Всего лишь человек

Магнус спит беспокойно, нервно, дёргаясь. Алек гладит его по плечам, по волосам, по спине, надеясь, что сможет отогнать монстров с алыми глазами. Но те упорны. Они цепляются пальцами за шею — и Магнус сипит, борясь за каждый глоток воздуха, их зубы впиваются в руку — и по уставшему телу прокатывается дрожь. А вдалеке уже слышен свист рассекаемого воздуха. Алек закусывает губу и лежит без движения, вслушиваясь в тишину. Ему легко различить звук открываемого окна, осторожные шаги в гостиной, шорох одежды и тяжёлое дыхание. Монстр из снов обрёл плоть. Он стоит на пороге спальни и неотрывно смотрит на кровать, в которой сон Магнуса охраняет такое же чудовище. — Не смей, — шепчет Алек, позволяя гневу набрать силу. — Убирайся. Но монстр не слышит. На его губе запёкшаяся кровь, его глаза покраснели от слёз, и глубокие тени залегли под ними. Монстр хочет только одного. Он шагает, и Магнус просыпается. В сумраке спальни встречаются два взгляда, и Магнус кричит, наполняя комнату страхом. Алек прижимает его голову к груди, заслоняет от ужаса, прячет от него позорный побег монстра, который летит не разбирая дороги, пока его не останавливает тихий всхлип. Алек не хочет отпускать, расцепить руки для него подобно маленькой смерти, но Магнусу нельзя отказать. Всего пара мгновений, и страх, пропитавший воздух, превращается в обиду и боль. Резкое «Джонатан» бьёт больнее кнута, и Джонатан поворачивается. — Зачем ты пришёл? — спрашивает Магнус, чеканя слова. В одной фразе столько злости и ярости, что собственный гнев кажется Алеку кастрюлькой с убежавшим супом по сравнению с внезапно проснувшимся вулканом. — Ты же никогда не приходишь первым! — Магнус. — Ты ёбаный трус! Ты бросил меня, ты испугался. Магнус подлетает к Джонатану, и его кулаки без разбору бьют по лицу, по груди, по рукам, а Джонатан улыбается, но улыбка тает, когда Магнус отступает и с ненавистью смотрит на него. — Уходи. Тебе нечего здесь делать. Ты меня уволил, завтра Стелла соберёт мои вещи. На этом всё. Сам разбирайся с редакцией. Я больше не могу. — И это я тебя бросил? — спрашивает Джонатан, избегая смотреть на тугую повязку, обхватывающую предплечье. — Давай поговорим. Ты обещал мне. — Поговорить я хотел до того, как ты начал угрожать моим близким людям. Алек делает шаг, но ссора, назревавшая так давно, только разгорается. — Это мой отец! Я сорвался, а кто бы смог удержаться? — Мне плевать! В первый раз мне действительно плевать на твои страдания. — Магнус выразительно показывает кавычки пальцами и выдыхает. — Дело не в руке, не в страхе, который ты заставил меня испытать. Ты перешёл черту. — И за это я хотел попросить прощения. — Ты его не получишь. Это всё? Джонатан теряется. Он втягивает голову в плечи и кидает на Алека вопросительный взгляд. Но в ответ получает поджатые губы и готовые к драке кулаки. — Что ты хочешь услышать, Магнус? — Я хочу услышать, что будет делать глава Хантер, после того как его главный редактор вручил ему расследование, которое станет сенсацией и взвинтит рейтинги. А ещё я хочу услышать, что будет делать мой бывший друг, после того как всё узнал. Друг, который стоял рядом с людьми, потерявшими близких. И эти люди имеют право на правду, они имеют право требовать наказания для виновных. — Судя по твоим речам, эти люди тебе дороже меня. Магнус качает головой, силясь подобрать слова, но этим вечером талант лучшего журналиста остался лежать на бетонном полу Хантер. — Я ошибся, — продолжает Джонатан и усмехается. — Я думал, ты сможешь меня понять, потому что тебе тоже дорог один человек. Но для такого фанатика как ты не существует любви. Есть только справедливость. Ты бы и мать свою подвёл под суд, если бы она была не права. Нас тут трое, Магнус. И из нас троих ты меньше всего напоминаешь человека. Алеку хочется встряхнуть Джонатана, впечатать его лицо в стену, наорать на него, заставить увидеть то, что видит сам. Магнусу больно, Магнус не хочет терять близкого друга, Магнус знает, что это неизбежно. Он пожимает плечами. Его спокойствие походит на равнодушие, а от эмоций не осталось и следа. Джонатан не прав, но никто в этой комнате не будет его разубеждать. Для одного черта стёрлась, а второй стоит, пригвождённый к полу чужой усталостью. — И? — спрашивает Магнус. — Что и? — Ты высказался, прилетел и рассказал о своих чувствах человеку, которому на них наплевать. Не самый умный ход. Я тебя выслушал, а теперь мне нужно идти спать. Мне как-никак завтра работу искать. Алеку хочется закрыть глаза. Манипулятор рядом с ним едва ли уступает Валентину в умениях играть на чувствах одного отчаявшегося супергероя и так же ему дорог. Магнус рвёт последние нити, вырывает их с мясом и бросает на пол под ноги, не оставляя себе ни единого повода для жалости или сочувствия. — Не смей предлагать это расследование другим компаниям! — Ты дурак, Джонатан. — Магнус проходит мимо него и опускается на диван. — По-твоему, я один такой на весь город? По-твоему, никто, кроме меня, не сможет сопоставить детали и факты, никто не захочет испортить тебе жизнь? Это может произойти завтра, а может через год, когда ты станешь политиком. Чем ярче ты сияешь, тем больше найдётся охотников отыскать грязные пятна. — Ты уже отдал все документы, да? — А какая разница, что я тебе скажу? Ты не поверишь. — Ты отдал или нет? — Нет. Я хотел поговорить с тобой, решить, как лучше рассказать правду, как сделать так, чтобы полиция провела полноценное расследование, потому что в этом деле полно странных деталей. Но ты увидел только то, что хотел. — Рассказать всем, что мой отец мразь? Так в твоём стиле, Магнус. — А он не был таким? Ты хочешь, чтобы я молчал, но всем ты рот не закроешь. — Не смей публиковать это расследование! — А иначе что? — Магнус усмехается, и Алеку становится страшно. — Доведёшь начатое до конца? Расчленишь меня заживо? Лишишь Найта жизни? Что ещё там у тебя из угроз? — Я не буду биться за людей с ментальными способностями. Тебе придётся решать эту проблему с твоим обожаемым парнем. Магнус качает головой и закрывает глаза. — У твоей сестры ментальные способности, если ты забыл. Алек бледнеет и переводит взгляд на Джонатана, но тому не до чужих переживаний. Он делает шаг к дивану и цедит: — Ты никогда не делал выбор, Магнус, никогда не стоял на перепутье. Сегодня у тебя есть отличная возможность. Что ты предпочтёшь? Опубликованное расследование и мой отказ участвовать в гонке или мою победу на выборах и выполнение всех наших договорённостей? Алек видит, как взгляд Джонатана впивается в безмятежное лицо Магнуса, как его губы растягивает презрительная ухмылка, как его ногти оставляют на обивке дивана полукруглые следы. Магнус открывает глаза. — Ты возвращаешь мне работу со всеми привилегиями. Это раз. Ты позволяешь мне опубликовать расследование без купюр. Это два. И ты даёшь мне право на все мои будущие расследования. Это три. С кампанией можешь делать всё, что захочешь. Но с Клэри я общаться не перестану. Даже не надейся. И да, ты поднимешь мне зарплату, а с завтрашнего дня я займу кабинет Валентина. Что-то не так. Алек не понимает, силится распутать клубок противоречий, в которые Магнус завернул истинные мотивы, но не может. Слишком сложно. В этой мешанине звуков, чувств и эмоций тонет не только Джонатан. — Быстро же ты продал свои принципы. — Выбор, который ты мне предложил, это не моральная дилемма. Но ты слишком глуп, чтобы это понять. Я не решал сердцем, Монтеро, я решал мозгами. Слишком просто. У Магнуса так не бывает. Алек знает это, как никто другой, но Джонатану хватает и этого объяснения. Он хмыкает и протягивает Магнусу руку, но тот приподнимает брови и пожимает плечами. — Ослеп? Один наш общий знакомый почти лишил меня руки. Джонатан закусывает губу, сдерживая эмоции, и кивает. — До понедельника не появляйся в редакции. Я прикажу охране не пускать тебя. Считай это маленьким отпуском. Не хочу, чтобы про нашего общего знакомого пошли слухи. Я освобожу кабинет отца к твоему приходу. Буду надеяться на продолжительное и долгосрочное сотрудничество. Сотрудничество. Алеку не нужны рассказы о прошлом. Он почти уверен, что так закончилась первая встреча бывших уже друзей. Та самая встреча, после которой Магнус принялся за расследование. Магнус учился у Валентина, а Джонатан — его сын. Он тоже умеет ворошить старые раны, заставляя зубы прикусывать щёку. — Аналогично, мистер Моргенштерн, — отвечает Магнус, и, когда Джонатан разворачивается, Алек замечает, как он подаётся всем телом вперёд, словно хочет удержать бывшего друга. Но разум берёт верх. Магнус запрокидывает голову и стискивает зубы, ждёт, когда шаги стихнут и окно захлопнется, издав жалобный стон. — Почему? — спрашивает Алек, когда ночная тьма стирает все следы непрошенного гостя. — Никогда не заключай долгосрочных договоров с тем, кто уже не раз нарушал свои обещания, Александр. Джонатан обещал мне, что будет защищать этих людей, несмотря на свои сомнения, а сейчас выставляет условия. Согласись я на второе, кто знает, что ему взбредёт в голову и какие ещё условия он мне выставит. Так я хоть что-то успею получить с него. — И всё? — Почти, — Магнус улыбается потолку, и Алек присаживается рядом. — Выбор делать легко, если у тебя твёрдые убеждения. Джонатану этого знать не надо, да и не поймёт он. Может, позже, когда он снова начнёт мыслить здраво. — Я тоже не понимаю. — Он сильный игрок, которого мне бы хотелось иметь на своей стороне. Но если его не будет, это означает, что борьба будет тяжелее. Вот и всё. Джейс верит мне, Рафа встанет со мной плечом к плечу. А даже если нет, у меня всегда есть я. — А неправым ты быть не можешь? — Так ведь это не факты и не теории. Это моральные принципы. Они, конечно, тоже могут меняться, но сейчас я твёрдо убеждён, что те люди, которые потеряли близких, имеют право знать правду. Ты их видел, Александр, ты стоял с ними рядом. А я знаю каждого из них, чем они живут, кем приходились им погибшие, как изменилась их жизнь. Когда проводишь расследование, всегда пытаешься узнать о жертвах побольше. И это почти всегда выходит боком. Валентин мог отстраниться, мог работать только с фактами. Я тоже так могу, наверное. — Магнус качает головой и сжимает голову руками. — Эти люди, их горе. Я сделал бы такой выбор, даже если бы в этом деле ничего больше не было. Но там так много всего, столько вопросов. Мне нужна помощь полиции, помощь других. Даже с командой я не справлюсь. — Моя помощь тебе тоже нужна, так? Поэтому ты сказал да. — Магнус закусывает губу и молчит, и Алек усмехается. — Никогда просто так. — Думаешь, у кого-то бывает просто? Люди не живут в вакууме. А сейчас на кону стоит слишком многое, чтобы я жил только чувствами. Ты и сам давно уже стараешься держать эмоции в узде. — Твоя правда. Насколько многое стоит на кону, что ты решил попросить помощи у меня? Магнус вдыхает и выдыхает, раскладывая по полочкам фразы, факты и аргументы, а Алек ждёт, боясь вмешаться в сбивающий с ног поток мыслей. — Мы договорились, что никаких правил не будет. Я не доверяю тебе, ты не доверяешь мне, отношения на таком фундаменте не построишь. Вот, — Магнус делает паузу, подтягивает колени к груди и жалобно глядит на Алека. — Прости, если дал тебе надежду. — А я бы попробовал тебе довериться, — тянет Алек. — Не во всём, конечно, но всё же. Слушай, у нас с тобой разные взгляды на проблему людей с ментальными способностями. — Они не проблема, Александр! Они люди. Это у вас с ними проблема, — вскипает Магнус, и Алек закрывает глаза. — Да. — Что да? — Это будет сложнее, чем я думал. Я не хочу ссориться. — Но мы будем это делать, Александр. Это не та ситуация, когда ты на ужин хочешь стейк, а я настаиваю на пасте. Это совсем другое. То, с чем сталкиваются эти люди, — это личное. Каждый раз, когда ты зовёшь их проблемой, когда относишься к ним так, словно они бессловесный скот или, того хуже, вещи, я не слышу, что ты говоришь. Ты отказываешь им в том же, в чём годами отказывали мне. Отличие лишь в том, что теми людьми двигала уверенность в отсталости примитивных, а тобой движет страх. Я не пойду на сделку, я не уступлю, я не буду обсуждать компромиссы, и я никогда не смогу доверять человеку, который хоть кого-то из людей может считать проблемой, которую он вправе решать как ему заблагорассудится. Мы всегда будем сталкиваться лбами. — Тогда зачем ты согласился, зачем сказал да? — Потому что хочу попробовать убедить тебя. — Зачем? — Зачем? — переспрашивает Магнус. — Ну да, зачем. — Потому что ты хороший человек, который хочет совершить плохое, а так как ты дорог мне, я не хочу, чтобы ты это делал. — То есть для того, чтобы ты вернулся ко мне, мне нужно измениться? — Алек ойкает, когда ему прилетает звонкий подзатыльник, и фыркает, наблюдая, как Магнус тихо матерится, морщась от боли и потирая забинтованную руку. — Даже жалеть тебя не буду. — Я не хочу, чтобы ты менялся, балда! Я тебя люблю таким, какой ты есть. Но я не смогу простить тебе такое отношение к людям. Это неправильно, это негуманно. Послушай, тогда на слушании я дал тебе совет касательно Изабель. Я сказал тебе, чтобы ты поговорил с ней и попробовал всё объяснить. В общем, я решил последовать своему совету. Я хочу попробовать ещё раз донести до тебя свою точку зрения. И я надеюсь, что ты сможешь понять её. — Проблема в том, что я всё это понимаю, но это жертва, которую я готов принести. Ай! Перестань драться! — Нет, не готов и не должен. Жертва — это когда ты отдаёшь что-то особенно ценное для себя, а не когда отбираешь это у других. — Я и отдал. Тебя. — Алек ловит руку Магнуса и тянет его к себе. — Вообще, я, конечно, надеялся, что смогу уговорить, убедить, но где-то в глубине души знал, что это начало конца. — Алек. — Разве ради своих принципов ты не поступил точно так же? Алек обнимает Магнуса, но тот вырывается и обиженно бурчит: — Во-первых, мне чертовски неудобно. Во-вторых, и это очевидно, мы не придём с тобой к какому-то общему знаменателю. Вот с этого я и начал. Я не знаю и не хочу знать, что ты будешь делать с кампанией, я не хочу вмешиваться в твои отношения с матерью, сестрой и отцом. Я понятия не имею, сколько смогу пробыть в твоей квартире и что я могу тебе рассказать. Я просто собираюсь делать свою работу и надеяться, что однажды ты увидишь то, что вижу я. Иными словами, я собираюсь не замечать того огромного слона, который стоит прямо между нами. — Не очень-то продуманная стратегия. — Ты удивишься, но в последнее время у меня вообще не получается ничего продумывать. Кажется, я уже говорил это Клэри. — Клэри — это сестра Джонатана? Ты сказал, что искал её. — Да. Но свою историю она расскажет тебе сама, если захочет. Как бы я ни хотел, но чужие тайны — это чужие тайны. — Ты сказал, что у неё ментальные способности. — Да, она может вызывать что-то вроде зрительных галлюцинаций, может заставить тебя видеть то, чего нет. Жаль, что я не развитый, хотелось бы попробовать. Джейс рассказывал, что эти видения сносят крышу. Представь, каково это, — попасть в голову художницы. — Пока я с трудом могу представить, каково это, когда твою волю подавляют, — не может удержаться от напоминания Алек. — Уверен, что такое ты бы точно не хотел испытать. — Ну не знаю. Раньше я и лазерного зрения боялся, пока один супергерой не помог мне с этим. Кстати, я рассказывал, что другой супергерой с лазерным зрением мне сегодня чуть руку не оттяпал? И мы опять спорим. — Слон слишком огромный, — улыбается Алек. — Что есть, то есть. Сменим тему. Помнишь, как мы первый раз встретились? — Помню, конечно. Я не понял твоих шуток, ты обманул меня с Нюктой, а затем помог, а затем снова обманул. Брюс Кент. — Да-да, тот самый вечер, когда люди Зеро хотели взорвать Дворец Правосудия, а я им немножко помешал. — Расстреляв окна. — Ну да. Зато архив остался цел. И вот в него-то мне нужно. — Не понял. — Расследование, Александр. Был ещё один пожар, но там всё списали на плохую проводку. А вот с отремонтированным зданием такое было бы сложно провернуть. Поэтому Зеро пошёл другим путём. Золотое Перо — отличное прикрытие. Полно журналистов, у которых врагов выше крыши, много знаменитых людей, ещё больше богатых и влиятельных. Если ты взорвёшь здание со всеми ними, то кто подумает о небольшом архиве? Ну сгорел и сгорел. — Если ударить по супергероям, то кого будут беспокоить какие-то бумажки, — проводит параллель Алек и кивает. — Это надо как следует обмозговать. Кофе хочешь? Хотя нет, тебе нельзя. Боже, тебе вообще спать нужно. — Поздно, Александр. Вари кофе. Я соскучился по нему. — А должен был по мне, — тихо говорит Алек и отправляется на кухню, а Магнус направляется в ванную, где долго смотрит на свою зубную щётку, на полотенце и гель для душа, которые стоят на тех же местах, где он их оставил. Магнус закрывает глаза и вслепую тянется к полке, где находит зубную нить. Привычные действия наслаивают сегодняшнюю реальность на прошлое, в котором он точно так же стоял перед зеркалом, а Алек на кухне готовил завтрак. Магнус закрывает кран и смотрит на себя в зеркало. Отражение презрительно кривит губы и прищуривается, чтобы окинуть настоящего Магнуса подозрительным взглядом. Оно показывает язык и отворачивается, скрываясь в темноте по щелчку выключателя, а Магнус идёт в спальню. — Тебе повезло, что у меня завалялись сливки, — говорит Алек, показываясь на пороге. — Ох, чёрт. Это не то, что ты подумал. Я заказал его ещё до нашего разрыва. Честно. — Я был прав. Оно отлично смотрится на кровати, — отвечает Магнус и ни капли не сомневаясь подходит к шкафу, откуда достаёт свою футболку. — Как ты выбрал тот ноутбук? В отличие от постельного белья, я его себе не присматривал. — Я просто помнил, за что ты хвалил свой и что хотел исправить. — Это удар ниже пояса, Александр. Ты слишком милый. Я запрещаю тебе быть таким. — Надо полагать, ты избавился от всего, что связано со мной. Магнус делает неопределённый жест рукой и отчаянно старается влезть в футболку, не задев руку, но получается плохо, а Алек не спешит помогать. — Мне нужна помощь, — признаётся Магнус, и Алек оказывается рядом за долю секунды. — Ты запретил мне быть милым, — произносит Алек, забирая многострадальную футболку. — Лучше рубашку. — И фрак, — добавляет Магнус, позволяя Алеку одевать себя. — Не знаю насчёт фрака, но в смокинге ты был бы неотразим. — Я запретил тебе быть милым. — Никаких правил. Пошли. Расскажешь, что ты хочешь найти в архивах. Магнус трясёт головой, и Алек замирает, зная, что ему не понравится продолжение. — Если честно, я понятия не имею. — Никаких предположений? Вот прямо ни одного? — уточняет Алек, беря Магнуса за здоровую руку. — Не похоже на тебя. — Ну. — Магнус усаживается на стул и вдыхает густой аромат. — Я думаю, что Зеро связан с мэром, и все эти нападения заказывает именно мэр, чтобы прикрыть свои тёмные делишки. Алек закатывает глаза и молча отпивает из чашки крепкий кофе. Магнус не сводит с него внимательного взгляда, но пробить стену из тишины почти невозможно. Алек приподнимает бровь и сдаётся в плен тёмно-карим глазам. — У меня нет для тебя десерта. Я не рассчитывал, что ты решишь заглянуть ко мне с рукой, которую тебе почти отрезали, и с предложением засадить мэра в тюрьму. — Да ладно тебе, Александр. Уж второе тебя точно не должно удивлять. И ты непоследователен. Как ты мог сохранить одежду, зубную щётку и прочее и не купить маффин? Алек кашляет, и Магнус отодвигает от себя чашку. Он дожидается, когда Алек придёт в себя, и наклоняет голову набок, подпирая её рукой. — Наглость — это плохо, Магнус, — отчитывает его Алек. — С тех пор как я переехал к тебе, мы ни разу так не сидели, — произносит Магнус, и Алек хмурится, недоумевая, почему шутливый диалог снова свернул не туда. — Да, ты каждый день готовил завтрак, а я каждый день обманывал тебя, накачивая себя кофеином. Это тяжело. Следить за эмоциями, контролировать каждое слово, всегда быть на низком старте. — Оно того стоило? Может, нужно было сразу рассказать мне? — И лишить себя возможности наблюдать за тобой? Кажется, я действительно многое узнал о тебе за тот месяц. И оно того стоило. Это однозначно. Но сейчас сидеть вот так просто — непривычно. — У тебя будет время, чтобы привыкнуть. Если захочешь. — Я так не думаю. Я тут планирую влезть во Дворец Правосудия, вряд ли у нас получится так же мило побеседовать в тюрьме. — Ты правда думаешь, что я тебя туда пущу? Это исключено. И не думай просить об этом Джейса. Ему хватит мозгов помочь тебе. Сначала вылечим твою руку, а потом подумаем. Возможно, нам удастся войти туда легально, — уговаривает Алек и, поднимая голову, замечает лукавый взгляд. — Ты этого и добивался. Чёрт, Магнус. Ты должен прекратить так делать. — Никаких правил, — напевает Магнус и делает большой глоток, довольно жмурясь. — А у тебя совсем ничего нет на ужин? — Я поужинал в Башне. Завтракаю и обедаю я там же. Экономлю, чтобы побыстрее выплатить кредиты. — Мы можем заказать доставку. — Час назад ты был безработным. На твоём месте я бы не стал так разбрасываться деньгами. — Ты ничего не понимаешь, Александр. Это инвестиции. — А, ну раз инвестиции, то я согласен. Куда будем вкладывать? — В пиццу. Кажется, именно так мы хотели провести тот злополучный вечер. — Кажется, у нас в планах было ещё дурацкое шоу. Дурацкое шоу оказывается забавным и увлекательным. Магнус хохочет, и Алек предусмотрительно забирает у него из рук стакан с колой. Поздний вечер уступает ночи, титры заканчивают долгий день, и Магнус кладёт голову на плечо Алека. Они сидят на полу, пока красочная реклама отбрасывает на их лица разноцветные отсветы. Трёхзначная серия мыльной оперы отдаётся в уши голосами актёров, что переживают свои взлёты и падения. Эти проблемы, надуманные и незначительные, заставляют Алека улыбнуться, а Магнуса провалиться в глубокий и такой нужный сон. Он спит спокойно, размеренно дышит, лишь изредка дёргая рукой. Но Алек знает, что эта боль уйдёт. Время залечит любые раны, а со всем остальным они смогут разобраться.