Черт, Радио-Демон – часть моей загробной жизни

Обычные мелочи заставляли Хаска ненавидеть отель "Хазбин". Хотя не совсем так. На самом деле виноват был не отель, хоть Хаск и старался изо всех сил перенаправить свое недовольство на него, чтобы не направлять их на истинную причину проблемы. Очевидно, первопричиной был Аластор. Честно говоря, это всегда был Аластор, если это не касалось внутренних демонов Хаска. Большой блять сюрприз. Нарисуйте его потрясенным. Так в чем проблема? Он чувствовал себя покинутым и забытым. Незначительным. Неважным. Как старая любимая игрушка, которую заменили более блестящей новой. Ревнивым. Аластор прекрасно проводил время, играя в домик с Чарли и управляя отелем. Ему нравилось расхаживать по дому и пугать гостей, притворяясь услужливым. Иногда он был так же любезен с людьми, на которых ему было наплевать только потому, что хотел, чтобы отель был успешным в определенной степени. Он хотел подбодрить демонов действительно дать шанс искуплению, просто чтоб после он мог наблюдать, как они падают обратно на дно и смеяться. Именно так забавлялся Аластор, и Хаск находил это странно милым и успокаивающим – да, он был по-настоящему развращен этим ублюдком, и он знал это. Но проблема была не в этом. Именно так Аластор общался с остальными. Он постоянно обволакивал ничего не подозревающих людей, увлекая их в отрывистые танцевальные номера, наклоняясь к их головам, если они были короткими или сидели, появлялся в их личном пространстве, взъерошивая их волосы... С другой стороны, Хаск теперь редко становился объектом таких раздражающих действий. Скорее всего, потому, что большую часть времени Хаска не волновали эти игры так, как других демонов – что было половиной удовольствия для Аластора – и потому, что он всегда был рядом и, таким образом, становился слишком легкой мишенью. Теперь Аластор каждый день первым делом обнимал его, что случалось гораздо чаще, чем раньше, потому что они никогда не видели друг друга ежедневно в течение долгих периодов времени за все десятилетия их дружбы. Он просто чувствовал себя менее значительным из-за всего этого обидного дерьма, которое Хаск видел, как он делал со всеми случайными людьми каждый божий день, пока он был один. Они также перестали обниматься. Он подозревал, что это из-за того, что Аластор растратил всю свою терпимость к прикосновениям на гостей, и к концу дня был более чем удовлетворен физическим контактом, но все же это беспокоило его больше, чем он хотел бы признать. Это было так глупо и по-детски со стороны Хаска, потому что это не его гребаное дело, на кого бросается Аластор. Если бы дело касалось только прикосновений, Хаск, вероятно, смог бы отмахнуться от них. Но это было не так. Теперь, когда они были привязаны к оживленному отелю и виделись каждый день, они никогда не ходили куда-то вместе. Конечно, Аластор время от времени исчезал, чтобы поохотиться или провести передачу, но он больше не приглашал Хаска присоединиться к нему с тех пор, как нашел в отеле все необходимые развлечения. Жизнь Хаска превратилась в монотонное просыпание и завтрак, работу за стойкой регистрации, которая служила баром в течение всего дня с перерывами на обед и ужин, а затем уход на ночь, когда ему этого хотелось. Иногда это было рано, если он чувствовал себя усталым или хотел напиться. Иногда он задерживался, если у него было достаточно клиентов, чтобы занять себя и не думать слишком много. Но сейчас он только этим и занимался. Прошли те времена, когда он от скуки ходил в пивную. Когда он ходил в казино, чтобы попытаться заработать денег на еду и, очевидно, ради удовольствия. Когда он сидел дома и читал, или упражнялся в фокусах, или смотрел телевизор. Когда он тусовался с Аластором, каким бы способом это ни предлагалось в тот день. С тех пор как после первых двух недель в отеле стало больше посетителей, он не взял ни одного выходного дня. Наполовину потому, что у него здесь была бесплатная выпивка, а наполовину потому, что в этом не было никакой необходимости, поскольку у него не было жизни вне общения с Аластором, который был прямо здесь. Первые четыре месяца все шло нормально. Но теперь он был в рутине и чувствовал себя одиноким, несмотря на присутствие Аластора. Потому что пока Аластор был здесь, Хаск был просто в его периферийном зрении, но никогда не имел его полного внимания. Еще одна вещь, сколовшая его, была еда. Аластор всегда готовил для Хаска, когда они жили в своих собственных домах. Теперь, когда они оба жили в этом отеле, все было уже не так просто. По большей части стряпала Ниффти, поскольку это была одна из ее обязанностей. Ее еда была хороша, но это было не то же самое. И когда Аластор действительно готовил, то теперь уже для всей гостиницы, а не только для них двоих. В лучшем случае, это было только для персонала отеля. Это раздражало сильнее, чем Хаск мог себе представить. Он очень, очень скучал по их совместным обедам и ужинам, по их совместной готовке, только по ним двоим. Но теперь это казалось невозможным, по крайней мере, пока они были в отеле. И стало еще хуже. Последние почти четыре десятилетия Хаск наслаждался редкими блинами, которые Аластор готовил специально для него. Но сейчас? Он делал их для всего персонала отеля, когда ему хотелось. Это больше не было чем-то особенным только для Хаска, и это было удивительно больно. В последний раз, когда блины были приготовлены, Хаск на самом деле не смог съесть ни одного из них, так как он чувствовал себя слишком расстроенным из-за этого. Он не думал, что Аластор даже заметил это, так как был занят приготовлением еды, пока все остальные ели. Хаск некоторое время оставался за столом, отчасти надеясь, что Аластор заметит, но в основном для того, чтобы не вызвать подозрений слишком ранним уходом, но в конце концов он выскользнул из-за стола, и никто не стал его расспрашивать. Скорее всего, они решили, что у него было слишком сильное похмелье, чтобы есть блины. Просто и ясно, он чувствовал, что Аластор устал от него и у него больше нет на него времени. Они болтали несколько драгоценных минут, когда Аластор садился выпить стакан виски, чтобы расслабиться, но их неизменно прерывал кто-нибудь из персонала отеля, или кто-нибудь из гостей, или Энджел, который был где-то между этими двумя категориями. Аластор больше не принадлежал одному Хаску. Теперь он принадлежал всем и всегда. И каждое взаимодействие, которое видел Хаск, заставляло его чувствовать себя все более и более ревнивым просто потому, что ему не приходилось терпеть этого раньше. Раньше ему не приходилось разделять внимание Аластора, или, по крайней мере, Ниффти, Мимзи или Рози были только третьей стороной. И даже такие случаи были редки. Это было так глупо, что он чувствовал себя гребаным подростком, который посылает письма ненависти своей второй половинке. Или, может быть, опасно собственнический муж – из тех ублюдков, которые впадают в приступ ревности и бьют жену, потому что почтальон доставил письмо, и это “очевидно” означает, что она трахается с ним. Он имел примерно такое же право на свою ревность, и оба сравнения заставили Хаска почувствовать себя гнилым до мозга костей. Вместе с ревностью пришли старые чувства, с которыми, как ему казалось, он уже давно смирился и научился их игнорировать. Желание схватить Аластора и расцеловать его глупую ухмылку, хотя бы для того, чтобы заставить всех остальных отступить и заставить Аластора понять, что Хаск был единственным важным человеком в комнате. Ему хотелось зажать Аластора между собой и стойкой бара и поцеловать его так крепко, чтобы он забыл обо всех и обо всем остальном и сосредоточился только на Хаске. Чувствовать его так близко, что внутренние демоны Хаска должны были бежать, чтобы не почувствовать гнев Радио-демона. Ему хотелось просунуть лапы под рубашку Аластора и пощупать то, что, вероятно, никому другому не позволялось трогать, в то время как Аластор погрузил свои пальцы глубоко в мех Хаска. Ему хотелось большего, но он понимал, что даже эта фантазия раздвигает личные границы Аластора сильнее, чем можно было бы представить, поэтому даже не стал утруждать себя воображением. Он был бы доволен только этим. Даже меньшим, если это означало получить хоть что-то, чего не было у других. Черт подери, он был влюблен в радио-демона почти целую вечность. Ну вот, он сказал это. Он не просто влюбился в него. Это не было временным чувством, которое он преодолеет, если даст время себе остыть – чертовски очевидно, что нет, это длилось буквально десятилетия. Его взгляд не поймает никого другого и не передаст эти чувства другим, как бы удобно это ни было. Нет, он был безнадежно влюблен в Аластора, и это, вероятно, никогда не изменится. В конце концов, он никогда не разлюбил ни одного из своих друзей. Ни тех, кто отверг его, ни тех, кому он никогда не признался. Он принял их ответ или его отсутствие и пошел дальше, но он всегда молча любил их, пока они были живы. Он бредил, думая, что Аластор будет другим. Черт, когда он действительно думал об этом, он знал это с самого начала. Он просто отказался дать название этому чувству в надежде, что будет легче игнорировать его. И так было до тех пор, пока статус-кво не изменился и у него не появились причины больше не удовлетворяться тем, что они имели. Ха, он действительно потерял способность любить много лет назад; он отдал свою любовь чувству Аластора и не будет смотреть ни на кого другого, если только не начнет подпускать других людей так близко к себе, и, черт возьми, нет, он не рисковал этим. Он не должен был делать этого с Аластором, и иногда он искренне сожалел, что позволил этому случиться, но по большей части, он был так смехотворно счастлив, что Аластор все равно был рядом. Вот только сейчас ему не казалось, что Аластор где-то рядом, и он снова вернулся к своим проблемам. Так. Он негодовал на отель, потому что тот отнял у него Аластора. И с учетом того, сколько демонов появлялось каждую неделю, это еще долго будет удерживать внимание Аластора. Хаск чувствовал, что он быстро приближается к критической точке и может сделать что-то феноменально глупое, если он каким-то образом не исправит ситуацию. Но все оказалось не так просто. Это никогда не было так просто. Он не мог просто... признаться Аластору прямо сейчас. И даже если бы он планировал это сделать, у него никогда не было такой возможности. У Аластора просто не было времени поговорить с ним как следует. Он уже несколько раз готовился к этому разговору, и каждый раз, когда видел Аластора, то действительно хотел поговорить с ним о том, как ему одиноко. Но каждый раз что-то всплывало прежде, чем он успевал произнести эти слова. Кто-то прервал его. Что-то взрывалось. Появлялось какое-то гребаное отвлечение, и он упускал эту возможность. В отеле было так чертовски много народу, что его постоянно прерывали. Один раз он даже подумывал о том, чтобы прокричать эти слова в лицо Аластору, как только осел сядет, вместо того чтобы подбираться к нему. Но он этого не сделал. И однажды утром он уже подумывал о том, чтобы обнять Аластора, когда тот обнял его сбоку, и просто не отпускать, пока он не произнесет эти слова. Но он этого не сделал. И однажды ночью, лежа без сна в своей постели, он решил пойти в комнату Аластора и разбудить его, чтобы поговорить. Но, опять же, он этого не сделал. Так что в этот момент он чертовски устал от всего и был готов просто уйти... примените пластырь для решения проблемы, чтобы выиграть себе больше времени. Вот почему он стучал в дверь кабинета Чарли в рабочее время. — Войдите! Хаск вошел и тут же был ослеплен белозубой улыбкой. Черт возьми, эта девчонка была еще хуже, чем Аластор. — О, Хаск! — весело воскликнула она. — Какая неожиданность. По-моему, ты здесь ни разу не был. Тебе что-то нужно? По крайней мере, она сразу перешла к делу. Она научилась нескольким вещам после неуклюжего начала своей карьеры менеджера отеля, и одна из этих вещей заключалась в том, чтобы быстро и эффективно общаться с людьми, ищущими аудиенции с ней, на случай, если было больше, чем один человек, нуждающийся в ее внимании. — Да, — ответил он и прислонился к ее столу, не утруждая себя стулом, так как хотел быстро войти и выйти. — Я собираюсь взять пару дней отпуска. Не то чтобы мне нужно было спрашивать тебя, так как ты, черт возьми, не платишь мне, но я решил, что по крайней мере дам тебе знать. Чарли несколько раз растерянно моргнула. — Но... Но кто будет дежурить на стойке регистрации? Ладно, кое-чему она научилась, но далеко не всему. Пора научить ее всему хорошему. — Это не моя проблема, — сказал Хаск и отошел от стола. — Обычно люди получают два выходных дня в неделю, принцесса. Возможно, вы захотите начать строить планы на этот счет сейчас, когда у вас на руках первый случай гребаного пограничного выгорания. Некоторые из нас не работают над проектом на "энергии страсти", и им на самом деле похуй. Он направился к двери. — Подожди! Когда ты возьмешь выходной? — Спросила Чарли с ноткой отчаяния в голосе. Аластор был в восторге от этого. — Начнем прямо сейчас, — ответил Хаск и повернулся, чтобы ухмыльнуться ей. — Может быть, ты сумеешь переложить на Аластора обязанности дежурного портье. Во всяком случае, он человек народный. Удачи. Он закрыл за собой дверь, уже чувствуя себя немного лучше. Может быть, наличие свободных дней для выпивки и азартных игр все исправит. Может быть, если бы Аластор не цеплялся за других людей пару дней в неделю, это бы все исправило. Может быть. Просто, блять, может быть. И, может быть, это все, что у него сейчас было.