А я спасу тебя в ответ

      — Вечер добрый, Арс, — протянул руку Большой Папочка.       Арсений кивнул в знак приветствия и пожал крупную ладонь, еле сдерживая себя, чтобы брезгливо не поморщиться.       — Не представишь? — сладко улыбнулся толстяк и указал на Антона.       Попов молчал, усердно испепеляя взглядом мужчину перед собой. Тот лишь усмехнулся и повернулся к парню.       — Так как твоё имя?       — Ан-н, — начал Антон, но заткнулся, почувствовав, как рука Арсения, всё ещё лежащая на его предплечье, предупредительно сжалась.       — Ан…гел, я полагаю? — приторно закончил за него Большой Папочка.       Арсений пропустил выдох.       — Чем обязан? Мы спешим, — злее, чем хотелось, бросил Попов.       — Да ты ничем особо, а вот к пацану твоему есть очень заманчивое предложение. Если, конечно, он не дурак, — толстяк повернулся к затаившему дыхание Антону. — Ну что, ангелок, приятно быть зверушкой на убой? Я слышал, ты сегодня чуть пулю не словил. А ещё, что за твою мёртвую головушку дают приличную награду, — мужчина издевательски улыбнулся, обнажив золотые зубы.       Сердце Антона забилось, как бешеное. Награду? Арсений не говорил ничего о награде. Нет, он знал, что его хотят убить, но в его понимании речь шла об одной банде. А награда звучит так, будто за ним будут гоняться все палачи этого города.       — Это прав-вда? — заикаясь спросил Антон, глядя Арсению в глаза. Тот, нехотя, кивнул.       — Ты же понимаешь, ангелок, что этот, — Папочка ткнул пальцем в Арса, — тебя не защитит? Только скажи, и я заберу тебя к себе, предоставлю самые комфортные условия. Мои мальчики всегда получают лучшее, — мужчина зацепил пальцем цепь наручников и притянул руки Антона к своей груди. — Я никогда не сделаю тебе больно, — голова наклонилась, и полные мужские губы нежно коснулись воспалённой кожи, выглядывающей из-под бинта.       Щеки Антона запунцовели. Он не знал, как себя вести. Пошлые прикосновения мужчины были неприятны, но тот обещал спасение. Спасение от погони, от смерти, от мучающего его Арса. Да и, судя по всему, жизнь в роскоши, которая Антону казалась всегда чем-то запредельным и недосягаемым. Миром, в который любой стремится попасть, но далеко не каждый может. И уж точно не он — мальчик из бедной семьи с отцом-алкоголиком.       Антон тяжело сглотнул и выдернул раненую ладонь из рук Папочки. Он не мог больше терпеть касания толстых липких пальцев и плотное обволакивающее дыхание. Было душно. Хотелось уйти подальше от всех разгорячённых танцем и алкоголем тел. Хотелось чуть больше личного пространства. А ведь раньше Шастуну нравилось в подобных местах. Он и сам не заметил, как за неделю, проведённую с Арсением, одичал и отвык от людей. Арс никогда не трогал его, если на то не было необходимости. Не отвлекал, не отягощал ненужными пустыми словами. Что бы там ни было, но даже в жутком ужасном подвале, в котором было страшно, до дрожи в коленях и боли в животе страшно, вспоминать, мужчина уважал личное пространство Антона. Когда они были в квартире, парню казалось, что он скучает по нормальному человеческому общению. Но теперь он был не уверен. Возможно, он даже начал понимать Арса. По крайней мере его странные привычки уже не казались таковыми.       Видя, что парень не спешит отвечать, Большой Папочка сделал шаг, придвинувшись к нему практически вплотную, и навис, закрывая всё пространство вокруг. Он мило улыбнулся и открыл рот, собираясь что-то сказать. От такой близости Антон отшатнулся, как ошпаренный. Неосознанно шагнул назад, прижимаясь спиной к твёрдой груди Арса в поисках защиты. Антон был в панике, и загнанно дышал. Его тут же обвили знакомые мужские руки, пытаясь успокоить.       Большой Папочка слегка нахмурился, над его головой будто нависла тень. Выглядело это весьма угрожающе. Но через мгновение мышцы лица снова расслабились, принимая слащавое выражение.       — О, ангелок мой, я понимаю, ты колеблешься. Это ничего. Когда поймёшь, что хочешь жить, приходи в семьдесят седьмой номер, мы с моими мальчиками будем тебя ждать, — Папочка подмигнул и развернулся, удаляясь. Его парни пошли следом, не забыв кинуть напоследок парочку заинтересованных взглядов Антону.

***

      Дверь небольшого номера приветливо распахнулась, позволяя войти. Антон сразу отлип от Арса, любезно помогающего перемещаться за неимением костылей, и плюхнулся на одну из кроватей. Его вело от выпитого алкоголя, и находиться в любом положении, кроме горизонтального, было проблематично.       Арсений бросил задумчивый взгляд на собравшегося отдыхать парня, и почесал щетину на подбородке.       — Жди здесь, я за ужином схожу.       Шастун нечленораздельно промычал что-то в ответ. Хлопнула дверь, скрывая за собой уходящего мужчину. Антон закрыл глаза и провалился в дрёму.

***

      По голове словно били увесистым молотом. Антон поморщился и нехотя разлепил тяжёлые веки. Он не сразу понял, где находится, и почему вместо привычного дивана с чёрной обивкой, лежит на бордовой кровати. Парень оглянулся, пытаясь определить источник звука. Дверь. Кто-то стучал в дверь с той стороны. Арсения в комнате не было. Антон поднялся и поплелся к двери. Он абсолютно не имел понятия о том, сколько времени прошло с тех пор, как Арс ушёл за ужином.       Даже не подумав спросить дежурное «кто там», Шастун открыл дверь, тут же оказался схвачен за локоть цепкими пальцами и вытащен в коридор. Перед ним стоял один из парней Большого Папочки, тот, что с татуировками, и воровато скалился. Одет он был в белую футболку с глубоким вырезом и черные кожаные штаны, увенчанные тяжелыми берцами. Глаза интригующе блестели.       — Он ждёт, — парень махнул головой в сторону, ведущую к номеру Папочки, — пойдём быстрее, пока твой тюремщик не вернулся.       — Чего? — Антон опешил и попытался вывернуться из хватки. — Не пойду я никуда, — парень нетерпеливо зарычал. Голос у него был грубый, с хрипотцой.       — Какой ты тупой. Тебе жизнь спасти пытаются. Этот обмудок тебя уроет, он убийца, проснись наконец! — парень глубоко задышал, пытаясь успокоиться. — Слушай. Я не знаю, что Папочка в тебе нашёл, но поверь мне, он не хочет причинять тебе вред. Тебя в любом случае никто сейчас ни к чему не обязывает. Тебя даже не крадут. Папочка просто пытается показать тебе, что будет, если пойдёшь к нам. Спокойно поговорить без этого ебанутого, вечно нависающего над тобой. Как дракон над принцессой. Серьёзно, я не понимаю, как ты с ним рядом находишься. Один синий взгляд в дрожь бросает, — парень поморщился. По всему было видно, что Арс действительно его пугает.       Антон устал. Он хотел жить, хотел сбежать в действительно безопасное место, хотел перестать бояться. Хотел показать Арсу, что в жизни не всё подчиняется его строгим правилам.       — Хорошо, — кивнул Шастун, — я пойду.       — Ну наконец-то. Тебя кстати как зовут-то? Папочка только ангелом кличет.       — Антон. А ты? И кто тот второй парень, что с вами вместе?       — Эд, блондинчика зовут Егор, но для папочки мы — Скруджи и Крид, — Эд протянул руку, — приятно познакомиться. Пойдём уже.       Антон шёл, опираясь на предусмотрительно подставленное Эдом плечо. Парень ему нравился, с таким хотелось быть приятелями. Возможно, если бы они встретились в университете, Антон бы часто пропускал с ним по пиву после пар.       — А как ты к нему попал? — спросил Шастун, пока они шли.       Скруджи усмехнулся.       — А тебе разве бармен не про это в уши заливал? — вкрадчивый голос заставил Антона запнуться.       — Ну, он в общих чертах. Якобы Папочка подобрал тебя с улицы, и что-то про наркотики.       Эд остановился. Несколько секунд он будто обдумывал стоит ли что-то рассказывать, но в итоге махнул рукой и объяснил:       — Ну да. Я беспризорником был. Мы с парнями как-то раздобыли наркоту попробовать. Совсем немного, думали просто полетаем, ничего не будет. Но нет, было всё. Я подсел. С того момента все мои действия были мотивированы только желанием достать ещё порцию кайфа. Ещё, ещё и ещё. У меня и так ни черта в жизни не было, но я умудрился просрать даже это, — парень чуть сгорбился, раздавленный грузом тяжёлого прошлого. — Когда Папочка меня нашёл, я валялся в богом забытом переулке, весь перемазанный собственной рвотой. У меня остались буквально кожа да кости, я мочился под себя, — Эд поморщился, и посмотрел Антону прямо в глаза. — Он спас меня. И тебя спасёт. Тебе больше не нужно будет так жить. Не нужно бояться.

***

      — Войдите!       Дверь распахнулась, и в помещении оказались два парня. Антон сразу завертел головой, подмечая, что номер богаче и просторнее того, что снял Арс. Оно и понятно, Большой Папочка — важная шишка среди преступников, как-никак.       На диване уютно расположился мужчина, с примкнувшим к нему светловолосым парнем. Они пили чай, насыщенный аромат которого уже успел заполнить ноздри только пересекшего порог Антона.       — Ба, какие люди! — воскликнул Папочка и отсалютовал куском торта, наколотым на вилку. — А мы тебя ждали. Присаживайся, ангелок.       Мужчина указал на свободное место за столом, где уже стояла тарелка с куском торта и кружка, полная горячего чая. Антон сел, рядом плюхнулся довольный чем-то Скруджи.       — Кушай спокойно, — мягко сказал мужчина, видя, что Антон воровато косится на тарелку, будто не уверен, позволено ли ему это брать.       Антон отломил десертной вилочкой кусочек, положил в рот и незамедлительно простонал от удовольствия. Никогда он не пробовал что-то столь вкусное, как этот, тающий на языке, кусочек торта. Арс, видимо, сладкое не уважал, так как, по наблюдениям Антона, никаких пирожных, конфет, шоколадок тот ни разу при нем не ел. К парню они, соответственно, тоже не доходили. О наличии сахара в его квартире также были смутные сомнения. А до Арса… До Арса Антон жил с родителями, которые все деньги спускали на алкоголь и сигареты. В доме и нормальная еда редко была, не то что сладкое.       — Вкусно? — приторно спросил Папочка и причмокнул жирными губами, жадно наблюдая, как Антон, словно никогда не евший зверёк, накинулся на выпечку.       Тот в ответ лишь промычал что-то, отдалённо похожее на благодарность. Мальчишки не остались в стороне и принялись за свои порции, но ели аккуратно, словно чего-то ожидали.       — Понравилось? Ещё хочешь? — раздался мужской голос, когда Антон отодвинул пустое блюдце.       — Если можно, — несмело попросил он.       Папочка лично отрезал ещё один кусок и положил на блюдце. От этого действия его большой палец испачкался в белом креме, покрывающим торт. Мужчина протянул руку к лицу сидящего рядом Скруджи. Тот послушно приоткрыл пухлые губы и, обхватив ими палец, принялся обсасывать липкую кожу. На секунду высунулся мокрый язык и прошёлся по пальцу, лаская его и унося в мальчишеский рот белый крем. Глаза Эда шаловливо сверкнули.       Папочка слегка наклонил голову. Разлившаяся по лицу кривая улыбка говорила, что он был весьма доволен своим мальчиком.       Когда Эд закончил и отодвинулся, слизывая остатки сливок с губ, мужчина потерял к нему интерес и вновь повернулся к Антону.       — Конечно можно. Только ответь мне на один вопрос. Ангелок, зачем ты сюда пришёл?       Антон замер, растерянно моргая. Он переводил недоумённый взгляд с Эда на Егора и возвращался к мужчине. Ему казалось, что он ослышался или просто не понял вопрос.       — Как зачем? Вы меня позвали же. Скруджи сказал, что вы хотите поговорить.       Папочка недовольно покачал головой. Тарелку с лакомством он всё ещё держал на своей стороне стола.       — Может ты не понял, ангелок. Я не спрашивал, почему я послал за тобой Скруджи, почему я позволил тебе войти, говорить со мной и есть мою еду. Я не спрашивал о поводе. Мне нужна причина. Почему ты решил сюда прийти. Что ты пытаешься здесь найти?       Раздался шумный выдох. Антон наконец понял, что от него хотят. Он старательно прислушался к себе, выискивая ответ, который и так уже знал.       — Спасение. Я хочу жить. Хочу второй шанс.       — Вот как. Спасти, — мужчина скользнул по Антону тяжелым задумчивым взглядом. — А ты готов молить о спасении?       — Умоляю вас, спасите меня.       Папочка отрицательно цокнул языком.       — Нет, милый. Ну кто так просит? Я хочу, чтобы ты показал насколько ты этого жаждешь. Понимаешь, я сам пока что в этом не так уж и заинтересован. Заставь меня действительно захотеть тебя спасти.       — Но как? — Антон растерялся.       Папочка хмыкнул.       — На колени вставай. Прямо к моим ногам.       Шастун шмыгнул носом, и сполз на пол. Он упирался костяшками коленок в шершавый ковёр прямо у носа туфель Папочки. Не столь начищенных, как у Арса, между прочим.       — А теперь подумай, что ты можешь предложить мне в обмен на спасение жизни, — раздался громогласный голос свысока.       Большой Папочка теперь возвышался над Антоном, словно невиданный великан. Рядом с ним вились его верные пташки, иногда спускающие к путнику руки-крылья и шепчущие на ухо про несметные богатства, даруемые их хозяином.       Егор придвинулся к мужчине, украдкой касаясь его бедра, и показательно поцеловал гладко выбритую щёку. Тот улыбнулся, наколол на вилку кусочек торта, который только что отрезал для Антона, и поднёс ее к губам Егора. Парень послушно открыл рот, позволяя мужчине пройтись холодным металлом вилки по языку, практически задевая кремовой верхушкой торта нёбо.       — Мой хороший мальчик, — раздалось воркование.       Егор облизал вилку, смакуя угощение и оставляя на ней вязкую слюну, блестящую в приглушённом свете.       — Так что, ангелок, есть идеи? — низкий мужской голос разрезал тишину.       Шастун шумно выдохнул, и решительно поднял голову.       — Я. Вам нужен я, верно? Моё тело. Вы спасёте мне жизнь, если я буду с вами спать.       — А ты будешь? — лениво спросил Папочка, разглядывая Антона из-под опущенных век.       Парень не ответил, лишь залился краской. Мужчина, видимо, посчитал, что возражений нет, так что отломил еще несколько кусочков от торта, нанизал на всю ту же вилку и скормил сначала Скруджи, а затем и съел сам.       Антон так завороженно следил за перемещениями мужских рук, что не осознал тот факт, что теперь прибор порхает не между похабных ртов мальчишек, а перед его, Антона, лицом. Он поморщился. Нет, настолько брезгливым, как Арс, он не был, но слюну трёх человек, покрывающую вилку и ниточкой тянущуюся к подбородку папочки он игнорировать не мог. Мерзко. Отвратительно.       Угощение требовательно толкнулось в губы, обмазывая их густым кремом, и Шастун вынужденно открыл рот, глубоко заглатывая вилку и всё её содержимое. Да так, что поцарапал нёбо острыми зубчиками. Неприятно.       Пока Шастун откашливался, Папочка довольно улыбался. Запустив пятерню в светлые мальчишеские волосы, он перебирал их между грязными пальцами и гладил Антона по голове.       «Неприятно. Боже, как же неприятно».       Рука вдруг перестала быть нежной. Она схватила за волосы на затылке и потянула наверх, вынуждая Антона ойкнуть и приподняться на колени. Он сидел на полу между разведенных ног Папочки, упираясь локтями в его крупное тело. Мужчина наклонился и припал к губам парня, жадно целуя.       Антон опешил. Он замер, не зная, как реагировать. С двух сторон к нему тянулись папочкины мальчишки, лаская шаловливыми руками. На оба уха шептали их голоски:       — Не волнуйся, тебе понравится. Даже если сейчас ты не уверен, то, поверь, потом захочется ещё и ещё.       — Просто расслабься и доверься нам, ангелок.       Ведомый словами, в которые хотелось верить, и руками, что так успокаивающе поглаживали напряжённые мышцы, Антон закрыл глаза и поддался влечению. Он позволил похотливым мальчишечьим языкам исследовать его рот, проходиться по нёбу, переплетаться с его собственным. Позволил Папочке поглаживать ягодицы сквозь тонкую ткань черных джинс. Не позволял, но даже не заметил, как пальцы ловко стянули с него толстовку и уже порхали над телом, исследуя каждый кусочек обнажённой кожи.       Приятно все еще не было. Да, он смутился, щёки запунцовели, дыхание стало тяжелым, а в глазах разлилась дурманящая пелена. Но нет, Антон всё еще этого не хотел.       Как и не хотел видеть, как Папочка расстегивает ширинку брюк. Как он берет руку Антона в свою и заставляет поглаживать член через ткань трусов.       Неприятно.       Мужской член наливается кровью и твердеет под пальцами Антона. По лицу Папочки растекается блаженное выражение. Скруджи с Кридом помогают ему стянуть трусы, до конца освобождая плоть.       Парни по очереди проходятся языками по всей длине пениса Папочки. Скруджи аккуратно заглатывает головку в то время как Крид уделяет внимание яйцам. Мужчина застонал.       Антон растерянно смотрел на член, высившийся перед его лицом. Он никогда и подумать не мог о том, что ему придётся сосать у мужчины. Нет, к геям особой неприязни не было. Ну есть они, существуют, Антона не трогают, он их не трогает, и отлично.       По крайней мере, так было раньше. Когда в его мире все было пусть и не очень складно, но зато понятно и размеренно. В той жизни, когда одногруппник-гей признался Антону в симпатии, Антон, не особо раздумывая, послал его куда подальше и забыл. В той жизни не приходилось даже задумываться об отсосе одному мужику ради спасения от других.       Руки требовательно легли на затылок, пальцы зарылись в светлые волосы. На голову надавили, заставляя уткнуться в член губами.       «Не хочу», — яростно бились мысли в воспаленном сознании.       Нос зажали. Пришлось открыть рот, чтобы дышать. Но вместе с глотком воздуха губ коснулась солоноватая склизкая плоть.       — Просто попробуй, тебе понравится, — шептали голоса, — это для твоего же блага.       Антон зажмурился. Он не хотел видеть ни блаженного лица Папочки, ни дорожку волос, идущую от лобка и скрывающуюся в складках живота мужчины, ни хитрых глаз истекающих слюной татуированных парней. Неужели им действительно так хорошо у Папочки, что они буквально молятся на него?       Антон Широко открыл рот, позволяя члену свободно проскользнуть внутрь. Головка прижималась к нёбу, вызывая рвотный рефлекс.       Чьи-то губы остро касались его кожи, оставляя дорожку поцелуев, ведущую от скул, по шее, и до ключиц. Касались его шрамов, навсегда оставленных на лице. Мерзко. Неприятно. Но это отвлекало от члена, забивающего рот и проникающего в глотку. Члена, из которого сочилась вязкая смазка.       «Боже, когда это закончится?», — вопрошал Антон небеса о спасении. Как его все называют? Ангел? Наверное, если такое с ним происходит, боги уже давно забыли про своего ангела. Кому вообще сдался падший ангел, с давным-давно обрубленными крыльями? Никому. Ни один бог его не спасет.       Да и должны ли? Серега же предупредил насчет интересов папочки. Только Антону почему-то казалось, что всё будет не так отвратительно. Что он придет сюда, попросит его о спасении, и Папочка с удовольствием согласится. Заберет, обогреет, накормит, вылечит, укроет от перестрелок. А только потом, когда-нибудь, ненавязчиво, потребует что-то взамен. Антон даже надеялся, что сам захочет отплатить мужчине за его заботу.       Смешно. Наивно.       С уголков глаз потекли слёзы. В какой уже раз за этот чёртов день?       Неожиданно раздался грохот. Антон скосил взгляд на дверь, которая оказалась выбитой. На пороге высился угрожающий силуэт.       — Какого хера?! — громогласный рык разъяренного зверя.       А р с