Всего лишь человек

Стрелки безразлично отсчитывают секунды, превращают их в минуты, а минуты складывают в часы. Двое лежат на кровати, но только один из них спит. Алек слушает, как уставшее тело с каждым мгновением проигрывает боли. Сердце стучит быстрее, а дыхание становится поверхностным. Магнус просыпается с тихим стоном, и Алек сочувственно смотрит на него. — Дерьмо, — цедит Магнус. — Давно мне так херово не было. — Я не могу дать тебе обезболивающее. Вдруг состояние изменится, а ты не заметишь. Нужно перетерпеть. — Я не выдержу, Алек. У меня в квартире есть совсем лёгкий анальгетик. Лёгкий анальгетик. Алек готов пробить потолок головой, но решает отложить экзекуцию, поэтому кивает и предлагает: — Напиши кому-нибудь. Сегодня ты останешься в постели. — Да-да, доктор Лайтвуд. — Магнус кидает взгляд на тумбочку и усмехается. — Всё против меня. Смартфон в Хантер. Скорее всего, я упустил его, когда был на крыше. — Могу слетать за ним, — предлагает Алек. — Ха. Элиас с Лу будут в восторге. Два самых ярких кандидата устроят потасовку прямо в Хантер. Просто событие года. — Вот видишь, одни плюсы. Ну так что? — Даже не думай. Это моя редакция, там люди. И ты меня не долечил. Алек садится и складывает руки в замок, тяжело выдыхая. — Почему ты так уверен, что он победит? — Я вовсе не уверен, Александр. Но схватка с ним — это ненулевая вероятность, что ты можешь пострадать и даже погибнуть. Мне достаточно и этого. А ещё я не хочу, чтобы ты убивал его. Джонатан, может, и мерзавец, но мне он больше нравится живым, чем мёртвым. Я больше не хочу никого хоронить. — Ты же знаешь, что я уже убивал. — Знаю. Но это было в бою, и это были безвыходные ситуации. Каково тебе было потом? — Херово. Магнус усмехается и пытается сесть, но попытка проваливается, и он валится на подушки. — Ещё немного, и я отгрызу себе руку, — жалуется он, закусывая губу. — Дай мне свой телефон. Я напишу Рафе. Ты не против мрачного гостя? — Не против. Но сначала я напишу Джейсу, чтобы закупил продуктов. Эти два дня ты будешь только есть и спать. — Звучит как нечто потрясающее. Кажется, я захочу продлить отпуск. Алек улыбается, но его улыбка гаснет, когда на пороге его квартиры появляется предельно хмурый Рафаэль. — Что случилось? — интересуется он, и Алек теряется, не зная с чего начать. — Ясно. Где он? — В спальне. Прямо, через гостиную, потом налево. Рафаэль кивает, а через минуту Алек слышит тихий голос Магнуса и испанские ругательства, которых с каждой минутой становится всё больше. Джейс прилетает в самый разгар напряжённого диалога между двумя друзьями. Он осторожно ставит два больших пакета на пол и переминается с ноги на ногу, не решаясь что-то сказать. Алек пожимает плечами и манит его за собой на кухню, где начинает методично заполнять холодильник. — Я хотел попросить прощения, — тихо начинает Джейс. — Не надо. Мы оба были неправы. Нет смысла переживать из-за того, что случилось, — надо думать, что делать дальше. Ты его телохранитель, Джейс. Во-первых, тебе придётся заполнить бумаги, что на эти два дня, начиная с вечера пятницы, ты оставил его со мной. — Алек. — Во-вторых, — продолжает Алек. — Ты должен будешь заверить их у секретаря, потому что я не могу оставить Магнуса одного. — Алек! — В-третьих... — Алек, да послушай же ты меня! Какие бумажки к чертям собачьим! Он мог убить его! А те шрамы? Мы должны изолировать Джонатана. Он опасен. — Как и все мы. Однажды я швырнул Магнуса в стену. Вышел из себя. Об этом он говорил на слушании. Изабель даже представить не могла, что я могу такое сделать. Забавно, правда? — Но ты не использовал на нём лазерное зрение! — Но был готов к тому, что это может случиться. Ты спросил меня, откуда у меня такая аптечка. Я собрал её, когда мы начали тренировать моё лазерное зрение. Я постоянно боялся, что однажды наврежу ему. У тебя сейчас девушка. Не боишься, что сделаешь ей больно? — Я не думал об этом, — тихо отвечает Джейс, присаживаясь на стул и обхватывая голову руками. — А я не могу перестать об этом думать с тех пор как познакомился с Магнусом. Люди такие хрупкие. Я могу сломать ему шею двумя пальцами просто в порыве злости. Как бы хорошо я ни контролировал свою силу, всегда есть ненулевая вероятность, что он может пострадать или даже погибнуть, — цитирует Алек одного журналиста и закрывает глаза на мгновение, чтобы справиться с волнением. — Поэтому ты поддерживаешь Маризу? Поэтому боишься таких, как Клэри? — А ты нет? Представь себе, что кто-то подчинит твою волю. — Джонатан сделал это не под внушением. — Он сделал это специально? — Нет, — Джейс мнётся, вспоминая злополучный вечер, и потом решительно мотает головой. — Точно нет. Джонатан не хотел ему навредить, только напугать. Я отвлёк его, и ситуация вышла из-под контроля. Но это не значит, что он невиновен. — И это не значит, что он не чувствует себя виноватым. Неважно, хотел он этого или нет, он всё равно виноват. Он всё равно причинил боль. И это чувство сейчас грызёт его изнутри. Была ли это случайность, или он сделал это под внушением, неважно. Он знает, что из-за него Магнус чуть не лишился руки. Я боюсь однажды очнуться и увидеть труп любимого человека, я ничего не могу поделать с этим страхом, как бы ни старался. Джейс умоляюще смотрит на Алека, но тот слишком придирчиво выбирает нож и разделочную доску, слишком долго моет овощи, слишком тщательно сушит их бумажными полотенцами. — Я понимаю. Но мы должны отложить этот разговор. Сегодня не время. И кстати, почему ты решил, что этот ублюдок чувствует себя виноватым? Эта мразь кинула нас. Улетел, и даже не обернулся. — Потому что он прилетел сегодня ночью. — Алек достаёт ветчину, захлопывает дверцу холодильника и принимается за приготовление завтрака. — И да, Магнусу тоже это не понравилось. Он назвал его трусом. Ну а после взаимных оскорблений, они обсудили произошедшее почти как цивилизованные люди. После всего, что Джонатан сделал с ним, Магнус предъявил ему за угрозы в мой адрес. Вот то единственное, что заставило его разорвать дружбу. Я бы рассмеялся, но мне что-то совсем не смешно. — Он жив? — Магнус? Конечно. Ему больно, даже очень, но Рафаэль принёс обезболивающее, должно стать легче. У меня слишком сильное. Представляешь, я даже не подумал, что нужны слабые анальгетики. — Алек, — перебивает его Джейс и забирает доску с мелко накрошенными овощами. — Я про Джонатана. — Жив, — цедит Алек, и нож в его руках проходит сквозь яйцо, утыкаясь в ладонь. — Ни единой царапины. Только моральные страдания из-за того, что Магнус послал его куда подальше. — А почему? — Почему сейчас мы готовим завтрак, а не прячем его труп? Не знаю. Сам задаю себе этот вопрос. Но если что, ты будешь навещать меня в тюрьме? — Я буду, — отвечает за Джейса Рафаэль и устало опускается на стул. — Он выпил таблетку. Я могу остаться здесь на пару часов? — Конечно. Можешь и на ночь. — Спасибо. Рафаэль закрывает глаза, а потом вздрагивает от щелчка масла, в которое упала капля воды. — Что вы будете делать? — Омлет, — улыбается Алек. — У тебя нет аллергии на яйца? — У меня аллергия на одного супергероя. Убеди Магнуса уволиться, Алек. Прошу тебя. — В смысле, Магнус продолжит работать? Это же самоубийство! — восклицает Джейс, и Алек пожимает плечами, накрывая сковороду крышкой. — Ты должен запретить ему, Алек. — И много ты ему сам назапрещал? Бейн любого осла переупрямит, — устало произносит Рафаэль и встаёт с места, чтобы помочь Алеку с тарелками. — Он сказал, что продолжит расследование. Заявил, что не может сейчас уйти, потому что там замешан мэр и Зеро. Гончий пёс почуял след — теперь его не остановить, но пусть хотя бы держится подальше от этого козла. — Этот козёл поднял мне зарплату, — встревает Магнус и тянет носом. — Как вкусно пахнет. — Ты ёбнутый, — выносит вердикт Джейс и пододвигает стул, на котором Магнус с удобством устраивается. — Это Хантер, Джейс. Это мои люди. Это Шэдоу Сити. Его жители заслуживают знать правду. — А ты заслуживаешь быть живым, — замечает Алек, выкладывая на тарелки омлет. — Кто бы из вас на моём месте сделал другой выбор? — пафосно вопрошает Магнус, цепляя вилкой пышную массу. — Ты недосолил. Алек закатывает глаза и толкает к Магнусу солонку, но, попробовав кусочек, морщится и придвигает её к себе. — Почему ты не хочешь его посадить? — Рафаэль осторожно прокатывает по языку воздушную массу, качает головой и отнимает у Алека солонку. — Я эти контракты нахера выбивал? Чтобы все мои инвесторы как крысы разбежались после того, как владельца посадят за нападение? Отличный план. А работу кто моим ребятам потом предложит? — Полгода назад ты был готов им глотки перегрызть, — вспоминает Рафаэль, наблюдая, как кристаллы соли белым дождём сыпятся на тарелку Джейса. — Полгода назад я и подумать не мог, что мы вот такой тесной компанией будем сидеть и завтракать вместе. Время всё меняет. Неважно, что было полгода или месяц назад, неважно даже то, что было вчера. Мне нужно узнать, что там с архивами, и как можно скорее. — А к чему такая спешка? — недоумевает Джейс и хмыкает, когда перечница отправляется в такое же путешествие по столу. — Старквезер, — поясняет Магнус. — Он ставленник мэра. Уберём мэра, и место кандидата освободится. — Ты хочешь развести меня и Джонатана? Алек откладывает вилку и в упор смотрит на Магнуса, который отпивает воду из высокого стакана и усмехается. — Мне нет до ваших кампаний никакого дела. Но я точно знаю одного человека, который не упустит своего шанса. — Только не говори, что выдвинешь свою кандидатуру, — давится омлетом Рафаэль, и Магнус заботливо хлопает его по спине. — В самом богатом районе. Примитивный. У меня просто стопроцентные шансы на победу. — Я уже ни в чём не уверен. — Ну-ну. Перестаньте вести себя так, будто случилось нечто из ряда вон выходящее. Мы с Джонатаном вернулись к началу. Это не плохо и не хорошо, это то, из чего можно или нет извлечь кое-какую выгоду. Быть может, когда ему станет легче, мы снова попробуем поговорить. В любом случае, я продолжу работать в Хантер ещё и потому, что кто-то должен присматривать за ним. — Зашибись, — коротко резюмирует Джейс. — Предупреждаю, что он даже на пару метров к тебе отныне не подойдёт. И я каждый день буду ныть тебе про полицию. Почему ты так не хочешь его подставлять? Не сейчас? Но вообще? — Он спас мне жизнь, Джейс. — После того, как чуть не убил. — Он не хотел. — У меня иногда такое чувство, что ты в него влюблён по уши, поэтому очертя голову бросаешься на его защиту. Алека коробит, и Магнус всем своим видом показывает, куда он хочет засунуть только что прозвучавшие слова, но Джейс смотрит на него так пристально, что врать не хочется. — Просто мы встретились, когда оба ещё не очерствели. Сейчас бы такой трюк с нами не прошёл. Но пока мы продолжаем держаться вместе, это знак для нас обоих, что мы сохраняем что-то в себе. Он не плохой человек, Джейс. Но ему многое пришлось пережить и сейчас, и вообще. Рука — это такие пустяки. Когда общаешься с супергероем, всегда... — Есть ненулевая вероятность, что ты можешь пострадать или дать дуба, — заканчивает за него Джейс, и брови Магнуса ползут вверх. — Ты снова подрезал у меня фразу, — пеняет он Алеку, и тот пожимает плечами. — Но сделал это самым дурацким способом из всех возможных. Нет, Джейс, — Магнус разворачивается к Джейсу и поджимает губы, раздумывая. — Я не это хотел сказать. Когда близко общаешься с супергероем, всегда чувствуешь себя неуютно, так, как будто ты не человек, а фарфоровая кукла, которую надо во что бы то ни стало сохранить. А Джонатан не щадит меня. Он зло шутит над моей беспомощностью, постоянно демонстрирует своё превосходство, напоминая, какие мы разные. Но я знаю, что он воспринимает меня всерьёз. Даже когда я полумёртвым лежал у него, он всё равно относился ко мне как к равному. Может, потому что он долгое время думал, что его сестра примитивная. Я не знаю. Но его главный принцип: у тебя нет одних способностей, у меня — других. Вот, что он думает про меня. Это подкупает и остаётся в памяти. А ещё, когда он рассказал мне о Клэри, я познакомился совсем с другим Джоной. А ещё в своём маниакальном стремлении найти её он напомнил мне меня. А ещё потом он начал поставлять мне информацию о супергероях. А ещё он сын Валентина, а ещё я работаю в его компании. И таких «а ещё» у меня в достатке. Нас связывает общее прошлое и у нас есть общее настояще, поэтому мне так сложно представить себе будущее, где я хоть каким-то образом не буду с ним связан. Сейчас это рабочие отношения. Он заставил меня испугаться за близких, такое сложно простить. — Это какая-то нездоровая херня, чувак. И ты сказал «сложно простить». Ты не сказал, что такое простить невозможно. Значит, ты всё спустишь ему с рук? Магнус усмехается, подпирает голову здоровой рукой и смотрит за спину Джейса, на гладкую поверхность шкафов. Белые пятна светильников разбросаны по ней, пойманные в зеркальный плен. Магнус молчит, а в его голове такие светлые пятна крутят бесконечный хоровод. Много света — мало мыслей. — Вот видишь, я прав, — торжествует Джейс, и Магнус хмыкает. — Да, ты прав. Но, как я уже сказал, даже понимая всё это, я ничего не буду предпринимать. У меня много этих «а ещё», но ещё больше «но». — Нахер все «но». — Ладно, — Магнус пожимает плечами и усмехается. — После завтрака лети к Клэри и расскажи ей, что в скором времени она потеряет ещё и брата, а потом зайди в Хантер и обрадуй ребят новостями о скорой потере работы. Каждый выбор имеет последствия, Джейс. Последствия этого сломают мне спину. Но, может, ты выносливее меня. Ну так что? Джейс обиженно надувает губы, и Рафаэль сочувственно хлопает его по плечу. — Вот видишь, — добивает Джейса Магнус. — Я прав. Но если бы это имело хоть какой-то смысл. Сейчас нужно думать о другом. Магнус выдавливает из себя улыбку, чтобы приободрить всех, но Рафаэль качает головой, не соглашаясь с этим решением, а Джейс хранит молчание. Магнус смотрит на Алека, и тот задаёт вопрос, который повис у него удавкой на шее. — Ты никогда мне этого не рассказывал, — тихо произносит Алек, сгружая тарелки в раковину. — О том, как Джонатан относится к тебе. — Потому что ты как раз таки ко мне так не относишься. Ты меня всегда оберегаешь. — Зато ты не воешь от боли, — зло бросает Алек, и Магнус неожиданно соглашается. — Именно. Долгое время Джона был единственным супергероем, с которым я очень близко общался, а когда появился ты, мне пришлось познакомиться с ещё одной линией поведения. И я до сих пор не знаю, как себя с тобой вести. У тебя же уйма способностей, и они делают тебя тобой, но ты всегда глушишь их, чтобы ненароком не навредить. И я как будто краду у тебя часть твоей личности. — Это не так. — Разве? Ты даже полетать со мной нормально не можешь, не говоря уже об остальном. Магнус встаёт со стула и подходит к Алеку. Он усаживает его на стул, а потом тщательно выбирает слова, не желая причинять боль, но даже самая толстая обёртка не может сгладить всех острых углов. — Способности разделили людей, заключили тех, у кого их нет, в резервации, но и те, у кого они были, тоже оказались изолированными. Смешанные браки — редкость, но не только потому что люди со способностями относились ко всем другим свысока. Вовсе нет. Когда появились первые люди со способностями, в девяноста процентах случаев они оказывались в тюрьме. Потому что мир не был предназначен для них. И они стали собираться в группы. Это естественно. А когда их стало больше, мир оказался неприспособленным для людей. Мы стали рудиментом, историческими экспонатами. Потому примитивные и общаются только между собой. Так ты чувствуешь себя живым. Ты не относился ко мне с презрением, не думал, что я хуже тебя, только потому что у меня нет способностей, но ты всегда боялся сделать мне больно. — А когда не боялся, то делал. — Да, поэтому так сложно. Мало кто хочет с таким связываться. Что с одной стороны, что с другой. — И почему же ты ввязался? — Ты этого стоишь. — И Джонатан тоже? — И Джонатан, и Джейс, и Иззи, и Мариза, и Зеро, и все остальные. Пока ты не попробуешь, ты никогда не поймёшь, насколько это трудно, но, пока ты не попробуешь, ты не поймёшь, что это возможно. Магнус делает шаг назад, и громкие хлопки разрывают тишину изнутри. Рафаэль медленно аплодирует, доводя градус сарказма до критической точки. — Это было проникновенно, — издевательски замечает он. — Ты уверен, что не хочешь сам пойти в политику? Люди будут рыдать, слушая твои речи. — А мне понравилось, — тихо возражает Джейс. — Когда в двадцатый раз придёшь к нему домой и наткнёшься на бинты с пятнами крови или пустые упаковки от таблеток, восторга в тебе поубавится. Но Магнус качает головой и отступает от Алека ещё на один шаг. — Никак не могу понять, почему вы дружите? — спрашивает Джейс, чтобы заполнить тишину, и Магнус с благодарностью смотрит на него. — Рафа уравновешивает мою высокую поэтическую натуру, — шутит он. — Я вытаскиваю его задницу из неприятностей, — отвечает Рафаэль. — Иди в кровать. А мы со светлоголовым уберём на кухне и посмотрим телек на полной громкости. Алек кивает и идёт в спальню, а за ним, словно приговорённый к казни, плетётся Магнус. На смятой постели раскиданы подушки и клубком свернулось одеяло. Возвращаться туда у Магнуса нет никакого желания, но Алек кидает на него такой строгий взгляд, что неповиновение становится невозможным. — Прости, — шепчет Магнус, укладывая голову на подушку. — Не только вы, супергерои, умеете причинять боль. Я могу дать вам сто очков вперёд. — Хёртмен? Так тебя теперь звать? Почему ты никогда мне об этом не говорил? — Не до того было. Всё это такие мелочи по сравнению с тем, что происходило. И я думал, что это само как-то исправится. — А стало только хуже. — Вёрсмен? — Звучит интересно. Но больше нравится Хьюмен. Так вернее. Я всегда буду относиться с осторожностью. И я не прощу себе другого поведения. Тебе придётся с этим смириться. — Ладно. — Ладно? — Угу. Меня устраивает. Алек хмыкает и ложится рядом с Магнусом, заглядывая в его карие глаза. Голос диктора зажигает в них огонёк интереса, но Алек зажимает Магнусу уши и поджимает губы. — Никаких новостей, — говорит он, любуясь широкой улыбкой. — Ничего не слышу, — сообщает ему Магнус. — Я люблю тебя. Магнус прижимается к его губам, забывая о руке и тут же раздражённо шипит от неприятных ощущений. — Ты сказал, что не слышишь. — Прочёл по губам. Ты останешься? — А куда мне уходить? Это моя квартира, моя спальня, — перечисляет Алек, игнорируя вертикальную морщинку и недовольное выражение лица, — моя кровать и мой парень, — улыбается Алек, и Магнус краснеет. — Попробуй заснуть. — Ладно. — Ладно? — Угу. — Боже, вот бы ты всегда был таким послушным. Магнус стойко отмалчивается, переползая с подушки на Алека и прижимаясь к нему всем телом. — Я соскучился, — успевает сказать он, прежде чем провалиться в глубокий сон без сновидений, а когда естественные нужды организма будят его, то рядом никого нет. Магнус с трудом сползает с кровати и делает пару шагов к двери, у которой уже стоит Алек. — Куда? — строго спрашивает он. — В туалет, — бодро рапортует Магнус, и его тюремщик подозрительно щурит глаза. — Сам справишься? — У меня есть здоровая рука, как-нибудь управлюсь. Можно? Алек прижимается к косяку, пропуская Магнуса, а через пять минут вышибает дверь ванной, когда слышит, как несколько флаконов с грохотом валятся на пол. Магнус хлопает ресницами и тыкает пальцем в две половинки двери. — Я не закрывал её. — Что случилось? — Полез за кое-какой интересной вещью. Ничего не хочешь объяснить? Магнус протягивает Алеку ладонь, на которой лежат три флешки, и память Алека услужливо подсовывает ему самые грязные ругательства. Магнус присвистывает, но не перебивает, а внимательно слушает, временами картинно приоткрывая рот в немом шоке. — Как? — наконец умудряется он расслышать в потоке ругани. — Милый, ты совершенно не умеешь прятать вещи. Маска для волос? Серьёзно? У тебя? Держи. В руку Алека опускаются три разноцветных кусочка пластмассы, и Магнус уходит в спальню, где забирается под одеяло. Алек оказывается рядом через пару секунд. Флешки жгут кожу, но ещё больше его жжёт насмешливый взгляд Магнуса. — Да, тогда я хотел сделать тебе больно, — признаётся Алек, но его слова не производят должного впечатления. — Тебе удалось. Но я не скажу, что сильно удивился сегодня, когда обнаружил их. Если только не считать маску для волос. Подумать только.... — Магнус. — Ну уж нет, я собираюсь как можно дольше припоминать тебе это. Маска для волос. Для окрашенных. Как я мог не заметить её в первый раз? — Почему ты отдал их мне? Магнус проводит языком по зубам, а потом кивает. — Ты прав. Давай-ка их сюда. Уравновесим наши силы. Это будет правильно. Магнус без колебаний забирает одну флешку, где записаны издевательства над примитивными, и Алек теряется. — Мне так много придётся рассказать тебе, — выдыхает Магнус. — Начнём с того, что теперь у нас равное количество флешек. — Два равны одному? — Три равны трём, Александр. Одна у твоей матери, две у тебя, три у меня. Но так как ты с Маризой в одной команде, то я позволил себе объединить ваши ресурсы. — Три у тебя. И где же ещё две? — Ну точно не в банке из-под маски для волос. — Магнус!!! — Аучки? Магнус изображает из себя невинного ангелочка, и Алек щёлкает его по носу. — Не говори мне, это правильно. Но где ты их нашёл? — В телах мёртвых супергероев, — со зловещим видом произносит Магнус. — Зеро подогнал подарок. — Я надеюсь, это шутка? — Это приукрашенная действительность. На мой день рождения Саймон подарил мне фигурки супергероев. Оказалось, этот балбес засунул туда флешки, которые мне обещал Зеро. — Обещал? — Ну да. Помнишь похищение? Зеро рассказал мне о твоём скором выдвижении, мягко намекнул, что твоя мать держит людей с ментальными способностями в тюрьме, а заодно пообещал передать флешки от СиДжи. Алек качает головой и облизывает пересохшие губы, возвращаясь в переосмысленное прошлое. — Почему ты думаешь, что у мамы тоже есть флешка? — Я не думаю, я знаю. Она украла её, когда убила Миста. СиДжи сразу просёк, куда всё идёт, поэтому отдал флешки Зеро, а Олеандр не стал делиться трофеем. Я не знаю, что он ей там наплёл, но флешки перекочевали ко мне, а теперь они у тебя. Две из трёх. Ах да, чуть не забыл. У Зеро есть запись убийства Олеандра. Он может посадить твою мать в любой момент. А это значит, что в любой момент он может вывести тебя из гонки. Я знал, на кого делать ставку. Джонатан выиграет эти выборы, ты ему не соперник. С другой стороны, теперь он в этих самых выборах не участвует, но Зеро может сделать так, что и ты в них участвовать не будешь. — Даже если мама скажет, что её изнасиловали? — У Зеро есть и эта запись. Он легко докажет, что всё было по согласию. Либо вы можете объявить о существовании людей с ментальными способностями. Вы можете даже попробовать напугать людей. «Посмотрите на Зеро. Вот они ментальные способности в действии, посмотрите на СиДжи». Даже у меня мурашки по коже. — И что же на это возразит Зеро? — Зеро нет нужды что-то говорить, у него есть я. Он тоже сделал верную ставку. Вам не выстоять против меня. Вы давите на страх. Но в эту игру можно играть вдвоём. Я сказал Джонатану, что буду говорить людям об их праве на выбор, но правда в том, что страх можно перебить только страхом. Ответишь на вопрос, почему я забрал у тебя флешку, где есть записи с примитивными? Алек бледнеет, махровые концы событий и фактов сплетаются в единое полотно, на котором в его спальне лежит человек, способный перевернуть жизнь города. — Люди с ментальными способностями могут управлять любым человеком, кроме примитивного. Это значит, что никого из нас нельзя допускать до власти. Единственный шанс на нормальную жизнь — это поставить во власть примитивных. Зеро знает об этом? — Зеро знает только то, что я сказал Джонатану. Об этом плане знаешь только ты и Лоренцо. — Твой кандидат в мэры. — Да. — Но зачем? Примитивные могут занять все места. — И кто возразит им, кто будет спорить с ними, когда они выберут самый лёгкий путь? Нет, Александр, в Совете должны быть вы все, включая людей с ментальными способностями. Это будет правильно. И вот это и есть тот единственный компромисс, на который я готов пойти. — А ты не думал, что я могу предложить изолировать всех людей с ментальными способностями, и тогда тебе нечем будет пугать? Алека коробит от того, что он предлагает, но Магнуса такое смутить не может. — Двенадцать, да? А из Академии пропали около пятисот. Это мой первый козырь и первый факт, который ты должен будешь осмыслить. Интервью со злодеями. Вспомни их, Александр. В каждом из пока двух эпизодов были задействованы люди с ментальными способностями, которые влияли на руководство, но остались безнаказанными. А сколько таких неучтённых? Это мой второй козырь и второй факт. И если говорить про страх, то может следует изолировать, — Магнус выразительно показывает кавычки, и Алек опускает голову, — их главное оружие? Если все супергерои будут сидеть в тюрьме, то никаких опасений, что кто-то из них сойдёт с ума. А что касается злодеев... Только представь себе мир, в котором любой злодей, задумавший нехорошее, отступает, повинуясь ментальному внушению. И никаких тебе разрушений и прочего. Поверь мне, моя концепция безопасности будет востребована гораздо больше, чем твоя. — Только одного понять не могу. Зачем тебе я? — Затем, что описанное мною — это не тот мир, каким я хочу его видеть. Я не хочу, чтобы кто-то сидел в тюрьме ни за что. Я не хочу, чтобы кто-то оказался в позиции тех, кого вы заперли. Это неправильно. Я горжусь тем, что я примитивный, потому что мои предки сделали невозможное. Несмотря на страх перед неизвестным, несмотря на смерти и ранения, они переступили через всё это и дали возможность людям со способностями спокойно жить. — Тебе действительно нужно идти в политики. Я бы проголосовал. — Правда? — радуется Магнус. — Значит, ты согласен с тем, что людей с ментальными способностями нельзя держать в тюрьме. — Не совсем, — уклоняется Алек, и Магнус фыркает. — Вот видишь, я даже тебя убедить не могу, куда уж мне в политики. Если честно, то меньше всего на свете я хочу лгать. Мне бы хотелось выйти и сказать правду, без купюр, без ненужной шелухи. Не выдумывать угрозы, не использовать уловки, чтобы склонить людей на свою сторону, но так не получится. Люди не любят правду, особенно когда по соседству красивый супергерой с широкой улыбкой продаёт им безопасность и прочие плюшки. Поэтому появляются планы и интриги, игры и партии. Я журналист, Алек. Я привык распутывать такое, а не придумывать, но сейчас мне придётся наступить себе на горло. — А мне кажется, ты получаешь от этого удовольствие. Магнус морщится, но Алек не спускает с него внимательного взгляда, поэтому он пускается в путаные объяснения. — Нравятся отдельные аспекты, а не вся деятельность в целом. А в журналистике наоборот. Иногда я просто ненавижу некоторые особенности своей работы, но никогда в целом. Чувство, когда разрозненные факты складываются в единую картину, ничем не заменишь, но, наверное, основной наркотик — это когда ты видишь, что смог помочь, не наказать, а помочь. Ради этого стоит терпеть все неприятности. — Но политика создана для того, чтобы помогать людям. — Я знаю, просто я не создан для политики. Другие методы, другие принципы, другое всё. Это не плохо и не хорошо. Людям можно помогать по-разному. — Но и то и другое даёт в руки много власти. — Да. Поэтому и то и другое так привлекательно. Когда одним словом ты можешь изменить судьбы тысяч людей, ты становишься равным богу. Вряд ли что-то сравнится с этим. — У меня от тебя мурашки по коже. — От меня? Кто из нас кандидат? Нет, Александр, не смей отрицать, что тебе не кружило голову, хотя бы на мгновение. — Не припомню такого. — Ты лжёшь, и в первую очередь лжёшь самому себе. Я видел все твои встречи с избирателями, видел, как ты разговаривал с людьми. Тебе хотелось им помочь, хотелось сделать их жизнь лучше. За твоими обещаниями стоит не пустое балабольство ради ещё одного голоса, за твоими обещаниями стоит желание справедливости. И вот поэтому Зеро так боится тебя, и поэтому выбрал в союзники меня. «Люди, верящие в справедливость для всех — самые жестокие люди. Во имя высшей цели они способны уничтожить любого, кто встанет у них на пути». Бедный Валентин даже решил, что это про меня Зеро так высказался, но это он про тебя. Зеро ошибся только в одном. Справедливость в твоём понимании оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Помнишь тот самый разговор в его пещере? Он так хотел, чтобы Маризу уничтожил её собственный сын, чтобы она сполна получила за всех тех людей, что пострадали по её вине. Я должен был лишь помочь тебе. А ты взял и встал на сторону матери. И бедному Зеро пришлось срочно менять план и делать меня главным лицом этой третьесортной мелодрамы. Только вот актёр из меня никудышный: и текст плохо запоминаю, и импровизирую постоянно, и режиссёра слушать отказываюсь. Страдает сейчас, наверное. Ну да ему полезно. — Почему он так ненавидит мою мать? — А её не за что ненавидеть? Алек, она пять сотен человек лишила свободы и хорошо, если не убила. Боже, она троих супергероев прикончила. — Кажется, ты не сильно-то сожалел о них. — Не сожалел, но это было неправильно. Дело нужно было предать огласке, их нужно было осудить. И ты забываешь об этой важной вещи. Но я не Зеро. За твоей матерью длинный хвост из преступлений, и если ты ещё раз заикнёшься о том, что тех людей двенадцать, я врежу тебе. Даже если бы он был один, она была бы виновна. Но «на моё счастье» их пятьсот. — Почему на твоё счастье? — теряется Алек. — Потому что она соврала тебе. Потому что пятьсот человек только из Академии — это очень много, потому что если экстраполировать их число на Шэдоу Сити и провести простые математические действия, то ты поймёшь, что таких людей в городе не меньше одного процента, и это я считаю только тех, кто помимо ментальных способностей обладает ещё и физическими. Всё ещё хочешь их всех посадить в тюрьму? А кого ты охранниками сделаешь? Нет, Александр, в этот раз ты не сможешь отвертеться. — Их не может быть пятьсот. Ты ошибаешься. — Докажи мне это, герой. — Я не буду доказывать то, чего нет. Это контрпродуктивно и нелогично. Магнус приоткрывает рот, чтобы возразить, а потом прищуривается и цокает. — Книги мои почитывал? — Джонатан сказал, чтобы я оставил себе все твои вещи. Учебник логики был самым потрёпанным. Я решил начать с него. — Что ж, одного учебника мало. Давай так. Помоги мне доказать, что их пятьсот. Ведь если мы не сможем, то прав окажешься ты. — Всё ещё противоречит основным правилам доказательства. — Нет, если мы придём к противоречию, которое докажет твою правоту. — Но если не придём, то это ничего не докажет. — Тогда тебе нечего бояться. Давай, ты обещал мне, что будешь помогать. И ты сам этого хочешь. Алек вздыхает и кивает, и Магнус с радостным визгом кидается ему на шею. — Против тебя бессильна любая логика, — бурчит Алек, осторожно прижимая Магнуса к себе. — Я так хочу, чтобы ты ошибся. Такое хоть раз было? — Много раз. Правда. Но здесь у тебя нет шансов. Она показала тебе двенадцать, и тебе нужно понять, почему именно их она выбрала. — Ого, ты уже задания мне раздаёшь. Тогда и ты должен получить от меня поручение. — Ладно. — Ладно? — Да. Я согласен. — Никакой работы до утра понедельника и никаких новостей. — А ты хорош, Александр. Но что если... — Нет, Магнус, никаких но. Сейчас ты ляжешь спать. — Но я уже выспался на год вперёд. — Магнус, — угрожающе тянет Алек, и Магнус послушно сползает на подушку. — Уже сплю, — отвечает он и закрывает глаза. Сон приходит внезапно и подчиняет его своей воле, отрезая от реальности. Магнус просыпается ближе к вечеру и сразу чувствует знакомый пряный аромат. Алек обнаруживается на кухне. Он сидит за барной стойкой и наблюдает за Рафаэлем, колдующим над большой сковородой. Магнус улыбается, когда видит, как Алек манит его к себе, и делает пару шагов навстречу. Он занимает соседний стул, присоединяясь к молчаливому созерцанию. Рафаэль хмыкает и закрывает большой крышкой свой кулинарный шедевр. И теперь они втроём сидят на кухне, разделяя блаженную вечернюю тишину, пока в окно не влетает взбудораженный Джейс. — Телевизор, новости, — выпаливает он на одном дыхании и тащит Магнуса в гостиную, где щёлкает пультом. — Я рад, что вы все сегодня смогли прийти на эту внеплановую пресс-конференцию, — произносит с экрана Джонатан, и Магнус хватается за руку Алека. — Наверное, мне стоит начать с самого главного. Вчера вечером мой главный редактор Магнус Бейн передал мне результаты расследования теракта, во время которого погиб мой отец. Полностью это расследование выйдет завтра, но сегодня я хочу рассказать вам следующее. Мой отец оказывал услуги фирме, которая занималась ремонтом этого здания. Он лично способствовал тому, чтобы средства разворовывались и дорогие материалы заменялись на более дешёвые. Я приношу свои глубочайшие извинения всем тем людям, которые потеряли своих близких, я скорблю вместе с вами. Я знаю, что мои извинения ничего не изменят, знаю, что вы вправе не верить в мою невиновность, но у меня есть друг, который искренне верит в жителей этого города. Поэтому сейчас я стою перед вами, обнажив душу. Я сын человека, который, пусть и косвенно, виноват в той трагедии, что унесла жизни. Но ещё я политик, который не намерен снимать свою кандидатуру с выборов. Пусть решают жители Шэдоу Сити. Я доверяю их решению, — Джонатан делает паузу, давая шуму набрать силу, а затем поднимает руку, успокаивая разгорячённую толпу. — В этом городе есть человек, к которому я хочу обратиться. Зеро, если ты меня слышишь, а ты меня слышишь, я уверен, бойся. Ты — виновник этого взрыва, и теперь Хантер не оставит тебя в покое, пока ты не окажешься за решёткой.