О главном

      Д’Артаньян не то чтобы был склочным ребёнком. Да, так же, как и братья, он был достаточно вспыльчив и временами резок, однако он никогда не нарывался на драку намеренно, никого сам не провоцировал и не лез в неё без особой нужды. Однако…       Для своего возраста он был слишком мелким, отчего мальчишки-ровесники часто задирали его. Потешались над ним и сами провоцировали его, обижая и зля. Казалось бы, это было типичное поведение мальчишек, но д’Артаньян всегда воспринимал его слишком близко к сердцу.       Ни одну обиду он не мог пропустить мимо себя. Иногда, как учил Атос, отбивался словесно, ставя обидчиков на место язвительными точными ударами. Но дети были всё же куда более прямолинейны, чем взрослые, а потому понимали лишь язык грубой силы, отчего д’Артаньян рано научился драться. И именно в драках отстаивал свою честь и честь своей семьи.       Поэтому в том, что в этот прекрасный день он со школы пришёл домой мрачный и с наливающимся на скуле синяком, не было ничего удивительного. Прошёл на кухню, где негромко беседовали отец, у которого сегодня был один из редких выходных, и недавно переехавший к ним на пмж дядя Арман, который просто забил на работу, и с угрюмым покаянием предстал перед обоими взрослыми. — Папа, тебя вызывают в школу, — сверкая наливающимся на скуле синяком, мрачно пробурчал д’Артаньян, обращаясь к родителю, оборвавшему беседу со своим сожителем и удивлённо посмотревшему на сына.       Тревиль, которому иногда казалось, что он бывает в школе чаще, чем в участке, лишь тяжело вздохнул, устало проведя рукой по лицу. Кажется, он был вовсе не удивлён словами сына, а вот до этого мирно беседующий с ним «Кардинал», наоборот, вопросительно вскинул бровь. — И за что, позволь полюбопытствовать, твоего отца на этот раз вызывают в школу? — он подозрительно прищурился, вспоминая не такой уж и давний разговор с мадам Гарси. — Я подрался, — д’Артаньян тяжело вздохнул, но тут же воинственно нахмурился. — Но Пьер сам нарвался! — В этом мы разберёмся, — Ришелье снова прищурился. — И когда нас ждут на ковёр? — «Нас»? — хмыкнув, переспросил Тревиль. — Хотят видеть, кажется, меня одного, — сенатор на это одарил комиссара таким красноречивым взглядом, который буквально вопил о задетой гордости ревнивца. — Хочу на всякий случай напомнить любезной директрисе, что это должен был быть исключительно весомый повод, чтобы вызывать тебя в школу, — елейным голосом, как ни в чём ни бывало, отрезал Арман и вновь посмотрел на д’Артаньяна. — Сейчас, — тот снова вздохнул, старательно отводя взгляд в сторону.       В итоге д’Артаньян вместе с отцом и сенатором Ришелье предстал перед дверью в кабинет директора, и дождавшись короткого «Войдите», первым вошёл в самое нелюбимое всеми школьниками место, хмуро зыркая на другого мальчишку, который уже стоял перед столом мадам Гарси вместе со своими родителями. — Мсье Тревиль, благодарю, что вы пришли, — очень сдержанно произнесла мадам Гарси и осторожно скосила глаза на прожигающего её острым взглядом «Кардинала». — Я бы не стала отвлекать вас по мелочам, зная вашу работу… — она вновь посмотрела на комиссара, и тот с трудом сдержал ироничную усмешку и восклицание в духе «Да ну? И когда же это вас стала останавливать моя работа?». — Но случившееся выходит за рамки простого конфликта. Вы знаете, драки неприемлемы в моей школе… — Ближе к делу, мадам, — вместо Тревиля произнёс Ришелье, и та кашлянула, скрывая неловкость и чувствуя себя очень неуютно под пригвождающим к месту взглядом сенатора. — Ваш сын на перемене затеял драку, — лаконично ответила директриса, и взгляд её переметнулся на второго мальчика, стоящего в кабинете. — Напал на Пьера и избил его, — д’Артаньян от слов мадам Гарси возмущённо засопел, а Пьер скорчил страдальческое выражение лица. — Он сам виноват! — воинственно взвыл мальчишка. — Нечего было задираться! — он гневно сверкнул глазами так, словно снова собирался накинуться на обидчика. — Недержание агрессии — это большая проблема, — наблюдая за реакцией д’Артаньяна, мадам Гарси неодобрительно посмотрела на невозмутимого комиссара. — Равно как и хамство и неумение вести себя в обществе, — холодно парировал он. По дороге в школу д’Артаньян в подробностях рассказал отцу, из-за чего он набросился с кулаками на своего одноклассника. — Д’Артаньян, повтори мадам Гарси, почему началась драка, — Тревиль спокойно обратился к сыну, и тот, ещё раз зыркнув на напрягшегося соперника, нехотя произнёс: — Д’Арно начал задирать Констанцию, — д’Артаньян сжал в кулаках руки. — Я, конечно, вступился за неё. Хотел решить всё мирно и словами, но д’Арно рассмеялся и начал оскорблять меня. Я пытался его проигнорировать, и тогда он назвал папу геем… Только в более грубой и обидной форме — и это уже стало последней каплей, — ещё раз стрельнув гневным взглядом в своего противника, угрюмо пробормотал мальчик. — У вашего конфликта были свидетели? — оставаясь абсолютно невозмутимым, уточнил Тревиль, на что д’Артаньян неохотно ответил, чувствуя себя очень неуютно из-за того, что не справился с конфликтом сам и теперь вынужден был оправдываться: — Половина класса была в классе. Девчонки пытались замять ситуацию, а когда не получилось, нас разняли другие мальчишки. Спросите любого из них, они расскажут, как всё было.       Получив исчерпывающий ответ от сына, Тревиль в спокойном ожидании посмотрел на директрису. В этот момент, не зная, чем крыть, а оттого повторяя ту самую стратегию, из-за которой и случился дневной конфликт, отец д’Арно хмыкнул, скривив губы в презрительной усмешке и пренебрежительным взглядом окинув фигуры Тревиля и Ришелье, стоящие рядом с д’Артаньяном. — Можно подумать, Пьер сказал неправду, — брезгливо выплюнул мужчина. — Тут ничего не поделать, парень, если твой папаша пидорас, то ты можешь с этим только смириться, — директриса ахнула, сплеснув руками, а д’Артаньян сжал руки в кулаках и гневно засопел, яростно сверкая синяком на скуле. — А вы хоть бы пожалели парня — сам же таким вырастет, — д’Арно с высокомерной насмешкой посмотрел на комиссара и сенатора. — Надо же, сколько переживания, — вместо Тревиля ответил Ришелье, не скрывая сарказм в голосе, но при этом донельзя вежливо улыбаясь. — Вы бы так о своём сыне пеклись, как о нашем. Ведь уж лучше быть пидорасом, чем дебилом — это хотя бы врождённая характеристика, а не такая, какую можно унаследовать, созерцая стиль жизни своих родителей, — усмешка сенатора стала жёсткой, а в голосе его послышался неприкрытый яд.       Д’Арно дёрнулся, как если бы Ришелье зарядил ему пощёчину. Худосочное непропорциональное лицо его перекосилось, а глаза налились кровью — он, может, и был простоватым мужланом, но не слишком уж и скрытое оскорбление распознал очень чётко. Армана, впрочем, такая перемена в противнике ничуть не смутила, и он продолжил жёстко усмехаться, глядя на соперника обжигающе ледяным взглядом, полным презрения.       Д’Арно от подобного пренебрежения разозлился ещё сильнее. Утробно зарычал, сжимая руку в кулак, и резким броском подался вперёд, явно желая проучить «нахала». Д’Артаньян вздрогнул, округлив глаза, как сова, и открыв рот, желая предупредить сенатора; директриса взвизгнула, глазами навыкате глядя на потенциальную драку; жена д’Арно вцепилась в плечи сына, отшатнувшись с ним назад; и лишь Тревиль, действуя на профессиональных инстинктах, легко скользнул в сторону, заграждая собой фигуру Ришелье. — Тебе не стоило этого делать, — с лёгкостью перехватив чужой кулак, направленный в лицо Армана, с пугающим хладнокровием произнёс комиссар.       Он до хруста сжал чужие пальцы и профессиональным движением вывернул обидчику запястье. Тот взвыл, заставив свою приземистую жену и сына вскрикнуть следом за мадам Гарси, и метнул полный ярости взгляд на комиссара. Не успел, впрочем, даже замахнуться второй рукой, как Тревиль ударил его в живот, чуть ниже солнечного сплетения, заставляя согнуться и подавиться воздухом. — А за хулиганство и нападение на полицейского тебе и того больше впаяют срок, — с тихим гневом процедил комиссар на ухо осевшему противнику. — Глядишь, может, это поможет тебе набраться манер и уважения к другим.       Тревиль отпустил чужую руку из захвата и одарил мужчину презрительным взглядом. К тому тотчас бросилась жена и сын, помогая ему встать и отойти в сторону. Комиссар в конце концов отвернулся от них, тут же натыкаясь на два взгляда, устремлённых на него.       Первый — абсолютно восхищённый — конечно, принадлежал д’Артаньяну. Мальчик широко улыбнулся, сверкая синяком на скуле и излучая нескрываемую гордость. Второй же — неизменно насмешливый, приправленный лёгким интересом — принадлежал Арману. И поймав его, Тревиль с удивлением заметил, что на дне его застыла… благодарность вместе с нежностью? — Кхм, — комиссар, тщательно скрывая мимолётное смущение, кашлянул, тяжёлым взглядом одарив всю семейку д’Арно и директрису мадам Гарси. — Я полагаю, в свете текущих событий, конфликт можно считать исчерпанным? — он требовательно вскинул бровь, на что отец д’Арно злобно зыркнул и кивнул. — В таком случае, я буду ждать от вашей семьи письменных извинений… которые с большим нетерпением буду ждать у себя в участке, — Тревиль с предупреждающей строгостью посмотрел на своего соперника. — И я надеюсь, у вас, мадам, — тут он перевёл взгляд на мать, — найдутся правильные слова для своего сына, чтобы объяснить ему, как стоит себя вести в цивилизованном обществе, — и посчитав на этом разговор оконченным, комиссар вместе с сыном и сенатором покинул кабинет директора. — Это было круто! — блестящими глазами глядя на отца, выпалил д’Артаньян. — Ух, папа, а меня так научишь?! — Куда же я денусь, — беззлобно проворчал Тревиль, взлохматив волосы подлезшего под руку сына, а после скосил глаза на всё ещё с лёгким любопытством глядящего на него Армана. — Я ведь и сам мог бы защититься, — с едва слышной насмешкой хмыкнул он, на что комиссар нахохлился. — Я знаю, — нехотя протянул он. — Но я не мог позволить какому-то упырю даже подумать о том, чтобы поднять на тебя руку в моём присутствии, — воинственно процедил он, на что Ришелье ответил беззлобным смешком. — Не злись, собственник, — он хлопнул возлюбленного по плечу. — Я не сомневаюсь в тебе, как в защитнике.       Тревиль проворчал в ответ что-то неразборчивое. Свою семью он никому и ни при каких обстоятельствах не позволит обидеть.