Слепое пятно

21.04. Вечер пятницы. «Лесная симфония»

      Сложность ожидания в том, что оно делает время медленным и плотным, — не пробежать сквозь его полотно на высоких скоростях. Долгожданная пятница еле-еле доползла до ребят, но точно не подвела — хорошая погода и настроение захватили всех участников торжества еще на старте. Антон и Лев условились ехать по разным машинам: Горячев — с Лехой на хвосте у Богдановых, а «крузак» должен был принять Настю и Романа. На том и порешили. Так и поехали. Путь занял примерно два часа. За окнами сначала мелькал город, меланхолично прощаясь серым силуэтом на фоне зазеленевшей природы, затем — свежие в своей весенней чистоте кроны деревьев. Извилистые линии автомагистрали уводили прочь от тревог, сомнений, страхов и печалей, что сопровождали Антона всю проклятую неделю. Теперь даже не слышалось в спину настойчивое сопение обещанных проблем. В лобовом стекле Лехиной машины медленно и эстетично юлил «крузак», за тонированным окном виднелась беспокойная, постоянно вертящаяся макушка Романа. А Котков, когда был спокоен, водил совершенно неинтересно: технично, правильно, будто исключительно по прямым линиям двигался. Только иногда он срывался, дергался, ворча:       — Богданов, сволочь, водит, — как баба бедрами виляет. Я уже не врубаюсь, он перестраивается или нет…       Антон только заухмылялся под нос с привычного места за водителем. Что смешного было в таком сравнении — из сидевших в салоне знал он один.       На исходе второго часа пути короткая колонна достигла места назначения и плавно свернула на сельскую дорогу, окунувшись в пушистый низкий лесок, в котором уютно спрятались от мира небольшие коттеджи. Свет фар лизнул по табличке «Лесная симфония», когда «крузак» остановился на стоянке у офиса администрации. Мотор головы экспедиции заглох, Богданов вышел из машины, а за ним вывалились, хохоча, Роман с Настей.       — Сколько лет, сколько зим! — раскинул руки Антон, едва ступив ногами на твердую почву. Настя моментально встрепенулась — казалось, в ответ, — забыла обо всем. Но прежде чем Горячев успел приготовиться к объятиям с ней, она неожиданно пронеслась мимо, буквально вытащив Вовина из салона за шкирку.       — Вот именно! Сколько, Владик, мы с тобой в лицо не виделись, сколько моих надежд — а ты все такой же мелкий! — она едко захохотала, приподняв несчастного аж над землей, и тут же кинулась ерошить выбеленные волосы. Влад, ниже которого в их компании была только Алена, на полную голову отставал от стоящей на толстой подошве хакерши.       — Мал золотник да дорог! — орал Вовин, отбрыкиваясь.       — Если так стараться, — заулыбался Леха, — ты ему сейчас еще пару сантиметров сверху сотрешь.       Горячев прыснул в кулак, отвлекшись на миг, но все же обернулся к экипажу «крузака» с прежним запросом:       — Ладно, может, меня тоже кто-нибудь хочет обнять, а?       Лев вздрогнул, сделал неполный шаг, но его опередила Елена, влетевшая в Горячева с объятиями. А когда отлипла, призывно потрясла лаконично черным подарочным пакетом:       — Я вон еще и не отдарилась, так что буду тебя сегодня баловать вовсю!       — Посторонись, женщина, моя очередь, — мерзко хихикал Роман, схватившись за плечо и неаккуратно отодвигая Елену. Горячева постигли тесные объятия сисадмина, возмущение Елены и взвинченный от напряжения взгляд Льва. Антон беззащитно улыбнулся последнему, легонько похлопывая своего захватчика по спине. Хотелось бы, конечно, не только улыбаться — сжать Богданова крепче прочих, с силой, нагулянной в мышцах за рабочую неделю. Но даже теперь, когда Лев и Горячев наконец снова были рядом, между ними вырастали стены и рвы.       — Наш коттедж вон тот, — Лев указал рукой на ближний к офису курорта домик. Вокруг здания выстроились стройные фигуры в костюмах, а Богданов поспешил пояснить: — А это охрана. А тебе, Рома, было бы удобнее смотреть не жопой.       — Ага, Лев Денисович, — Роман только крепче сжал Горячева напоследок (тот успел даже откровенно напрячься, подозревая неладное), но повиновался власти интереса.       — Охраны не бойтесь, это старые привычки. Они за нас уже активировали бронь, так что… Вперед? — нервно улыбнулся Лев, предлагая всем присутствующим собрать вещи и отправиться в дом. Так и сделали. Сборы были громкими, потешными; машины писком сигнализации попрощались с хозяевами, а те скоро оказались около коттеджа, встречаемые уютным скрипом деревянных ступеней при входе. Со Львом поздоровались охранники, открыли двери. Внутри — улыбалась приятным свечением белых гирлянд украшенная черными и бежевыми шариками прихожая, растянулась от лестницы до стены надпись «С днем рождения!» из картона, под ногами хрустело конфетти. В углу стоял привезенный заранее музыкальный центр с караоке и потели бутылки разнообразного спиртного, а за распахнутой дверью обеденной виднелся накрытый стол с темной скатертью и светлыми тарелками. Горячев затрясся от восторга, как ребенок, аж подпрыгнул на месте: «Вот это я понимаю празднично!» Стыдно было думать в обиду старым друзьям — они всегда поздравляли своих на славу; но Богданов и впрямь постарался, целый дом принес в подарок. И все — для них. Для Антона.       — У нас четыре комнаты наверху, то есть ночуем попарно. Две из них с двуспальными кроватями. Надо полагать, это для четы Котковых и нас с Еленой, — командовал Лев. — Остальные — разбирайтесь. Думаю, Антон с…       — Со мной? — едко захихикал Роман, забросив вещи на спину.       — Нет. С Владом. А ты с Настей, Рома, и прекрати меня перебивать, а то до завтра не доживешь…       — Мне кажется, его такими угрозами уже не испугаешь, — смешливо заметил Антон. — А тут красиво. Сразу видно почерк…       Стали расходиться. Алена по пути на второй этаж радостно пищала, замечая то тут, то там приятные мелочи, а Леха с улыбкой ходил за ней, как послушный сенбернар, порционно отпуская комплименты в адрес организатора поездки. Настя с Владом что-то бурно обсуждали в стороне, и одного взгляда на сладкую парочку хватало, чтобы понять: их вещами и размещением пускай занимаются соседи по комнатам. Роман все терся рядом, и Антон благосклонно нес на себе сумки за четверых, чтобы не нагружать «некоторых хилых ботаников». Добравшись до собственной комнаты, он переоделся с дороги — в узкие рваные на коленях джинсы и черную футболку с жизнеутверждающей надписью «No women — no cry», а для прогулок по территории заготовил ярко-желтый бомбер. Все, что Богданов купил ему.       Потом все стеклись к столу. Лев подгонял ребят усаживаться и скорее приступать к еде. Антона определили сидеть между Владом и Еленой, Богданова — на другой стороне между Лехой и Ромой. Уютно посреди стола расположились закуски — салаты. А рядом с ними соусницы, чтобы каждый мог заправить тем, что по душе. Богданов хозяйничал и разносил еду дольше всех, и только теперь все заметили его без привычного строгого костюма, а в лихом одеянии джинсовой куртки, рубашки в клетку и классического шерстяного жилета. Горячев смотрел и гордился, с трудом заставляя себя отвлекаться на что-то еще. Как правило, жертвой становилась суетящаяся рядом с напитками Богданова.       — Я надеюсь, вам нравится, — улыбался Лев. А Елена, смеясь, объясняла, что у Богданова это первый большой семейный вечер. Обычно он ничего не праздновал в компаниях да и самостоятельно редко организовывал кутежи.       — Я бы тоже забыла, как люди вообще выглядят, если бы вы меня не вытащили, — хохотала Настя, щедро разливая виски всем, кто за столом был по крепким напиткам. То есть вообще всем — в ее понимании.       — Ну тогда добро пожаловать в семью, — улыбался Котков. — Думаю, Антон не обидится, если это будет наш первый тост!       Звякнуло стекло стаканов, бокалов… Выпили. За едой каждый находил, чем заняться и о чем поговорить. Леха почти сразу увлек Богданова бурными обсуждениями прошедшей дороги, Настя пыталась о чем-то шептаться с Владом, причем Антон со своего места отлично слышал несколько раз имя Елены. Но та уже вся была во власти Алены, которая заливалась устными, без купюр, отзывами о подаренной косметике, использовавшейся уже полтора месяца. Горячеву даже не хотелось прерывать эту идиллию. Сидя в самом центре, как и Лев, он время от времени включался то тут, то там, но сам — глазами ел салат в тарелке так, будто красивее в своей жизни не видел. На самом деле все мысли Антона были вовсе не о еде. Он лишь ждал момента, пока Богданов начнет что-то рассказывать, чтобы можно было, слушая, безнаказанно смотреть прямо на него. Горячев изредка нырял взглядом в смартфон, ожидая подходящего момента, чтобы написать в чат с «ручками»: «Ты сегодня выглядишь так, что тебя хочется сразу раздеть. =))»       «Ты всегда так выглядишь, засранец)», — ответил Лев. Но только Горячев успел прочитать сообщение, как получил тычок локтем в бок. Вовин многозначительно ухмылялся и указывал на телефон.       — А я специально поэтому выбил тебе место с Еленой. Так ты это, не стесняйся, шепчи на ушко, — улыбнулся Влад. Хорошо, что легкий мотив фоновой музыки укрывал его шепот от любопытных ушей. Как и приглушенный свет, который успешно скрыл сперва побледневшее, а после покрасневшее лицо Антона. Он мгновенно свернул переписку на рабочий стол и возмущенно посмотрел на Вовина, шикнув:       — Слышь, ты, сводник! Куда зрачки суешь?       — Да я случайно, что ты сразу психуешь? — усмехнулся Влад. — Извини, а то слишком секретно все. Больше не буду, Антон, сорян…       Роман мотал туда-обратно завязки спортивного костюма, в который празднично облачился, как Богданов погнал его помогать нести горячее. Сисадмин закатил глаза, но пришлось повиноваться. Восторженно взвизгнула Алена, получившая разрешение накрасить Елену.       — Вообще еды у нас много. Холодильник я набил до отвала, — пояснял Лев, возвращаясь и устраивая запеченную курицу во главу стола. — Если что, вы говорите, все организую… И танцевать можно тоже, не стесняйтесь. Можете даже что-нибудь сломать, но лучше не надо, конечно.       — Ну мы еще пока не в кондиции для такого, но если вы настаиваете… — вклинилась, зубоскаля, Настя, но тут же оживилась по другому поводу: — Ай, да вы же здесь сегодня не «вы»! Лев Денисович, а мне к вам на «ты» тоже можно? Можно называть Левушкой? — мурлыкала она, дополняя свою коллекцию исковерканных имен.       — Можно на «ты», но, если можно, просто Лев, — напряженно улыбнулся Богданов, но тут очнулась Елена, что стоически терпела помазание жидкими румянами от Алены, подперев ручкой в перчатке щеку:       — Наша нянька называла его Леопольд в свое время. Как кота из мультика, который все со всеми дружно жил. Потом пацаны прознали, ржали три дня, пока не исковеркали до Леопольдио. Ему не привыкать…       — Ну да, а теперь кто-то преследует Льва со словами «Леопольд, выходи, подлый трус»? — Антон усмехнулся, но хоть звучало это впрямь смешно — получилось все равно нехорошо.       — Ла-а-адно, — снова забрала власть Настя. Немного подумав, она вынесла свой вердикт: — Ладно — Леопольдом называть не будем. «Левушку» отдаю в пользование Аленушке — от нее это грамотнее звучит. А ты будешь Лео. Возможно, это означает, что однажды ты дождешься какой-нибудь бесполезной награды, хотя тебя и так все будут знать за гениальный актерский талант, — подмигнув Богданову, Настя подняла стакан. Тот выгнул бровь и спрятал улыбку в спиртном.       — Хорошо, я слышал свои клички, Льва, Романа, Алены… А остальных ты как назовешь, о, великая и ужасная? — Антон заинтересованно приподнял брови. И, казалось, наступил на словообразовательную мину. Потому что тотчас же выяснилось, что давно знакомый Насте Влад — на самом деле Владлен, Владислав, Владимир (в зависимости от степени серьезности), а также Вловин и Вованчо; Леха — просто Котик или Коток, но во избежание бабьих конфликтов — сойдет за Алешку; ну а Елене досталось больше всех.       — Хелен? Леня? Ленусик? Ленок? Леночка? Леля?.. Ленин?       — Определенно Ленин! — стукнула по столу кулаком в элегантной кружевной перчатке Богданова, агрессивно зажевав оливку, словно откусила врагу голову. Особенно комично это смотрелось на фоне ее крайне элегантного образа в черном коротком платье с нежно-розовыми щечками. — Что, Настуся, пойдем поднимем партию и товарищей? Сердце и руку за вождя или не хватит коммунистического духу?!       — Ха! Настуся! Сечешь фишку, Ильич, — довольно расхохоталась Настя и опрокинула рюмку залпом, а после хлестко перебросила дреды через плечо.       Помалу праздник набирал обороты. Все по очереди поздравили Антона, вручили подарки те, кто не успел заранее. Лев с Лехой за разговорами о вечном (точнее, о бизнесе) обнаружили много интересных общих тем и даже забыли про еду, важно да по-начальнически рассевшись на небольшом диванчике в зале рядом с окном. Роман нашелся в общении с Настей и Владом да пакостничал с ними потихоньку, пуляясь в Богданова и Леху оливками с криками «хватит старперить, пошли танцевать». Елена и Алена, всласть размалевавшись всеми волшебными баночками, нашли себя в организации коктейлей. Один назвали «Оргазм» и, хохоча, с короткой розовой соломинкой в бокале подарили Антону, пожелав: «Испытывай всегда!».       — О, я не против, — заухмылялся Горячев, приняв коктейль. Чертов дамский напиток он бы назвал поистине дамским: вязкая, сладкая кремово-сливочная муть… В руках Антона «Оргазм» приобретал еще более непристойные и неоднозначные оттенки. Но не отказываться же! Причина первая — угощение. Вторая — от дорогих сердцу девушек. А третья… Антон, игриво дернув бровью и убедившись, что на него смотрят (а смотрели, в общем-то, все), поймал соломинку губами и отпил. Густой коктейль тянулся туго, и когда Горячев с громким чмоком отпустил, на краю трубочки повисла белесая капля.       «Я видел что-то похожее неделю назад, Богданов», — подумал он, одним секундным взглядом сместив фокус с пузатого бокала на перекрестие ног Льва. Вмиг стало жарко — и совсем не от одного только алкоголя, жгущего горло и стенки желудка. Недолго думая, Антон медленно и осторожно собрал сладкую росинку языком.       — Вкусно, девочки. Вкусно! — засмеялся он, щурясь. А дальше смотрел — только на Алену с Еленой, грудь выпячивал, крутился на месте. И ножку бокала тоже крутил, гладил пальцами. Только волосы на затылке и шевелились. Горячев выпил уже достаточно, чтобы потерять всякий стыд — а потому смеялся над собой, над своей похабщиной и все ждал, ждал, что это оценят. И оценили. Богданов, искренне пропуская мимо ушей все тяжелые, как камни в игривой речной воде, слова Коткова, уперся немигающим — а оттого завис, как удав на охоте — взглядом в Горячева. Кадык шевельнулся — Богданов сглотнул, отвлекся на Леху, интенсивно ему закивал, бросил пару неуклюжих фраз и вернул иссушающее внимание звезде вечера.       — Неужто? — Елена хихикнула. — Ладно, Алена, пойдем, нам бы с тобой еще Настусю напоить таким вот…       Девушки вновь осели у барного стола.       — А ей чего предложите? — крикнул вдогонку Антон. — «Секс на пляже»? «Скользкий сосок»? Или это все исключительно моя тема?       Он потешался как мог — а самому уже давало в голову беспощадно. Горячев был лишен большинства вредных привычек: здоровью угрожал только спиртным, и то обычно умеренно, да быстрой ездой. Но ничто так не пьянило его, как запах секса. Даже не запах в прямом смысле — а только близость его, медленно наполняющее пространство желание, которого всегда было вдоволь в ночных клубах, но не должно было быть, как казалось, в кругу семьи. Да только что тут сделаешь, если ты влюблен по уши, а тоска и одиночество успели сожрать за неделю… И что делать, если тот, кого ты желаешь, готов показывать, что он жаждет тебя тоже?       «У тебя же телефон под рукой, Лев. Я жду отзывов».       Потупив взгляд в бокал и хихикая про себя, Антон наблюдал, как медленно уменьшается количество налитого в нем. Каждая затяжка делала губы сладкими и липкими от «Бэйлиса» и «Амаретто». Горячев бесхитростно утирался тыльной стороной ладони — но после все равно приходилось снимать сахарный осадок языком. Тогда-то он снова обращался к Богданову, невинно пожимая плечами, мол, это не я, мне так сделали. А тот, стискивая обивку дивана в кулаке за спиной Лехи, не мог двинуться с места. Котков успел, казалось, обговорить все подряд, когда Богданов предложил всем размяться, пультом увеличил громкость музыки и выключил общий свет в комнате, оставив только свечение гирлянд и клубные переливы светодиодных лент под потолком. Люди действительно оживились и затанцевали. Даже Рома пытался двигаться, хотя положение в его случае спасала Елена, раскачивающая несчастного сисадмина в такт ритмичной музыке. А Горячеву тем временем прилетело почти агрессивное сообщение:       «Горячев, твою ж мать. Я тут с твоим почти отцом сижу, но за себя уже не отвечаю».       «А ты думаешь, тебе так нужно его благословение? =)) — лениво набивал Антон одним пальцем, улыбаясь экрану. — Ты меня спермой накачивал, Богданов, пока он был на работе…»       У Горячева был большой соблазн. Лев вовремя спрятал их и увлек гостей друг другом; между бедер уже сладко скручивалось возбуждение, и Антон благодарил и проклинал свой выбор одежды, а еще — ненавидел и обожал подобные моменты откровенности. Узкие джинсы отлично зажимали наполовину отвердевший член, причиняя тем самым лишние дискомфорт и удовольствие при малейшем движении коленом. Однако именно в этот момент Горячев понял, что он никуда не спешит. Это был только его день. Его час мести — за все те разы, когда Богданов, обманывая, заставлял его умолять. Они были наедине и врозь в разных концах комнаты; и люди качались в стороне парами, кроме Влада и Насти, которые просто куда-то ушли.       «О чем ты думаешь?» — написал Горячев и, улыбнувшись, в который раз припал к рюмке. «Оргазм», увы, подходил к концу, но это вынуждало его только хитрить и тянуть время. Антон макал соломинку поглубже в коктейль, а потом вынимал и закладывал влажной стороной в рот. Дальше — нырял взглядом в голубой экран. Ждал.       «О том, как ты меня убиваешь», — было ему ответом. Но когда Горячев поднял голову, чтобы взглянуть на Льва, на диване уже никого не было. В следующую секунду в его расслабленный локоть вцепилась мертвой хваткой Богдановская рука, а затем Антона потащили за угол. Мгновение — и от Горячева остался лишь пустой бокал на высокой ножке, раскачивающийся на полу, словно в танце.       Здание с сауной и бассейном ничем не отличалось от коттеджа, в котором разместились ребята — тот же европейский стиль с деревянными элементами и треугольной крышей. Прихожая, две одинаковых раздевалки для женщин и мужчин, душ, — и вот Антон уже оказался в скудно подсвеченном помещении с белой плиткой и голубыми бликами от воды на ней, что игриво бегали по полукруглому потолку. Вдруг раздался оглушительный хлопок, плеск, и светлые всполохи беспокойно дернулись — это Лев кинул Романа в воду. Последний вынырнул, схватил Богданова за лодыжку и попытался утащить за собой, но сил хватило только на агрессивную борьбу с водой. Антон, шагнув ближе к ним, довольно разулыбался. Он всегда любил пляжи и бассейны по меньшей мере за то, что мог утолить в этих местах свое сексуальное любопытство и даже кого-то присмотреть, подцепить… Ведь когда все обнажены — это товар лицом показывать. Но теперь Горячева увлекало только одно тело — и в этом была проблема. Лев слишком ярко выделялся среди прочих сочными красными плавками, облегающими крепкий зад, ухоженной чистотой, подчеркнутой почти неразличимым на теле светлым волосяным покровом. Антон еще ни разу не видел его в полном кадре и при свете, раздетым и доступным, как на ладони. Смотрелся Богданов издалека так же хорошо, как и вблизи. Горячев даже не сразу поймал себя на мысли, что слишком откровенно жрал его взглядом. А поймав — одернулся, потупился. Стал присматривать новую жертву. Елена как раз стояла в стороне, смеялась, стеснительно скрестив руки на груди и пряча обнаженные кисти под локтями. Конечно, Антон теперь был степенным моногамным мужчиной, но разве же кто-то запрещал ему любоваться красивыми женщинами, вроде Богдановой, с эстетической точки зрения? Совсем немножко. И то лишь для того, чтобы отвлечься от своего неутолимого голода.       — Бу, — тихо произнес Антон в затылок Елене, бесшумно подобравшись сзади, и сразу же поймал ее за плечи, чтобы по случайности не получить оплеуху. Он улыбался, заглядывая Богдановой прямо в лицо — и больше ни дюймом ниже. — Чего стоишь мерзнешь?       — Не мерзну, — неловко улыбнулась Елена, еще глубже спрятав руки. У нее была такая же светлая, как и у Льва, кожа, но девственно-чистая и совершенно лишенная шрамов и веснушек. Кроме рук. Лаконичный бордовый купальник удачно сидел на стройной фигуре, поддерживая небольшую грудь и очерчивая округлые бедра. Горячев оценил. Со вкусом у Богдановых всегда все было в порядке. — Я привыкаю.       — Ну ты же неправильно привыкаешь совсем. Помочь?       Кто-то нормальный и романтичный после таких слов ожидал бы следующей картины: чтобы Антон приблизился к Елене, обняв ее и прижав к горячей груди, обогрел, а потом шепнул на ушко что-то вроде: «Тепло? А теперь давай я спущусь в воду и поймаю тебя, и нам будет так же хорошо». Кто-то все такой же нормальный и ребячливый наоборот, сперва окунулся бы сам, а после полез тереться холодным телом — для максимально быстрого и надежного уравнения температур. Но только не Антон. Он, когда бы речь ни заходила о купании, всегда был тем ненавистным парнем, который, пользуясь физическим превосходством, насильно затаскивал окружающих в воду. Это значило, что в нынешней ситуации больше всех везло тем, кто окунался добровольно — ну или Роману, который ступил на скользкую дорожку, заговорив со Львом. Елена же оказалась совершенно беззащитна — а, главное, не подготовлена к фамильярной подлости. Она не успела даже рот открыть, как оказалась у Горячева на руках. Тот уверенно зашагал к краю бассейна.       — Смотри, нужно просто на счет ра-а-а-аз… — начал накручивать Антон — и в тот же момент впервые качнул Богданову вперед и назад, наращивая амплитуду. Та заматерилась, забарахтала ногами. Сначала она требовала отпустить. Но, чем больше казалась амплитуда, тем больше требования походили на мольбы.       — Антон, скотина, я тебя потом в бочке утоплю! — орала Елена, покрывая Горячева всеми благими матами, которые знала. У девушек же все сложно: с лица крем не смой, он стоит больше, чем вся твоя медицинская страховка. Но какой бы оборот ни приняла история в дальнейшем, сейчас Богданова оказалась во власти главного хулигана вечера. И это был не Горячев. Антон ощутил уверенно-сильный толчок в спину, когда находился у самого края, и полетел в обрыв вместе с Еленой. А когда они смогли разобраться и вынырнуть из толщи воды, с победоносным выражением лица над ними возвышался Лев, упирая руки в бока.       — Лев, скотина! Я сейчас Леху попрошу, он тебя искупает! — кричала Елена, пригрозив брату кулаком.       — Э-э-э, нет, Богданов, так не пойдет! Хлеб мой отбирать вздумал? — выступил и Антон, отплевавшись от воды. Он, впрочем, был ловчее Романа, который злорадствовал в стороне. Быстро подтянувшись на руках, Горячев выпрыгнул на борт поодаль от Богданова. — Ну-ка иди сюда…       Куда же хлеб и зрелища без публики? В этот момент из раздевалок появились Леха с Владом да Настя с Аленой. Они не спешили, болтали о чем-то, хакерша хлестала Вовина полотенцем по заднице, чтобы не путался под ногами. А застали они такую картину: Горячев, мокрый и растрепанный, уверенно наступал на Льва. Последний, хохоча, подначивал Антона пальцами, встав в позу опытного тореадора, поигрывая бедрами — на них же были красные трусы. И — началось… Горячев, конечно, мог похвастаться богатым опытом спаррингов. Основная же проблема состояла в том, что для долгой борьбы возможности ни у кого не было: на пол противника всем весом не кинешь, поломается. Либо один в воду, либо второй, либо оба. Антон, конечно, проигрывать не собирался. Примерившись, он быстро оценил направление взгляда Льва, припомнил, что может его поднять — но и Богданов Горячева поднимет, причем, очевидно, легче. Зато Антон был суше, быстрее и имел постоянную практику. Оставалось только не убить друг друга.       Вышло так, что для обоих бассейн оказался сбоку, а значит, соперника следовало или удачно бросить в сторону, или развернуть лицом к воде и дать крепкого пинка. Кому повторно — кому в отместку. И вот пошли на сближение… Лев сразу же попытался уйти в ноги (предсказуемо!), но Антон успешно встретил его там с защитой, перехватил ладони и напрягся, уперся всем весом, показывая рельеф на руках, ногах и животе. Богданов упрямился, боролся. Сила в нем была не профессиональная, но настоящая, весовая. Такие люди могут долго терпеть серьезные нагрузки.       — Смотри, Богданов, я не хочу сломать тебе череп и разбить что-нибудь… — оскалился Антон в ухмылке. — Кто кого первый поднимет — тот того и несет. На пол друг друга не роняем.       — Ага, — улыбнулся Лев, но тактику выбрал исключительно оборонительную, не желая делать шаги и совершать ошибки. Елена, сбежав из воды и во имя безопасности остановившись подальше от борцов, хваталась за голову:       — Антон, твою мать, ну вы же покалечитесь, дебила два! Вас вообще нельзя оставлять в одном помещении, все время начинается это вот… это вот!       — А чего происходит-то? Эй! — крикнула Настя. Роман, знающе цокнув языком, наигранно вздохнул:       — Так Елену делят. Вы пока в раздевалке были, все интересное и пропустили. Горячев Богданову-то зажал, и…       — Роман! — зашипела Елена, пряча руки. — Сейчас я вытрясу из тебя всю дурь, кинув к ним туда!       — Так если это… Это же хорошо, если зажал? — развел руками Леха. — Ну-ка, Антон! Поднажми!       Образовалась небольшая группа поддержки. Первыми выступили за Горячева — Котков и Вовин, которые орали в две мужские глотки так, что, казалось, потолок бассейна сейчас обвалится. Оппозицию им составили Роман и, как ни странно, Настя, скандирующие имя Льва. Алена же попросту присоединилась к Елене в попытках унять всех представителей сильного, но не слишком здравомыслящего пола — она что-то лопотала и, судя по сбивающимся речевкам, старательно зажимала рты поочередно всем, кто попадался под руку.       Антон полыхал азартом. Хотя все и перевернулось с ног на голову, а причину спора официально предложили весьма сомнительную, — он старательно проводил атаки в поисках уязвимого места, а заодно изучал поведение Богданова. И не остановиться: Горячеву попросту страшно хотелось его завалить — не в постель, так в бассейн. Улучив момент, Горячев страстно рванул вперед. Уперлись друг другу в плечи… Антон, чуть обсохнув, при соприкосновении с еще ни разу не искупавшимся Львом чувствовал себя липким. Кожу болезненно тянуло под чужими пальцами, но едва ли это мешало. Однако почти любая попытка перехвата без броска слишком долгое время оборачивалась ничем. Горячев не хотел раскрываться и подставляться, а потому решил, что если и может проводить какие-то отвлекающие маневры — так это только в форме психологических атак.       — Классные плавки, Лев, — ухмыльнулся Антон, пыхтя, и с новой силой оттолкнулся ногами, повел всю мощь в лобовую. «Фанаты» на своих местах так орали , что можно было даже не слишком стараться говорить шепотом.       — Я решился на них после инцидента в туалете, — пыхтел Богданов. — Теперь у меня молодой и горячий…       Горячев, так и не услышав окончания фразы, решил помочь:       — Прикид? Или ты имел в виду меня?       В тот же момент Богданову по ноге, по колену сбоку, прилетел пинок. Подсечь не удалось — тот сохранил равновесие, и они с Антоном только перевернулись на месте, приблизившись на шаг к воде.       — Ты, — фыркнул Богданов.       — А мне кажется… самый горячий тут твой…       Антон тоже не успел договорить. В какой-то момент ему наконец удалось броситься в ноги, но Лев отвел его плечо, не дав упереться в живот и поднять руками за бедра. В считанные секунды, не желая терять преимущества, Горячев успел поменять позицию и врезался в Богданова снизу уже спиной, поднимая его на себе. Поза выходила совсем неустойчивая, нужный центр тяжести стремительно смещался назад — и Антон изо всех сил направил себя торпедой к бассейну, чтобы через голову сбросить соперника вниз… Позади послышался рев, мат и ахи. Особенно громко старалась команда Антона. Наступил тот самый миг, когда Лев с кувырком должен был плюхнуться в воду. Тогда-то плечи заболели особенно сильно — нежные, но крепкие пальцы впились в мышцы клещом. У самого края мир вдруг перестал быть привычной системой координат с одной устойчивой плоскостью под ногами, а еще через секунду — тело опалило ударом о поверхность воды. Она же стала заливаться в нос, в рот, в уши, заглушая голоса. Вокруг было прохладно и очень тепло одновременно, и знакомые руки все хватались то за локти, то за барахтающиеся ноги, то за бока, — а ладони Горячева находили под собой живот, бедро, шею… Это значило, что упали они с Богдановым вдвоем.       Вынырнули. Лицо Антону залепила мокрая длинная челка, и он отчаянно мотал ослепленной головой, отплевываясь и отфыркиваясь, но продолжая машинально бороться на ощупь. Вокруг царил какой-то хаос, друзья уже горячо спорили, кому засчитывать победу, потому что ничья их не устраивала. Но вот под руку подвернулась спина Льва, и Антон к тому же успел выскользнуть, чтобы убрать волосы назад. Секунда — и он победоносно сжал под вспененной, пузырящейся водой свою награду: ягодицу Богданова, с которой в пылу драки сползли плавки.       — …Зад, — прошипел Горячев, отсмеиваясь и жмурясь. Он все еще плохо видел из-за неприятной рези в глазах. Богданов вытирал ладонью лицо, недовольно морщась.       — Антон его поднял!       — Ну он же сам упал, значит, ничья!       — Но пронес же! Упали бы оба с земли — была бы ничья, а так — нет!       — Да я вообще видел, что Богданов в конце на борт ногами встать успел, значит, это он Антона перекинул!       — Заткнитесь, идиоты, может, они вообще там ребра сломали или поранились, пока катились!       Лев, окончательно пришедший в себя, окинул Горячева расфокусированным взглядом красных глаз: слизистая быстро среагировала на хлорку. Но едкая ухмылка подсказывала, что Богданов с ничьей мириться тоже не хотел. Постоял немного, глазки построил, а потом ухнул под воду. Горячеву только и оставалось, что почувствовать, как стремительно сползли с задницы плавки до самых щиколоток и как Лев от него оттолкнулся, отплыл на безопасное расстояние, и вынырнул в двух метрах поодаль.       — Кто без трусов, тот и проиграл! Догони теперь, Горячев! — радостно проорал Богданов и, добравшись до лестницы, спешно поднялся к переругивающейся толпе, влетев в теплые тела своим, холодным, чем вызвал неодобрительные возгласы и крики.       Антон, задиристо оскалившись, погрузился под воду с головой, чтобы поймать плавки и вернуть их на место, а потом ринулся следом. Беснующиеся болельщики, впрочем, болеть больше ни за кого не хотели, а потому, как только драчуны снова оказались в опасной близости, их обоих уже в шесть-восемь рук затолкали обратно в воду. Антон и Лев своим падением в очередной раз забрызгали и Елену, и Романа.       — Мы за безопасные игры! — назидательно проорала Настя, а Антону в голову прилетел надувной мяч. Тут уж в бассейн поплюхались все.