Нить

«Ты никому не нужен, тебя никто никогда не полюбит! Абсолютно бесполезный мусор. Как таких, как ты, вообще земля носит?»       Найтмер просыпается от кошмара. Иронично, что кошмар всего мультивёрса сам мучается от дурных снов. Он мотает головой, прогоняя видение. В душе кипит гнев, и он тихо рычит, вставая с кровати, подходя к раскрытому окну. Вокруг мрачный лес, что больше напоминал частокол деревьев. Свежий воздух и открывшийся вид немного отрезвили. Ярость чуть успокоилась, обернувшись вокруг души пушистым зверьком, терпеливо ожидая возможности выйти. В дверь постучали. — Войдите. — вздохнул кошмар, уже зная, кто стоит за дверью и чего он хочет. В комнату зашёл Киллер. Быстро, но внимательно осмотрев своего Босса и отметив для себя его раздражение, он вздохнул. — Босс, мы выполнили задание. — сказал убийца. Он не боялся, да и не мог бы. Он знал: его эмоции не будут раздражать Найтмера просто потому, что их нет. Это было плюсом в их взаимоотношениях, потому что он никак не ощущался и не отравлял отвратительным для Лорда позитивом, и не насыщал и без того тяжелую ауру негативом. Идеальная машина, которая, разве что, порой раздражала своей наглостью из-за нечувствительности к боли. — Прекрасно. Свободен. — ответил Хранитель негатива, не оборачиваясь. Эта новость принесла удовлетворение. Он ещё на шаг ближе к своей цели. Скоро над ним никто не посмеет насмехаться, скоро весь мир падёт пред ним на колени. Тот маленький мальчик из Дримтейла давно исчез во тьме. «И никто не узнает, что всё это только ради него. Ради того, кто жил в своей нежной сказке, которую видел в чудесных снах.» Киллер оставил его наедине со своими мыслями и мечтами. Его работа окончена до следующего задания, и сейчас он может отдохнуть.       Дрим сидел в небольшой пещерке в Oceantale. Его любимая вселенная. В руках была старая, потрёпанная тетрадка со стихами. Тетрадь Найтмера. Ему казалось, она до сих пор сохранила тепло рук своего обладателя. Его запах. К запаху старой бумаги примешивался лёгкий, нежный аромат яблок и совсем чуть-чуть хвои и леса. Так пахло прошлое. Так пах Найтмер. Мечтатель навсегда запомнил этот запах. Когда было совсем плохо, когда казалось, что мир вот-вот разрушится, этот запах всегда успокаивал его. Но всё же. Воспоминания тупой иглой кололи душу. Он был так виноват перед ним. Это осознание ранило сердце, но больнее уже не становилось: это было пиком. Он тихо заплакал. Ни на что, кроме слёз, сил больше не осталось. И всё же, даже сейчас он думал не о себе, а о брате. Он мечтал, чтобы Найт забыл всё, чтобы его не убивала память, как она убивала самого хранителя позитива. Дрим вздохнул. В голове возник образ брата, вызывая улыбку. Навсегда, он навсегда останется его звёздами, его светом, что даже в самую тёмную ночь укажет дорогу, поможет не упасть. Его образ — всё, за что держался Дрим, всё, чем он жил. Мечтатель стёр слёзы, сильнее прижав к себе тетрадь, и поднялся с места, уходя, оставляя позади призрак прошлого. — Я обещаю, я спасу тебя, братик. Когда-нибудь мы снова будем вместе. — с улыбкой сказал скелет, исчезая в портале. Да, он больше не ребёнок, совсем нет, но он всё равно будет верить в то, что спасёт брата и, наконец осознав, что простой веры недостаточно, сделает всё, чтобы его мечта исполнилась. Всё же, он хранитель позитива, верно? «Оставайся решительным, милый.»       Инк никогда не видит снов. Инк никогда не понимает чужой боли. Лишь пустая кукла. Марионетка создателей. Художник безразлично смотрит вдаль. Он не знает страха, не знает боли и страданий, идущих от памяти, но всё же. Он помнит: когда-то, очень-очень давно, много веков назад у него была душа. Он был живым. Эти воспоминания заставляют белые зрачки пропасть из глазниц. Он не помнит точно, что случилось. Не помнит, когда стал таким. Но всё же, иногда, очень редко отголоски когда-то существовавшей души отдают горечью. Это неприятно. Он не знает, как с этим справиться. Хранитель вздыхает и достаёт несколько флакончиков с краской, отгоняя неприятные мысли. Да. Он лишь кукла, бездушная машина. Иначе быть не может. Он бездушный, и этим всё сказано. Выпив немного красок, заменив фантомную боль фальшивыми эмоциями, он вздыхает. В глазницах снова загораются зрачки. У него так много работы. Он уходит, снова надевая на себя маску, оставляя ненужное позади. Он лишь бездушный хранитель, и он совершенно не хочет это менять.       «Судьбы сшиты тупой иглой, причиняющей боль, истязающей нежные души, но всё же дарящей связь и заставляющей идти дальше иглой, что зовётся память и алой нитью, ведущей сквозь мрак, не дающей упасть, связавшей судьбы; нитью, что никогда не порвётся; нитью судьбы, что сковала их. Когда-нибудь они поймут причины. Когда-нибудь заживут их раны, а пока они будут идти дальше, к своему счастливому завтра.»