***
Увидев, что прохвостка выпорхнула из комнаты, уборщица вышла из своего закутка и, перехватив швабру, направилась бороться с нечистью. Приоткрыв дверь, женщина убедилась, что в комнате никого нет и прошла, не стыдясь своего занятия. В который раз она убирается в этой комнате, а никак не может привыкнуть к салатовым обоям и персиковым шторам. «Ну хоть кровати заправлены». Поставив ведро и швабру у шкафа, женщина принялась разглядывать своё лицо в зеркале, удобно встроенном в дверцу того самого шкафа. Внешне мадам Кюрьзан выглядела приятно, это она про себя уже давным-давно отметила. Правда, проклюнувшаяся седина никак не радовала уборщицу, да и морщинки, что на лбу, что под глазами только раздосадовали пуще прежнего. Исключительно в глазах можно было заметить усталость и что-то далеко напоминающее молодую хохотушку. Вымучено улыбнувшись своему отражению, женщина отошла от шкафа и снова пробежалась цепким взглядом по комнате. «Всё-таки, никогда не привыкну…» Словно предвкушая мучения Маринетт, Вселенная решила подкинуть идею — первым делом вынести мусор. Увидев в корзине огромный конверт, женщина не поборола своё любопытство и раздвинула уже порванные края бумаги. Письмо оказалось небольшим, но довольно интересным. Задумчиво цокнув, мадам Кюрьзан сложила приглашение пополам, убрала его в карман халата и продолжила уборку, то и дело выковыривая иголки из щелей в полу. Спустя какое-то время женщина покинула комнату и плотно закрыла дверь. Уборщица даже не представляла, какое испытание она устроила Маринетт. Едва размахивая мусорным пакетом, женщина отнесла его в кладовку и, напевая какую-то песню, принялась выжимать мокрую тряпку. Пройдя по остальным пустым комнатам, мадам Кюрьзан и вовсе забыла про позаимствованное письмо, а после со спокойной душой переоделась и ушла домой.***
— Маринетт! Всё будет хорошо! Нам всего навсего нужно пробраться в кладовку и поискать нужный нам пакет с мусором. Насколько я знаю, только ты отдаешь предпочтение не покупным из магазинов, а аккуратным бежевым в цветочек, — Тикки повисла в воздухе и ей казалось, что своей речью она подбодрила протеже, но, увидев ещё более расширившиеся глаза подруги, сникла. Только потом алая квами поняла, что про пакеты было лишним, но в следующее мгновение Маринетт подскочила с кресла и, поймав Тикки в ладоши, чмокнула ту в маленькую мордочку. — Тикки, ты — нечто! Квами посчитала это за комплимент и застенчиво дёрнула усиками. Когда Тикки последний раз виделась с Плаггом, он сделал ей комплимент за этот жест, правда в своей марене. Это было что-то похожее на: «Мне это нравится только потому, что камамбер не может дёргать своими очаровательными дырочками». Вспоминая это, алая квами закатила глаза точно так же, как сделала это при нём. Плагг тогда не оценил реакции и принялся раздавать комплименты выстроенным в ряд кусочкам вонючего сыра. Причём каждому говоря, что он у него один единственный. Пока Тикки вспоминала последние моменты с вредным котёнком, Маринетт уже переоделась в джинсовые шорты и красную клетчатую рубашку, осталось только найти кеды. Но обуви нигде не было. Фыркнув, девушка обула бордовые кроссовки и завязала шнурки. Сейчас предстояла очень постыдная миссия. Не дай Бог кто-то заметит её копающейся в горе мусора! Тогда точно не видать ей приятной дизайнерской славы и похвалы от Габриэля Агреста! «Серый мир. Оборванные джинсы, расклеенные кроссы и тёмное гнездо на голове. Зловоние изо рта и синие мешки под глазами. Вот отврат! А ещё непременно насмешки и камни в спину. А ещё сотрясение, сопли и смерть под старым мостом! Я ничтожна…» — Сжав губы в тонкую линию, Маринетт попыталась настроиться на более позитивный лад и поднялась на ноги. Поманив Тикки за собой, девушка вышла из комнаты и, закрыв тихо дверь, прижалась к ней спиной. Сейчас стрелка часов клонилась к шести, и наверняка уборщица уже ушла. Осталось только пробраться в её вечно открытую каморку и забрать ключи от кладовки с мусором. Две странные вещи всегда удивляли Маринетт в этом общежитии. Первая — почему мадам Кюрьзан только делает вид, что закрывает дверь на ключ и вторая — зачем хранить мусор в кладовке? Тем не менее, сейчас это было только на руку! Хлопнув кулаком по раскрытой ладони, Маринетт прокралась к заветной комнате, аккуратно раскрыла дверь и включила свет. Привыкнув к желтому освещению, девушка попыталась осмотреться. Пыльное помещение ну никак не складывалось с обитанием уборщицы. Тихо взвизгнув от вида длиннолапого паука, Маринетт с отвращением обошла свисающую с потолка нить и устремилась к доске с ключами. Рядом с ней стоял стол, на котором пылился старый раскрытый роман и два табурета. Подле другой стены — низенький комод с электрическим чайником, а возле — ржавая вешалка с рабочим халатом. Последний, на удивление, выглядел выстиранным и свежим. Вздохнув, Маринетт попыталась не закашлять. Столько пыли в ней не бывало никогда, до этого момента. Кажется, её ввели внутривенно, потому что по всему телу тут же прошлась судорога и девушка зашлась в новом кашле. От него глаза начали слезиться и сквозь мутную пелену было тяжело распознать ключ от кладовки, ведь на гвоздях было примерно два десятка одинаковых. Понимая, что протеже сейчас ничего не видит, Тикки смекалисто вычислила нужный ключ по выцарапанным на доске рисункам и шустро отлетела в сторону, потому что Маринетт буквально не прихлопнула её ладонью. Схватив нужный ключ и опираясь на стены, брюнетка вывалилась из обители мадам Кюрьзан и навсегда запечатала в неё проход. По крайней мере, ей так показалось. — Это было что-то с чем-то! — Маринетт выпучив глаза упёрлась ладонью в стенку и согнулась пополам вдыхая свежий воздух. Даже в родительской пекарне её комната никогда не доходила до такого состояния. Да, был мусор, лоскуточки там, бумажечки, злосчастные иголки и ножницы, что вечно куда-то девались. Теперь Маринетт понимала ощущения мамы, которая никогда не оставляла даже грязной чайной ложки в раковине. Подняться в комнату дочери и увидеть подобное, девушка покосилась на каморку, для мамы было бы сродни инфаркту. — Маринетт, ты в порядке? — Тикки взвилась с плеча подопечной и зависла в воздухе. Сейчас ощущение девушки волновало её больше всего, ведь заветная мечта должна сбыться и тогда Маринетт точно перестанет грустить и строить из себя «Железную Леди»: — «Мужчина ей нужен, да такой, чтоб харизматичный!» — Д-да, Тикки, я в норме… Осталось лишь дойти до кладовки и найти нужный нам пакет, достать из него письмо и благополучно вернуться в комнату. А, ну, и перед этим подбросить под дверь закутка ключ. Осталось совсем чуть-чуть… Я — не я, если сдамся. Я хочу получить… эту… должность!.. — Маринетт выпрямилась и с твёрдой уверенностью направилась к кладовке. Не хватало ещё, чтоб мусор вывезли раньше времени. Кладовка находилась под лестницей, ведущей на первый этаж. Общежитие представляло из себя здание довольно красивое снаружи, и, как уже известно, менее привлекательное внутри. Два этажа окрашенные белилами, что оставляли свой след на любой касающейся её поверхности и местами прогнившие доски паркета. Маринетт ступала по лестнице и упрямо надеялась, что охранник вновь улизнул со своего поста приударить за короткой юбкой. Но, как только девушка подошла к кладовке, её взгляд упал на громко храпящего седого мужчину, с круглой плешью на затылке. Он сидел к ней спиной, но от этого легче не становилось. Осмотревшись и убедившись, что кроме охранника живой души больше нет, брюнетка снова повернулась к двери. Вся уверенность Маринетт медленно уплывала, но погоня за мечтой оставалась актуальной. Набравшись храбрости, Дюпэн-Чэн под тихое подбадривание квами, дрожащими руками вставила ключ в заржавевшую скважину и зажмурившись, повернула его. Громкий щелчок и скрип двери совсем не обрадовали девушку. Она, как загнанный в угол зверь задрожала и испуганно посмотрела на охранника. Тот затих, а потом задыхаясь хрюкнул и продолжил храпеть. Чувствуя сердечные удары, Маринетт скользнула в кладовку и зажала пальцами нос. Темно, хоть глаз выколи. — Маринетт, я поищу выключатель!.. — Тикки пискнула и полетела изучать стену своими маленькими лапками. Всё-таки её зрение в темноте было хуже, чем у Плагга, но давало фору Маринетт. Нащупав кнопку, квами с размаху влетела в неё и включила свет. Потирая ушибленное место, Тикки улыбнулась подопечной. — Спасибо, чтобы я без тебя делала?.. — девушка послала алой квами воздушный поцелуй и тут же скривилась. «Запашок в комнате тот ещё…» Бегло изучив пакеты разной величины и формы, Маринетт нашла свой на верхушке этой горы. Проклиная всех и вся, девушка надеялась попросить Тикки помочь и подтолкнуть к ней пакет, но малютка лишь покачала головой, всё ещё держась за больную лапку. Тут-то девушка и ощутила все прелести уличной жизни. «Ну что же, пора привыкать, я уже чувствую привкус тухлой рыбы во рту и синяки по телу… Я точно буду самым ужасным бомжем на районе». Аккуратно ступив на более прочный, по виду мешок, Маринетт потянулась к своему персиковому пакетику и, хватаясь пальцами за воздух, никак не могла достать. Отворачиваясь от тычащихся в лицо зловонных мешков, девушка потянулась последний раз и зацепила нужный ногтями. Но удача от неё отвернулась, будто рядом был Кот Нуар со своей разрушающей энергетикой. Пакет порвался, и из него тотчас же посыпались скомканные эскизы, не щадя, падая на измученное лицо девушки, и вот, заветный конверт упёрся углом ей в лоб. — Господи, да! — дверь со скрипом отворилась, впуская в кладовку предсмертный холодный воздух. — Мисс Дюпэн-Чэн? — Маринетт замерла, не смея пошевелиться. Этот голос… — Пожалуйста, только не говорите никому, месье Голь! Я всё-всё объясню!***
Охранник отвёл Маринетт на свой пост и уже битые полчаса смотрел на неё неверящим взглядом. Рассказ девушки его не впечатлил, поэтому он уже собирался позвонить мадам Кюрьзан и сообщить о случившемся, но Маринетт пошла на крайние меры. Она не в коем случае не хотела выдавать такие подробности, но обстоятельства… — Извините, месье Голь, но Вам придётся положить трубку. — С чего бы вдруг мне слушать нарушительницу порядка, — Маринетт смотрела на него и всё ещё думала, как можно посчитать возврат своего имущества нарушением, но потом она осознала — спереть ключ — было то ещё дельце. — А с того, что я могу рассказать о Ваших отношениях с уборщицей своей соседке по комнате. А она там справится, Вы же знаете, та ещё сплетница, — Маринетт старалась держать уверенную ухмылку, но подлость, на которую она пошла явно вылезет боком. — Ты потеряла моё уважение, Дюпэн-Чэн. Я звоню Кюрьзан… — с трубки послышались гудки и через пару секунд раздался приторно-сладкий голос. Девушку так и перекосило. Она поймала испуганный взгляд охранника, он тут же принял более серьёзный вид и даже выпрямился. — Здравствуйте, мадам Кюрьзан! Тут произошло ЧП, не могли бы Вы явиться в общежитие прямо сейчас? Ага, хорошо, жду, — последние фразы он постарался сказать более ласковее, но под пристальным взглядом Маринетт подавился. — Б-бублик будешь? — охранник протянул пряное колечко девушке, но та округлила глаза, чем ещё больше испугала мужчину. — Не будешь, значит… — он отложил вкусность обратно в пиалушку и затих, нервно перебирая пальцами. Они сидели в неловкой тишине примерно двадцать минут. За это время Тикки нашёптывала на ухо Маринетт всякие странности, от которых девушка улыбалась пуще прежнего. Бедный месье Голь смотря на её лицо начал побаиваться. Благо квами пряталась в распущенных волосах, иначе бы точно довела мужчину по белого каления. Было настолько тихо, что по коридору разносилось тиканье часов, что сводило плешивую голову с ума. Не выдержав, он вскочил со стула и в это время в холл вошла уборщица. — Очаровательна… Кхм, в смысле, очаровательно, что Вы пришли так быстро! — мужчина потоптался и осел на стул. — Вот, пожалуйста, нарушительница общежитного порядка! — И в чем ты провинилась? — мадам Кюрьзан осмотрела Маринетт с ног до головы. — Я… — Она пробралась в Вашу комнату, своровала ключ от кладовки и рылась в мусорных пакетах! Ну это никуда не годится! — пытаясь показать своё возмущение, он стукнул кулаком по столу и сморщил брови. «Мужик из тебя так себе», — хрюкнув под нелестный комментарий, Маринетт зажала нос рукой сделав вид, что неудачно чихнула. Порой Тикки выдаёт такие вещи, что девушка начинает сомневаться, что малышку квами не подменили. — Но у меня есть доказательство, — Маринетт помахала конвертом, чтобы её снова заметили. — И здесь есть письмо, в котором ясно написано, что Габриэль Агрест хочет со мной сотрудничать! — девушка раскрыла конверт и застыла. «Куда оно…» — Не могло же оно вывалиться в кладовку… Я пойду поищу! — Стой! — Кюрьзан ухватила прохвостку за локоть и усадила обратно. — Оно у меня.***
Маринетт без счастливой улыбки вернулась к себе в комнату, держа между пальцев сложенное вдвое письмо. «Да как она могла залезть в этот конверт! Это вообще подсудное дело! А если бы это было действительно любовное письмо? Господи, ни стыда, ни совести у человека нет!» — Девушка зло плюхнулась на свою кровать и устремила взгляд в потолок. Спина ужасно ныла, будто Маринетт возилась в поле не один день. Тикки не знала, как себя вести в этот момент, поэтому тихонько устроилась возле подушки. Ей было интересно дочитать самой заветное приглашение, что так глупо не закончила подопечная. Подняв письмо над уровнем глаз, Маринетт развернула его и сразу скользнула взглядом в конец. Сначала неверие, затем отрицание и принятие. Губы непроизвольно зашевелились, вторя одно и тоже, а глаза удивлённо расширились. Вскочив на кровати, девушка прижимала листок к груди и прыгала от накатившего восторга. — Да! Да-да-да!!! Мы летим в Париж, Тикки! Е-е-ху! — подкинув письмо под потолок, Маринетт закружилась и упала в гору подушек, поднимая море перьев. Отдышавшись, девушка глупо улыбнулась и, сдув с носа пёрышко, неверящим шепотом заполнила пустую комнату, — Мы летим в Париж…