С чистого листа

      Вэй У Сянь не знал, как справиться с таким Лань Чжанем. Страстный, напористый, но при этом пока еще деликатный и нежный. Он прислушивался к Вэй Ину, чтобы в случае чего остановиться.              Черно-серое ханьфу Вэй Ина было практически полностью распахнуто. Лань Ван Цзи нависал над омегой, постепенно стягивая с него одежды, тем самым оголяя стройное тело с молочной кожей, касаться которой было волнующе приятно.              Старейшина Илин охнул, когда чужая рука коснулась его сосков, и смутился, отводя взгляд серых глаз в сторону. Ему не верилось, что Ван Цзи касается его вот так.              — Лань Чжань, а замуж меня возьмешь?              Хань Гуан Цзюнь отстранился от шеи омеги и взглянул в чужие глаза.              — Возьму, — со всей серьезностью сказал Второй Нефрит клана Гу Су, чем вызвал у Вэй Ина улыбку.              У Сянь только сейчас подумал о том, что совершенно без ума от Лань Чжаня. С виду строгий и спокойный, но, кажется, внутри него бушевал целый океан нерастраченной страсти и нежности. Он всегда славился своим упрямством, из которого вытекала лебединая верность — даже после смерти Старейшины Илин он все также безгранично любил только одного-единственного человека.              Вэй Ин только сейчас осознавал, как сильно Лань Ван Цзи все это время страдал по его вине. Только сейчас он понимал, сколько боли принес Лань Чжаню своими поступками. И то не до конца: загадкой оставались ужасные шрамы на спине, хотя у него уже появлялись смутные догадки на этот счет.              Ван Цзи стянул с Вэй Ина ханьфу, а потом снял с себя часть своей одежды, отчего омега увидел еще один шрам на груди, выжженный в виде солнца. Он коснулся его рукой, заглядывая в янтарные глаза, в которых плескалась безграничная и чистая любовь.              — А он уже откуда? Лань Чжань, все эти шрамы… Они как-то связаны со мно…              Вэй Ин распахнул глаза, когда Хань Гуан Цзюнь впился в его губы, фактически затыкая. Неплохой выход из ситуации: раньше он просто-напросто молчал, если не хотел отвечать.              Окончательно поняв, что от этого упрямца нельзя добиться ответа, омега обнял Ван Цзи за шею, зарываясь пальцами в волосы. Нащупав налобную ленту, он ловко развязал ее и полностью стянул.              Хань Гуан Цзюнь разорвал поцелуй и взглянул на руку Вэй Ина, в которой лежала его налобная лента. Старейшина Илин отлично знал ее смысл, именно поэтому и стянул. На лице красовалась хищная улыбка.              Не долго думая, мужчина взял ленту из руки и связал запястья Вэй Ина над головой, причем довольно туго. Вэй У Сянь подергал руками, а потом облизнулся. Он прекрасно знал, что ткань крайне крепкая, ее нельзя было так просто порвать, особенно слабому омеге.              — Ого, Лань Чжань, это что за игры такие…              Хань Гуан Цзюнь ничего не ответил. Наклонившись ниже, он мажущими движениями целовал грудь, опускаясь к плоскому животу. Омега еле заметно задрожал, прикрывая глаза. Ощущения казались слишком яркими. Это потому, что он пьян, или же дело в Лань Чжане?              Голова шла кругом из-за дурманящего разум аромата. Сандаловое дерево с легкими нотками мяты доводили Вэй Ина до исступления и даже несколько подавляли. Раньше Ван Цзи намеренно скрывал большую часть своего природного аромата, ведь подобные практики всегда изучались в ордене Гу Су Лань с самого детства для полного самоконтроля.              Вэй Ин дернулся, когда рука Ван Цзи коснулась его возбужденного члена, и тихо застонал, чуть прогибая спину. Альфа дышал часто и глубоко, затягивая носом потрясающий аромат возбужденного омеги. Запах чайного дерева намного ярче, чем обычно, и теперь отчетливо ощущался второй, слабый аромат — жасмин.              Ван Цзи хотелось одного — помечать эту белоснежную, словно отполированный нефрит, кожу. Сначала ему хватало засосов, которые оставались на внутренней стороне бедер. Чуть позже их цвет станет более багряным, и почему-то мысль об этом возбуждала сильнее.              Подняв взгляд на Вэй Ина, Лань Чжань понял, что тот совершенно поплыл. Омега сжимал пальцами шелковое одеяло, по подбородку стекала слюна, глаза были плотно закрыты, а рот, наоборот, открыт. В комнате несколько прохладно, поэтому каждый выдох разгоряченного Вэй Ина сопровождался образованием пара.              У Сянь сильно покраснел, когда понял, что между ягодиц стало влажно. Теперь он чувствовал себя омегой в полной мере. Хотя нет, для этого следовало родить. Вэй Ин вздрогнул от этой пугающей мысли, ведь только сейчас понял, что Лань Чжань уж точно захочет от него детей.              И если первые секунды размышлений об этом его пугали, то последующие — совсем нет. Удивительно, но он слишком быстро сам себя убедил в том, что дети — это исключительно счастье и радость, как и брак с Лань Ван Цзи. Пусть это и лишение части свободы, которую Вэй Ин так ценил, но он готов был заплатить любую цену, если подле него будет хотя бы один человек, искренне любящий его. А лучше несколько...              Вэй Ин зашипел, ведь Лань Ван Цзи начал кусаться. На месте, где красовался один из многочисленных засосов на внутренней стороне бедер, появился еле видный след от зубов.              Останавливать столь страстного Лань Чжаня совсем не хотелось, и даже эта боль была приятна для Вэй Ина. Он дернул руками, и громко застонал, когда альфа вновь сжал рукой его влажный от смазки член. Другая рука скользнула к промежности, опустилась ниже и погладила самое сокровенное место. Ван Цзи медленно ввел средний палец до второй фаланги и перевел взгляд на дрожащего от суммарности всех ласк Вэй Ина.              Поняв, что можно действовать увереннее, он продвинул палец дальше и, не долго думая, ввел сразу и указательный. Ласки спереди и сзади были одновременными, и оттого до боли приятными. Кончики пальцев онемели, по телу бегали многочисленные мурашки, перед глазами светились звезды, внутри будто что-то переворачивалось, сердце билось часто и громко. Все эти действия Лань Чжаня медленно, но верно возносили Вэй Ина на вершину блаженства.              В какой-то момент внутри него теснились уже три пальца, что вырывали из груди омеги сладострастные стоны. Иногда Лань Чжань касался особенно приятного местечка внутри, поэтому У Сянь сам начал подмахивать бедрами, фактически самостоятельно насаживаясь на его пальцы.              Вэй Ин приоткрыл глаза и встретился с янтарными глазами возлюбленного. Его волосы водопадом рассыпались по всему телу, а прическа несколько испортилась. Привычной налобной ленты не было, а уши имели красноватый оттенок.              — Лань Чжань, ты хочешь меня? — спросил его Вэй Ин, решив в очередной раз поддразнить.              Хань Гуан Цзюнь моментально ответил:              — Очень хочу.              Вэй У Сянь расплылся в улыбке. Он опустил связанные руки и протянул их к груди мужчины, задевая вершины сосков.              — Тогда возьми.              В глазах Хань Гуан Цзюня загорелся огонь. Он убрал руки от омеги и навис над ним, уперевшись ладонями по обе стороны от головы У Сяня. Омега обнял альфу руками за шею, хотя его запястья так и остались связанными, и обвил ногами талию.              — Вэй У Сянь… — тихо прошептал мужчина, медленно входя в податливое тело, сантиметр за сантиметром.              Вэй Ин закусил нижнюю губу, глядя, как по виску Второго нефрита стекает пот. Лицо так и оставалось бесстрастным, лишь покрасневшие уши, страстный взгляд и бисеринки пота на лбу выдавали его состояние.              — Ох, Лань Чжань, ты слишком большо-ой, помедленнее…              И хотя Вэй Ин попросил об этом, Лань Чжань не мог сдерживать себя. Войдя до конца, он начал плавно двигать бедрами, постепенно увеличивая амплитуду толчков. Потрясающий аромат У Сяня, его громкие стоны, страстные прикосновения — все это сводило его с ума.              Внутри Вэй У Сяня было куда приятнее, чем он себе представлял: влажно, тесно и очень горячо. Каждый раз, когда он входил, можно было услышать хлюпающие звуки из-за переизбытка смазки, выделяющейся из-за крайнего возбуждения омеги.              Вэй Ин не думал о том, что они занимаются непотребствами прямо в Облачных Глубинах. Не думал, что его стоны разносятся на всю округу. Не думал о том, что будет наутро с его телом. Он ни о чем не думал и просто отдавал всего себя без остатка человеку, которому безгранично доверял и которого, кажется, очень сильно любил.              Это было не единение тел, это было нечто другое, более возвышенное и эфемерное. Наверное, правильнее было назвать эту близость как единение душ. Никогда ничего подобного Вэй Ин ранее не испытывал и сейчас безгранично жалел об этом.              Ван Цзи снова начал ласкать его член, вызывая тем самым еще более громкие, полные страсти стоны. Вэй Ин звал его по имени, метался на постели, дергал запястьями и дрожал, словно лист на ветру.              Хань Гуан Цзюнь целовал плечи омеги, но когда пожар страсти ничем нельзя было потушить, принялся оставлять засосы и укусы. И Вэй Ину это нравилось, это казалось самым что ни на есть правильным.              — Люблю… — тихо шепнул Ван Цзи, и Вэй Ин, несмотря на свои собственные подавляюще громкие стоны смог это расслышать. На глазах навернулись слезы, и он крепче прижался к возлюбленному, кончая в чужую руку просто из-за одного лишь слова. Он никогда не думал, что вновь сможет услышать это слово от другого человека.              У Сянь сжимался, принося, таким образом, наслаждение для мужчины. Ван Цзи чуть ускорился и тихо застонал, изливаясь прямо внутрь омеги. Некоторое время он не двигался, глядя на красное лицо возлюбленного, что еле-еле дышал. Ван Цзи и сам с трудом восстанавливал дыхание, еще не до конца осознавая, что сделал с У Сянем. Наклонившись, он, следуя инстинкту, укусил омегу в шею, пронзая проявившимися клыками нежную кожу.              Вэй Ин дернулся, пискнул, а потом застыл с распахнутыми глазами, терпя острую и яркую боль. Метка горела и саднила, но когда Ван Цзи принялся ее зализывать, боль постепенно отступала.              — И почему мы не делали этого раньше?! А, Лань Чжань?..              Мужчина развязывал узел налобной ленты, освобождая руки Вэй Ина. Он молчал на его вопрос, потому что не знал ответа.              — Теперь будем делать это чаще, — выдал альфа после нескольких минут раздумий.              Вэй Ин выгнул бровь, вытирая внутреннюю сторону бедер. Он усмехнулся, а потом и вовсе рассмеялся. Кажется, Лань Чжань взаправду подумал, что он на него злится и говорит с упреком. Не долго думая, омега прижался к возлюбленному и потерся щекой о его щеку.              — Обязательно. Каждый день?              — Мгм. Каждый день, — поддакнул Хань Гуан Цзюнь, на что Вэй Ин снова засмеялся.