря на её совершеннолетие. Если ученики узнают их тайну, Гермиону будут безжалостно дразнить и унижать. Без сомнения, тогда это станет известно «Пророку» и превратится в ещё более широкий скандал, настолько, что они не смогут никуда пойти без того, чтобы люди не показывали пальцем и не пялились. Он мог выдержать это — он всегда это делал — но она заслуживала лучшего, особенно когда готовилась сдавать экзамены.       Чёрт. Северус терпеть не мог, когда Минерва оказывалась права.       Он отошёл от неё ещё дальше и откашлялся, указывая на школьные ворота. Разочарованная, Гермиона плотнее закуталась в свою мантию и пошла впереди него. Оказавшись внутри, мужчина на мгновение подумал о том, чтобы пожелать ей спокойной ночи там, у входа, и позволить ей самой вернуться в комнату, но он просто не мог заставить себя вести себя так не по-джентльменски, поэтому молча последовал за ней. Когда они подошли к её двери, она взмахнула палочкой, и заклинания спали. Затем девушка сделала паузу, приняв решение. Быстро обернувшись, она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.       — С Новым годом, профессор, — тихо сказала Гермиона, прежде чем открыла дверь и скрылась внутри.