Романтика войны

      Минерва уже ждала Гермиону возле класса зелий. Присутствие женщины должно было успокоить её, но это только заставило девушку нервничать ещё больше.       — За завтраком я сделала объявление, что вы будете вести занятия профессора Снейпа во время его отсутствия на этой неделе.       Гермиона рассеянно кивнула — она могла представить себе радостные выражения лиц старшекурсников.       — Я также ясно дала понять, что плохое поведение будет сурово наказано, — заверила директриса, словно прочитав её мысли. — И я хочу, чтобы вы тоже отнеслись к этому предостережению серьёзно. Если кто-то переступит черту, я хочу знать об этом. Это понятно? — строго спросила она.       Гермиона колебалась.       — Мисс Грейнджер, — резко позвала ее Минерва, мгновенно привлекая внимание. — Я серьёзно. Речь идёт не только о вас — речь идёт о безопасности всех в классе. Я ясно выражаюсь?       — Да, конечно, профессор, — ответила девушка.       — Хорошо, — МакГонакал повернулась и направилась дальше по коридору. — Я жду отчёта за обедом, мисс Грейнджер, — бросила она через плечо, исчезая за углом.       Гермиона глубоко вздохнула и расправила плечи. Девушка вошла в класс гораздо тише, чем обычно входил профессор, хотя так же быстро прошла в переднюю часть кабинета, где уже были разделочная доска и несколько ножей. Объявив, что она собирается продемонстрировать технику владения ножом, Гермиона предложила первокурсникам подойти ближе. Она показала три разные техники, прежде чем отправить их обратно к своим столам, чтобы попрактиковаться с ненастоящими ингредиентами. Были неизбежные царапины и порезы, но, к счастью, никто не отрезал палец. Два последующих урока тоже прошли без происшествий, и она с облегчением смогла успокоить Минерву за обедом. Но у неё были дурные предчувствия насчёт урока зельеварения у седьмого курса.       Когда студенты вошли в кабинет, раздалось хихиканье, которое она отчаянно старалась игнорировать. Гермиона слабо улыбнулась Джинни, которая ободряюще подняла вверх большой палец, но даже она немного хихикала со своими друзьями при мысли о том, что их будет обучать студентка, даже если её считали самой умной ведьмой поколения.       Когда часы пробили начало урока, она взмахнула палочкой, и на доске появилось задание. Пока студенты собирали свои ингредиенты, она заметила, как пятеро студентов украдкой переглянулись: по одному из Рейвенкло и Слизерина и трое из Гриффиндора. Она наблюдала за ними, словно ястреб, пока они собирали свои ингредиенты. Первая половина времени, выделенного на занятие, была потрачена на проверку всех приготовлений, но Гермиона была настороже, и держала палочку в руке, спрятав в рукаве мантии, на всякий случай. Через пятнадцать минут она услышала характерный хлопок, и её внимание привлекло движение в задней части класса: студент Рейвенкло отступал от своего котла.       — Диспарео! — она тут же произнесла заклинание, и котёл мгновенно исчез. За этим быстро последовали ещё три хлопка, с каждым из которых Гермиона быстро разобралась подобным образом. Всё произошло так быстро, что остальная часть класса не поняла, что что-то произошло. Но мысли Гермионы лихорадочно метались. Пятеро студентов, но котлов четыре — оставался ещё один. Она краем глаза заметила, как последний из группы отступил на шаг или два, озорно ухмыляясь. Девушка мгновенно повернулась и бросила заклинание поверх голов студентов, которые быстро пригнулись.       — Prohibere!       Зелёная слизь, которая была в котле, теперь висела в воздухе. Гермиону наполнил гнев, и она презрительно усмехнулась ученику, обойдя стол, чтобы смотреть ему прямо в лицо.       — Немедленно сотрите с лица эту ухмылку, мистер Боддингтон, или я сделаю это за вас.       Из всех студентов в кабинете только Джинни знала, на что она способна, и, наслаждаясь зрелищем, та чувствовала себя обязанной предостеречь своего товарища.       — Робби, не глупи, — посоветовала Уизли.       — Она ничего не умеет, она не профессор, — засмеялся он.       — Иммобилус риктус!       Боддингтон вдруг обнаружил, что не может улыбнуться — или нахмуриться, если уж на то пошло, — потому что его челюсти были полностью обездвижены. Когда гнев Гермионы начал усиливаться, Джинни предупредила его в последний раз.       — Робби... не будь дураком...       Когда он бросился к ней, заклинание Гермионы отбросило его назад, припечатав к стене.       — Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать? — вскипела она, глядя на четырёх парней. Когда они не ответили, Гермиона воскликнула. — Что? Я вас не услышала, — прошипела она.       — Нет, мисс Грейнджер, — хором ответили студенты.       Она выпрямилась и оглядела класс: все глаза были устремлены на неё, и в них читались одновременно шок и некоторая степень боязливого ожидания того, что она может сделать. Девушка подошла к котлу и посмотрела на ингредиенты на столе — несколько выделялись. Боддингтон сварил основу зелья в соответствии с инструкциями на доске, но явно добавил что-то ещё. Судя по тому, что она видела, и оценивая их количество, она ожидала, что зелье было разработано, чтобы пахнуть как свиное дерьмо. Теперь Гермиона ухмыльнулась.       — Вы все, — сказала она, обращаясь к студентам, — возьмите свои сумки с книгами и отойдите в заднюю часть класса. — Студенты, о которых шла речь, поспешно протиснулись мимо неё со своими вещами. — Вы, — сказала она, указывая палочкой на товарищей Боддингтона по заговору, — сюда. Встаньте сюда, джентльмены, — зловеще сказала она. Они выглядели встревоженными, но повиновались.       Как только они оказались на месте, она попятилась.       — Даже не думайте двигаться, — приказала Гермиона.       Направив палочку на зелье, которое всё ещё весело в воздухе, она произнесла заклинание. Зелёная жижа приподнялась, прежде чем резко опустилась и забрызгала пятерых студентов, столы и пол.       Запах распространился по всему кабинету, и студенты отступили в отвращении. Гермиона повернулась к остальным ученикам.       — Можете идти, — приказала она, поднося к лицу рукав своей мантии. — Прикройте свои котлы, но в остальном оставьте всё как есть. — Класс быстро опустел. — А вы, — обратилась она к пятерым ученикам, — приступайте к уборке, вы должны привести кабинет в то состояние, в котором он был до вашей шалости, и не пользуйтесь магией. — Они застонали, но замолчали под её жёстким взглядом. — И приведите в порядок котлы ваших товарищей по учёбе. — Послышалось ворчание, но никто не стал оспаривать её прика, и провинившиеся принялись за работу.       Когда она вышла в коридор, вдыхая свежий воздух и пытаясь собраться с мыслями, то подумала о том, какой всё могло бы обернуться катастрофой, если бы они варили что-то действительно опасное. Однако времени на размышления не было, так как следующий класс — к счастью, последний в этот день — уже начинал собираться в коридоре. Гермиона направила их в библиотеку и заколдовала табличку на двери, чтобы остальные знали, где будет урок. Когда все ученики собрались, она задала им эссе — мадам Пинс неохотно согласилась присмотреть за ними — прежде чем Гермиона вернулась в класс зелий, чтобы проследить за уборкой. На полпути она услышала приближающийся быстрый стук каблуков по камню. Она знала, кто это был, и, что более важно, студенты тоже — должно быть, директрису уже уведомлении о происшествии.       Вонь окутала Минерву так резко, что она едва не выскочила обратно в коридор. Применив заклинание пузыря, она вернулась внутрь. Гермиона сочувственно поморщилась, когда директриса оглядела класс.       — Десять баллов с каждого за это нарушение... и ещё десять за неуважение к мисс Грейнджер, — мрачно сказала она. Пятеро парней подняли головы, но ледяной взгляд Минервы остановил их ещё до того, как они начали оправдываться. — Может быть, профессор Снейп решит добавить наказание, — парни застонали. Она позвала Гермиону в коридор, чтобы поговорить с глазу на глаз. — Вы молодец, мисс Грейнджер, — восхищённо сказала Минерва, снимая заклинание пузыря. — Я уверена, что, как только это станет известно всем, у вас больше не будет никаких трудностей.       Слухи действительно быстро распространились, и Гермиону удивило это. К ужину младшекурсники смотрели на неё с благоговением, в то время как старшекурсники бросали на неё взгляды уважения. Их развеселила шалость парней, но в то же время они поняли, что это было не безопасно и последствия могли коснуться их всех. Как и предсказывала Минерва, остальные занятия прошли без проблем, так что, когда директриса сказала ей, что профессор вернётся только в пятницу вечером, Гермиона почувствовала себя вполне комфортно, заняв его место. Из-за этого она не могла продолжить писать историю, но, по крайней мере, могла пропускать свои основные уроки, а наверстать упущенное может в выходные.       Она не пошла на завтрак в пятницу утром, чтобы успеть подготовить класс к уроку, поэтому пропустила доставку журнала и последовавшее за этим бегство девушек, которые хотели успеть прочитать главу перед уроком. Только во время обеда, когда Гермиона присоединилась к Джинни и её друзьям, она вспомнила, что было в этой главе.       — Это он, говорю тебе, — настаивала одна из подруг Джинни.       — Это же не может быть кто-то другой, не так ли, Джинни?       Джинни, вертя в руках вилку, выглядела неуверенной.       — Я имею в виду, что ты была практически членом Ордена, — продолжила девушка.       — А что говорит об этом Гарри? — спросила другая подруга.       Джинни повернулась к Гермионе, и её подруги последовали её примеру.       — Что скажешь, Гермиона? — спросила одна из них.       Услышав это, Джинни встрепенулась.       — Гермиона не знает, она не читает эту историю, — сказала Джинни как ни в чём не бывало. Её подруги отвернулись, и Гермиона почувствовала облегчение от того, что ей не пришлось лгать. Однако они продолжали размышлять, и когда она оглядела зал, ей показалось, что другие ученики заняты этим же. Она была удивлена, увидев, что некоторые парни тоже были вовлечены в разговор.       — Всем привет, — проворковала Луна, садясь напротив Гермионы.       — Луна, ты читаешь ту историю? — спросила девушка, сидевшая рядом с Джинни.       — Конечно, — ответила она, поглощая свой обед.       — Разве главный герой — Домициан — никого тебе не напоминает?       — Ты имеешь в виду профессора Снейпа? — прямо, как всегда невозмутимо, уточнила она.       — Видишь, я же говорила тебе, — сказала одна из подруг. Друзья Джинни заговорили все разом, когда Луна подтвердила их подозрения.       Гермиона не смогла игнорировать её, так как девушка смотрела на неё в упор с любопытством. Она покраснела и осторожно поднесла палец к губам, надеясь вопреки всему, что Луна поняла этот самый простой из жестов, девушка просто склонила голову набок и уставилась на неё большими серебристо-голубыми глазами. Но прежде чем последовал вопрос, Джинни и её друзья поднялись и отошли к другому столу, чтобы обсудить что-то с другими студентами. Гермиона вздохнула с облегчением.       — Почему ты не хочешь, чтобы студенты знали, что профессор Снейп — Домициан? — беззаботно спросила Луна. — Ты всё-таки использовала его в качестве прототипа, — заявила она, Гермиона быстро шикнула на неё и огляделась, чтобы убедиться, что никто не слышал.       — Луна, ты должна пообещать, что никому не скажешь, что это я написала, — взмолилась она.       — Почему? Это очень вкусно, — прокомментировала она, делая глоток тыквенного сока.       — Ну, во-первых, профессор Снейп очень разозлится, узнав, что один из его учеников — автор, и я не думаю, что профессор Макгонагалл была бы очень рада этому.       — Тогда зачем ты это пишешь?       Гермиона тяжело вздохнула.       — Я пытаюсь восстановить его репутацию, заставить людей видеть его таким, какой он есть на самом деле, не позволяя предрассудкам исказить их точку зрения. Я хочу, чтобы их симпатия к Домициану была настолько сильна, что они легко перенесут её на профессора Снейпа, когда узнают, кто этот персонаж на самом деле.       — Как ты думаешь, тебе это удаётся?       — Не знаю... я не рассчитывала, что все выяснят его личность так скоро, — ответила она, с растущим беспокойством оглядывая несколько групп студентов, которые явно обсуждали свои подозрения друг с другом.       Гермиона потянулась и положила руку на плечо подруги.       — Ты должна держать это в секрете, Луна. Если бы люди узнали, что я написала историю, они бы даже не стали читать. Ты, возможно, помнишь, что никто не прислушался к моим словам, когда я защищала его летом.       — Кроме моего отца, конечно, — беспечно возразила она.       Гермиона заставила себя улыбнуться.       — Да, «Придира» хорошо постарался, — неохотно признала она, хотя другие, более странные статьи, которые были опубликованы, только усилили сомнения насчёт профессора зелий.       — Я сохраню твой секрет, Гермиона, я всё равно никому не собиралась рассказывать, — пообещала Луна, откусывая кусочек сэндвича.       — Спасибо, — сказала она, с облегчением похлопав Луну по плечу, и торопливо извинилась, сообщив, что должна уйти.       Гермиона вернулась в класс и впервые задумалась о том, как её профессор отреагирует на то, что его узнали в Домициане. Она не могла предсказать, что он может сделать. Поскольку студенты начали догадываться о его личности, девушка могла только предполагать, что преподаватели уже знали, а это означало, что он нейтрально воспринял это. Может быть, так будет и дальше, но она в этом сомневалась.       За ужином поднялся настоящий шум, и она подумала, что будет трудно найти студента, который ещё не узнал догадок о том, что Домициан был создан по образцу профессора Снейпа: казалось, это было всё, о чём можно было говорить. Обрывки разговоров доносились до неё, и они варьировались от недоумения по поводу того, что он сделал во время войны, до мыслей о его сексуальных похождений. Было облегчением, что никто не казался враждебно настроен. Гермиона украдкой поглядывала на главный стол, и, хотя персонал был более серьёзен, чем обычно, они, тем не менее, тихо переговаривались друг с другом. Самое лучшее, что можно было сказать о директрисе, это то, что она казалась настороженной.       Гермиона ковырялась в тарелке, продолжая прислушиваться к разговорам вокруг: неизвестность и тревожное ожидание почти убивали её. А потом в зале вдруг стало жутко тихо, и она сразу поняла, что это значит. Как и все остальные, она подняла глаза и увидела, что профессор зелий и Флитвик направляются к своим обычным местам за столом.       Снейп отодвинул стул и замер: его поразила тишина в зале. Он посмотрел на Минерву, выражение лица которой сказало ему всё, что нужно было знать. Северус ещё раз окинул взглядом столы, и выражение его лица медленно сменилось полным презрения. Его не было неделю, он работал часами, чтобы нейтрализовать некоторые из самых тёмных, самых опасных зелий, с которыми он когда-либо сталкивался, только чтобы вернуться сюда. Им понадобилось чертовски много времени, чтобы понять. Северус сел и взмахнул салфеткой с гораздо большей силой, чем требовалось, — порыв ветра эхом разнёсся по залу. Перед ним появился обед, и он принялся за еду — зельевар уже пять долгих дней питался мусором, который министерская столовая осмеливалась называть едой, и теперь он не откажет себе в приличной трапезе.       Зрители вернулись к своим порциям, когда поняли, что он не собирается оправдывать их подозрения. Гермиона была впечатлена — и даже испытала некоторое облегчение — его ответом. Он ни разу не взглянул в её сторону, но сосредоточил своё внимание на еде перед собой, скупо разговаривая с Флитвиком, который сидел рядом с ним и явно не обращал внимания на то, что происходит на самом деле. Когда ужин закончился, Гермиона ушла с Джинни и её друзьями и вернулась в свою комнату, задаваясь вопросом, позовёт ли он её в выходные, чтобы обсудить занятия или для чего-нибудь ещё.       Когда его коллеги поднялись со своих мест, его даже не нужно было просить, чтобы он следовал за Минервой в её кабинет, где он выпил стакан виски, прежде чем расслабиться в одном из кресел перед камином.       — Я так понимаю, тебе удалось идентифицировать и уничтожить зелья, найденные Министерством? — начала Минерва небрежно.       — В основном. Есть ещё несколько, с которыми придётся поработать, используя нейтрализующие зелья. Я поставлю варить базу в выходные, закончу на следующей неделе, а потом вернусь в Министерство, — ответил он. — Мисс Грейнджер придётся снова вести мои занятия, если только не возникнут проблемы.       — Это хорошо, — ответила она, присоединяясь к нему с бокалом портвейна. — Что касается твоих занятий, то я уверена, что она хорошо себя показала, — заметила Минерва, потягивая напиток.       — Студенты вели себя прилично?       — Я этого не говорила, — поправила она его. — В понедельник днём произошёл небольшой инцидент с пятью семикурсниками, какое-то зловонное зелье. Она нейтрализовала четыре котла, прежде чем они взорвались, а затем заставила шутников собраться вокруг последнего, чтобы они могли испытать то, что приготовили. Потом она велела им всё убрать — без магии, — сообщила директриса с блеском в глазах.       — Дай угадаю... — но прежде чем он успел продолжить, она перебила его:       — Я сняла с каждого из них по двадцать баллов — половину за неуважение к Гермионе. Но я также дала им понять, что ты, возможно, захочешь выразить своё собственное... разочарование в них.       Он фыркнул и отхлебнул виски, но легкомыслие быстро прошло, и воцарилась тишина.       — Я так понимаю, что десятая глава сняла маску с Домициана? — спросил Северус наконец почти бесстрастно.       — Боюсь, что так, — отозвалась женщина, поставив бокал с портвейном и вставая, чтобы взять со стола журнал. Когда она вернулась, он выжидающе протянул ей руку, но Минерва заколебалась.       — Северус, — начала она.       — Минерва? — спокойно ответил он, подражая её тону. Мужчина подождал немного, затем протянул руку и решительно выхватил журнал из её руки. — Есть ещё вопросы?       — Не то чтобы я была в курсе, — ответила она, возвращаясь на своё место, — но я уверена, как только... шок пройдёт, у них будут выходные, чтобы подумать об этом.       — Действительно, — язвительно ответил он.       — Если тебе нужно поговорить... — мягко начала Минерва.       — Я уверен, что в этом нет необходимости. — Северус допил остатки своего напитка, встал и установил стакан на каминную полку. — Спокойной ночи, Минерва, — сказал он, подходя к двери и тихо закрывая её за собой.       Сначала Северус пошёл в класс зелий, чтобы увидеть — и понюхать — повреждения, но там не было даже намёка на то, что произошло. Проверенные эссе и результаты заданий по зельям были аккуратно разложены на столе перед ним, и он перебирал их с определённой долей удовлетворения: по крайней мере, ему не нужно будет иметь дело с проверкой заданий. Он прошёл в свой кабинет: ему не хотелось читать в своей комнате, по крайней мере, на этот раз. Огонь вспыхнул автоматически, и по мановению его волшебной палочки свечи загорелись с соответствующей интенсивностью. Северус удобно устроился в своём кресле.       Было уже поздно, и в Министерстве практически не было сотрудников. Домициан направился прямо в кабинет Министра магии, где его ждала Альбиния.       — Какие новости? — спросила она, немедленно вставая и обходя стол.       — Он устал ждать, — ответил он нерешительно.       Альбиния слегка рассмеялась.       — Значит, я умираю недостаточно быстро.       — Он... он говорил об убийстве, — сообщил Домициан.       Она кивнула.       — И кто же должен это сделать?       — Арти, — прямо сказал он.       — И, конечно, проблема в том, — печально заметила Альбиния, — что Арти не сможет сделать этого, он искалечит свою душу. — Какое-то время она молчала. — Нет, мы не можем позволить ему это сделать — это должен быть ты.       Его глаза недоверчиво расширились.       — Что? — наконец произнёс он.       — Ты... это должен быть ты, — твёрдо повторила она. — Мы можем использовать мою смерть в своих интересах: если это сделаешь ты, доверие Вальмона к тебе ещё больше укрепится.       — Вы сами не знаете, о чём просите! — ответил Домициан, все еще не веря в ее слова.       — Ты хочешь, чтобы я погибла от руки мальчика? — строго спросила Альбиния. — Только у тебя есть сострадание, чтобы позволить мне достойно умереть так, как я сама выберу, только у тебя есть мужество нанести этот удар. — Она встала и посмотрела ему прямо в глаза. — Я всё равно умру в течение нескольких месяцев, и мы оба знаем, какая смерть мне грозит, если мы позволим этому случиться: мучительная боль и потеря телесных функций при полном осознании того, что со мной происходит. Это та смерть, на которую ты меня обрекаешь. Ты должен это сделать, — решительно сказала женщина.       Страдание на его лице отражало внутреннее смятение.       — Мы давно знаем друг друга, Домициан, — тихо сказала она, — со школы. У нас были разногласия на протяжении многих лет, но мы сумели преодолеть их, потому что у нас было что-то общее в глубине нашего существа: взаимное уважение и, осмелюсь сказать, дружба. Если я тебе небезразлична, если эта дружба хоть что-то значила для тебя, — отчаянно взмолилась Альбиния, — тогда ты сделаешь это... для меня.       — А как же моя душа, если я сделаю что-то настолько отвратительное, такое грязное, такое... — сказал он, прежде чем она успела его перебить.       — Твоя душа будет спокойна, зная, что это я просила то, чего я действительно хочу. Загляни в мои мысли, посмотри сам, — умоляла Альбиния, чуть приподнимая голову. Мужчина колебался, но потом её губы шевельнулись, и он едва расслышал её шепот. — Пожалуйста, Домициан.       Не отводя взгляда, он достал палочку и медленно поднёс её к виску женщины.       — Легилименс, — почти неслышно произнёс Домициан.       Эта мысль была на переднем крае её сознания, ему не нужно было искать её. Она хотела этого, хотела, чтобы он был тем, кто даст ей желаемый конец. Не было ни гнева, ни страха, ни сожалений, ни колебаний. Увидев то, что ему было нужно, он немедленно покинул ее сознание.       Домициан смотрел на неё, шок, тоска и печаль... и что-то ещё, что он не мог точно определить, боролись внутри него.       — Когда ты это сделаешь, душа не будет разорвана, потому что ты знаешь мои истинные мысли на этот счёт, — продолжала она. — При нормальном ходе событий, если бы можно было всё сделать по-другому, я бы попросила тебя сварить мне что-нибудь, и ты это знаешь. Ты знаешь это в своём разуме... и в своём сердце, — тихо сказала Альбиния, положив руку на левую сторону его груди. — Это то, что сохранит твою душу, когда придёт время.       Конечно, Домициан знал, что она права. Он бы сварил флакон «Вечного сна». Это было незаконно, но, если бы они дошли до этого — Альбиния бы приняла его, и, если бы она не смогла сама поднести его к губам, он бы помог ей.       — Ты должен подготовиться. Это наша последняя личная встреча, и мы должны избегать публичного общения.       Приказ был суров и пронзил его, как осколок льда. Авада Кедавра — он должен хотеть этого, иначе будет бесполезно. С этой минуты Домициан должен сосредоточить свой разум — свою душу — на каждом споре, который у него когда-либо был с ней, на каждом пренебрежении. Он должен был лелеять каждую обиду и ежедневно подкармливать её.       — Ты единственный, кого я знаю, кто может оказать мне эту услугу, ты единственный, кому я доверяю, — убедительно сказала она.       В нём забурлила ярость. Домициан действительно ненавидел её в тот момент за то, что она взвалила на него это бремя, ненавидел положение, в которое она его поставила, ненавидел отвращение к себе, которое оно породит после всего этого. Он прищурился, и Альбиния отошла, вернувшись за свой стол.       — Вот и всё, Домициан, — холодно сказала она, — никаких эмоциональных прощаний.       Мужчина сухо кивнул и вышел. Он быстро зашагал по коридорам к своему кабинету. Дойдя, Домициан хлопнул дверью с такой силой, что фотография вместе с ним и Министром магии, висевшая на стене, с грохотом упала на пол и разбилась. Он едва заметил, как сел за стол, выдвинул один из ящиков и достал бутылку виски и стакан. Его рука дрожала, когда он наливал порцию — видя, что она дрожит, он разозлился ещё больше, и, выплеснув жидкость одним махом, швырнул стакан через всю комнату, где тот разбился. Мерлин — будь проклята она в аду!